Правило игры

Мелисса вслушивалась в громкие звуки утренней трапезы, размазывая остатки овсяной каши по тарелке. На столе лежал пергамент, на котором острым почерком были выцарапаны семь выборочных предметов, что появятся в начале следующего учебного года.

Не хотелось напрягать мысли и всерьез задумываться на этот счёт. Она слушала разглагольствования своих однокурсников, пытаясь понять, какие предметы являются самыми востребованными.

Прорицания и магические существа влекли бо́льшую часть учеников, и Мелисса уже подумывала взяться за перо и поставить галочку напротив этих предметов, пока не услышала подозрительно громкий голос Лаванды Браун, что разговаривала с Парвати Патил прямо напротив Мелиссы:

— Ты же уже слышала, что Поттер на счёт наследника Слизерина говорил?

— Да! Он говорил, что во всём этом ужасе виноват Малфой...

— Он, конечно, не прямо так сказал, но ведь и дураку ясно, что он прав! Никогда мне эта семейка не нравилась: Мелисска эта, чего здесь позабыла? Ясно, что не просто так сюда прицепилась!

Мелисса напряглась.

— И брат у неё противный. Да все они одинаковы — родственники всё-таки. Но Джинни жалко. Такая застенчивая. А тут оп — и вот это! Меня аж в дрожь бросает, когда я думаю, что она в этой комнате пережила. Бр! — Парвати передернулась.

Мелисса искоса взглянула на них, и, встретившись с ответным взглядом, снова уткнулась в тарелку. Тихая усмешка с их стороны.

В горле защипало. И хотя мысли улетели уже далеко от пергамента, она взяла перо и поставила галочку напротив магловедения. Слегка поколебавшись, поставила ещё две напротив ухода за волшебными существами и прорицания.

Ухмылка расплылась на лице, и она вновь подняла взгляд на однокурсниц, только уже смотря в упор. Но ответного взгляда не последовало. Им уже всё равно.

Мелисса бросила остатки каши и встала из-стола, гордо подняв подбородок и слишком грациозно поднимая пергамент с портфелем.

Магловедение... как забавно. Но Мелисса не признает себе, что за эту глупость ей рано или поздно влетит. Её мутило от одной только мысли, что из-за глупого поведения её брата она окончательно будет считаться непонятой, и на мгновение ей стало всё равно.

Большой зал начинал пустеть, и Мелисса блаженно шла на последний урок трансфигурации, которая за последний год стала самым приятным для неё предметом.

* * *

Пять месяцев спустя.

Вечерний Хогсмид выглядел до жути живым. В воздухе так и витал интерес, которым пылали третьекурсниками. Мелисса едва ли сдерживала себя, чтобы не начать прыгать от радости. Она шла слегка поодаль от Симуса, не очень желая ощущать его рядом с собой. Он слишком взрывоопасен, — с улыбкой подумывала она.

— Зайдём в Сладкое королевство? — ляпнула Мелисса.

— Зайдём, — пожал плечами Симус, не ощущая фальши.

Магазинчик выглядел ярко и насыщено. Через широкие окна был виден почти весь ассортимент сладостей, яркий свет освещал деревянные бирюзовые стены. Пылали вывески, выгодные предложения и глупые маркетинговые выдумки.

Едва приоткрыв дверь, Мелисса закатила глаза от необычно-карамельного аромата, что разносился по магазину и периодически вылетал за его пределы.

Симус и Мелисса почти сразу разделились: Мелисса направилась к стеллажу с конфетами, леденцами и прочего карамельного разнообразия, а Симус разглядывал разные, не самые понятные для нормального человека сладости, — желейные червяки, что извивались, как живые, например.

Слишком большое разнообразие конфет, и крайне маленькое разнообразие денег.

Больше всего Мелиссе приглянулись карамельные клубнички, что, как уверяли в этикетке, «смогут морально перенести Вас в состояние летнего покоя». Взяв сразу три штуки, Мелисса подошла на кассу. Оглянувшись, дабы найти спутника, она заметила в окне рыжую макушку Уизли и пышную шевелюру Грейнджер, что заходили в «Три метлы». Прямо кстати.

— Ты берешь что-нибудь? — спросила Мелисса, до которой Симус добрался быстрее, чем она сумела его разглядеть.

— Не, хочу быть здесь поэкономнее.

— А чего это вдруг?

— Хотел сливочное пиво попробовать, а все эти конфеты меня не особо интересуют.

Мелисса пожала плечами.

Оплатив покупку, она направилась к выходу, пытаясь пропихнуться сквозь школьников, которых, в отличие от Симуса, сладости интересуют больше всего. Он тоже пошёл за ней.

Осенний воздух ощущался почти что весенним, после душного, пропахнувшего ароматизаторами магазина.

— Ты хотел сливочное пиво попробовать, — промямлила Мелисса, уже делая несколько осторожных движений в сторону паба. Она бы тоже сейчас не отказалась от чего-нибудь согревающего.

— Да, — сразу же воодушевился Симус.

В пабе уже воздух поприятнее — не такой едкий и сладкий, но и не лишенный изюминки.

Мелисса сразу же нашла глазами Грейнджер и Уизли, что уже допивали первую порцию сливочного пива.

Она предложила расположится за свободным местом, что находился через один столик от столика интересующих её объектов. Пока всё складывается неплохо.

— Захвати мне тоже пива, — суетливо произнесла Мелисса, протягивая два кната.

Она надеялась, что Симус их не возьмет, предложив заплатить за неё, но он беззвучно взял из хрупкой ладошки мелочь и направился к барной стойке.

Мелисса взволновано вздохнула и уселась на стул, закидывая ногу на ногу. Приглушенный свет заставлял ощущать благоговение перед мистическим праздником, ведь столько историй из книжек всплывало в голове. Мелисса так любила слушать про Терезу, мать лесов, которая, как полагал Добби, считалась символом волшебной свободы. Когда магия, точно ветер, гуляет меж деревьев, когда волшебство так и плещет во все стороны, и всё это — только во имя свободы. Свободы человеческого сердца.

Мелисса верила, что Тереза рано или поздно придет за ней. Заберет, назвав особенной, и больше не пустит её в этой странный мир.

Сливочное пиво, к сожалению, оказалось безалкогольным. А было бы очень любопытно напиться.

Мелиссе доставляло необычайное удовольствие смотреть на Симуса сверху вниз, доказывая свою независимость, грациозно попивая пиво. А ему, видимо, тоже это нравится. Вот же гад.

Время от времени она посматривала на Грейнджер, желая увидеть на её лице подозрение или хотя бы удивление. Но ничего не видела. Та лишь слепо улыбаясь, наслаждаясь теплотой помещения.

С Симусом Мелисса перебрасывалась отрывками мыслей про квиддич и пустыми взглядами, желая морально от него отцепится. А он ещё сильнее лепился физически. В его склизких голубых глазах отчетливо виден взгляд, и упоение ответным взглядом с её стороны, из-за чего он налегал на сливочное пиво с двойным усердием. В его постукивании пальцем по деревянному столу отчетливо слышался интерес.

Слышит ли тоже самое, не смотря на большое количество посетителей, Грейнджер? А если слышит, что из этого понимает и растолковывает в том свете, что нужно Мелиссе?

Несомненно, её собеседник, что допивал уже третью порцию пива, мешал ей. И не только тем, что она не может из-за него выйти на улицу и спокойно подумать.

И в тот момент, когда эта сцена начала казаться вечной, Рональд Уизли, с легким стуком поставив кружку на стол, объявил, что «теперь точно может без сожалений отправится на праздничный ужин».

Они медленно ушли.

Мелисса осталась с Симусом наедине.

Голубые и серые глаза сплелись в короткий, но напряженный взгляд.

— Ты уже всё допила — пошли, — вынырнув из переплетений взглядов, произнес Симус.

— Да, — только и ответила Мелисса, даже не обратив внимания на остатки столь любимой пены на дне чашки.

Встряхнув своей шевелюрой, она поднялась.

Пропихнувшись через посетителей, они наконец-то вышли на свежий осенний воздух. Какое облегчение.

— Я тебя люблю, — уверенно произнес Симус, но Мелисса почувствовала, что эти слова пришли ему на ум только сейчас, когда они стояли в тени паба, романтично отрезанные от всего мира, и поэтому она даже не попыталась придать им значение.

Мелисса рассмеялась:

— Это слишком сильное слово «люблю».

— Ты так считаешь? Мне кажется, оно везде подходит.

—То-есть, сейчас ты не придаешь этому никакого значения?

— Не делай вид, что не понимаешь меня.

Симус закурил сигарету — вредная привычка, которую он ухватил летом у каких-то парней, пока гостил у бабушки.

— Может быть, — загадочно произнесла Мелисса, — кто знает...

— Я это вижу по твоим глазам. Уж слишком сильно они тебя выдают.

Тоже мне — глаза. Банально.

И Мелисса уже давно приметила, что Симус слишком слеп к человеческим желаниям, чтобы что-то говорить за её глаза. Она вот уже минуту с нескрываемым интересом поглядывала на догоравшую сигарету в его руках, дым от который приятно перемешивался с ветерком. Интересно, где он их прикупил?

— А откуда ты сигареты взял?

— У близнецов спроси.

— Каких именно?

— Уизли, конечно. Какие ещё на Гриффиндоре близнецы есть?

Разговор уезжал куда то в не том направлении, и Мелисса решила его переменить в свою пользу.

— Дай попробовать.

— Ну, держи. — Он специально для неё вынул ещё одну сигарету, волшебной палочкой пригрев конец.

Мелисса аккуратно взяла её в руки, и медленно прижала к губам, вдыхая никотин.

Сначала дым приятно защекотал горло, но секунду, и она будто подавилась сухим хлебом. Слегка откашлявшись, она вновь сделала глубокий вдох, вновь чувствуя горечь в горле.

— Привыкнуть надо, — посмеиваясь, сказал Симус, забрав сигарету обратно. — Ладно, докурю за тебя.

— Не делай вид, будто не рад, — хрипло произнесла Мелисса.

— А ты не делай вид, будто не любишь меня.

Тут вновь пришла очередь Мелиссы посмеяться.

— А чего тут притворяться? Не люблю — и всё. Что ты мне сделаешь?

Он неприятно приблизился ближе. Намного ближе, чем нужно было.

Мелисса глядела на него исподлобья, не улыбаясь, но в её глазах искрила усмешка.

— Что сделаешь?

Симус слегка прикоснулся пальцем к её губам, странно оттягивая нижнюю губу, сам при этом краснея. Мелисса невольно признает, что он понятия и не имеет, что делать. Вроде, элементарно — целуй. Она уже замерзла.

Он отбросил окурок сигареты в сторону. Небрежно поцеловал уголок её губ, и Мелисса поняла, что целоваться, по крайне мере с Симусом, больше не будет.

Он положил руку на её щеку, ощущая резкие скулы, и поцеловал в губы, откровенно пытаясь углубить поцелуй. От Симуса несло никотином, вызывая желчь в горле и желание отхаркать всё. Вообще всё.

Понимает ли он? Вероятно, нет. Да и Мелисса уже перестала понимать, чего добивается.

Симус отлепился от её лица, заглядывая в глаза, в надежде узнать ответ на вопрос: «зачем?»

Но она ему не ответит. Пусть сам выкручивается.

Он вновь накрыл её губы поцелуем, только уже полноценным. Она почти охотно отвечала на нелепые движения его мыслей. Хотя нет, ей очень нравится танцевать в чужих мыслях, зажигая тайные образы. Но она не успевает зажечь их в нём. Она пролетает слишком быстро, мимолетно, а Симус — бомба замедленного действия.

Он прошелся языком по её небу, и это стало последней каплей. Желчь в горле становилась невыносима, да и отвращение тоже давало о себе знать.

Чувство, будто она чего-то не видит, не слышит, спрятанная здесь, в углу, судорогой отдалась в теле. Нет. Она не здесь должна быть.

Мелисса слегка оттолкнула от себя Симуса.

— Нам нужно идти. Ужин.

— Да, точно. — Покрасневший до корней волос, он стал ещё более устрашающим, особенно при таком тусклом освещении.

Хогсмид заметно опустел, потеряв прежнюю жизнь. Мелисса резкими шагами шла по лужам, пачкая обувь — туфли, что не очень подходили к погоде. Но как же ей наплевать. Мелиссе хотелось вернуться к людям, к веселой, живой жизни, не омраченной судорогой от того, что она не успевает за нею.

В замке всё застыло в нетерпении.

Но наконец добравшись до Большого зала, ученики утопали в красоте и притягательности украшений, рассматривая их и перешептываясь.

Где-то в тумане, что закрывал потолок, летали летучие мыши, а тыквы свободно парили чуть ниже, мрачно освещая Большой зал.

Мелисса испытала легкое нетерпение, завидев стол, и, желая спрятаться от Симуса, в общем шуме пробралась к середине стола, сев прямо перед внушительных видов тортом.

Уже беря себе почти такой же внушительный кусок этого кушанья, она ощутила, что слева от неё кто то присел. Надеясь, что это не Симус, Мелисса оглянулась. Грейнджер, Поттер и Уизли. Именно в таком порядке они разместились.

По телу будто прошёл разряд энергии, заставляя волосы встать дыбом. Рука так и зависла, не донеся кусок торта до тарелки. И чего она так перепугалась?

Резко вернув взгляд к своей тарелке, Мелисса опрокинула на неё сладость. Она большими кусками начала заглатывать её, чувствуя приятный вкус смородины перемешанной со сливочным кремом.

А троица всё разговаривает, даже смеется. А ведь Поттер не пошёл в Хогсмид. Интересно, почему? Ведь не мог он просто так, по собственному желанию, упустить такую возможность? Особенно с учётом того, что жизнь его особо не баловала такими возможностями, хотя бы потому, что вырос он у магглов.

А интересно, какие они, эти его родственники-магглы?

Мелисса не так давно посещала первый урок магловедения, но этого мало, чтобы что-либо узнать и, тем более, понять. Грейнджер тоже там была, и Мелисса знала, что она тоже её заметила. Насколько она поняла, до Драко это, пока что, не дошло. И в Хогсмиде она, вроде бы, его не встречала... или встречала, да просто не помнить этого? Она была так занята своими мыслями, что позабыла такую значительную часть этого вечера!

Мелисса огляделась, пытаясь найти глазами Симуса, понять, увидел ли он её. Видимо, увидел, но не подавал виду.

Затем она взглянула на стол Слизерина, желая увидеть брата. Ничего не поймешь — лицо будто загримировано. Он, естественно, на неё не смотрит, разговаривая с каким-то из своих дружков, которого Мелисса не знает. Он спрятался — под маской, под париком, под гримом, за ответственностью и разумом, которые, возможно, замечает лишь она одна... Точно он и впрямь клоун. Или это всё лишь её фантазия?

Мелисса дернулась, когда слева кто то дотронулся до её плеча.

Обернувшись, она слишком неожиданно встретилась с шоколадными глазами Грейнджер.

— Привет, — возбужденно сказала та.

— Привет, — вторила Мелисса.

— Мелисса, верно?

— Да.

Мелиссу поразила беспокойность её голоса и, после всех этих мыслей про брата, ей начал казаться и этот жест наигранным. Но в этом и впрямь было что-то странное.

— Не ожидала увидеть тебя в обществе Симуса Финнигана. Ты всегда была... слегка нелюдима. Да и твоё положение, наверное, не очень позволяет такой вольности. Ещё и магловедение... у тебя ничего, случайно, не произошло? Я слышала, что говорили про Наследника Слизерина, вот я и подумала, что...

Мелисса оцепенела, не особо вникая в происходящее. Судя по всему, это отразилось в её взгляде, и Грейнджер слегка засмущалась.

— Извини, я...

— Я очень рада! — в порыве вырвалось у Мелиссы. В ту же секунду ей показалось, что эти слова были произнесены слишком громко, и она вновь всмотрелась в лицо брата. Он её не замечает. — Рада тому, что меня ещё не все считают самолюбивой мразью.

Молчание.

— Да, это, наверное, и впрямь приятно, — слегка неуверенно выдавила Грейнджер.

— Это очень приятно. — Мелисса ощущала, как начинает входить во вкус. В её глазах забегали игривые огоньки, и это слегка разрядило ситуацию.

Воспользовавшись моментом, Мелисса ухватила лежащее неподалеку яблоко. Раскат грома послышался за усеянным туманом потолком, словно разрядом энергии пройдясь по коже, заставляя волосы снова встать дыбом. Шум в зале чуть притих. Притихли и Поттер с Уизли, что, увлеченно общаясь, не замечали с кем их подружка ведет беседу.

— Дождь начинается, — спокойно произнесла Грейнджер, глянув на потолок, снова поразив и не чуточки не успокоив Мелиссу своим тоном.

Мелисса с подозрением на неё покосилась, пока рука с яблоком повисла в воздухе, будто опасаясь кушанья. Она бы так и смотрела на Грейнджер, если бы не возмущенное восклицание Уизли:

— Чего пялишься? Заняться нечем?

Мелисса фыркнула.

Она откусила яблоко и, жуя, спросила:

— А нельзя что ли?

— Нет.

Мелисса рассмеялась: громко, неприкрыто, рискованно. Она не понимала, что делать, и делать ли вообще что-то. Разумнее было бы отступать. Но она и так слишком многое себе сегодня позволила, так что ей терять?

— Уизли, я так то не с тобой разговариваю, — даже не взглянув на брата, — сиди себе и наслаждайся вечером, раз такой нежный.

Мелисса поняла, что чуть перегнула, казалось бы, негнущеюся палку.

— А ты то что так осмелела? Из под надзор братца, значит, ушла, так теперь к нам лезть можно? Нет уж, спасибо! Будь добра, не досаждай нам своим обществом.

Мелисса уж понадеялась, что Грейнджер её защитит, но та молчала. Но молчала напряженно, вперившись взглядом в тарелку.

Мелисса не хотя признала, что та ни чем ей не обязана, но ощущение потерянности от этого не проходило. Она пыталась поймать взгляд Грейнджер, стараясь отогнать навязчивую мысль вновь взглянуть на стол Слизерина. А Уизли, тяжело дыша, всё не опускал своих глаз.

— Чего ждешь? — спросил он.

И когда обстановка уже начинала жужжать в ушах, Мелисса медленно поднялась, будто страшась спугнуть молчание. И, не взглянув на них, взмахнула волосами, забирая своё яблоко, что лежало на столе. Рональд, убедившись в том, что она уходит, вновь повернулся к Поттеру, который и слова за эти несколько напряженных минут не вымолвил. Тем лучше.

Мелисса поборола желание сказать Грейнджер «пока», поняв, что это слишком.

И резким шагом вышла из Большого зала.

Коридоры были по странному пусты. Неприкрытая облаками Луна освещала их, делая ещё более одинокими. Стук старой обуви о холодный каменный пол эхом отдавался в ушах, и лишь собственное дыхание перебивает его. Она отдалялась от общего веселья, проникая глубже — в слегка освященную темноту. Но от этого она не становилась менее обволакивающей, напротив, легкий свет придавал ещё большего смирения перед неизбежным, перед спуском. Мысль, что почти весь замок сидит сейчас там, за спиной, а дальше — ничего, горделиво возвышалась в сознании. Только коридор и свет, только портрет и Гостиная — это всё, что впереди.

Такой красотой нужно наслаждаться с пустой, не напряженной головой, но Мелиссе это сейчас было не под силу. Слишком, слишком много всего того, что даже примерно не укладывалось в голове. Мысли, люди, обстоятельства, решения, — как же хотелось уложить всё это в единый пейзаж! В такой же пейзаж, что она делает на бумаге. Такими же аккуратными и нежными линиями обрисовать всё сложившееся.

Под светом Луны и натиском своих желаний, Мелисса по инерции дошла до Гостиной.

— Фортуна Майор, — произнесла Мелисса пароль, даже не взглянув на портрет, разглядывая пустые лестницы, что привлекли бы взгляд, пожалуй, любого.

— Правильно, — послышалось где-то над головой.

Портрет отъехал в сторону, открывая широкий проход в Гостиную.

Уже привыкшим к теплым тонам взглядом она обвела помещение, в котором обитает уже почти три года. Три таких долгих года, казалось бы, а не изменилось ровным счетом ничего.

Мелисса по обыкновению расположилась в кресле около теплого камина, положив голову на один подлокотник и закинув ноги на второй. Рука устало свисла с кресла, выронив яблоко на ковер.

Самое лучшее, что она может сделать в такой удачно пустой Гостиной — принести карандаши, что на почти последние карманные деньги купила сегодня в Хогсмиде, но они лежали где-то далеко, в тумбочке, к которой можно добраться только пройдясь по лестнице, а это последнее, на что Мелисса была сейчас способна.

До этого, до покупки карандашей, она рисовала углями из камина. Да, странно, да, неудобно, но возможности купить хоть что-то у неё до сегодняшнего дня не было, да и денег, в целом, тоже. Только на такое событие, как поход в Хогсмид, матушка прислала ей галеонов десять, при этом не забыв упомянуть, что на ерунду нельзя их тратить. И первым делом, конечно, Мелисса купила карандаши. Она бы могла взять краски, но стоили они дороже, и поняв, что краски — это далеко не единственное, чего она хочет, взяла карандаши. Родители редко доверяли ей деньги.

Мелисса томно прикрыла глаза, что уже начинали слезится от яркого пламени камина, надеясь не уснуть прямо здесь, но в таком внезапно уставшем состоянии на такие мелочи становится всё равно.

Одним ухом слушая потрескивание поленьев, а другим своё внутреннее напряжение, она провалилась куда то в забытье. Куда то в то забытье, что находится вне её головы. Но там было пусто. Одна темнота. Ей начало казаться, что она до сих пор идет по коридору, а всё остальное — лишь жалкая фантазия уставшего мозга, настолько похожим было ощущение. Она просто летела, поняв это далеко не с первого раза — свиста, который должен быть при падении тела не было. Чернота расступалась перед ней, открывая всё новые, такие черные, как и предыдущие, пейзажи. Это место не казалось отвратительно чужим, но и дружески родным оно тоже не было. Оно было пустым. Ловушка. Эта самая простая, и оттого самая страшная, ловушка. Ложь начала течь из глаз, чернота начинала рисовать усмешки там — внизу. Там внизу её ждут. Мелисса начала брыкаться, давясь нехваткой воздуха. Темнота расступалась всё быстрей и всё с бо́льшим рвением. Она её ожидала.

Глаза сами лениво распахнулись, учувствовав что то не то. Мелисса поморгала, пытаясь понять.

Она лежала всё в том же положении, поленья камина горели почти также, как тогда, когда она закрыла глаза.

Значит, прошло не больше пяти минут. Это успокаивает. Но не сильно.

Мелисса так и не поняла, зачем резко встала и, распахнув портрет, быстро рванула по лестнице в зыбучую пустоту. Просто так, видимо. Просто так. Стук туфель о твердые ступени приятно щекотал слух. Она была уже на грани нервного смеха, как, не успев слететь с лестничного проема, врезалась во что то. Или в кого то.

— Блять! — услышала она восклицание, нелепо улетая в сторону, но в миг чьи то руки, явно второго незнакомца, поскольку первый стоял несколькими шагами ранее, подхватили её, но от неожиданности Мелисса всё равно упала на пол, хоть и не так сильно, как могла. — Люмос.

Сквозь блеклый, слегка голубоватый свет, она увидела... вашу мать, ещё одних Уизли. Они что, теперь взялись ещё и преследовать её?

— Малфой? — почти в один голос удивились они.

— Уизли, — одними губами прошептала она, вспомнив Рональда. Она лежала на спине, уже успев опереться на локти.

— Ты че так носишься? Огневиски перепила? Ты так не только себе, ты и нам переломаешь шеи!

— А что, нельзя? — эта сцена Мелиссе всё более и более напоминала ту, за столом, и будь она чуть в более затуманенном рассудке, решила бы давно, что эта очередной сон, в котором её разум прокручивает неудачи за день. — Идите куда шли.

— А ты то куда так летела? — сложив руки на груди, безразлично спросил Фред.

— Не ваше дело. — Она бы, может, и сказала, да вот сама не знает.

Мелисса, на самом деле, могла их понять. Слишком странная она была на протяжении этого дня. Этого вечера. Слишком неправильная, слишком открытая для своей жизн. Ей вдруг в голову ударило сразу две мысли: первая — сигареты, что они, видимо, продают, и вторая — назад пути нет.

— Вы, говорят, продаете сигареты, — так же безразлично протянула Мелисса.

Их брови удивленно взлетели.

— Продаем, но людям, которым они нужны. Сомневаюсь, что ты из таких.

Мелисса рассмеялась. Третий (а может уже пятый?) раз за этот чертов день.

— Вам то почем знать?

Близнецы переглянулись, задавая друг другу немой вопрос: не ударилась ли она и впрямь?

Поняв ход их мыслей, Мелисса поспешила успокоить:

— Не бойтесь, я не сошла с ума. Я в своём рассудке. Даже более чем. Так продадите?

С секунду поколебавшись, один из них ответил:

— Естественно. — Им было всё равно, кому и что продавать. Им главное деньги. — Но сразу тут, в коридоре без освещения, мы не можем заниматься торговлей, поэтому, прошу, пройдите в наше насиженное место, — уже по обыкновенно, покачивая в воздухе палочкой, произнес Джордж.

— Я... я сейчас не могу, — сама не понимая почему, она начинала сдавать позиции.— У меня дела.

Мелисса вскочила, пытаясь унять ноющую боль в спине, и направилась в другой конец темного коридора.

— Потом, — крикнула она через плечо.

Уизли снова удивлено переглянулись, но лишь молча направились туда, куда шли — очевидно, в Гостиную.

Мрак коридора всё более и более, с каждым шагом, обволакивал Мелиссу, и в какой то момент она просто осела на пол.

И только руки потянулись к карману, дабы найти палочку и осветить хотя бы небольшой промежуток пространства, как Мелисса внезапна поняла, что ничего в карманах платья нет.

Сначала мысль: она выпала у подножья лестницы.

Мелисса почти в панике, на четвереньках, быстро проползла к тому месту, где, чисто теоретически, она могла лежать... Нет. Ничего!

Сюда уже доставал свет факелов с верхних этажей, и она явственно видела, что палочки здесь нет.

Вторая мысль точно неумелая, почти отчаянная игра на скрипке просвистела в голове: она выскользнула из кармана во время сна.

Взгляд скользнув вверх, к лестнице, и ничего, кроме как подняться в Гостиную, ей не оставалось.

Мелисса на негнущихся ногах встала и медленно начала подъем, надеясь не застать других учеников, довольные голоса которых она уже слышала где то в далеке.

Раз, два, три. Раз, два, три, — считала она ступеньки, с каждым шагом увереннее ступая по камню, обгоняя гриффиндорцев всего на два проема. Неожиданно, но ступеньки закончились.

Мелисса устало подняла взгляд, что до этого упорно был прилеплен к лестнице, и остолбенела.

Сначала она не поняла, что не так. Но взгляд нащупал неестественную черноту, и Мелисса поняла.

Портрет был исчеркан, так, будто его и вовсе никогда здесь не было. Тонкие порезы по всему полотну, края которых сильно загнулись. Летний сад, что Мелисса почти никогда не замечала из-за Полной Дамы, выглядел угрожающе на фоне этого резкого контраста с тонкими, даже отдающим черным, линиями. Картина выглядела так, будто её прокляли, а призрачное отсутствие Полной дамы навивало ощущение, будто этот сад заброшен, при чем заброшен давно и безвозвратно.

Рядом с портретом застыли близнецы. Лиц их она не видела, но судя по тому, как жутко остановились их тела, дошли они сюда совсем недавно.

Дрожь расползалась медленно, с каждой выцепленной деталью из этой сцены, что слишком внезапно открылась Мелиссе. Но дрожь до того жуткая, что от ощущения, будто всё происходящее — это дурной сон, избавляться смысла не было.

Голоса за спиной затихли, и позже молчали уже все.

Мелиссе не нравился факт, что она пришла сюда почти самая первая. Это, с учетом всего, выглядит... странно, как минимум, а как максимум — очень даже подозрительно.

И чего она так рванула по лестнице, ещё и умудрилась столкнутся, да с кем...

Она, боря желание закрыть лицо руками и убежать обратно, в темноту, сделала шаг вперед.

Фред, как будто очнувшись ото сна, резко обернулся на это тихое движение. Увидев его взгляд, будто прожженный ужасом, она сделала шаг назад. Фред с секунду невидящее глядел на неё, но после обернулся:

— Пожалуйста, расступитесь! — послышался где то в толпе спокойный голос Перси Уизли. — Почему такое столпотворение? Вы что, все забыли пароль? Пожалуйста, я староста школы...

Он тоже застыл. Но среагировал так же быстро, как замер.

— Скорее позовите профессора Дамблдора! — раздался пронзительный крик.

Мелисса попыталась отступить в толпу, но поняв, что толпа уже не расступится, остановилась, всё равно стараясь выглядеть как можно более незаметной.

Но с появлением профессора толпа всё таки расступилась, и первыми, после Дамблдора, кто протиснулся сквозь неё, была троица. С Рональдом.

Мелисса отвела взгляд, делая вид, что не замечает их.

— Профессор МакГонагалл, пожалуйста, пойдите к Филчу. Пусть он немедленно осмотрит все портреты в замке. Надо найти полную Даму, — обратился директор к остальным подоспевшим профессорам.

Не успела Мелисса вглядеться в их лица, пытаясь понять, что они думают на этот счет, как раздался новый голос — где то под потолком. И её взгляд устремился куда то вверх. Она уже мало что соображала, напрочь уже не понимая, что происходит.

— Найдете, непременно найдете!

— Что ты хочешь сказать этим, Пивз? — спокойно спросил Дамблдор.

Пивз осторожно замер, но после продолжил с елейной ухмылкой:

— Она спряталась от стыда, ваше директорское величество. У неё неописуемый вид. Я видел, как она мчалась по лесам и полям на пятый этаж, колесила между деревьями и истошно вопила. Бедняжка.

— Она не сказала, кто это сделал?

— Сказала, школьная голова, сказала! Она отказалась пустить его без пароля, вот он и разозлился. — Он пролетел пару метров и, склонив голову набок, сказал такое, что Мелисса и впрямь подумала, что необратимо рехнулась: — Ох, да чего же вредный характер у Сириуса Блэка!

Мелисса только дойдя до Большого зала поняла, что осталась без палочки, но до того чувство уязвимости перемешалось с чувством страха и непонимания, что она едва ли его ощутила.

Столы отъехали в стороны, открывая вид на фиолетовые спальные мешки. Мелисса почти что пробежала в самый конец, желая отклеится от толпы. Ученики других факультетов с непонимающим видов всё пребывали, и самые разговорчивые ученики с Гриффиндора объясняли им происходящее.

Мелисса долго лежала, размышляя, но эти мысли были настолько пусты, что дрема мозг охватывала. Но чувство, будто она уже находится в сновидении не проходило, во многом потому, что она не слышала из всего того шепота что либо про своё столкновение с Уизли.

Ей казалось, они должны рассказать. Чтобы ещё пуще убедить своих однокурсников, что она подозрительна, что она причастна. Хотя бы из-за совести, которая, может быть, терзала их, по причине, что они не смогли уследить за сестрой. Хотя бы таким способом оправдать своё родство с Джинни. Хотя бы так досадить Мелиссе, потому что она никак не помогла.

Странным образом это переплелось, и Мелисса знала, что это обернется против неё. Сквозь неё будет восстановлена репутация хороших братьев, хотя месть и не равноценна изначальной заботе, а судя по всему, вместо заботы там была обычная сладкая привязанность.

Но она ошиблась, по крайне мере, насчет мести.

Она не слышала ни упоминания своего имени, ни упоминания своего стремительного побега из Большого зала. Но облегчение она испытает завтра, а осознание, что это облегчение не касается Драко, ещё позже. И слишком поздно.