ПРОЕКТ СМЕРТИ

Ангелы - безгрешные, сотворённые со свободной волей, служители Бога. Изначально они творили добро, осознанно следовали божественному промыслу. Но несмотря на это, многие из них взбунтовались и, обладая безграничной свободой, перешли на сторону Сатаны. Теперь они совершали зло, боролись с церковью, искушали и толкали людей на грех. В будущем Падших Ангелов ожидает участь, уготованная Сатане - огонь вечный.

Площадь Бастилии. 25 февраля, полночь.

Неподалеку от бомбоубежища, в руинах разбитых домов притаился французский часовой. Он не был военным и являлся обычным престарелым гражданским из метро. Ему было нечего терять, а его задачей стало наблюдение за площадью Бастилии. Вооруженный рацией, отчаянный дед пристально смотрел на запад, откуда должны были приехать солдаты Альянса.
В небе зашумели лопасти вертолета, на дороге засверкали огни.
- Едут... Едут! - запаниковал дед и, схватившись за рацию, повторил: - Едут!

Адрен Лефевр заперся в командном пункте. Он не мог пойти в бой, в случае его гибели народ останется без верховного правителя. Даже если Париж сможет выстоять сегодняшней ночью, без него начнется хаос и беззаконие. Услышав сигнал, мэр города вышел на связь с часовым:
- Что ты видишь?

Старик прижался как можно ближе к земле, чтобы фары машин не смогли его рассекретить. Он выглядывал из-за камней, как суслик из норки, и, разглядывая приближающийся конвой, говорил:
- Я вижу... джипы, много джипов, десять. Грузовик, и ещё... Не пойму.
Мимо часового проехал конвой. Над головой пронесся вертолет. Старик пристально осматривал местность и совсем не заметил сотни немецких солдат в черной форме. Они как один слились с темной местностью, лишь отблески черного металла на их автоматах вызывали у деда подозрения.

Лефевр с тревогой уточнил:
- Стоп! Грузовик? Как он выглядит???
Дед внимательно осмотрел уезжающую вдаль гражданскую фуру и отвечал:
- Обычный грузовик, синего цвета, длинный прицеп, железный такой.
Мэр Парижа был ошарашен. Он метался из стороны в сторону в полном одиночестве и приговаривал:
- Они же уничтожили грузовик. У них что, есть ещё один?
Паниковать нельзя. Взяв себя в руки, глава правительства стал раздавать указания, переключаясь с одной рации на другую:
- Оставайся на связи, докладывай обо всем, что увидишь!- передал часовому.
- Морис! - передал министру - Есть вероятность, что химическое оружие уцелело и прямо сейчас прибыло к площади. Будь наготове и держи меня в курсе!
- Роже! - передал врачу - Фашисты прибыли на площадь, возможно, химическая атака остаётся в силе. Не теряй связь!
После этих слов Адрен Лефевр надел на лицо медицинскую маску и положил на стол гриф тяжелой штанги из спортивного зала.

После жестокой перестрелки на Елисейских полях батальон Линдермана перегруппировался. Раненых увезли в больницу, погибших пришлось оставить у стен руин. На смену разбитому конвою подоспели новые машины, которые встретили настоящий грузовик, и под прикрытием вертолёта без проблем добрались до площади Бастилии. Здесь уже находилось несколько сотен солдат батальона Кляйна. Арийский гауптман встретил конвой майора, теперь необходимо занять вентиляционные шахты и центр управления. Рейн Фишер не выходил на связь со штабом Альянса, действовать придется в одиночку. Генерал Ципсер отправил Кляйну схему станций метро, в которой были отмечены возможные пути к местам назначения. Пока майор руководил разгрузкой бочек с химическим оружием, гауптман тщательно изучал карту Парижа-2 на своем компактном планшете.
Тем временем на стороне Франции проводились ответные мероприятия.
Морис Жоли через центр управления запер гермодвери метро. Широкие непробиваемые ворота перекрыли вход на центральные станции Бастилии и заблокировали подходы из глубины подземелий. Такие двери могли с лёгкостью выдержать ядерный удар, и защищали метро от затопления, сдерживая потоки воды во время чрезвычайных ситуаций. Открыть двери можно лишь через центр управления. Никак иначе попасть в метро снаружи теперь не получится.
Солдаты резервной армии Франции заняли позиции в вентиляционной шахте. Они забаррикадировали все входы и выходы, расставили растяжки и притаились в укрытии. Спустя несколько минут гаутман Кляйн с небольшим взводом из 50 человек уже был в верхних тоннелях метро. Свет в бомбоубежище не выключали, служебные проходы по пути к вентиляционным шахтам были безлюдны. Арийский солдат готовый к стрельбе, шел первым, вел своих бойцов за собой. Никто не спешил, они передвигались медленно, держа между собой дистанцию. Осматривали каждый угол, чтобы убедиться в полной безопасности прохода. Без всякого сопротивления им удалось добраться до запертых ворот, ведущих в шахты. Солдаты собрались стеной напротив входа и ожидали команды гауптмана.
Зажав кнопку на рации, Кляйн доложил всем постам:
- Внимание! Путь чист, готовимся занять шахты!
- Принято! Выполняйте! - прозвучал в ответ голос полковника Гаусса.
Ариец осмотрел ворота. Самим не открыть. Альянс был готов к непроходимым препятствиям. Солдаты установили на толстые двери взрывчатку С4 и отошли на безопасное расстояние. Французские солдаты все это время находились в глубокой засаде шахт. Генерал Жоли понимал, что обратного пути нет, нужно биться до последнего. Если резерв потеряет шахты, пиши пропало. Лысый министр затянул бронированный шлем потуже и, не отводя прицела от ворот, терпеливо ждал своего врага. Прогремел взрыв, ударная волна в момент разбросала хрупкие баррикады по всему помещению шахт, французов посекло осколками и сбило с ног. Взрывчатка разорвала толстую дверь в клочья, ворота затянуло туманом. Французы не отводили глаз, к ним, развевая дым, выскочили десятки солдат в черной униформе, в шахтах началась беспорядочная стрельба. Французы открыли огонь в сторону тумана, немцы поспешили в укрытия, откуда виднелись яркие вспышки. По обе стороны солдаты были вооружены одним и тем же автоматом, пули которого без проблем пробивали все виды бронежилетов. Преимущества не имел никто. Завязалась равная борьба. В первые секунды штурма немецкий взвод занял самые близкие к воротам укрытия и осел в них. Началась "окопная" война, никто не атаковал в упор, каждый высовывался из своей позиции и стрелял во вражескую. Продвижение приостановилось.
Кляйн, забежав внутрь, сразу упал за стальной заваленный на бок стол и схватил гранату.
У каждого над головами свистели пули, выбраться было почти невозможно. Они не выпускали друг друга и сдерживали на своих местах. Ариец выдернул чеку гранаты и накатом по земле отправил ее в сторону французов. Взрыв! Вражеские вопли эхом раздались по всей вентиляции.
Отзвуки баталии пронеслись по ближайшим станциям, наводя ужас на бедное население Парижа. Остальные солдаты Альянса повторили за командиром и начали выкуривать французов гранатами. Прозвучала серия взрывов, сопротивление слегка утихло.
- Вперед! - скомандовал Кляйн и, уже собравшись подняться, услышал тихий звон у своих ног. В ответ прилетала вражеская граната! На принятие решения оставалось меньше секунды, немец резко пнул гранату в сторону и прикрыл голову руками. Кляйн уцелел, но отбросив гранату в сторону, подставил под удар своих же товарищей. Взрыв покалечил двух немецких солдат, с воплями они свалились на разбитые баррикады.
- Вперед, вперед! - продолжал командовать Кляйн, глядя на продолжающих сидеть в укрытии бойцов. Страх взял вверх над солдатами обеих сторон. Они не осмеливались накинуться друг на друга, находясь в непосредственной близости. Им было страшно встретиться с врагом лицом к лицу и сойтись в кровавый рукопашный бой. Решив снова взять все в свои руки, арийский солдат поднялся из укрытия и, бросив очередную гранату, сорвался в неистовую атаку. Прогремел взрыв, Кляйн зашел прямо в спину ничего не подозревающих французов. Перед ним сидели четыре вражеских бойца. Кто-то возился с гранатой, кто-то вслепую отстреливал немецкие позиции, а кто-то перезаряжал автомат. Вывод один: никто из них не был готов дать отпор немецкому командиру. Прижав приклад автомата к плечу, ариец без разбора начал накрывать врага свинцовым дождем.
Резерв, что находился в соседнем укрытии, обратил внимание на происходящее в стороне. Они с ужасом увидели спину кровавого фашиста, который беспощадно расстрелял четверых их товарищей. Прозвучал щелчок, автомат Кляйна истратил все патроны, но времени на перезарядку не было впринципе. Даже несчастных пары секунд. Обернувшись к другим французам, Кляйн бросился в рукопашный бой. В соседнем укрытии прятались два вражеских солдата. Одного из них он ударил прикладом автомата по голове, а затем резким движением руки достал из ножен легендарное мачете Санитара Европы. Перед глазами французов сверкнуло острое лезвие, тяжелый нож мгновенно рассек их незащищённые руки. Теперь они выронили оружие и остались беззащитными. На помощь подоспели солдаты Альянса. Они окружили раненых французов и расстреляли в упор, оставив Кляйна без кровавой работы. Резервная армия не терпела издевательств. Под кровавый захлеб своих братьев они поднялись в атаку. Французы в один момент выскочили из укрытий и начали стрелять по всем, кто подбегал к их позициям. Под ноги резерва начали спотыкаться солдаты Альянса, их судьба была предрешена. Резерв беспощадно расстреливал лежащего врага и, переступая через истекающие кровью тела, двигался в контрнаступление.
Растяжки французов сработали. Немецкие солдаты в суматохе совсем не смотрели под ноги и, напоровшись на ловушку, под раскаты взрывов теряли свои конечности. Силы сошлись в рукопашный бой. Французы и немцы встали лицом к лицу, вести огонь с такого расстояния почти невозможно. Солдаты отбросили свои автоматы и схватились за ножи. Резерв втыкал клинки в их шеи, Альянс истязал руки и ноги, кругом расплескалась кровь.

Генерал Жоли всю свою жизнь провел в уютном штабе и никогда не бывал в открытом бою. Все, что он знал о войне - карты и цифры в отчётных бумагах. Представ перед лицом смерти, министр испытал дикий ужас. Все время, пока его солдаты отчаянно сражались против вражеского наступления, он просидел в углу шахт, он задыхался от страха. Француз стал терять рассудок от происходящего. В самый разгар резни министр вышел из своего укрытия и, наведя оружие на европейских солдат, без разбора открыл по ним непрерывный огонь. Пули настигли поле боя, горячий свинец распотрошил броню солдат. Немцы отхватили в свою гордые груди, французы получили удар в широкие спины. На землю падали абсолютно все, кто попадался под руку обезумевшего министра, пока с конца помещения не прилетел ответ. Кляйн быстро обнаружил стрелка и четким попаданием поразил его в грудь. Министр свалился обратно в угол. Он выронил автомат и схватился за свой окровавленный бронежилет. Аптечки нет, из груди бьет горячая кровь. Это конец.

Генерал перебил всех своих последних бойцов. Стрельба в шахтах прекратилась, немцы упали на колени и притаились. Тишину нарушали стоны и всхлипы, солдаты ожидали команды.
- Выживших французов добейте, своих лечите! - скомандовал гаутпман и, спокойно встав на ноги, начал доклад по рации:
- Вентиляционные шахты зачищены. Помещение под нашим контролем.
В ответ вновь прозвучал голос полковника:
- Отлично. Теперь подготовьте химическое оружие.
В эфире раздался голос майора с поверхности:
- Принято! Выполняем!

Кляйн занял вентиляционные шахты. Линдерман разгрузил баллоны с химическим оружием и отправил своих солдат на позиции. Первый батальон разбился на группы. Баллоны были тяжелые, приходилось тащить их по несколько человек, плюс ещё несколько должны были прикрывать грузчиков с оружием. Путь был чист, солдаты начали работу без промедления.

- Контроль! - приговаривали солдаты Альянса, добивая полумертвых бойцов резерва. Они подходили к истерзанным французским телам в упор и стреляли по одному патрону из автомата прямо в голову. Другие начали оказывать раненым Санитарам Европы медицинскую помощь. Раненых оказалось очень много, погибли лишь единицы. Кляйн поручил эвакуировать раненых. В верхних тоннелях метро пересеклись две группы. Первые тащили баллоны с газом в шахты, вторые тащили раненых на поверхность, оставляя за собой кровавые дорожки.
Осматривая вражеских солдат, ариец заметил в углу подбитого им безумца.
По погонам немец понял, что перед ним находится не абы кто, а настоящий генерал. Присмотревшись к до жути знакомому лицу, он понял - это министр обороны Франции Морис Жоли. Один из непосредственных виновных в ядерных ударах по городам Европейского Альянса и главный враг немецкого народа. Немецкий солдат, что подошел к нему следом, уже навёл на него автомат со словами: "Контроль!", но Кляйн рукой отвел его оружие в сторону и убедительно скомандовал: "Отставить!"
Солдат отошёл, а командир, уединившись с вражеским начальником, присел перед ним: "Говоришь на немецком? Английском?"
Жоли не отвечал и потянулся за своим автоматом, но немец без паники отодвинул его подальше, приговаривая: "Ты свое уже отвоевал."
Генерал сдался. Невыносимая боль взяла над ним верх, он не мог двигаться и едва мог разговаривать.
Кляйн вышел на связь со штабом:
- Говорит гауптман Кляйн, у меня здесь министр обороны Морис Жоли. Ранен, взят в плен. Что прикажете делать?
После небольшого радиомолчания прозвучал ответ от полковника:
- Передай ему рацию.

Немец отдал в руки министра свою рацию. На связь с пленным вышел военачальник Альянса, хорошо знающий французский язык:
- Господин Жоли, с вами говорит полковник немецкой армии Генрих Гаусс. Вы прекрасно понимаете свое положение, в данный момент вам грозит неминуемая казнь.
Слова полковника совсем не радовали генерала резервной армии. Француз не хотел умирать, страх полностью взял его разум под свой контроль.
- Однако руководство Европейского Альянса предлагает вам сотрудничество. Вы помогаете нам, мы сохраняем вам жизнь. Что скажете?

Министр из последних сил зажал кнопку на рации и, задыхаясь, произнес свой ответ: "Я согласен."
- Отлично! - ответил Гаусс. - Вам будет оказана медицинская помощь, ожидайте прибытия майора Линдермана, он введёт вас в курс дела.
После вас доставят в штаб, где накормят и отогреют. Вы сделали правильный выбор!
Министр вернул рацию немецкому командиру, полковник дал ему следующие указания:
- Министр согласился на сделку. Окажите ему первую помощь и дождитесь майора. Дальше действуйте согласно плану.

К половине первого часа ночи население бомбоубежища было полностью готово к фашистскому преступлению. Каждый житель имел маску и холодное оружие, от тупого булыжника до остро заточенного копья. Беспорядки после выступления Лефевра быстро утихли. Теперь каждый замер в ожидании неизбежного.
Солдаты резервной армии устроили засады у запертых гермодверей на подходах к станциям, женщины и дети были укромно спрятаны в темных помещениях. Главный врач бомбоубежища Роже Ларош вместе с медсестрой засели в кабинете как можно ближе к решетке вентиляции. Они держали скальпели рядом с горлом, на лице не было никакой защиты.

Молодой парень Робин Пьер, один из последних добровольцев Миссии Жизни, уже имел при себе оружие. Тот самый топор, который безумец запускал в отряд Матроса на улицах Парижа. Его голова была по-прежнему перевязана после удара стеклянной бутылкой, за длинной прической на ухе виднелась серёжка в виде католического креста.
В метро началось ужасающее затишье, вдоль стен длинного тоннеля эхом раздавались тихие шаги подростка. Молодая нянечка детского сада Люси Мартино все это напряжённое время не отходила от своих ребят. В отличие от нее, дети совсем не знали о нависшей над ними опасности. Они радостно бегали между кроватками и играли то в догонялки, то в мячик. Другие, более спокойные ребята, играли в настольные игры за столом. Казалось, это единственное место, докуда не добралась смертоносная рука войны. Получив у врачей большую пачку медицинских масок, Люси в игровой форме начала распределять их между детьми. Успешно надевая на них маски одну за другой, студентка добралась и до Ариэль. Осиротевшая девочка больше не выглядела счастливой. Она ни с кем не играла и, заскучав, уединилась в уголке.
- Ариэль! - с улыбкой подошла Люси. - Ты чего здесь скучаешь? Пошли играть?
- Не хочу!- заявила девочка, не выпуская из рук своего плюшевого розового монстра. С тревогой она спросила у нянечки: - Когда придет мама?
Девушка стала быстро перебирать варианты ответа. Лгать становилось все сложнее и сложнее. В голове стали путаться воспоминания о каждом ребенке из отряда.
- Мама?- нянечка оттягивала ответ - Она... Скоро...
Ариэль с серьезным взглядом уставилась в ее глаза.
- Смотри, мама передала тебе подарок! Она скоро придет! - выкрутилась девушка, передав ребенку медицинскую маску. Но Ариэль игнорировала ее и, разминая игрушку, спросила:
- Мама умерла?
- Нет... Нет, ты что... - уверяла Люси, едва сдерживая эмоции. Но девочка уже все поняла. Жизнь в блокадном городе не прошла бесследно. На глаза нянечки навернулись слезы, она больше не могла терпеть. Дрожащим голосом, срываясь на тихую истерику, она повторяла:
- Надень маску. И никогда не снимай... Ни за что...
Ариэль смиренно, без каких-либо эмоций, натянула на уши великоватую для нее повязку. Она повисла под подбородком, так и не закрыв лицо.
Люси больше не скрывала свою боль. Заливаясь горькими слезами, она помогла девочке и затянула маску потуже. Через мгновенье дверь детского сада отворилась, и внутрь вошёл хрупкий подросток с топором наперевес.
Дети совсем его не испугались, и Робин, осмотрев помещение, заметил в углу одинокого воспитателя.
- Здравствуйте! - окликнул парень. - Не бойтесь, я пришел защитить вас!
Забыв обо всем, Люси бросилась к пришедшему на помощь молодому парню. Она крепко обняла Робина и, громко завывая, уткнулась головой в его плечо.
Парень не знал, как поступить, и свободной рукой начал гладить бедную девушку и успокаивал:
- Тише, все будет хорошо. Все будет хорошо...

Робин Пьер не стал сидеть сложа руки. Вместе с нянечкой они забаррикадировали дверь детскими кроватками и предложили детям поиграть, лежа на холодном полу. Так у них будет хотя бы больше шансов пережить химическую атаку. Затем парень открутил вентиляционную решетку и забил ее толстыми одеялами, чтобы газ точно не прошел внутрь комнаты. Все было готово к обороне, Люси накрыла полы оставшимися одеялами. Дети улеглись поближе к земле и, утомившись после тяжёлого дня, начали засыпать. В саду наступила тишина, уснула даже Ариэль, так и не выпуская из рук свою страшную игрушку.
Робин сидел у стенки, крепко схватившись за свой топор. Он смотрел на баррикаду и морально готовил себя к встрече с Альянсом. В голове промелькнули воспоминания из винного магазина, где Матрос, толкая пламенные речи, избивал безобидных парней. Он вспомнил его слова, воодушевился ими, но страх все никак не отступал. Обессиленная Люси, уложив детей спать, уселась поближе к своему защитнику. Они оба смотрели в пол, на лице у них была безысходность.
- Бедные дети, - говорил Робин вполголоса, стараясь не разбудить ребят. - Многие из них остались без родителей... Совсем одни... Просто кошмар.
Люси, не отрывая взгляда от пола, добавила:
- Прямо как и я.
Робин окинул ее взглядом, а девушка рассказала свою историю:
- Мои родители жили на окраине, а я в центре. Так мне было гораздо ближе к учебе. Когда началась блокада, дом моих родителей попал под удар одним из первых. Они даже не успели эвакуироваться, одна ракета... Спасатели так и не нашли их тел...
Девушка скрыла свое лицо, уткнувшись в колени. Она обхватила свои ноги и тихо заплакала вновь. Робин приобнял ее и поделился своей историей в ответ:
- Я тоже учился в центре. Мой дом далеко, родители живут в Реймсе. Я там родился и провел все свое детство. Помню, как мама водила меня в собор...
Робин отложил топор в сторону и отодвинув волосы с виска, показал Люси свою серёжку: "Вот, смотри, мама подарила."
Девушка мельком оторвалась от колен и, взглянув на аксессуар, снова уткнулась рыдать.

Дела Альянса стали налаживаться. Теперь на замену информатору Рейну Фишеру пришел министр Морис Жоли. Французского начальника привели в себя и залечили раны. Майор Линдерман вместе со своими бойцами доставил химическое оружие в шахты, а Морис Жоли дал подробные инструкции, как настроить вентиляцию так, чтобы распыленный газ разошелся по всем станциям Парижа-2.

Все готово. Солдаты надели противогазы и, направив баллоны с отравляющим газом на огромные пропеллеры вентиляции, доложили о готовности в штаб.
- Выпускайте газ! - скомандовал генерал Ципсер, и солдаты начали проворачивать вентили. Из баллонов медленно развеялся газ, пропеллеры затягивали удушающие пары вглубь метро.

Для проведения карательной операции в Париже генерал Ципсер попросил у Карстена Майера запрещённое во всем мире химическое оружие. Канцлер Германии понадеялся на секретность деятельности своего полка и одобрил запрос военачальника. Правительство выделило для нужд Санитаров Европы несколько сотен килограммов фосгена - удушающего газа, который применялся во время Первой Мировой Войны. Вещество способно за считанные минуты умертвить вдохнувшего его человека. Фосген не имеет запаха и цвета, защититься от него практически невозможно.

Адрен Лефевр долгое время не получал новостей от Мориса Жоли. Министр больше не выходил на связь, и тогда мэр Парижа стал бить тревогу. Он посчитал, что оборона вентиляционных шахт разбита, и теперь Альянс начинает свою химическую атаку. Он вышел из своего кабинета обратно на антресоль полупустого метро. В руках он держал стальное ведро и небольшой деревянный брусок. На лице была замотана плотная марлевая повязка. В убежище сохраняли полнейшую тишину, чтобы услышать тревогу со всех уголков метро. Поставив ведро на край бетонной ограды, Лефевр произвел по нему удар. По станции раздался громкий звон, эхо уходило сквозь тоннели на соседние станции. Старик ударил второй раз, третий. Вскоре по всему убежищу стали раздаваться звонкие сигналы тревоги.

Газ добрался до мирных граждан. Роже Ларош и медсестра, что заперлись в своем кабинете, почувствовав легкое головокружение, поднялись к решетке поближе. Они жадно заглатывали отравленный воздух, стараясь как можно скорее покончить с собой. Они знали, как никто другой, насколько тяжело организм человека переносит химическую атаку. Знали, что их ждёт дальше. Они не хотели мучительной смерти и надеялись, что Альянс использует невероятно мощное оружие. Надеялись погибнуть быстро. Следом за головокружением началась тошнота, стало сильно резать глаза. Дыхание затруднилось, начался приступ дикого кашля. Постояв у решетки около минуты, врачи повалились на пол. Они задыхались в кошмарных мучениях. Из организма воздух выходил вместе с кашлем, а набрать новый глоток с каждым разом становилось все труднее и труднее. От кашля стало разрывать горло, началась невыносимая боль. Именно на этот случай медики и держали в руках свои скальпели. Не стерпев мучений, Роже Ларош отчаянно ударил острием в свое горло. Ноги вытянулись вдоль земли, врач скончался на глазах у своего напарника. Медсестра не осмелилась ударить себя. Она изворачивалась на полу ещё несколько минут, пока не сделала свой последний выдох.

В детском саду раздался плач. Дети проснулись и стали жаловаться Люси на тошноту и боль в глазах. Ребята начали кричать и рыдать, им не хватало воздуха, а их плач делал им только хуже. В попытке отдышаться дети стали срывать с себя маски, даже забитая одеялами вентиляция не помогла уберечь детей от страшной участи. Ребята стали паниковать и бегать по комнате, бедная воспитательница в истерике пихала в их лица любую ткань, лишь бы только они не дышали отравляющим газом.
- Не снимайте маски! Не дышите! Ложитесь на пол! Ну чего вы?! - истошно кричала девушка, хватаясь за свое горло. Дети завывали и бросались к Люси. Девушка упала на землю, вместе с ней и другие ребята. Они вцепились в тело погибающей нянечки, она мертвой хваткой обнимала их и на последнем издыхании повторяла: "Господи, спаси! Господи, спаси..."
Робин забился как можно дальше в угол комнаты. На его глазах задохнулись несколько десятков детей, последняя из них устало стояла у стенки. Девочка почти не плакала, ее руки ослабли, из рук выпала розовая игрушка. Под протяжный хрип на теплые одеяла к остальным упала и Ариэль. Она больше не ждала маму и папу и отправилась к ним на встречу в небеса.

Страшная участь не обошла стороной и самого Робина. Он бил руками по стене, от каждого раската кашля внутри все разрывалось. Через несколько минут хрупкий подросток ослаб и скатился на пол, его взгляд застыл на лежащем рядом топоре. Встречи с Альянсом лицом к лицу так и не произошло. Смерть, с которой было просто невозможно побороться, пришла так подло и незаметно. Через полчаса по вентиляции пронеслось последнее газовое облако из баллона. Вещество было истрачено подчистую. Фосген заполонил всё бомбоубежище, как и обещал министр, газ добрался до самых укромных уголков метро. Силам Альянса осталось лишь выждать несколько часов, пока отравляющее вещество перебьёт как можно больше жителей. Смесь хлора и углекислого газа осела на полу и стенах метро, медленно развеваясь по территории всех станций.

Площадь Бастилии. 25 февраля, 3:00

Спустя два часа после распыления Фосгена по территории Парижа-2 Альянс приступил ко второй части операции. Два батальона полка Санитаров Европы выстроились у станций метро в полной боевой готовности. На каждом из них были надеты надёжные противогазы, ни у одного солдата не оставалось сомнений - выживших в подземельях почти не осталось.
Линдерман и Кляйн под любезным руководством министра обороны Мориса Жоли пробрались к пульту управления метро. Альянс без проблем смог разблокировать громоздкие гермодвери бомбоубежища, теперь перед карательной операцией не было никаких преград. Выбравшись с верхних тоннелей метро, майор Линдерман вернулся к своему батальону, а гауптан Кляйн и министр Жоли отошли в сторонку.
- Я выполнил свою часть сделки, теперь вы доставите меня в штаб? - спросил генерал на французском языке и подошел к черному бронеавтомобилю. Вокруг не было никого, кроме арийского солдата.
- Что вы делаете? - повторял министр, глядя на бойца, лицо которого теперь было скрыто за черной устрашающей маской. Француза охватила тревога, он не мог поверить своим догадкам.
Кляйн набрав небольшую дистанцию, достал из-за спины свою штурмовую винтовку и не спеша навёл на главного врага Альянса.
- Месть - дело чести!- пробубнил сквозь противогаз гордый немецкий боец и, нажав на спусковой крючок, выпустил в генерала короткую очередь. На этот раз Морис Жоли не был защищен бронежилетом. Еще не успели зажить его недавние раны, как в его теле появились новые, не совместимые с жизнью. Солдат исполнил лишь одну волю французского предателя - он убил его быстро, без мучений.
У колес автомобиля упало тяжелое тело, белый герб Германии на кузове забрызгало кровью. Мелкими ручейками она медленно стекала вниз, капая прямо на погоны министра обороны. Золотые звёзды приняли красный оттенок, теперь Морис Жоли станет очередной единицей в отчёте о потерях личного состава сил НАТО.
- Жоли ликвидирован. Батальоны готовы к штурму! - доложил Кляйн в штаб своего полка и вернулся к своим солдатам.

В командной ставке Санитаров Европы воцарилась тишина. Полковник Гаусс смиренно сидел за столом, а генерал Ципсер, взяв в руки рацию, связывающую все силы Альянса, находящиеся в Париже, подошел к окну.
Из кабинета открывался вид на мрачный город, среди руин виднелась одинокая Эйфелева Башня, полная луна осветила холодными тонами черный мундир военачальника. С замиранием сердца он начал самый грандиозный доклад в своей карьере:
- Всем силам Европейского Альянса, внимание! Полк специального назначения Службы Ликвидации Нарушителей имени Карстена Майера начинает проведение финальной стадии операции "Чистилище"! Свершается наша честная месть! Первому и второму батальону, внимание! Приступить к штурму метрополитена!

Санитары Европы маршем выдвинулись на штурм станций метро. Они медленно спускались по темным лестницам, топот подступающих батальонов стал оглушать ожидающих в засаде французских солдат. Бойцы резервной армии на протяжении двух часов лежали на земле лицом вниз. Они надышались газом, обессилели и едва оставались в сознании. Сердца отбивали последние удары, легкие заполнил завершающий глоток воздуха.
С лестницы раздались взрывы, сработали французские ловушки. Немецкие солдаты, что шли в первых рядах, стали подрываться на растяжках, начались потери.
- Внимание! Смотрите под ноги! Кругом ловушки! - командовал из глубины строя арийский гауптман, продвижение продолжилось.

- Сейчас... Только подойдут поближе... - звучали полумертвые голоса солдат резерва. Они прижались к земле и держали под собой немецкие автоматы.
Санитары Европы, подобравшись к подножью бомбоубежища, осмотрелись. Кругом лежали мертвые тела, уши оглушала гробовая тишина.
Единственное, что теперь напоминало здесь о прежней жизни - расставленные кругом палатки и горящие теплым тоном фонари. После небольшой заминки батальоны выдвинулись вглубь метро. В первых рядах шли солдаты с тяжёлыми щитами, за их спинами - пулемётчики и гренадеры. А уже следом - бесконечные штурмовики с автоматами и мачете. Подпустив фашистов как можно ближе, солдаты резервной армии Франции стали массово подниматься на колени. Санитаров Европы охватил ужас. Прямо у них под носом восстали настоящие мертвецы. Их лица были замотаны кровавыми тряпками, в руках автоматы и боевые ножи.
- Огонь! - скомандовал гаутпман Кляйн, увидев перед батальоном восставших солдат. Он был единственным, кто оценил ситуацию в здравом уме. Событие один в один сходится с легендарной "Атакой Мертвецов", навсегда оставившей свой след на страницах истории. Во время первой мировой войны, 6 августа 1915 года, на восточном фронте у крепости Осовец немецкие войска устроили газовую атаку на позиции солдат Российской империи. Силы Германии были уверены в эффективности отравляющего газа, никто и подумать не мог, что по ту сторону баррикад кому-то посчастливится выжить. Распылив по российским полям смесь едкого хлора, немецкие солдаты выдвинулись в атаку. Захватить крепость Осовец так и не удалось, солдаты Российской империи пережили газовую атаку и под воздействием хлора поднялись в контрнаступление. Немцы были в ужасе, восстание полумертвых противников повергло их в хаос. Несмотря на численное превосходство, солдаты Германии в панике бросились в отступление. Впоследствии напуганные до чёртиков бойцы рассказывали об "атаке мертвецов", а крепость Осовец за время всей мировой войны захватить так и не удалось.

Французы поднялись на колени и, наведя немецкие автоматы на фашистов, вяло открыли огонь. Пули застучали о твердый металл щитов, солдаты Альянса растерялись.
- Держать строй! Огонь по противнику! Ну!
Резервная армия не смогла дать полноценный отпор. Из нескольких десятков человек в контратаку поднялись лишь единицы, а их выстрелы никак не навредили кровавой машине. Они замерли, увидев вдоль бесконечных щитов огненные вспышки. Повторить подвиг российских солдат не удалось. Немцы за считанные секунды перебили сопротивление и направились дальше, переступая через мертвые отравленные тела.

На станциях, откуда заходил батальон Кляйна, было относительно спокойно, но вот Линдерман попал в самое пекло. Первый батальон спустился на самую оживленную станцию, туда, где несколько часов назад произошла смертельная давка. Вокруг лежали сотни мертвых тел, но ещё тысячи переживших граждан медленно ковыляли между жилых палаток подземного города. Передовые части открыли огонь на подавление. Вдоль батальона, словно домино, начали падать мирные граждане. Над их головами поднялся кровавый туман, тишину нарушили душераздирающие вопли и визг людей.
В Париже-2 находилось около полумиллиона человек, чуть больше половины погибло от отравления фосгеном, а выжившие в мучениях продолжили самооборону.
Зачистив пару станций, солдаты остались практически без патронов, а граждан становилось все больше и больше. Вскоре два батальона сошлись воедино на последней станции, куда сбежали последние уцелевшие. Немцы зажали французов в смертельную ловушку. Держать строй было больше невозможно, у солдат закончились патроны и, бросившись врассыпную, Санитары Европы начали массовую резню. Немецкие солдаты врывались в толпу людей и начинали избивать их своими тяжёлыми мачете, граждане били их в ответ ножами, дубинками и топорами.
Линдерман старался не трогать французов, но позже оказался в окружении разъяренной толпы. Около десяти обезумевших «мертвецов» смотрели прямо в единственный глаз майора. Они медленно приближались к нему, размахивая холодным оружием.
- Не сегодня! - прокричал Линдерман и бросился прямо на первого встречного. Размахнувшись мачете, ловкий солдат отрубил одному из французов руку, затем сразу переключился на второго, полоснув по его груди, а потом с разворота вскрыл живот подоспевшему третьему номеру.
Французы бросились в атаку. Со спины майора подбежал дровосек и поднял громоздкий топор над его головой. Майор заметил тень позади и, подпустив к себе поближе одного из французов спереди, отпрыгнул в сторону. Дровосек уронил орудие прямо на голову своего товарища. Острие впилось глубоко в череп, и в этот же миг Линдерман вонзил мачете прямо в грудь дровосека.
Уследить за толпой было невозможно. Пока майор разбирался с первой половиной, вторая половина напала на него со всех сторон. По ногам прошлись дубинкой, по твердому шлему ударили стальным молотом, в плечо воткнули заточку. Удар молотом на секунду вывел майора из сознания. Шлем треснул, боль ушла в шею. Удар по ногам сбил солдата на землю, а заточка, на которую упал майор, пронзила руку немца еще глубже.
Перед глазами оказались несколько силуэтов, казалось, сейчас они заживо загрызут его. Прямо над головой Санитара Европы пронесся молот, он успел откатиться и откинуть в сторону торчащую из руки заточку. По нему тут же начали лупить дубинками, подбежала французская подмога, майора стали пинать все, кому не лень. С земли раздался дикий рев. Майор окровавленной рукой схватил американский пистолет из кобуры и начал стрелять во всех вокруг. Лязг крупнокалиберной пушки оглушил французов, их тела один за другим разрывало в мясо. Патронов было немного. После нескольких сокрушительных выстрелов сработала затворная задержка. Толпа отступила, и вновь на майора налетел французский ударник. В этот раз от размаха молота увернуться не удалось, удар снова пришелся в руку.
Тяжёлый груз, упав на нее, размолол кость солдата, порвалась кожа, медленно проступили мясо и кровь... Очередной размах... Застучали немецкие мачете. Бойцы Альянса подоспели на помощь. Теперь они окружили французов и беспощадно покромсали их на мелкие кусочки.
- Майор! - над офицером нависли несколько солдат и схватили его прямо за раздробленную руку. Под дикие крики командира, его поставили на ноги и поспешили обратно в бой.
От боли темнело в глазах, было тяжело дышать. Оставив свой трофейный пистолет где-то под десятками разрубленных тел, майор вернулся к убитому дровосеку и вытащил из него свой боевой нож. Кругом творился настоящий ад. Немцы резали французов, гражданские поднимали оружие замученных солдат и резали в ответ. Рассекая людей направо и налево, раненый солдат пробирался к туалетам. Распинав мертвые тела от прохода, офицер зашел внутрь, чтобы перевести дух. Он зашел и прижался спиной к двери, чтобы никто снаружи не смог открыть ее. Из рук выпало тяжелое мачете, солдат сорвал с лица душную маску и отбросил ее в сторону. Перед ним в ужасе сидели несколько десятков женщин и детей. Увидев напротив себя немецкого бойца, они замерли в ужасе, предрекая свою тяжелую участь. Но немец не дёргался. Жадно вдыхая отравленный воздух, он молча смотрел на парижан, обхватив свою раненую руку. От боли сводило скулы, ударник нанес ему серьёзную травму. Люди смотрели на него своими красными глазами, на лицах были окровавленные медицинские маски. У них не было сил кричать, не было мочи сопротивляться. Но майор им ничем не угрожал.
За дверью происходит беспощадная резня, лишь в туалете сохранился небольшой островок безопасности. Санузел метро напоминал линию прекращения огня, где враги на некоторое время договаривались о перемирии. Открыв аптечку, майор достал обезболивающее и, стиснув зубы, вколол его в свою руку. Начался прилив сил, боль медленно отошла,
дыхание восстановилось. Бросив загадочный взгляд на загибающихся французов, офицер поднял мачете с земли и покинув туалеты отправился обратно в бой.

К пяти часам утра метро обрастало горой мертвых тел. Погибали с обеих сторон, раненых немцев никто не мог эвакуировать из эпицентра резни, пути отступать не было ни у кого. Два немецких батальона не сравнятся с полумиллионной толпой, и какая бы на них ни была защита, французы душили количеством. От резервной армии не осталось и следа. Их вместе с выжившими солдатами НАТО растерзали в первую очередь. Теперь оставалось добить гражданский народ.
Спустя два часа после начала штурма жесткие баталии сменились на игру в "кошки-мышки". Прямое сопротивление было подавлено, солдатам Альянса оставалось лишь искать среди темных тоннелей метро французские засады.
Линдерман медленно ковылял по перрону, осматривая мертвые тела. Среди тысяч французов полегли десятки солдат. Линдерман и сам был замучен, но сдаваться было нельзя. Он ещё не знал о расстреле Эмили. Все ещё мечтал о прекращении войны и выходе в отставку. Между кровавых картин мелькали яркие грезы и образ рыжеволосой парижанки.
Округа опустела, кругом лишь трупы, веет смрад. Глаза майора начали слезиться, заболела голова. В горле встала тошнота. Остановившись у стены, офицер прокашлялся. Из горла отхаркнулась кровь, пришлось размазать кровь рукавом своей черной формы. При свете фонаря майор разглядел темные пятна на своей одежде, кровь пропитала его с ног до головы.
Вдруг перед ним открылась дверь, из комнаты вывалилась хрупкая женщина. Она была измазана кровью, волосы были спутаны, тело приняло синие оттенки. У неё были ярко- красные глаза и почерневшие губы.
Мачете болталось у ног майора. Он устало посмотрел на парижанку и решил не трогать ее. Она уже не казалась живой и, по мнению солдата, совсем не представляла опасности. Держась за стены, солдат прошел мимо нее и стал искать своих солдат. Кругом совсем никого. Вдруг за спиной послышались шорохи, что-то схватило майора за ногу и потянуло вниз.
Одноглазый офицер упал лицом на холодную плитку, залитую кровью. Он разбил нос и расшиб лоб. В ушах звенело, в глазах сверкало подобие звёзд. Мачете выпало из рук. Из последних сил он перевернулся лицом к противнику, перед ним оказалась та самая «мертвая» женщина. Одной рукой она впилась в ногу солдата, а во вторую схватила немецкий нож и попыталась подняться. Майор начал брыкаться. Ему удалось вырваться из захвата и толкнуть парижанку ногой. Она отскочила назад и упёрлась в головы горы мертвецов. Майор отполз к стене, подняться без опоры у него больше не было сил. Противники на последнем дыхании поднялись с земли. Обезоруженный Линдерман стоял напротив женщины. Они оба смотрели друг другу в глаза и не чувствовали ничего. Никакой вражды или агрессии, никакой симпатии или любви. Обоих охватила апатия.
Они простояли так чуть меньше минуты, затем женщина сделала шаг впереди, размахнувшись, ударила солдата в бок. Лезвие мачете прошлось вдоль ребер, разрубило лямки бронежилета и оголило его тело. От второго взмаха удалось увернуться и зайти противнику в спину. Женщина с размахом развернулась, но не удержала мачете и потеряла его в братской могиле. Теперь они были оба безоружны. Но женщина не сдалась. Она подошла к солдату и, сбив его с ног, насела сверху и, словно змея, вцепилась в шею, перекрыв ему воздух. Немец пытался ударить ее, столкнуть с себя, но совсем ничего не получалось. В груди все закипело, в голове пробежался холодок.
Из ниоткуда раздался свист, женщину что-то ударило сзади, руки ослабли, брызнула кровь. Тело свалилось на майора, вернулся кислород. Краем глаза солдат заметил торчащий из ее спины немецкий мачете. Напротив стояли двое бойцов Альянса. Они проходили мимо и заметили рукопашную борьбу.
- Это майор! - заявил один из них сквозь противогаз и, столкнув с него тело парижанки, удивленно спросил: "Где ваша маска?" Но Линдерман больше не мог отвечать. Закатились глаза, наступила тьма.

Прогремел взрыв! На окраинах бомбоубежища Альянс подорвал забаррикадированную дверь, вход в детский сад. Внутри немецкие солдаты обнаружили лишь несколько десятков мертвых детей и застывшее в углу тело хрупкого парня.
- Чисто... - прозвучало через противогаз, Санитары Европы ушли, продолжив зачистку метро.

Второй взрыв! Арийский солдат свалился на землю, его ноги разорвало на части. Гауптман Кляйн наступил на растяжку в глубине метро. Рядом были лишь мертвецы, дикие крики нациста раздались по тоннелям.
- Говорит Кляйн! - закричал командир, зажав кнопку на рации. - Я ранен! Мои ноги! Кто-нибудь!
От боли начала кружиться голова. Ноги оторвало под корень, на растяжке стояло сразу несколько противопехотных гранат, рассчитанных на массовое наступление. Бойцу «повезло» угодить в нее в полном одиночестве.
В ответ по рации раздались голоса:
- Герр гауптман! Где вы находитесь!?
- Где вы?!
Кровь из под талии била ключом, Рихард чувствовал приближение смерти. Дотянуть до госпиталя у него не было никаких шансов.
- Видимо, теперь в Вальхалле! - ответил Кляйн и, увидев свое ранение, откинул голову назад, навсегда оставив свой взгляд на темном потолке тоннеля злосчастного метро.

Очередной взрыв! На этот раз солдаты добрались до кабинета Лефевра. Старик без сил сидел у стены, обнявшись с тяжелым грифом для штанги. Он уже не собирался драться, просто не хватило бы сил. С лица съехала маска, кашель мучил последнего парижанина каждую секунду. Наконец, мучениям пришел конец. Рассекая дымку, в комнату ворвались трое фашистов с длинными ножами. Обнаружив беспомощного политика, они тут же окружили его и начали наносить удары своими мачете. Все произошло быстро, удары перебили все его жизненно важные органы. Переломали ребра, вскрыли легкие и перерезали горло. Его бежевый пиджак быстро запачкало кровью, красный крест на белой повязке почти полностью стёрся. На пол с громким звоном свалилось спортивное снаряжение.
- Временное правительство ликвидировано. Продолжаем зачистку! - доложили по рации солдаты и, оставив тело старика в полном одиночестве, покинули кабинет.