Разбитые надежды
2016 год
Время шло, и в какой-то момент Виктор совсем перестал верить в то, что сможет окончить школу. Предположения подтвердились, когда он заметил, что его исключили из чата класса. Без лишних слов и прощаний — просто выкинули. Наверняка до школы дошли слухи о его проблемах в семье. Одноклассникам было незачем обсуждать это в беседе — во время уроков и так было всё сказано и пересказано. Но это Виктора не сильно задело.
Вечером того же дня Оксана, по виду совершенно трезвая, что Виктор видел последнее время очень редко, заявила, что он бездарь, который умудрился остаться на второй год. Так и сказала: «умудрился».
Напугала его вовсе не мысль о втором годе — это как раз-таки было очевидно, учитывая, сколько занятий он пропустил. Виктор боялся того, что могло последовать дальше. Что сказали Оксане? Как она разговаривала по телефону с администрацией школы? А если нагрянет проверка?
Его розовые очки спали в тот день, а надежда на светлое будущее, если оно вообще когда-то могло у него быть, окончательно угасла.
Оксана продолжала кричать, что он позорит её, что всё произошедшее его вина. Виктор не верил ушам. Размахивая телефоном, она металась по комнате в каком-то диком припадке, но Виктор даже не смотрел в её сторону. «Раз, два, три, четыре, пять».
— Да что с тобой такое?!
— Это я должен спрашивать. Что с тобой стало? Посмотри на себя! Нам всем не хватает Влада, но это не значит, что теперь нельзя жить дальше! — Виктор закусил губу, чтобы прекратить поток слов, который не принесёт ничего хорошего.
Оксана вытаращила глаза, открыла рот и сразу его захлопнула. Вместо гнева её вдруг накрыло раскаяние: она осела на диван и заплакала. Виктор содрогнулся, почувствовав укол вины, но тут же взял себя в руки. Его совесть чиста, ведь он сказал правду. Когда-нибудь это всё равно бы произошло.
— Разве так сложно? — вдруг сказала она. — Разве так сложно назвать меня матерью? Разве я так много прошу? — Оксана закрыла руками лицо. Виктор всё-таки ошибся: она не была трезвой. — Все меня бросили. И ты, и сестра твоя.
Её внезапная пьяная обида расколола сердце Виктора на части. Он не мог. Парень так и стоял, хватая ртом воздух и борясь со слезами, но не смог произнести два одинаковых слога. Виктор был благодарен Оксане за всё, что она когда-либо сделала для него, но сейчас он был не в силах даже заставить себя соврать. Он разбился. Ничего не осталось.
Всего за какие-то пару дней до этого, Виктор ощутил что-то близкое к тем самым словам «Я тебя люблю». В голове это не звучало так прямо и приторно, но сердце щемило от накативших чувств.
В тот день Оксана рассказывала ему обо всём на свете, как иногда любила делать это в нетрезвом виде (в трезвом она почти никогда не придавалась воспоминаниям). Обычно Виктор слушал её вполуха, параллельно прибираясь на кухне или развешивая бельё на сушилку, а иногда и не слушал вовсе — одна история была глупее другой, вникать в них было утомительно. Но тогда она выдала то, что заставило его отложить пакет с мусором в сторону и сесть напротив.
— А ты вообще знаешь как мы с отцом твоим познакомились? Вот это была любо-о-вь, — протянула она, покачнувшись в засаленном кресле.
Сглотнув, Виктор медленно покачал головой, боясь сбить её с мысли. Он никогда не слышал от Оксаны ничего подобного. Для неё было несвойственно говорить о таких чувствах как любовь. Алкоголь вообще вытворял с ней страшные вещи, но именно за этот разговор он был благодарен обстоятельствам. Виктор тут же постыдился своей мысли, но в то же время знал, что если бы не затуманенный рассудок, он бы никогда не услышал эту историю
— Я тогда в баре работала, и тут он ввалился со своими друзьями отмечать сдачу экзаменов. А они (она хотела сказать «медики») пить вообще не умеют. Ну и наливаю я значит десятый бокал пива, — тут она будто инстинктивно потянулась за бутылкой, но обнаружила лишь винные остатки на дне и облизнула пересохшие губы. Виктор испугался, что она замолчит и в тот момент был готов протянуть ей всё вино мира, лишь бы она продолжила говорить. Но Оксана лишь мигнула и вернула бутылку на место. Промахнулась и та со звоном покатилась по полу, оставляя бордовые следы на линолеуме. — А потом заметила, что он один стоит в стороне с принесённой банкой пепси и смотрит на меня так, будто узнал. Ну и заговорили мы значит. Он мне про учёбу свою начал рассказывать, а я ни слова не понимала, но так хотела, чтобы он счёл меня умной, чтобы продолжил рассказывать про эти, как их там, анам.. анез.. анамезы. Что угодно, лишь бы подольше полюбоваться им. Он же тогда модником был: серьгу носил золотую, волосы отращивал, пиджаки отцовские донашивал. Ещё и умный. Я сразу влюбилась по уши...
Она прикрыла глаза и замолчала, то ли задумавшись, то ли задремав. Виктор вздохнул, решив, что это конец истории, но Оксана вдруг снова заговорила.
— Через две недели в ЗАГС побежали, а нам там: «Сто рублей». А у нас откуда такие деньги? Ну и пошли к родителям, а батянька его меня сразу невзлюбил (это она, видимо, про дедушку Толю), тот магазин продуктов держал и думал, что я на его деньги зарюсь. А мне его деньги ехало и пело, я влюбилась, понимаешь? Назанимали у всех в итоге и расписались втайне ото всех. Правда слухи быстро разлетелись, но нам уже было по барабану.
Потом она ещё рассказывала про своего покойного отца, описывая его как «сурового консе-консерв-консерватора», но потом добавила: «Времена такие были». Виктор не совсем понял какие, но спросить не успел — Оксана заснула, уткнувшись лбом в подлокотник кресла.
А сейчас он не хотел её слушать, не хотел её видеть, не хотел знать, поэтому чтобы не усугублять ситуацию развернулся и ушёл в свою комнату, оставляя Оксану наедине со своими демонами.
Выключив свет, Виктор хотел спрятаться от всего мира. Он забрался на второй ярус кровати и зарылся в одеяло. Сон был беспокойным: Виктор вздрагивал от каждого шороха. Было до того страшно, что слёзы не прекращаясь текли по щекам. Он боялся возвращения в детский дом, хотя уже не понимал, как будет лучше.
Виктор перестал отвечать на сообщения сестры. Телефон то и дело озарялся и гас от уведомлений.
«Виктор, что с мамой?»
«Ответь мне!»
«Я звоню соседям»
Парень не справлялся с ситуацией и каждый день молился, надеясь, что это когда-нибудь закончится. И всё закончилось.
***
Летом Виктор впервые попросил Есению бросить всё, чем она жила эти годы и приехать, коротко описав ситуацию.
Он не мог перестать корить себя, будто из-за него их семья развалилась. Не мог смотреть Оксане в глаза, да и просто не мог её видеть. Стены смыкались на его горле. Виктор задыхался от переполняющей его беспомощности.
Есения ответила в ту же секунду:
«Я выезжаю в аэропорт»
Немного позже пришло ещё одно сообщение:
«Прости меня, Виктор»
Должен ли был Виктор снова попробовать поднять на уши всех родственников и знакомых Оксаны, чтобы хоть как-то повлиять на происходящее? Он уже пытался, но не смог ничего изменить. Больше Виктор ничего не делал, только продолжал корить себя на бездействие. Ведь все «но», возникающие в голове, были сотканы из страха того, что может произойти дальше. Куда бы Виктора отправили, если бы Оксану лишили родительских прав? Скорее всего, снова к незнакомым людям, которым не было бы до него никакого дела. Смогла бы Есения взять опеку над ним? Тогда ей пришлось бы вернуться в Россию, поставить крест на своём будущем, ведь больше денег на обучения они бы не смогли найти. И ведь она бы так и сделала, не раздумывая. Виктор не мог допустить этого, он уже не был маленьким и сделал свой выбор.
Только увидев Оксану в таком состоянии, Виктор подумал, что раньше была отличной матерью, которая держала его на руках, когда у него была температура, готовила блины по выходным и лучезарно улыбалась, когда Виктор говорил: «Очень вкусно». А все те ссоры — всё это ведь было так неважно. Всё могло быть совсем иначе.
Виктор не выходил из комнаты, смотря в одну и ту же точку на потолке. Он заметил, что в некоторых местах плинтус отклеился, а потолочная плитка под люстрой немного расплавилась. Всё потеряло смысл, остались только изъяны на потолке и царапины на деревянной перегородке кровати. Квартира погрузилась в немую тишину.
Проснувшись рано утром, Виктор физически ощутил неладное. Говорят, что животные и младенцы предчувствуют что-то нехорошее, он не знал к какой категории себя отнести, зато был уверен: всё кончено.
Виктор заставил себя слезть с кровати и прислонился к двери. Тихо. Словно пытаясь никого не потревожить, Виктор на цыпочках заглянул на кухню и в гостиную. Сразу набрав номер скорой, Виктор без каких либо эмоций продиктовал адрес и тем самым озвучил свой вердикт: сирота. Виктор вспомнил, как проезжал иногда мимо серого детского дома, который ни капельки не изменился за годы. Вспомнил, как боялся вернуться туда хоть на день. Да что там, даже на час.
Куда обычно звонят в случаях, когда знают, что человек мёртв, и ему уже ничем не помочь? В полицию? Скорую? Виктор никогда не задумывался об этом раньше. Решив, что медицинские работники сами с этим разберутся, Виктор сел за стол и закрыл глаза.
У него больше не осталось сил бороться.