ПРОЕКТ СМЕРТИ

К утру карательная операция Альянса подошла к концу. Немецкие солдаты подчистую уничтожили последнее население города. В Париже не осталось ни одного мирного жителя. Небоскребы превратились в равнины, парки и сады обратились в пепелище, а Эйфелева Башня навсегда осталась великим надгробием французского народа. Столица напоминала пустынное царство мертвых, кругом веял холод и смрад.

Елисейский Госпиталь. 25 февраля, 8:00

Из глубин подземелий поднимались одни из немногих выживших немецких солдат. Совершенно невредимых были единицы, они выносили на своих плечах сотни тяжело раненых бойцов, истерзанных и замученных французским сопротивлением. Но все равно подавляющее большинство солдат теперь навсегда осталось в царстве мертвых. Они разделили свою участь с врагом. Покидая бомбоубежище, солдаты Альянса вернулись в центр управления, погасили свет и с прискорбием навечно запечатали гермодвери метрополитена. Больше никто не нарушит вечный покой мертвецов.

Солдаты срывали с себя надоевшие маски, бросали кровавое оружие и снимали потрёпанную броню. В лицо ударил прохладный ветер. Глаза ослепило вновь восходящее солнце. Немецкие солдаты почувствовали невероятное счастье. Снова увидеть свет, вдохнуть глоток свежего воздуха и понять, что этот бесконечный кошмар наконец закончен.
Бронемашины под завязку загрузили ранеными бойцами, все, кто мог устоять на ногах, выстроились в небольшие колонны. Месть свершилась, миссия выполнена. Собрав все свои последние силы в кулак, батальоны выдвинулись обратно в Елисейский Госпиталь, оставляя за собой осиротевшую "Июльскую Колонну" на площади Бастилии, один из нетронутых монументов Парижа.

Полковник Генрих Гаусс вместе с генералом Виктором Ципсером стояли на крыльце своего штаба, встречая возвращающихся из кровавого боя солдат. Перед ними развернулась довольно печальная картина. Черные джипы один за другим подъезжали к госпиталю, сотни раненых солдат, будто по течению реки, уносили в палаты. Коек катастрофически не хватало, бедолаг начали укладывать на пол, оставлять у стен в коридорах.
В основном в штаб эвакуировали раненых средней степени, либо тех, кто по неосторожности отравился парами фосгена. Тех, кому оторвало конечности или распороло внутренности, даже не стали поднимать на поверхность. Немецким солдатам приходилось своими руками добивать тяжелораненых, избавляя их от нестерпимых мучений.
К воротам госпиталя стали подходить колонны невредимых солдат, невооружённым взглядом было видно, насколько большие потери понесли штурмовые батальоны.
- Командиры не выходят на связь, - тревожно сообщил генерал, обращаясь к своему товарищу. - Их полномочия переходят к вам, герр Гаусс. Составьте отчет о потерях среди батальонов и в ближайшие часы положите мне на стол.
- Так точно! - ответил полковник, вглядываясь в каждого раненого, что врачи проносили мимо них.
Лица мелькали один за другим, и вдруг на носилках заметили солдата с черной повязкой на глазу.
- Это майор! - воскликнул генерал, бросившись к умирающему офицеру.
Он был без сознания, раздет до пояса, перевязан с ног до головы окровавленными бинтами.
С такого почти невозможно было что-то спросить. В связи с недавней утечкой информации военачальники хотели арестовать командира, как только тот вернется в штаб, но ситуация вышла из-под контроля. Линдерман оказался на операционном столе, его раненая тяжёлой кувалдой рука приняла черные оттенки, появился риск заражения крови. За спасение немецкого офицера вновь взялся главный врач Санитаров Европы - Моника Шлиффен.

К десяти утра все выжившие бойцы вернулись на базу. В городе на карауле памятников архитектуры остались солдаты третьего батальона. Гаусс на протяжении двух часов проводил инспекцию полка и, собрав всю необходимую информацию, предоставил генералу полный отчёт в письменном виде.
Ципсер остался наедине с тишиной. Он сидел своем в кабинете, вцепившись дрожащими руками в бумагу полковника. Лучи солнца ярко озаряли безумный отчет, смотреть правде в глаза генералу было не по себе.

"От полковника Г.Гаусса генералу В.Ципсеру.
Отчет о потерях личного состава Полка Специального Назначения Службы Ликвидации Нарушителей имени Карстена Майера.
На 8:00 утра 24 февраля 2049 года личный состав полка составлял 2102 человека. Из них 1 батальон - 666 солдат, 2 батальон - 666 солдат, 3 батальон - 666 солдат, медицинское отделение - 100 человек, экипаж вертолета - 2 пилота, командный пункт - 2 офицера. Военная техника полка составляла 50 бронеавтомобилей, 20 грузовиков и 1 вертолет.
На 8:00 утра 25 Февраля 2049 года личный состав полка составил 954 человека. Из них 1 батальон - 71 солдат, 2 батальон - 123 солдата, 3 батальон - 654 солдата, медицинское отделение - 100 человек, экипаж вертолета - 2 пилота, командный пункт - 2 офицера.
Военная техника полка составила 45 бронеавтомобилей, 19 грузовиков и 1 вертолет.
Потери в ходе финальной стадии операции "Чистилище" за сутки составили:
1 батальон - 480 убитыми, 115 ранеными.
2 батальон - 381 убитыми, 162 ранеными.
3 батальон - 12 убитыми, 0 ранеными.
Итого - 871 убитыми, 277 ранеными.
Уничтожено 3 бронеавтомобиля и 1 грузовик. 2 бронеавтомобиля подлежат ремонту."

Подробно изучив отчет, Ципсер схватил шариковую ручку со стола и без зазрения совести начал делать поправки, приговаривая себе под нос:
- Так дело не пойдет.
Генерал перечеркнул несколько пунктов и записал более мягкие числа. Теперь, когда операция мести исполнена, оставалось доложить об этом в Берлин. Тяжело вздохнув, генерал отложил отчет в сторону и, толкнув свой стул на колесах, подвинулся к центру связи. Первым делом Виктор Ципсер отдал команду немецким войскам Бундесвера, что дислоцируются на северных окраинах Парижа:
- Внимание, говорит генерал Виктор Ципсер. Операция "Чистилище" завершена, приказ - прекратить подавление связи!
Однако приказа генерала для отключения "Купола" было недостаточно. Связисты Бундесвера сначала должны были получить подтверждение от Канцлера Германии. Они отправили запрос в Берлин и, получив одобрение от Карстена Майера, все-таки отключили средство подавления связи.
Антенны по всему периметру столицы прекратили свою работу. Спустя три месяца Париж вышел из информационной изоляции. Вернулась мобильная и спутниковая связь.

Затем генерал Ципсер взялся за трубку телефона и дал команду все тем же связистам Бундесвера:
- Генерал Ципсер. Свяжите меня с Карстеном Майером. Доклад о завершении операции "Чистилище".
Ожидая ответ Канцлера, военачальник начал катать шариковую ручку по столу. Телефон прижался к его второму подбородку, на проводе все еще стояла тишина. Наконец после долгого молчания, раздался ответ.
- Алло, герр генерал? - деловым тоном спросил немецкий политик.
- Герр Майер? - переспросил Ципсер, бегая глазами по своему кабинету.
- Да-да, говорите.
- Искренне рад сообщить вам, что операция "Чистилище" завершена! - восклицал военачальник. - Вооруженные силы Европейского Альянса разобрали Париж на мелкие кусочки, достопримечательности города, согласно вашему приказу, остались не тронуты. В ходе штурмовых мероприятий нашего полка были уничтожены последние очаги французского сопротивления, население ликвидировано подчистую. Полк Карстена взял полный контроль над центром. К визиту правительства все готово.
Повисла небольшая пауза. Ципсер с замиранием сердца ожидал ответа Карстена Майера.
- Месть свершилась... - монотонно проговорил канцлер. - Даже не верится, вы справились в точно указанный срок.
- Примите мои поздравления, герр Майер! - воскликнул Ципсер. - Мы победили!
- Это лишь первый шаг к победе, - заметил политик, будто разговаривая между дел. - Не забывайте, мы ведем войну против блока НАТО. В нем остались ещё как минимум три государства.
- Уверяю вас, с сегодняшнего дня каждый враг Альянса будет бежать от нас в ужасе! Мы непобедимы!"
- Конечно, конечно, - по ту сторону что-то прошуршало, Майер сменил свой тон. В его голосе появилась гордость. - Санитары Европы - настоящие герои Альянса. Теперь вы - гарантия нашей независимости и свободы. Вы доказали свою честь в бою и теперь станете примером для других силовых структур Германии.
Ципсер улыбался, все идет по его плану. Карательная операция успешно завершена, Карстен Майер доволен, а Германия будет вечно гордиться Службой Ликвидации Нарушителей.
- И так, - продолжил Ципсер. - Операция завершена. Ваш визит остаётся в силе?
- Все верно, герр Генерал. Делегация правительства прибудет завтра утром. Точное время вы узнаете на рассвете.
- С нетерпением ждём! - искренне говорил генерал, растирая свое толстое пузо. - Будут ли какие-то дополнительные указания?
- Нет. После тяжёлого задания вы заслужили отдых. Оставим обсуждения до утра. Подготовьте мне подробный отчет о проведенной операции.
- Так точно! До встречи, герр Майер!
- До встречи, Виктор, - внезапно ответил канцлер, назвав военачальника по имени. Связь оборвалась, немец положил трубку.

Теперь Ципсер взялся за свой планшет. Цифровые устройства Альянса были надежно защищены от взлома, перехватить отправляемую информацию почти невозможно, а заряда батареи хватало на несколько дней непрерывной работы. Обхватив девайс обеими руками, генерал начал вбивать отчет:

"От генерала В.Ципсера, Верховному Главнокомандующему Бундесвера, канцлеру ФРГ К.Майеру.
Отчёт о выполнении операции "Чистилище"
24 декабря 2048 года вооруженные силы Европейского Альянса начали тотальную блокаду Парижа. По периметру города были установлены антенны средства подавления связи "Купол", артиллерия и авиация армии начала бомбардировки жилых кварталов. В канун рождества были уничтожены гражданские объекты первой необходимости: электростанции, тепловые сети, водонапорные башни, больницы, места общественного питания, торговые центры и магазины. К началу 2049 года началась зачистка окраины города. С помощью РСЗО MARS-2 было уничтожено значительное количество построек и опорных пунктов противника.
На начало 2049 года в Париже было заблокировано около 300.000 солдат НАТО, силы врага остались без снабжения, попытки врага прорвать «котел» не увенчались успехом.
К утру 24 февраля 2049 года артиллерия Альянса завершила работу по уничтожению гражданских объектов, ряд указанных правительством Бундестага достопримечательностей не пострадал. Последняя линия обороны НАТО была разбита, по данным информатора Р.Фишера, уцелеть удалось лишь паре десятков американских солдат.
С начала блокады в городе было установлено временное правительство Франции, в которое вошли мэр Парижа - А.Лефевр, его советник - Ф.Жонсьер (он же Р.Фишер), и Министр Обороны - М.Жоли.
По указу временного правительства было организовано бомбоубежище под кодовым названием "Париж-2", в которое в первые дни боевых действий эвакуировали около полумиллиона человек. Бомбоубежище расположилось в метрополитене, на окрестных станциях вблизи площади Бастилия.
Кроме того, в метро развернулась рота резервной армии Франции в количестве 150 солдат.
24 февраля 2049 года в центр Парижа был переброшен полк специального назначения Службы Ликвидации Нарушителей имени Карстена Майера. В ходе финальной стадии операции "Чистилище" к вечеру с применением фосгена силами спецназа была проведена химическая атака бомбоубежища Метро-2. После распыления отравляющего вещества два батальона полка Карстена отправились на штурм метрополитена, в ходе которого были ликвидированы последние жители Парижа.
К утру 25 февраля 2049 года город полностью перешёл под контроль вооруженных сил Европейского Альянса. За сутки, с 24 по 25 февраля, в ходе финальной стадии операции потери личного состава полка Карстена составили 55 человек. 15 солдат погибли на поле боя, 40 вернулись ранеными. Разбит 1 автомобиль."

Пробежавшись глазами по напечатанному тексту, Ципсер испытал неуверенность. Он скрыл истинное число жертв среди немецких бойцов, теперь цифры были схожи с отчётом по потерям во время учебной операции в Реймсе. 24 ноября 2048 года полк Карстена понес настоящие потери в количестве 7 погибших, и 28 раненых.
- Вечная слава героям! - проговорил генерал, отправив свой отчет в Берлин.

На этом рутина с докладами завершилась, военачальник вздохнул с облегчением. Теперь, когда установилась связь с внешним миром, Ципсер решил обратиться к службе безопасности Европейского Альянса. Он запросил подробную информацию о рыжеволосой парижанке, которую вчера отыскал майор Линдерман. Генерал ввел ее имя и внешнее описание. Через несколько минут пришел ответ.

"Служба Безопасности Европейского Альянса. Личное дело №62671881.
Эмили Рэй, род. 1 сентября 2023 года (25 лет), г.Париж, Франция. Высшее образование, место работы - L'Oréal Paris, фотограф. В базе данных полиции не состоит, к уголовной или административной ответственности не привлекалась. Выездов за границу Франции не зарегистрировано."

Подробно изучив предоставленные данные, военачальник усомнился в причастности парижанки к утечке информации из штаба. Совершенно безобидная девушка, как он изначально и предполагал. Генерал больше не подозревал Линдермана и Эмили в шпионаже, теперь все обвинения обратились к немецкому информатору Рейну Фишеру. Ципсер был точно уверен, что шестерка перешёл на сторону американских спецслужб.
- Видимо, мы убрали не того, - с сожалением проговорил генерал и, поднявшись из-за стола, медленно подошёл к окну. Солнце озарило задний двор госпиталя, под забором засохла кровь той самой невинной души.

Лагерь Миссии Жизни. 25 февраля, 10:30

Во время ночной операции бойцам третьего батальона так и не удалось обнаружить британских агентов. Лагерь Миссии Жизни затаили за дряхлым шкафом среди руин, никто из немецких солдат в ночном мраке и подумать не мог, что за грудой камней может скрываться вражеский шпион. Санитары Европы отнеслись к патрулированию безответственно. Они лениво расхаживали по улицам, не утруждали себя забраться на развалы и через раз заглядывали в неприметные подвалы. Никого, кроме бездыханных изуродованных тел и стаи грызунов, обнаружить не смогли. Командир группы британских агентов с позывным "Монах "сменил своих товарищей на посту у ноутбука. Ричард и Роуз мирно спали в углу на пыльном матрасе, держа оружие у себя под носом.
Ночью Абдул Саяд набрал сообщение для Лондона, оставалось лишь дождаться отключения "Купола". В комнате погибшего мэра погас тусклый свет, факел догорел. Теперь мрак развевал лишь экран шпионского девайса, на котором внезапно появилось новое уведомление: "Лондон - связь установлена. Отправка сообщения..."
- Наконец-то! - тихо проговорил Монах, пробежавшись глазами по зашифрованному докладу. Текст содержал лишь цифры, даже в случае перехвата информации Альянс ничего понять не сможет. На столе находилась шифровальная книжка, в ней содержался неприметный текст, каждое слово было отмечено особой цифрой. Такая книга была лишь у двух человек - у Абдула и главы Особой Воздушной Службы. Цифры складывались в слова, слова в предложения, а предложения - в полноценный отчет. В докладе агенты Британии подтвердили добытые Фениксом разведданные из Реймса. Отметили, что полк Карстена прибыл только в завершающий день блокады Парижа для свершения финальной стадии карательной операции. Все остальное время, с декабря по февраль, артиллерийские обстрелы города вели иные вооруженные силы Европейского Альянса. Доложили о происходящих событиях внутри города - о бомбоубежище Париж-2, эпидемии хиндивируса и массовом людоедстве, о Миссии Жизни и временном правительстве Франции. Подробно описали ход карательной операции полка Карстена, сообщили о применении химического оружия. Агенты не забыли упомянуть главного героя операции "Вейла" и раскрыли подробную историю о подвиге Эмили Рэй, заодно отчитались об испытаниях устройства ALL-S, которое за время разведки отработало исправно и по назначению. В конце они доложили о предстоящем визите правительства Альянса в Париж и отчитались, что намерены приступить к последнему пункту плана - ликвидации руководства Полка Карстена. Лондон получил сообщение, но ответа не последовало, план британской разведки ещё не закончен. Пришла пора приступать к следующему пункту.
Ричард и Роуз лежали в углу, прижавшись друг к другу спиной. Бронежилеты не пропускали тепло, британцам было холодно даже вдвоем. Вдоль пола тянул холодный воздух, от тревожного сна на лбу проступил пот.
- Доброе утро, Вьетнам! - сквозь бредни агентов послышался громкий голос Монаха. Британцы продрали глаза и, схватившись за оружие, разглядели перед собой темный силуэт своего командира.
- Утро действительно доброе! - продолжал Абдул. - Немцы отключили "Купол", информация доставлена в Лондон!
Поняв, что все в порядке, агенты лениво встали с пыльного матраса. Ричард подал руку Роуз и вежливо помог ей подняться на ноги.
- Значит, теперь остаётся убрать генералов? - спросила сонная девушка, поправляя свои запутанные в боевом шлеме косы.
- Все верно, и действовать по возможности нужно скрытно,- ответил Монах, обратив внимание на своего длинного товарища. Ричард отложил американский автомат и, обхватив британскую снайперскую винтовку, добавил:
- В таком случае, отработаем из снайперки.
- Правильно мыслишь! - подметил индус. - А теперь слушайте, как мы поступим.
Рич и Роза переглянулись, внимательно уставившись на темнокожего командира. В комнате и так было темно, хоть глаз выколи, разглядеть лицо Абдула было крайне трудно.
- Ответа из Лондона пока не последовало, Роза останется в подвале, а я и Рич отправимся к штабу Альянса. Роза, твоя задача - сохранять с нами непрерывную связь, быть готовой в случае нашей гибели отправить последнюю информацию в Лондон и покинуть город в одиночку. Как поняла?
- Вопросов нет! - уверенно заявила девушка, теперь Монах обратился к Ричарду:
- Ну а мы, Рич, займём с тобой огневую точку напротив столовой госпиталя. Помнишь, там сохранилось соседнее здание, там мы и засядем. Возьмём винтовку и автомат, в случае, если не получится отработать скрытно, придется идти на штурм.
- Так точно! - ответил Ричард, поставив L96A1 к своей ноге. Винтовка в длину была ему по локоть, а низкорослому Абдулу - по самые плечи.
- В прошлый раз офицеры собрались на ужин примерно к 19:00. Сегодня они могут собраться на обед, поэтому выдвигаться на место нам нужно уже сейчас, мы должны успеть к 12:00. Затем останется только ждать.

Елисейский Госпиталь. 25 февраля, 12:00

После того, как Генерал Ципсер отправил все необходимые отчеты в Берлин, для всего личного состава вооруженных сил Европейского Альянса в Париже был объявлен выходной. С 12:00 до 22:00 солдаты были полностью освобождены от своих обязанностей, лишь несколько десятков солдат многотысячной армии остались на сторожевых постах города.
Завершив все дела, Виктор навёл порядок на своем рабочем месте, прибрал все вещи по местам, задвинул стул. Затем закрыл жалюзи на окнах, яркие лучи солнца покинули кабинет генерала, интерьер обрёл теплые тона. Он разулся и поставил свои блестящие черные туфли к краю дивана. Разделся догола и прилежно повесил свой мундир, тяжелый от медалей, на вешалку. Ципсер не отказывал себе в удобствах и, развалившись на мягком диване, накрыл себя белыми одеялом, а под голову положил большую перьевую подушку. После тяжелейших суток на боевом дежурстве военачальник быстро заснул крепким сном.

В соседнем кабинете развернулась иная картина. Полковник Гаусс, отправившись на выходной, сразу же достал из тумбочки припрятанную им бутылку водки "Бундесвер". Хоть и считается, что данный спиртной напиток в мире ассоциируется со странами восточной Европы, западные державы не отказывают себе в удовольствии пропустить по паре рюмок крепкого алкоголя.
Проект Майера включает в себя «Закон здоровья", который устанавливает программу здорового образа жизни для всех слоев населения. Однако этот закон несёт лишь рекомендательный характер, алкоголь и табак остались легальными, но цены на нездоровый продукт взлетели до небес. Однако для граждан с высшим образованием и офицеров силовых структур в Европейском Альянсе действовал ряд льгот, покупка крепкого алкоголя для таких людей не доставляла особых проблем.
Генрих рукой сдвинул весь ненужный хлам со своего стола в сторону и с грохотом поставил бутылку посередине. Расстегнув верхние пуговицы своего мундира, военачальник крепко схватился за горлышко и ловко открыл спиртной напиток. В нос мгновенно ударил резкий запах, слегка напоминающий больничные палаты. Полковник находился в кабинете в гордом одиночестве. Он не нуждался в собутыльниках и, стараясь отвлечься от недавних событий, опрокинул бутылку водки над собой. По комнате раздались громкие звуки, к донышку бутылки поднялись крупные пузыри.
Отпив сотню грамм залпом, Гаусс ударил рукой о стол и, прорычав от горького напитка, уставился в дверь. В животе пронесся огонек, в голову ударило опьянение. Начали коситься глаза, на лице появилась улыбка.
Повторив подход через пару минут, полковник зарычал с ещё большей силой. Тело становилось все горячее, мысли Гаусса - безобразнее.
- Так пусть же нечистая кровь... пропитает наши поля! - после третьего подхода Генрих ударился в тихие песни. Язык начинал путаться, он вспомнил строчки вражеского гимна "Марсельеза", написанного во времена французской революции.
- Пропитали. Теперь век поля не пересохнут! - повторял полковник, нагло заглатывая водку как воду. Тело охватил нестерпимый жар, веки стали тяжёлыми, тело Гаусса клонило к столу.
- Единство, право и свобода... Для немецкого народа, - полковник теперь перебирал строчки немецких песен. - На лугу цветет цветочек... Он зовётся - Эрика!
Допить бутылку одинокому военачальнику так и не удалось. После суток без сна, опьянев на голодный желудок до потери сознания, Гаусс свалился, уткнувшись лицом в деревянный стол. Бутылка недопитой водки пошатнулась и упала, ядрёный алкоголь медленно растекся по рабочему столу офицера.
В кабинете раздался громкий храп, от которого стены ходили ходуном.
Немец не закрывал жалюзи, не открывал окно. В комнате стало душно, но, обессилев, он больше не мог сдвинуться с места. В спину ударили лучи солнца, медленно прожигая и без того пропотевшее тело.

Лишь к вечеру врачи полка Карстена полностью завершили мероприятия по оказанию первой медицинской помощи. На протяжении половины выходного дня Моника Шлиффен без перерыва проводила хирургические операции раненым солдатам, одному за другим. Она зашивала распоротые органы, ампутировала конечности, которые уже было невозможно спасти. Всем, кому не повезло отравиться парами фосгена, промывали желудки раствором марганцовокислого калия. Тела, на которых осело смертоносное вещество, протирали влажными салфетками. Наконец, все раненые были госпитализированы. Из-за нехватки коек на первом этаже штаба больных пришлось разложить по казармам в соседних зданиях.
Устав после тяжелой работы, Моника вернулась в свой кабинет и без сил свалилась лицом на кожаный диван. Её не стесняли ни запачканный кровью медицинский халат, ни духота в жаркой комнате. Даже громкий храп полковника, что был слышен на всем этаже штаба, не мог нарушить ее покой.
Однако сон продлился не долго. Спустя полчаса она резко поднялась с дивана в горячем поту. В голове мелькали бредовые мысли о темной больнице и сотне мертвых солдат на операционном столе. Сонливость быстро отступила, девушку охватило лживое чувство бодрости. Она решила освежить кабинет. Повернув ручку пластикового окна, в е лицо ударил сильный холодный ветер. На горизонте собирались темные тучи, в небе над штабом растянулись небольшие облака. Немного подышав свежим воздухом, Моника сняла свой халат и, отбросив его на свой рабочий стол, вновь улеглась на диван. Она прижала голову подушкой, храп Гаусса начинал ее нервировать. Но теперь уснуть совсем не получалось. В голове продолжали проноситься дурные мысли, окружающая обстановка начала давить на психику. Раздражало все: от бежевых стен кабинета до операционного стола в госпитале. Находиться в штабе было невыносимо.

Лейтенант Тим Холль пролежал в одиночной палате почти целые сутки.
Когда раненый водитель бронеавтомобиля при смерти прибыл в штаб, Моника без промедления провела ему срочную операцию. Немцу было необходимо переливание крови, счет шел на минуты. К счастью, у врачей Санитаров Европы имелись запасы всех групп донорской крови. Проект Майера включает в себя "Закон суда", который устанавливает ликвидацию уголовных преступников Альянса. Собственно, для исполнения этого закона и была создана Служба Ликвидации Нарушителей, в составе которой сейчас находится и штурмовой полк Карстена. Согласно закону, всем осужденным преступникам по прибытии в концентрационный лагерь должны проводить медосмотр. После исполнения наказания все пригодные для донорства органы казненных уголовников отправляют в медицинские учреждения Европейского Альянса. Именно кровь таких преступников и имелась у врачей полка. Раны Холля зашили, провели переливание крови, а его самого положили в отдельную палату, соседнюю комнату от кабинета Моники. Лишь к вечеру солдат смог прийти в себя. Очнувшись с дикой головной болью, немец сдёрнул с себя одеяло и осмотрелся. Он был оголён до трусов, ноги и грудь перевязаны белыми бинтами. Рядом с кроватью стоит пустая капельница, кожа побледнела, чувствуется озноб. За окном виднелось солнце, боец потерял счет времени.
- Нужно вернуться в строй! - хрипло проговорил лейтенант и, усевшись на краю койки, слегка прокашлялся.
За дверью послышались шаги, медленно провернулась рукоять. В палату без единого шума, затаив дыхание, явилась Моника. Она хотела проведать солдата, но боялась нарушить покой.
- Очнулся! - радостно проронила девушка, закрывая за собой дверь.
Тим с бешеным взглядом уставился на девушку и нервно спросил:
- Сколько дней я пролежал? Как проходит "Чистилище"?
Блондинка теперь была без грязного халата, одетая в синюю футболку и потёртые джинсы того же цвета. Она с улыбкой подошла к солдату и, тихонько приобняв, начала успокаивать:
- И одного дня не прошло. Все уже закончилось, мы отомстили...
Моника ласково гладила Холля по голове, проводя своими нежными пальцами по пряди его темных волос.
- Я не успел... - огорчённо ответил немец, уткнувшись в ее грудь. - Моя месть ещё не завершена.
- Тебе нужен покой. Отомстить всегда успеешь, война ещё не закончена. - отвечала Моника, разглядывая повязки на его теле. Она стояла напротив солдата, разговор обещал стать долгим, и тот усадил блондинку рядом с собой.
- Лучше скажи, как ты? Болит? - спросила девушка, разматывая старые бинты раненого бойца.
- Пока ты рядом, мне никогда не будет плохо! - немец обратил свой взгляд на покрасневшие глаза девушки. В ответ она нахмурилась и обиженно добавила:
- Я серьезно. То, что ты ещё жив, это настоящее чудо. При таких ранениях, как у тебя, бойцы погибают за считанные минуты.
- Это не чудо, а твоя превосходная работа! - отвечал Холль, продолжая смотреть на русоволосого ангела. Боль в голове стала проходить, раны на теле и правда не ощущались. Моника. закатив глаза, сняла с солдата старые бинты на груди. По зашитым швам на теле пробежался холодок.
- Что интересного я пропустил за сутки? - Холль сменил тему, наблюдая за тем, как девушка заботливо перевязывает его новыми повязками.
- Интересного? - Моника даже не знала, с чего начать. Она уложила бойца на койку и аккуратно начала снимать бинты с его ног, попутно рассказывая о произошедшем в полку:
- Помнишь рыжую парижанку? Ее расстреляли.
- Это нужно было сделать как только ее привели в штаб! - недовольно прокомментировал солдат и слушал дальше.
- Генерал все - таки прислушался к полковнику. В штабе случилась утечка информации, подозрения сразу пали на нее.
- А что с метро? Французы что, все таки взорвали грузовик с химическим оружием?
- Это была ловушка. Грузовик, который вы сопровождали, оказался фальшивкой. В нем не было химического оружия.
Моника начала накладывать новые бинты, из ран на ногах Холля слегка проступила кровь. Не страшно, никто не обратил внимания.
- Ловушка? Для кого? - удивленно спросил солдат.
- Гаусс до последнего не верил Эмили и решил перестраховаться. Грузовик стал ловушкой для потенциальной засады, которая по итогу и вправду случилась.
- Чертова парижанка! - разозлился Холль. - Из-за нее столько мужиков погибло!
- Унтерменш мертв, а Линдерман арестован. Больше нам ничего не угрожает.
Моника закончила перевязку и, отбросив старые бинты в сторону, уютно улеглась на край койки рядом с солдатом, совсем его не притесняя.
Холль слегка подвинулся и притянул девушку поближе. Его дыхание слегка дрогнуло.
- А Линдерман? С ним что? - поинтересовался боец, не отводя взгляда от ее голубых очей.
- Майор теперь перед тобой в расчете. Он вытащил тебя из разбитой машины и оказал первую помощь, а потом отправил к нам в госпиталь.
- Получается, в расчете, - подтвердил солдат, вспоминая кровавую резню в Реймском соборе. В ту ночь Линдерман был тяжело ранен из снайперской винтовки, в суете сумасшедшей битвы без незамедлительной помощи он легко мог погибнуть. Однако рядом оказался лейтенант, который, рискуя собственной жизнью, из-под снайперского огня смог эвакуировать майора в безопасное место.
- Знаешь, тебе очень повезло, что тебя подбили в засаде, - безмятежно заявила Моника, продолжая гладить солдата по раненой груди.
- Почему? - Холль опешил, не понимая, что она имеет ввиду.
- Сегодня утром из двух штурмовых батальонов целыми и невредимыми пришли лишь несколько человек. Раненых бесконечно свозили к госпиталю, а погибших солдат невозможно пересчитать.
- Что? Мы не смогли справиться с кучкой отравленных бомжей? - с отвращением спросил Холль.
- Видимо, так, - ответила Моника, перейдя на жалобный тон. - Линдермана привезли в полумертвом состоянии, истерзанного и замученного. А Рихард так и не выбрался оттуда. Солдаты рассказали, что он подорвался на мине, ему оторвало обе ноги, он погиб.
- Вот дерьмо! Рихард! - с болью проронил лейтенант, потеряв ещё одного из своих друзей. - Он не погиб, а ушел в Вальхаллу! Не помнишь?
Среди однополчан у Холля было несколько близких друзей - Ричард Кляйн, Эрих Собакен и Моника Шлиффен. Эта четверка сражалась вместе с самого начала войны, в боевых рядах о них зачастую говорили обобщенно - "Нацисты." Теперь из всех рядом с ним осталась лишь любимая Моника.
- Помню. Скоро и мы там будем... - с гордостью ответила девушка и на секунду склонила голову.
На языке Холля вертелся ответ, но он лишь опустошено окинул ее взглядом.
- Перед началом операции Линдерман привел ко мне парижанку, - блондинка продолжала рассказ. - Он пообещал мне, что если я укрою ее у себя, то он возьмёт меня в свой батальон и я буду сражаться бок о бок с тобой.
Лейтенант вопросительно посмотрел на нее, она явно не договорила.
- В общем... Размечталась я... Унтерменша нашли, пока я была в госпитале, а Линдермана арестовали. Теперь генерал хочет провести расследование. Нас с тобой записали в качестве свидетелей.

Холль не знал, что ответить. С одной стороны, он полностью винил Линдермана в шпионаже. По его вине произошла утечка информации, по его вине конвой попал в жестокую засаду. Однако все это вводные данные, несмотря на сложившуюся ситуацию, Линдерман не дал лейтенанту погибнуть в первые минуты тяжелейшего ранения. Мнение о майоре осталось двояким.
- Справедливость восторжествует! - после небольшой паузы ответил солдат, заметив, что блондинка уже уснула. Ей было уютно и спокойно рядом с Холлем. Показалось, что ее вновь больше ничего не тревожит.
- Устала... - умиляясь, прошептал лейтенант и, тихонько обняв ее, прикрыл глаза и сам.

Тем временем, пока Моника мучилась в попытке отдохнуть, генерал Ципсер уже выспался от души. Проснувшись в прохладном кабинете, он поднялся с дивана, заправил постель и снова надел свой любимый парадный костюм. Отворил жалюзи, приоткрыл окно на проветривание, взял зубную щётку и, звеня медалями на своей груди, отправился умываться. Впереди ещё целый свободный вечер, проведя водные процедуры в медицинском отделении штаба, Ципсер решил попутно навестить своего старого друга. Генерал зашел в большую палату, увидел двадцать плотно выставленных в ряд коек, и на каждой из них раненые бойцы. Найти майора Линдермана не составило труда, офицера охраняли двое солдат. Один стоял у входа, второй дежурил у койки. Майор ещё не понимал, что оказался под арестом.
- Добрый вечер, Гюнтер!- поприветствовал Ципсер, подходя к изувеченному офицеру. Он так же, как и все другие раненые, был раздет догола, его грудь была перевязана бинтами, на лице глазная повязка, и...
- О нет... - проговорил генерал, увидев ампутированную руку у своего земляка. Линдерман лишился правой конечности.
- Герр генерал! - устало произнес майор, рассматривая приближающийся силуэт. Перед единственным глазом офицера все еще стоял туман. Горло и желудок раздирало после недавнего промывания марганцовкой. В правом предплечье стояла режущая боль, глаз пересох, пропало обоняние, чесалось все тело.
Бойцы на соседних койках лежали без сознания, охрана стояла начеку.
- Отставить караул майора! Свободны! - внезапно скомандовал Ципсер, отправляя радостных солдат на выходной.
Охрана снята, генерал взял стул и уселся напротив своего друга.
- Теперь я точь-в-точь как Клаус фон Штауффенберг! - с беззаботной улыбкой похвалился майор, показывая уцелевшей рукой на свою отрубленную конечность.
- Однако, ты не организовывал покушения на канцлера, - заметил Ципсер и с улыбкой добавил - Но меня радует твой настрой. Даже будучи раненым, ты останешься жизнерадостным.
- Ранен, но не убит! - заявил Линдерман. - Теперь мне есть, ради чего жить, есть, к чему стремиться, есть, что любить!
- Жить ради Германии, любить ее и стремиться к ее процветанию! - ответил генерал.
- Несомненно, но это более глобально. И все-таки... - внезапно майор опешил. - Вы не видели Эмили?
Генерал напрягся и, положив свою руку на плечо Линдермана, с сочувствием ответил:
- Гюнтер... Она мертва.
Улыбка не сходила с его лица:
- Как это?
- Ситуация вышла из-под контроля, - объяснял генерал. - В штабе произошла утечка информации, полковник расстрелял потенциального информатора.
- Информатора? - не верил офицер, улыбка сменилась на отчаяние. - Но ты... Генерал, вы же доверяли ей. Вы сами видели, при ней не было никаких средств связи и прочего. Вы расстреляли безобидную девушку!
Майор повысил голос, Ципсера это не устраивало, и тот вполголоса выругался в ответ:
- Майор! Мы совершили большую ошибку! Теперь мы в полной заднице! Во-первых, я доверял не ей, а тебе. Она оставалась в штабе под твою полную ответственность! Во-вторых, я поручил тебе взять ее на операцию, но ты оставил ее в штабе! Этого достаточно, чтобы Санитары Европы подтянули твое жалкое тело на веревке!
- Генерал, я... - виновато оправдывался офицер, но Ципсер продолжал:
- А рядом с тобой повесят и меня! Потому что все это я и позволил! Мы с тобой в заднице! Ты и я! Ты подставил нас обоих!
- Виктор, я просто хотел...
- Впредь оставь свои «хотелки» до окончания войны! Теперь только приказ и боевая задача!
Линдерман не успевал даже слово сказать, генерал все наседал и наседал.
- Я постараюсь замять это дело, - успокоился военачальник. - Эмили мертва, рыбы уже обгладывают ее тело на дне реки. С Гауссом, Холлем и фрау Шлиффен можно договориться. Стоит забыть о произошедшем навсегда.
Позитив Линдермана быстро канул в лету. Его охватило безразличие и уныние. Только что все его грезы были разрушены, в момент разбилось и без того хрупкое сердце.
- Она не могла быть шпионом... - повторял майор, депрессивно накрыв себя одеялом до самого подбородка.
- У нас нет доказательств ее непосредственного причастия, но если мы не хотим дотошного расследования от службы безопасности, все-таки стоит забыть о ней. Ты ее совсем не знал, провел с ней всего несколько часов. Тебе всего 27 лет, ещё вся жизнь впереди. Не стоит отчаиваться.
Линдерман смотрел в пустоту, и тогда генерал тронул его за живое:
- Твой отец сказал бы тебе тоже самое.
Внезапно майор сорвался на генерала, и с яростью осадил его:
- Ты за моего отца не говори! Он давно мертв! Как и все! Все мертвы! Больше нет никого!
Ципсер дёрнулся со стула и встал у края кровати. Его друг стал полностью неуравновешен. Либо обратное действие лекарства, либо психологическая травма на фоне войны. Ципсер успокаивал офицера и пытался скорее покинуть палату:
- Тише, Гюнтер. Тебе нужен покой. Я разберусь с утечкой информации, а ты отдыхай.
- До свидания, герр генерал! - сквозь зубы ответил Линдерман, провожая уходящего военачальника взглядом. В палате вновь установилась тишина, а охрана так и не вернулась.

Майор в разговоре с генералом упомянул имя Клауса Фон Штауффенберга неспроста. Теперь они были схожи не только внешне. Полковник Штауффенберг - один из военачальников Третьего Рейха, что в свое время был приближен к канцлеру Адольфу Гитлеру. Немецкий лидер считал его надёжным человеком, доверял ему как себе. Однако сам Штауффенберг был далеко не согласен с политикой Гитлера и был уверен, что он тянет Германию в тёмную бездну. Полковник собрал вокруг себя оппозицию и создал тайный план "Валькирия", который подразумевал убийство канцлера, арест руководителей партии НСДАП, роспуск Отрядов Охраны (СС) и создание нового правительства, которое вывело бы Германию из мировой войны. Прежде всего против нацистского режима восстали старшие офицеры Вермахта. Заговорщики предрекали крах Третьего Рейха и желали договориться со странами-союзниками о мире до того, как те дойдут до Берлина. Полковник Штауффенберг во время своей службы лишился руки и глаза, что теперь напомнило образ майора Линдермана. Санитар Европы, также как и его далекий предок, не согласен с нынешней политикой канцлера и считает, что Карстен Майер снова ведёт Германию в тёмную бездну.
Кульминацией плана "Валькирия" стало покушение на Гитлера 20 июля 1944 года, которое не увенчалось успехом. Во время совещания в "Волчьем логове", где руководство Третьего Рейха планировало военные операции, Клаусс Фон Штауффенберг пронес портфель со взрывчаткой и оставил его под столом, прямо у ног немецкого лидера. Однако один из присутствующих, задев эту сумку, отодвинул ее в сторону. Через пару минут после закладки бомбы произошел взрыв, в Германии начался полномасштабный переворот. Заговорщики были уверены, что канцлер Германии погиб, однако ему чудом удалось выжить. На следующий день по радио прозвучала речь Гитлера, в которой тот лично опровергал лживую информацию о своей гибели.
Операция провалилась, захват власти не удался, а все причастные к заговору по законам военного времени были немедленно расстреляны. Перед казнью Клаус Фон Штауффенберг произнес свои последние слова: "Да здравствует священная Германия!"

Сон Моники спустя несколько минут вновь оборвали кошмары. Она вскочила с постели в холодном поту и с ужасом схватилась за голову. Следом за ней проснулся и ошеломленный солдат:
- Что такое?
- Я так больше не могу! - заявила девушка сквозь зубы. - Мне надоело это место!
- Моника, о чем ты? - спросил солдат, глядя в скрытое за растрёпанными русыми волосами лицо.
Девушка закрыла глаза, лишь бы не видеть гнетущие стены больницы. Пытаясь успокоиться, хирург начала изливать свою душу:
- Я в этом госпитале как в тюрьме! Работаю только потому, что мне приказали. Я заложница своих способностей, меня не пускают на фронт, потому что я отличный хирург. Меня манят взрывы и выстрелы, а не писк кардиографа и белый кабинет! Мне постоянно снится один и тот же кошмар, будто на моем операционном столе умирают солдаты, будто я не справляюсь...

Тим, приобняв Монику, тут же начал ее успокаивать:
- Все хорошо, ты первоклассный врач, у тебя ещё никто не умирал.
- Поэтому это и кошмар, - подметила Моника и уставилась в пол. В комнате настала тишина.

Немного подумав, солдат поделился идеей:
- Нам нужно прогуляться, уйти как можно дальше от этого госпиталя. Подышать свежим воздухом, послушать тишину.
Моника окинула раненого обиженным взглядом:
- Ты ранен, тебе ещё как минимум неделю нужен постельный режим. Ты вообще видел, что с твоими ногами стало?
Тогда боец обхватил девушку за плечи и уверенно заявил:
- Да, я ранен, но не убит! Ноги ерунда, хоть прямо сейчас на марш-бросок. Царапины не сделают из меня инвалида!
Слова Холля воодушевили Монику, но та, переживая за его здоровье, стала отговаривать:
- Царапины могут разорваться и сделать не инвалидом, а мертвецом!
Лейтенант уставился на блондинку недовольным взглядом:
- Да брось! Моника, я тебя не узнаю! Где та бесстрашная девушка, которая готова в любой момент пуститься во все тяжкие?
Блондинка не уступала и, оскалившись на немца, дерзко ответила:
- Во все тяжкие? Тогда как на счёт отправиться в запретную зону, в бар "Бальйо"? Посмотреть смертельные бои и напиться пива до беспамятства? А потом затеряться в городе и не вернуться в штаб до самого рассвета!?
Солдат ухмыльнулся и без раздумий заявил:
- Вот так-то! Отправимся за приключениями! Кстати, что за бар Бальйо?
Моника высокомерно посмотрела на лейтенанта и спокойно проговорила:
- Это был блеф. Ты останешься в госпитале до конца лечения.
- Ничего подобного! - сопротивлялся Холль. - Идем в Бальйо!
- Никто никуда не идет. Мы останемся здесь. Вместе, - повторяла Моника, утратив свой прежний пыл.
- Я не позволю тебе страдать в больнице. И сам отлеживаться не буду. Вот, смотри! - солдат, не уставая гнуть свою линию, резко уселся на край койки и, подпрыгнув, уверенно встал перед девушкой. Сильная боль охватила его, но он изо всех старался не подавать вида. Ноги слегка подкосились:
- Видишь. В полной боевой готовности...
Моника с удивлением смотрела на немецкого бойца, молча ожидая продолжения действий.
- А теперь... - Холль протянул свою руку шокированной девушке. - Приглашаю тебя на романтическое свидание на окраины Парижа!

Вдохновлённая блондинка была не в силах отказать. Она смущённо подала свою хрупкую руку, и Холль, притянув ее поближе, игриво добавил:
- Дресс-код никто не отменял. Строгие костюмы и прилежный вид обязательны!