Слёзы - удел слабых
Оксана умерла тихо, скорее всего, она даже не успела ничего понять. Врачи долго допытывались до Виктора, чтобы он позвал старших.
— Здесь только я, — монотонно повторял он.
«Только я, только я, только я»
В конце концов, работники скорой покачали головой и стали кому-то звонить. Через полчаса в квартире собралась толпа, состоящая из сотрудников полиции и бригады, которая должна была отвезти тело в морг, а потом, наверное, на экспертизу. На лестничной площадке толпились зеваки, которых разбудил шум.
Виктору протянули какую-то бумагу для подписи, но потом видимо передумали.
— Парень, тебе сколько лет? Ты сын? Отец где?
Вопросы сыпались один за другим, Виктор не реагировал ни на что. Его клонило в сон, громкие голоса раздражали. Было уже всё равно, что с ним будет, просто хотелось, чтобы его оставили в покое. Но Виктор не винил работников — на часах было семь утра и они просто выполняли свою работу.
Видимо сотрудники поняли, что Виктора бесполезно о чём-либо спрашивать или они просто смогли дозвониться до родственников Оксаны, потому что через какое-то время квартира резко опустела. Виктор не видел, как выносили труп — к тому моменту он ушёл в комнату и накрылся одеялом с головой.
Глаза закрылись сами по себе, и он провалился в сон. Ему снилась Оксана. Не та, которую он видел последний год, а живая и счастливая. Она смотрела своё любимое советское кино и готовила ужин. А потом Виктор проснулся.
***
Первые секунды после пробуждения он не помнил, где находится, какой сейчас год и как его зовут. Потерев лицо ладонью, Виктор посмотрел в окно: вечерело. На кухне что-то грохнулось, заставив его подскочить на месте.
Осознание произошедшего пригвоздило Виктора к кровати. Чувство вины накатило вместе со страхом. Неужели за ним уже пришли? Сёма спал рядом, не обращая никакого внимания на паникующего Виктора.
Выглянув на кухню, Виктор с облегчением обнаружил там Есению. Она сидела полностью одетая, даже обувь не сняла, а рядом с ней стоял пузырёк с успокоительным. В тот момент она так сильно походила на Оксану, когда та узнала о болезни Влада, что у Виктора ёкнуло сердце.
Заметив его в проходе, Есения отвела глаза и капнула в воду ещё лекарства. На полу валялась сумка с вещами, будто сестра не только что приехала, а наоборот — собиралась уезжать.
Виктор сел напротив. Глаза у Сени были красные, словно она не спала несколько суток или проплакала целую ночь. Он не стал пытаться успокоить её.
Однажды Виктор услышал, что слёзы — удел слабых. Интересно, о каких именно слезах шла речь? Только о тех, что видят другие? Или же непролитые слёзы тоже считаются? Видимо потому Влад и ругал Виктора за них — не хотел, чтобы он стал слабаком.
— Кажется, со мной что-то не так, — охрипшим голосом сказал Виктор.
Есения подняла голову.
— Что? У тебя что-то болит? — обеспокоенно спросила она.
— Внутри болит. Что-то с моими органами. А ещё слёзы. Их нет. Я чувствую, что они должны быть, но они не льются. Совсем не льются.
— Виктор... — Сеня подскочила со своего места и со всей силы обняла его. Её голос дрожал, когда она говорила: — Не бойся, всё будет хорошо. Они обязательно вернутся. — И замерла, когда поняла, что сказала.
Они оба понимали: ничего уже не будет как прежде.
— Это я виноват, — сжимая кофту на спине сестры, прошептал он.
— Нет. Она умерла не из-за алкоголя. У мамы оторвался тромб, ты ничего не мог сделать. И вообще, я должна была быть рядом. Должна была...
Дальше Виктор ничего не смог разобрать — всхлипы заглушали слова, а тяжёлое дыхание сбилось. Виктор не винил сестру, ему хотелось, чтобы хотя бы одного из них не затронуло этой бурей, разрушающей всё вокруг.
Оксана и Влад не были идеальными родителями, но они воспитали их обоих. И самым тяжелым оказалось снова переживать похороны. Снова видеть обшарпанные стены прощального зала, кучу безликих людей, щебечущих соболезнования. Слёзы так и не вернулись к Виктору, отчего щебетание становилось только громче: «Вы посмотрите на этого неблагодарного. Говорят, он ни разу не назвал её матерью».
Как же Виктору всё это надоело.
Он чувствовал себя разбитым довольно долго: осколки ранили душу и тело каждый день. Но, только вернувшись домой после поминок, Виктор ощутил глубину бездны, в которую провалился.