Правило игры

Мелисса забылась. Время пролетело птицей, неся за собой тепло — знак перемен. Она улетала, оставляя яркий солнечный свет, который растопил завалы снега. И вот уже весна. Поздняя весна.

Мелисса не чувствовала радости. Ей не хотелось говорить, она все цело погрузилась в приближающиеся экзамены. Книги, конспекты, уроки. Она ничего из этого не запомнила. В голове до сих пор маячила зима, и сердце не могло примериться с изменениями.

Она застыла в ожидании, и потому даже в выигрыш золотого кубка не поверила. Она осталась в переживании, что они снова проиграют. Выиграли? — Нет!

Это мираж, сказка. Ещё зима, ещё холодно и страшно, какая весна, какая победа?

Видимо, и правда ничего не осталось. Даже тело застыло в том злополучном январском дне, в который Мелисса впервые задумалась о собственной целостности. Теперь она представляла себя вазой, белой и невинной, но неизбежно разбитой.

Сначала она не хотела смотреть на своё тело, теперь же она его не видела. Мелисса стала прозрачной. Она ощущала себя призраком, безразлично парившим по Замку. Он уже отжил своё и теперь ничего не испытывает.

В тот день, когда Гриффиндор выиграл в квиддиче, палило солнце. Жгучее майское солнце, которое просвечивало её насквозь, оставляя лишь прохладный ветерок. Она не праздновала, Мелисса сразу пошла спать. До полуночи она была в комнате одна. Она разглядывала книги, которые притащила из библиотеки. И зачем?

Слова проскальзывали перед глазами, оставляя лишь усталость. Информация ненужной пылью ложилась в голове. Дряхлые обложки проваливались сквозь пальцы.

Мелисса хотела разорвать их, но сил не осталось.

* * *

По ногам тек пот и под ухом жужжала назойливая муха. Нос жгло от запаха благовоний и глаза начинали слезится от теплоты горящего камина. Мелисса сидела слишком далеко от окна, чтобы почувствовать свежее облегчение.

Это был предпоследний урок Прорицания.

Лето уже цвело, облака нагоняли ветер, приглашая на улицу. Но Мелисса была занята. Занята тем, чего не понимает — экзаменами.

Она перевернула страницу учебника, предвзято пробежав по ней глазами. В голове проплыли новые значения, символы, которые за прошедшие полчаса уже изрядно надоели ей.

Мелисса, прищурив глаза, снова вгляделась в туманную поверхность магического шара, но разглядела лишь розовые ноготки Лаванды Браун, сидящей по ту сторону стола.

Как же ей это надоело!

Мелисса огляделась, не понимая откуда исходит очередное жужжание. Профессор Трелони была уже на подходе, но Мелисса так ничего и не разобрала. Лаванда уж точно чего-нибудь наплетет — как розовый туман раскрылся перед ней, открывая потаённые закоулки нашей реальности, которые открываются только самым видящим, тем, кто способен услышать этот параллельный шепот!..

Мелисса ничего не слышит — сейчас ей хочется говорить.

Она взглянула на окно, маняще приоткрытое, и задумалась над тем, что наплетет. На ум приходили только цветочки, и Мелисса решила, что приплетет их, добавив чего-нибудь страшного и угрожающе понятного. Настолько глупого, что аж умно.

Не успела она додумать эту мысль, как в кабинете раздался глухой стук, за которым последовал резкий скрип и голос Гермионы:

— Всё — с меня хватит.

Мелисса оглянулась, но увидела лишь тень, кошкой скользнувшую в люк.

Мелисса в миг поднялась, быстро обойдя Трелони, которая быстро пролепетала:

— Разве я сказала что то не то?..

По лицу обдало майской прохладой, стоило только открыть люк, и на выдохе из груди вырвалось:

— Подожди!

Мелисса ловко слезла по лестнице, и побежала по изворотливым ступенькам, надеясь догнать Гермиону. Каблуки стучали по гладкой поверхности, и Мелисса улыбнулась. Она почувствовала летнюю свежесть, ощутила прелесть своего стремительного побега — словно свежее постельное белье после трудного дня.

Она звонко рассмеялась, и снова прокричала:

— Гермиона! Подожди! — не успела она закончить, как в ответ раздалось:

— Да чего?!

Мелисса пробежала ещё один лестничный проем, и улыбнулась возмущенной Грейнджер:

— Привет.

Покрасневшее лицо упрямо отвергало окружающие факторы. Даже волосы, казалось, приподнялись, взмылись дымом, став ещё более пышными.

Мелисса на секунду оробела, но тут же пробормотала возбуждено:

— Я решила за тобой пойти, мне тоже надоело.

— Зачем? — в упор спросила Гермиона.

Мелисса не знала, что ответить. Она чуть было не задумалась, но вовремя сообразила, что это ни к чему. Она снова расплылась в улыбке, но более медленно и благоприятно:

— Ну, я с тобой пойду.

Оборачиваясь, Грейнджер кинула на неё короткий взгляд, также коротко ответив:

— Ладно.

Мелисса спрыгнула с последней ступеньки, и легким шагом направилась за ней. Гермиона двинула тяжелую дубовую дверь, и Мелисса незаметно шмыгнула на улицу.

Она услышала далекое щебетание птиц, но глаза захлопнулись, прячась от солнца, скрывая и всё остальное. Мелисса быстро поморгала, чувствуя как ветер обдувает плотную ткань юбки.

— Ты специально сумку не взяла?

Стоило этим словам долететь по ветру до головы, как Мелисса ощутила пустоту, неприятную свободу. Руки словно отделились от тела, являясь чужими и ненужными.

— Да, — резко ответила Мелисса. — Потом Лаванда захватит.

Она вслед за Гермионой пошла по направлению к Гостиной. Солнце выедало глаза, и Мелисса приподняла ладонь к лбу, пытаясь унять головокружение.

Они молчали. Мелиссе это не нравилось, ей это молчание показалось слишком напряженным. А может быть, просто погода была слишком резкой. Либо её решение сбежать с урока.

И если погоду Мелисса могла оправдать, то своё поведение — нет. Она никогда так не делала. Она никогда даже не думала об этом! Почему? Почему ей никогда не приходило это в голову?

Мелисса опять в замешательстве.

Она пытается не думать, пытается остаться всё такой же — беззаботной, но непонимание тенью следовало за ней, и она даже не пыталась ускорить шаг. Это тень всегда с Мелиссой, она привязана к её пяткам, толстой нитью, протянутую сквозь кожу. Она впуталась в распущенные волосы, волнами проскальзывая в голову, в неё.

Мелисса ощутила мурашки на коже, словно что то призрачное скользнуло за спиной. Она осторожно остановилась. Медленно повернулась, затаив хрупкое дыхание.

Перед ней распласталась тень, занявшая, казалось, весь мир. Мелисса бесчувственно застыла.

Ведь это её тень — значит, ей тоже должно быть всё равно.

Но тень не молчала. Черное пятно с её очертаниями глядело безжалостно. Стараясь вызвать неприязнь, — всплыло в голове.

Голова заболела сильнее, и Мелисса отшатнулась. Но тень легко скользнула за ней, не опуская ни сантиметра. Она — есть я. Тело значит больше, чем мне...

— Ты идешь? — практически с вызовом спрашивает Гермиона. Мелисса быстро оглядывается.

— Да.

Мелисса нервно стукает туфлями по лестнице.

— Слушай, — тяжело вздохнув, остановилась Грейнджер, — я не могу больше тянуть.

— Что? — заторможено спрашивает Мелисса.

— Гиппогрифа... казнят. На апелляцию везут палача. — Она прижала руки к портфелю, разглядывая свои скрещенные руки. — Я должна была сказать раньше.

Мелисса застыла, сжав теплые перила. Не сказать ли? — первое, что появилось в голове. Ответ «нет» дрожью проплыл по спине. И Мелисса поняла, что тень добилась своего — она чувствует неприязнь. К себе. К своему равнодушию.

Неожиданно Гермиона подняла взгляд, и Мелисса увидела как слеза блеснула в её глазах, прежде чем быстро скатиться по щеке.

— Я хотела тебя позвать, потому что ты помогала, — протирая глаза, произнесла она. — Ты пойдешь?

— Да, — выскользнуло изо рта. — Да, пойду.

Говоришь так, будто помогала. Это ты сделала, ты виновата! — каталось в голове, пока Грейнджер доставала платок из сумки и приводила себя в надлежащее состояние.

— Это так несправедливо! Они даже не рассмотрели! — раздраженно причитала она, расправляя волосы.

Это так несправедливо, что ты зовешь меня, — думала Мелисса.

Гермиона сделала глубокий вдох.

— Ну что, пошли?

— Пошли.

* * *

У Мелиссы было скверное предчувствие, что она не сдаст экзамены. Не только потому, что ничего не помнит. На носу крепко сидел факт — она невнимательна. Именно сейчас, именно к учебе.

Больше всего она боялась трансфигурации, поскольку не хотела разочаровывать профессора МакГонагалл. Разочаровывать в чем? Мелисса никогда не отмечала особой чуткости в свой адрес с её стороны, но лучше безразличие, чем предвзятость.

Её опасения оправдались в первый же день, когда она не смогла вспомнить и половины заклинаний, которые входили в экзамен по заклинаниям. Не названия даже, а действия. На миг ей показалось, что она потеряла связь со своей палочкой, но Флитвик быстро её успокоил, сказав, что просто учится надо лучше.

Лучше... И что это значит? — Думала она, топая на экзамен по трансфигурации.

Она глядела на бледно-голубой чайник, стоящий на парте. Ей очень хотелось произнести заклинание, увидеть, как меняется предмет, увидеть дымку, которая способствует превращению... Но было страшно. Очень страшно.

Она любила и боялась трансфигурацию как никто в этом кабинете.

А что, если транссфигурировать себя? — от нежелания прикасаться к палочке, придумывается в голове. Стать маленьким цветочком среди тысячи таких же... Ни о чём не думать и просто цвести.

С тяжелым вздохом Мелисса берет палочку.

— От чайника к черепахе, — тихо произносит она, делая ветреное, но настойчивое движение рукой. Собственные слова показались ей слишком ясными, хотя, казалось бы, она говорила тихо. Оранжевая дымка, едва ли заметная, окутывает чайник, и словно под взмахом руки превращает его в черепаху.

Сначала Мелиссе почудилось, что панцирь так и остался узорчатым, но, взяв черепаху на руки и непрерывно вглядевшись, она осознала, что это черепаха идеальна. По всем параметрам.

Она отпустила гладкое животное, и оно медленно поползло к краю стола.

Мелисса улыбнулась.

Смогла, всё-таки.

Смогла!

Но радость длилась недолго. После ужина, на следующем экзамене, хорошее настроение спало окончательно, словно его и не было. Словно кто то транссфигурировал его, и дымка легко смахнула позитивный настрой, вернув всё обратно.

Профессор Люпин устроил полосу препятствий, где Мелисса слишком быстро потеряла бдительность.

Она так и не поняла, как по пояс оказалась в болотной тине. Мелисса просто шла, глядя себе под ноги, и думала. Думала о приятном, о плохом, но мыслительный процесс не прекращался, пока на ум не пришел Добби. Чего она так долго идет?

Мелисса только потом узнала, что это чары болотного фонарника. И смотрела она не себе под ноги, а на фонарь, мерно покачивающийся в темп быстрому шагу.

Она сказала, что забыла.

Мелисса сделала вид, будто ей всё равно, хотя жгучие желание до дрожи проедало её плоть. Желание узнать, каким будет её боггарт. Она могла попросить у профессора Люпина встретиться с ним, ведь он сидел там, в дупле, но не осмелилась.

* * *

Солнце уже гасило свои лучи, а Мелиссе предстоял ещё один, последний экзамен. Она вперила взгляд в малиновую точку вдалеке, окруженную невинными желтыми цветами.

Она представляла, как сейчас душно в кабинете Трелони. Мелисса официально не отказывалась от прорицания, как это сделала Гермиона, и уже начинала жалеть об этом. Хотя как бы она отказалась? На это нужное письменное разрешение от родителей... Тем более до сегодняшнего дня ей и в голову не приходило, что нужно как то морочиться по этому поводу. Ей казалось, что её уход с урока равноценен официальному отказу от предмета.

Сейчас она поняла, насколько это было глупо.

Время шло медленно. Мелисса опасалась, что не успеет на апелляцию. Облака темными волнами набегали на светлое небо, и постепенно вечер потерял свои краски. Шум стих, незаметный ветерок прекратился, школьники слишком устали за день, чтобы галдеть. Только в тот момент, когда очередной ученик покидал кабинет под потолком, шепот и зевки превращались в взволнованный гул.

Мелисса не ожидала, что её позовут так рано.

Стоило Долгопупсу сказать:

— Она сказала — ей поведал кристалл, — если я что-нибудь вам расскажу, со мной произойдет ужасное несчастье!

Как сверху раздалось угрожающее:

— Мелисса Малфой!

В кабинете пахло тухлятиной. Мелисса сдержала рвотный порыв. Она постаралась вдыхать реже, чтобы приторный запах благовоний не жег нос.

За плотной серой вуалью скрывалась профессор Трелони. Перед ней, на грязной белой скатерти, стоял прозрачный шар. Шторы были задернуты, и в кабинете было ещё мрачнее обычного.

Мелисса быстро присела на краешек табурета, спрятав портфель под полы мантии.

— Здравствуй, дорогая. — Видимо, профессор уже всё забыла. — Будь так любезна, загляни внутрь шара... И расскажи, что ты там увидела...

Мелисса аккуратно склонила голову, рассматривая прозрачную поверхность. Она на секунду приподняла взгляд, но увидев большие болотные очки, спрятанные под копнами волос, уткнулась обратно.

Она сжала руки, ощущая сухость кожи. Глаза послушно смотрели внутрь, но ничего не видели. Отражение грязной скатерти казалось чуть расплывчатым, хотя она решила, что это от тяготы воздуха.

— Я... — начала Мелисса.

— Не спеши, вглядись глубже. — Мелисса вгляделась снова. Спустя минуту профессор спросила с нескрываемым удивлением: — Ну что?

Мелисса уже хотела сказать что то, но слова быстро улетели с языка. Весь мир растворился, превращаясь в однослойную поверхность, которая дружелюбно разлеглась перед глазами.

Ей хотелось сказать: «я вижу что то!».

Но Мелиссе не хотелось спугивать это «что то». Она смотрела.

Мелисса шла по тропике сквозь болотную тину. Где то слева гоготал болотный фонарник. Тут она не знала, что проходит здесь уже не в первый раз

Глаза мотнулись вправо, влево, и она даже не отшатнулась от лица фонарника, который строил из своей грязной физиономии что то наподобие усмешки. Мелисса приняла это как должное.

Несколько неторопливых шагов, и нога ступает на первую ступеньку канатной лестницы, которая ведет к небольшому дуплу.

Лестница оказалась очень короткой. И тут она не знала, что там лестница была длиннее. Руки с легкостью отцепились, следом и ноги громко ступают внутрь дерева.

Мелисса вынимает палочку, уже зная, что ей предстоит.

Мрак, царивший внутри, упрямо не хотел расходиться, и она сама пошла к нему на встречу. Под ногой что то щелкнуло, и Мелисса зевнула.

Затем она чихнула.

— Ну что, дорогая? — послышался привычный хрипловатый голос. — Что ты видишь?

— Я... я... — бормочет Мелисса, оглядываясь. Всё как прежде. — Себя. В дупле, который поставил профессор Люпин. Там фонарник и что-то щелкнуло. Я... я дошла там, хотя здесь, ну, на экзамене, меня отвлек фонарник... Что это? — полились невнятные слова, но тревожный вопрос остановил их. — Что это? — отчетливее повторила Мелисса.

— Вот как! — воскликнула с хрипотцой профессор, хватая тетрадь. Она с живостью что то записала. — Моя девочка, вероятно, ты увидела своё будущее... Подумай, ты была там одна? Ни друзей, ни семьи? Погода была ветреная? Ты почувствовала что-нибудь?

Мелисса сжалась под взглядом больших очков, и, не думая, ляпнула первое, что пришло в голову:

— Мне показалось, я умираю. Там было темно и ветрено. Больше никого.

— Ну что ж, дорогая, я могу посоветовать тебе остерегаться безлюдных мест, вещей, связанных с готовкой и закрытых помещений. Остальное расшифруется со временем. Следи и наблюдай, у тебя все задатки ясновидящей. Только смотри, не говори никому. Магический кристалл поведал мне, что с каждым, кому ты это расскажешь, случится несчастье!

Мелисса отрешенно кивнула.

— До свидания, — сказала она, потными руками хватая портфель. Она поднялась и быстро подошла к люку. Руки чуть тряслись и проскальзывали сквозь

железку. Мелисса спрыгнула.

— Чего там? — донеслось из толпы, но Мелисса не ответила.

— Лаванда Браун! — глухо зазвучало где то сверху.