Гус и Палеч - поворотная точка
45:03 - 46:04. Страшные люди.
Резиденция архиепископа.
Заяц диктует Кбелю: ... я проклинаю* всех, кто выполнил приказ короля о конфискации церковного имущества...
Кбель: Всех и особенно Яна Гуса?
Заяц (не реагирует на комментарий Кбеля): ... потому что мой запрет не остановил проповедь в часовне Вифлеема.
Смена плана.
Бой колокола.
Кардиналы несут папскую митру.
Habemus papam etc.
Косса вступает в должность антипапы Иоанна XXIII. Он мерзок и доволен.
* Конкретно тут имеется в виду экскоммуникация, отлучение от причастия.
Что мы здесь видим.
Нам в очередной раз показывают, что между Гусом и Зайцем конфликта нет. Кбель можно сказать напрямую задает этот вопрос Зайцу, но тот его игнорирует и продолжает диктовать распоряжение. И я понимаю, зачем авторы фильма так долбят зрителя этим отсутствием конфликта. Потому что это самый простой способ для зрителя поделить мир на черное и белое и назначить правых и виноватых (чем к счастью уже почти не страдают в чешской академической среде, в чем, в том числе, заслуга лично Контурковой), но конфликт гораздо масштабнее и интереснее.
И вот нам напоминают о, вообще-то, настоящем антагониста фильма. Теперь у него почти что абсолютная власть, он аморален и беспринципен. Но нам пока не показали, что он затеял и почему это должно навредить героям. От того страшнее. (и никому до сих пор не интересно, как такой аморальный типа был выбран Советом?)
46:04 - 47:33. Палеч смотрит настороженно.
Пражский универ.
Палеч: У меня есть точное описание буллы папы. Мне его доставили из Вены. Я очень сомневаюсь, я не собираюсь объявлять о продаже индульгенций в моем приходе.
Иероним: Конечно, ты сомневаешься. Когда Папа Иоанн был еще кардиналом Коссой, он заключил тебя в тюрьму и ограбил.
Кристан: Зачем тебе сейчас собирать деньги на его войну?
Гус: Ходят слухи, что король одобряет продажу индульгенций при определенных условиях*. Но если Венский университет отклонил снисхождение папы, мы можем предложить королю мнение нашего университета.
Смена плана. Улица. Зловеще объявляется индульгенция.
Глашатай: Внесите свой вклад в священную войну! Полное прощение грехов от наказания и вины! Искупление даже для всех, кто в аду! Внесите свой вклад в священную войну! Искупление прошлых, настоящих и будущих грехов!**
* Время вспомнить, что будучи молодым специалистом Ян Гус сам продавал индульгенции. Вацлав в тот и в этот раз одобрил продажу индульгенций потому, что доход от их продажи шел в королевскую казну. А казна, как нам показали, нехило поиздержалась в силу последних событий. И дело не только в возмещении стоимости ценных рукописей. Дело еще и в соцгарантиях — так как Вацлав всегда компенсировал ущерб людям, пострадавшим от действий королевских войск. А как нам показали, солдаты не только конфисковали то, что положено, но и занимались насильственными действиями. А в Чехии каждый выбитый зуб был на счету и оплачен. А Гус продавал индульгенции, по тому что тогда и сам верил, что это хорошо (он, право, был не самым успевающим студентом, да еще и злоупотреблял алкоголем), да и деньги ему были очень нужны (а вот это в первую очередь «спасибо» его гиперопекающей матери). И тут мы видим не Гуса-фанатика, который бежит закатывать истерику мол ай-ай-ай индульгенции кака, каким нам его обычно представляют, а сдержанного и понимающего опытного человека, которому даже хватает такта выражаться сдержанно по этому поводу.
** Ересь, конечно. В смысле — маркетинг. Но зная историю Гуса можно предположить, что этому парню тоже не сладко приходится, раз он пошел на эту работу.
Что мы здесь видим.
Мы видим перемену в Палече. Он был страстен, но теперь он насторожен и сдержан.
Мы видим, как над ним иронизирует Иероним. Непонятно, на чьей он стороне. Ведь «королю виднее», а это запущено с королевского одобрения. Он как-будто даже обесценивает научное изыскание Палеча относительно буллы и его честное принципиальное желание не нести эту ересь в своем (!) приходе своим (!) прихожанам.
Мы видим нетипичного для поп культуры сдержанного и рассудительного Гуса.
Мы видим священника, несущего ересь то ли по глупости, то ли от голода. А такую (!) ересь просто от жадности нести не стали бы — за это же под инквизицию попасть можно было.
47:33 - 49:08. «Мой» Вацлав.
Какой-то королевский дворец. Зофья влетает в трапезную. Вацлав ужинает с дружиной — все одеты в охотничью одежду*. Вацлав ведет себя так, как будто находится в расслабленном подпитии.
Зофья: Говорят, вы никому не приказывали мешать продавцам индульгенций.
Вацлав (смотрит на жену щенячьими глазками): Это папская булла, Зофи. Богу — Божье, кесарю — кесарево. (Протягивает Зофье бокал с вином.)
Зофья (настойчиво отводит руку с бокалом): Говорят, что королевская казна будет участвовать в получении дохода с продажи индульгенций**.
Вацлав (нервно убирает волосы с лица): Но ты то честная, Зофья. Благородна, сама невинность. Тебе, конечно, не нужно платить Святому Отцу за прощение грехов. (Зофья испуганно отводит взгляд.)
Зофья (повышает голос): Святой отец. Тот, кто, по слухам, убил своего предшественника Александра***!
Вацлав (командует жестом дружине сесть за стол): Зикмунд, по слухам, убил своего кузена Йоста, чтобы стать королем Рима***. А что обо мне говорят? То мучаю прелатов, то топлю их, как котят, во Влтаве. (Встает.) Вот почему я не заслуживаю быть королем Рима! (Зофья убегает, Вацлав бежит за ней.) Зофи! Зофи! (Ловит ее за руку.) Я не такой добродетельный. (Переходит на трезвый тон.) Хочешь знать, сколько бокалов вина я выпил? Какая девушка была у меня в постели?
Вокса (одергивает Вацлава за рукав): Пан...
Вацлав: Ладно, господин Вокса, все в порядке. (Возвращается в кресло.) Я объясняю своей королеве, (Зофья хмурится.) что моя римская корона теперь зависит от папы Иоанна. (Зофья убегает.) (Вацлав кричит и машет руками.) Кто также будет принимать решения по искам против Мастера Гуса! (Зофья останавливается в дверях, разворачивается.)
* Типа охотничью. Это жесть какая-то.
** Ой и кто бы и в каких обстоятельствах мог ей это подсказать. (Ор павлина.)
*** У меня отдельных статей на эту тему нет, так что коммент, если интересно, что там было.
Что мы здесь видим.
Нарратив. Мы узнаем последнюю известию в форме дайджеста: Косса убил Александра и стал Папой; Зикмунд убил Йоста и стал королем Германии и теперь претендует на короля Рима; Вацлава шеймят его жестокостью по отношению к своим врагам, которые по совпадению были священниками; на Гуса поданы жалобы Папе.
Раскрытие образов. Нам показывают, как Зофья влияет на своего мужа. До этого нам этого не показывали, мы только об этом слышали. И мы видим, что как бы она не старалась быть строгой мамочкой, Вацлав если ей и подчиняется, то только по своему желанию. При этом Вацлав супер тактичен и пытается отмазаться, прикидываясь слабым и пьяным и сводя обсуждение к общим моментам. Когда Зофья изображает принцип он то ли подлизывается, то ли иронизирует. Но когда она идет на прямой конфликт (фактически призывает мужа не подчиняться авторитету Папы) Вацлав... пытается выставить себя виноватым перед ней. (Тут начинаешь понимать, что абьюзер в этой семье это жена, и муж легко может ее «сделать», но дает ей чувствовать власть над собой потому что... любит? Вообще исторически у них были очень интересные и даже красивые отношения — можно обсудить.) Но когда Зофья убегает он кидает ей слова, которые объясняют все — он знает о ней и Гусе, чем объясняет ей ее личный интерес во всем этом.
49:08 - 50:39. Гус — поворотная точка.
Пражский универ. Палеч и Гус идут по анфиладе.
Палеч (шепотом): У нас нет власти судить буллы Святого Отца.
Гус (громко): Штепанчик! Ты же первый выступили против индульгенций!
Палеч (шепотом): Я не выступал против индульгенций. Я сказал, что колеблюсь. И я сказал это наедине.
Оба проходят в кабинет Гуса.
Гус (возмущенно): Ты отступаешь, потому что король одобрил продажу индульгенций.
Палеч (строго, как Гус говорил с ним после дебатов): Ты хочешь втянуть университет в опасный спор! (Шепотом.) Ты восстаешь против всех, ты ведешь людей к непослушанию!
Гус (тихо но твердо): Я веду верующих к истине Писания.
Палеч (шепотом): Только папская курия подала против тебя несколько исков. Не принимай близко к сердцу. Пожалуйста, не пытайся испытать удачу.
Смена плана. Вифлеем.
Гус (вещает с кафедры): Таким образом мастера антихриста покупают индульгенции и обманывают людей, когда говорят, что за деньги можно купить прощение грехов. Могу я промолчать об этом? (Начинается зловещий эмбиент.) И для какой благочестивой цели собираются деньги?* На войну против короля Неаполя Ладислава, потому что он не признал избрание Папы Иоанна XXIII! Можно ли получить от Господа прощение грехов деньгами на войну ?! (Нам показывают, что в первом ряду стоят Катарина, Иероним и Кристан. Катарина и Кристан переглядываются.) Була проклинает короля Неаполя до третьего поколения. А в случае его смерти запрещает его христианское погребение. Наказание также грозит всем подданным короля. (Зловещий эмбиент эскалирует, нам показывают Зофью на «ее» месте у колонны.) Целые города должны быть отчуждены от церкви и наказаны проклятием. Должны ли мы доверить наши души преступнику?
* Тут очередной оммаж киноделам за то, что смогли в детали — Хадек здесь отыгрывает одну из типичных для католического священства центрально и восточноевропейского регионов манер проповеди в подобных обстоятельствах.
Что мы здесь видим.
Мы видим, как Палеч и Гус меняются ролями. Теперь Палеч умеренный, а Гус — бунтарь. Это отлично подчеркнуто тем, как Палеч абсолютно зеркально разговаривает с Гусом, как тот когда-то говорил с ним.
В проповеди Гуса мы видим, во-первых, что он продолжает проповедовать, хотя ему запретили. При этом знать и сама королева все еще ходят на его проповеди. Это отлично показывает (исторически уж точно этот факт отлично показывает), что запрет архиепископа и разрешение короля стоят, мягко говоря, на разных уровнях. Более того это демонстрирует в много какой раз, что Гус именно королевский проповедник. Но здесь и закладывается конфликт — мы знаем, что король одобрил продажу индульгенций, и видим, как, можно сказать по центральному телевидению, главный пропагандист короля говорит нечто, что не совпадает с линией короля. Однако, в этой речи нет ни слова об одобрении короля и отношении к этому! (Даже исторически Гус, когда его спрашивали о том, что король делает что-то «не так» отвечал по апостолу Павлу мол пока он нас не трогает мы ему верны.) Он высказывается против лично Коссы, как преступника. А учитывая, что для Вацлава идея упразднения авторитета Папы и как следствия выплат ему является одним из вариантов... (Хотя это не первый раз, когда Вацлав входит в финансовую схему с папством, пронося деньги мимо своих же епископов — так что он из любой ситуации выгоду извлечь может.) То есть Гус понимает, что делает, хоть и идет по тонкому льду.
Еще нам тут сетапят Катарину, Иеронима и Степана, чтобы мы о них вспомнили, чтобы нам было легче въехать в то, что будет дальше.