Авторитеты
50:39 - 51:39. Грань между гражданской позицией и правонарушением.
Смотреть обязательно ради постановки беспорядков!
Драка на улице. Студент срывает объявление об индульгенции.
Женщина (студенту): Это писание Папы, слово Божие!
Ксендз (дерется с другим студентом*): Поддержите крест! Обеспечьте вечную жизнь!
Катарина (подбегает к столу и переворачивает сундук): Грязные деньги за антихриста!
Ксендз (под всеобщий мордобой): Прощение прошлых, настоящих и будущих грехов! Ибо Святой Отец - бог земли!
Двое модно одетых горожан вытряхивают священника из кабинки для исповеди**. Священник убегает. Солдаты вяжут студента и разнимают дерущихся. К солдатам кидается Катарина.
Катарина: Отпустите, он ничего не сделал, отпустите!
Солдаты уводят студентов, напавших на лоток. Ксендз с офигевшим видом оглядывает бардак и рассыпанные деньги.
* Да, «так можно было». Священникам, конечно, нельзя в полномасштабный мордобой, но сами подумайте, в какой момент физический контакт уже можно квалифицировать, как драку. И вспомните все те лещи, которые Бергольо отвешивает на камеру, и тычки Ратцингера. На экране ксендз хватает студента за руки и толкает — такая самооборона вполне в рамках дозволенного, хотя светскому человеку это может показаться уже дракой и ай-ай-ай.
** И снова спасибо киноделам за детали. Нам все-таки показали, что индульгенции это не просто покупка бумажек, а процесс, подразумевающий исповедь.
Здесь мы видим маленькую, даже камерную сценку, наполненную событиями.
Не могу не похвалить операторов и режиссера за постановку и съемку — отлично передано настроение. Вроде и не то чтобы бунт и народные волнения — просто небольшая потасовка, в процессе которой никто не пострадал и даже имущество не пострадало. Бакланов быстро повязали. Хорошо передана суматоха. Ксендз отлично играет на несуразность происходящего тем, что даже ввязавшись в драку продолжает выкрикивать рекламные агитки — аниматор у метро уровень про :D Сваливающий священник — тоже. При этом даже если мы не знаем, чем это все закончится, мы понимаем, что это не к добру, не смотря на комичность происходящего.
Мы видим, что в волнениях участвуют студенты, бекинка и богатые горожане. Паства Гуса. Но вяжут только студентов, которые принимали участие в драке, а точнее, совершали нападение. То есть они арестованы вполне справедливо. При том, что бекинка-хулиганка и богатые горожане остались нетронутыми, так как арестовывать женщину в Чехии было себе дороже, а потрясти исповедальню это не правонарушение — к священнику не было применено насилие, он сам ушел.
51:39 - 53:08. «Ставки растут».
Вот в этой сцене Хадек как актер развернулся.
Дом верховного писаря*. Писарь стоит у приоткрытого окна. Возмущенная толпа кидает ему в окна камни. Писарь невозмутим. Уверенным шагом в комнату заходят Гус, Иероним и Кристан.
Гус: Мастер Верховный писец! Мы пришли до вас** из-за троих заключенных мальчиков.
Писарь (идет на встречу пришедшим): Я прибыл из Жебрака** ночью. Хаос снаружи должен прекратиться. Его светлость приказал наказать всех, кто сеет беспорядки и препятствует продаже индульгенций.
Кристан: Они не сделали ничего плохого, отпустите их.
Писарь: Они устроили бунт перед храмом, вам этого мало?
Писарь подходит обратно к окну и открывает его. За ним идут остальные. Толпа кидает камни.
Иероним: Мастер Верховный писец! Вы, безусловно, хороший христианин.
Писарь: Конечно.
Иероним: Вы верите, что прощение грехов можно купить за деньги у Господа Бога? Более того, предназначенные для ведения войны?
Писарь: Мастер, не мне судить о решениях Святого Отца или Короля.
Гус (с пафосом и наездом): Тогда посадите меня в тюрьму вместо этих мальчиков! (Провоцирующе.) Я беру на себя ответственность за то, как благочестивые люди судят о продаже индульгенций.
Писарь (непробиваем): Вам не о чем беспокоиться, Мастер. (Поворачивается к Иерониму, Гус в это время офигевает.) Они заслуживают меньшего наказания за бунт. (Поворачивается к Гусу.) Но как только их головы остынут, мы их отпустим.
Иероним: Ваше слово?
Писарь: Конечно. (Гус выключает пафосное лицо.) В свою очередь, вы можете договориться о прекращении собрания перед ратушей. (Гусу) Вы влияете на людей. И особенно вы, мастер Янчик. (Кладет Гусу руку на плечо, Гус отворачивается, как целка.)
* Судя по всему имеется в виду собирательный образ, так как таких главных писарей у Вацлава было в то время несколько, но судя по звону стальных яиц — в основе этого образа лежит уже ранее упомянутый саркастичный Ян Бамберг.
** Косноязычен, не косяк перевода.
*** Королевский замок, где в тот момент находился Вацлав.
И вот начинается драматургия усложнений.
Гус пришел в сцену «решать» проблему. Вышел из сцены он проблему не только не решив, но и безуспешно перебрав свои методы манипуляций, которые не только оказались не эффективны, но его еще и «переиграли» и даже приунизили.
Проблему в результате «решил» (нет) Иероним. Что логично. Нам его подавали как противоречивого персонажа — он хаотичен, он бунтарь, он трикстер, но он уважает власть короля. Потому ему удается договориться с писарем, как представителем этой власти.
И да, пускай Гус и провоцировал писаря своей репликой о том, что он ответственен за происходящее — то, что произойдет, будет и его виной тоже.
Тут, на самом деле, есть над чем подумать. Нам наглядно показывали, что Гус не призывал к бунту (Гус вообще никогда не призывал ни к каким конкретным действиям, это было больше по части Иеронима). Он призывал НЕ покупать индульгенции. Не более того. Но его призыв ... перевыполнили. И если действия богатых горожан можно считать за троллинг, а бекинки — за хулиганство, то студенты на самом деле зашли очень далеко. Хотя их никто к этому не призывал. Молодые люди любят драться и бунтовать против системы, а тут такой повод!
А потом, в 1415 году, Чехию захлестнет волна бандитизма — самые что ни наесть обычные воры, разбойники и убийцы будут нападать, насиловать, грабить и убивать «во имя сожженного Яна Гуса, конечно же»! Таким образом они будут гарантировать себе следствие под инквизицией с проживанием, кормежкой и допросами, уходя от смерти на позорном столбе и пыток местного палача, которые им предоставило бы гражданское судопроизводство за соделанное ими.
53:08 - 56:02. Авторитеты.
Под динамичную гнетущую музыку солдаты ведут студентов по подземелью. Впереди идет облаченный литургически ксендз*. Студентов выводят на поверхность.
Смена плана. Палач три раза взмахивает мечом** с характерным чпоком в конце.
Смена плана. Завернутые в саван тела заносят в вифлеемскую капеллу под пение. Головы несут отдельно. Тела и головы кладут на пол. Нам показывают Катарину, стоящую у тел и молящуюся, и Гуса, стоящего у тел на коленях и плачущего.
Гус: Они пообещали не причинять им вреда.
Катарина (бегая глазками)***: Они мученики, они святые.
Гус (Катерине): Они обещали не причинять им вреда! (Катерина неловко гладит по спине Гуса.) (Гус кричит.) Они пообещали мне, что он не причинит им вреда !!! ****
Ночь. Вокруг тел стоят свечи. У тел молится Гус.
Смена плана. Косса передает в руки Ландульфа приказ и берет бокал вина.
Смена плана. Вацлав раскрывает приказ. Перед ним стоят Кристан и Лефль. Рядом на троне сидит Зофья*****.
Зофья: Приговор?
Вацлав: Отлучение от церкви, обостренное проклятие, депортация. (На фоне слышен ор павлина.) Кто бы с ним ни разговаривал, кто ему поможет, кто его спрячет, кто пойдет на его проповедь, это относится и к вам, дорогая Софи. (Сдерживает улыбку.)
Зофья (жестко): И ты это позволишь?
Вацлав (отдает лист Лефлю): Я король, дорогая Софи, а не папа******.
Зофья (резко встает с трона): Тогда больше не называй меня «дорогая Софи».
Вацлав (ловит ее за руку не глядя): А ты королева, дорогая Софи. Вот почему ты перестанешь ходить в Вифлеем.
* Давно Жерсона не вспоминали, да? Традицию священникам исповедовать перед смертью и провожать на казнь приговоренного ввел (с долгим и нудным обоснованием, конечно же) Жан Жерсон в самом начале 1400-х. Первое упоминание применения этой практики в Чехии — проводы Яном Гусом Миклуша Зула (да, без него тоже никак) на виселицу в июле 1404 года. То есть к моменту описываемых событий данная практика была уже в ходу 7 лет.
** Тут интересен сам исторический контекст. Все мы знаем (наверное), что через отрубание головы казнили аристократов (из уважения), а вешали простолюдинов. При этом аристократ Миклуш Зул был повешен (типа его посмертно разжаловали из аристократов), а простолюдин (хоть и чиновник) Зикмунд Хулер и три студента из простых были обезглавлены, как урожденные шляхтичи. Все это похоже на преднамеренное искажение информации хронистами (так как об этих событиях мы знаем из хроник — юридически достоверных документов, подтверждающих эти события нет, а совпадение перекрестных хроник неполное). Или при Вацлаве на самом деле статус простых людей и аристократии был уравнен вот настолько.
*** Помните, как переглянулась Катарина с Кристаном? И как она первая начала кричать при аресте студентов, что те ни в чем не виноваты. И сейчас ее поведение как бы намекает, что инициатором была сестра из дома скорби. Как говорил Жан Жерсон — к женщинам преподавателями в университете должно быть особое внимание, так как они по природе своей более авторитетны, чем мужчины, и могут подтолкнуть студентов на всякое.
**** Лично для меня этот момент показывает, что Гус «доигрался» со своими манипуляциями и политоб***ством. И для меня лично не очевидно, переживает ли он только свою вину в смерти парней или еще и от того, что его услуги политической проститутки не оплатили в этот раз.
***** Обратите внимание: обычно Вацлав и Зафья динамично приближаются и отдаляются друг от друга в сценах, но тут они сидят на месте и расстояние между ними подчеркнуто визуально операторской работой.
****** И снова Вацлав повторяет эту фразу Зофье, когда речь идет о Гусе! Хороший пропагандист это, конечно, хорошо, но не тогда, когда от него проблемы, в том числе в постели с женой.
56:02 - 59:01. Продолжение прогрессии усложнений арки Гуса. Начало конца арки Палеча.
Вы знаете, что без кривляний Палеча в вашей жизни вы многое теряете.
Вифлеем. Гус стоит в центре круга прихожан. Гус кружится, камера кружится в синхроне за ним, фигура Гуса почти всегда смещена от центра.
Гус: Дорогие, меня беспокоит, что я могу подвергнуть вас опасности. Поскольку я не ходил в суд в Риме, папская булла запретила мне проповедовать, служить мессу, служивать таинства. Папа Иоанн приказал арестовать моего адвоката в Риме и теперь заставляет меня нарушить клятву священника, которую я дал Господу Богу. Мои друзья говорят мне, что я не могу апеллировать к Папе против Папы. Думал долго, честно и мучительно. Я пытал свою совесть, пока не нашел для себя справедливейшего судью.
План меняется. Гус стоит на коленях перед мальбой «Иисуса во Славе Земной» в окружении прихожан.
Гус: Я, Ян Гус из Гусинца, магистр гуманитарных наук и бакалавр святого богословия в Пражском университете, священник и проповедник, утвержденный в Вифлеемской часовне, обращаюсь к Тебе, наш Спаситель Иисус Христос, праведный судья, (План меняется на Гуса, прикалывающего лист к двери капеллы.) которого вы знаете, защищающего и сидящего, разъясняющего и награждающего каждого человека за его правоту*.
План меняется. Капелла. Палеч пришел к Гусу.
Палеч: Перестань сходить с ума. Пожалуйста. Это опасно для всех нас.
Гус: Безумие?
Палеч: Разве не безумие взывать ко Христу? Если глава церкви — Папа, а тело церкви — кардиналы** ...
Гус: А если Папа антихрист ?! А если развращенные грехом кардиналы являются слугами Бога только по должности и по имени?
Палеч (обнимает Гуса за плечи): Если ты принес клятву священства, ты обязаны им подчиняться***.
Гус: Штепан, не так давно ты упрекнул меня за то, что я не присоединился к твоей безоговорочной вере в правильность учения Виклефа.
Палеч (отворачивается и отходит): Я не помню.
Гус: Это был не вопрос. (Палеч разворачивается, Гус к нему подходит.) Я не хотел дергать тебя, но сейчас самое время. Что тогда произошло в Болонье?
Палеч (пытается улыбнуться, безуспешно): Что ... Что должно было случиться?
Гус: Я не знаю. Вот о чем я тебя спрашиваю, Штепан.
Палеч: Ты никогда этого не поймешь. Болонья и Пиза открыли мне иные горизонты, нежели тебе. (Гус кивает.)
Гус: Перед табой, все-таки Хуско из Прахатиц. (Обнимает Палеча за шею.) Да благословит нас Бог, Штепан. Нас обоих.
Гус обнимает Палеча, тот возмущается и морщится, но не издает звуков и не оказывает сопротивления.
* Это может напомнить тезис одного русского раскольника «если все против меня, но Бог на моей стороне, то я в большинстве», но надо учесть, что православие конца 17 века и католицизм начала 15 это две большие разницы и выросший из непонимания этого образ «Гус первый протестант» неверен. Технически мы наблюдаем не исповедь без священника или духовное причастие или что еще там, а банальное испытание совести. Провокация этого акта в том, что он это делает публично при свидетелях, что, кстати, на самом деле было одной из множества практик ранней церкви.
А сейчас я выражусь предельно просто: проблема не в том, что Гус делает что-то противоречащее уставу церкви, а в том, что он демонстративно выеживается, но в этот раз не как королевский пропагандист в целях управления толпой, а в своих личных целях. Только его новая «основная» цель пока не очевидна (старая была спасти Палеча). Хотя понятно, что раз антагонист — Косса, а Гус уже сколько сцен на него гонит, то это связано как-то с ним. Раскрытие характера, все дела.
** Я надеюсь понятно, что многоточие означает незавершенность предложение и эта не вся мысль? Что тело церкви это не только кардиналы.
*** Обет послушания, ага. И тут надо снова напомнить, что у Гуса был такой... ортодоксальный взгляд на священство. Он считал, что если священник не подготовил тело и душу перед освящением даров — то все, пресуществления не будет, причастие «не сработает». Тогда это была одна из точек зрения в КЦ наравне с той, что принята сейчас про то, что «Бог может творить посредством неподходящих инструментов». То есть нельзя сказать, что Гус тут сказал что-то инновационное или наоборот. Он просто придерживался одной из принятых точек зрения.
Здесь мы окончательно видим, что Палеч изменился. Он прямым текстом об этом говорит. И Гус его поддерживает в этом! Мол конечно, я то деревенщина, а ты был в «центре», мне не понять, а тебе дорога. Можно даже подумать, что Гус положительно воспринимает то, что Палеч перестал быть радикалом и стал умереннее.
И, конечно, мы видим прогрессию усложнений Гуса. Он лишился работы. Хотя, видя, к чему до этого привела его деятельность, возможно, он и сам рад?
Кстати, зацените, как то, что Гус стремится во всем следовать правилам привело его к непослушанию начальству. Даже если с вами такого в жизни не случалось, вы такое наверняка наблюдали. Чувствуете как выруливает его тема? И даже если не знаете, то догадываетесь, куда вырулит контртема Палеча.