Последствия.
Я сижу на троне. Тишина. Тронный зал пуст — я велела всех вывести. Каменные стены отражают моё дыхание, холодное и отрывистое. Смотрю на поднос, на котором совсем недавно лежала голова девушки с изумрудными глазами. Слуги уже всё убрали, но в воздухе до сих пор чувствуется запах крови и железа. Он въелся в стены, в пол, в мою кожу.
Я принесла эту жертву. Ради силы. Ради власти. Ради него. Ради мира, который трещал по швам. Я выбрала путь, по которому нет возврата. И в ответ — только пустота.
Народ молчит. Но тишина — страшнее любых криков. Она тянется по улицам Эверана, проникает в дома, подтачивает веру. В столице не поют песен, не смеются на улицах, не слышно детского гомона. Торговцы прячут глаза. Люди шепчутся, отворачиваются при виде моей кареты. Кто-то плюёт мне под ноги. Один старик осмелился закричать: «Ты убила ту, кто ни в чём не виноват!»
Его больше не видели.
Я приказала. Без колебаний. Без сожалений. Но страх не даёт власти — он даёт только ненависть. Я вижу это в лицах. Я чувствую в шаге, когда иду по мраморным коридорам — и никто не осмеливается дышать рядом. Я слышу это в шепоте, в глухом скрежете закрывающихся дверей. Даже стены дрожат от того, во что я превратилась.
— Она сошла с ума, — шепчутся в лавках. — Фелиция принесла в жертву армию ради любви. — Где граница между королевой и убийцей?
Слуги уходят один за другим. Советники больше не смотрят мне в глаза. Одни боятся. Другие презирают. Только Феликс остаётся. Молчит. Но его взгляд стал чужим. Он не укоряет. Не утешает. Он просто больше не верит.
И я знаю — это я оттолкнула его.
С юга приходят вести о мятежах. В Кальдерии — беспорядки. В графствах, верных годами, поднимаются знамена восстания. На стенах столицы появляются выцарапанные кинжалом буквы — «И». Изумрудная. Её имя шепчут в подвалах, в тавернах, в очередях за хлебом. Её мёртвые глаза стали символом. Икона справедливости.
— Народ бунтует, — докладывает один из офицеров. — Мы теряем доверие. И контроль.
Я не отвечаю. Просто встаю. Мантия тянется за мной, шурша по мрамору. Я выхожу на балкон.
Передо мной — мой город. Тёмный, как омут. Никаких огней. Ни одной песни. Ни одной свечи в окне. Эверан затаился, но не в страхе — в ожидании. В нём кипит ярость. Я это чувствую. Она стекает вниз, в переулки, в сердца.
Я не чувствую любви. Не чувствую гордости. Только холод. Он проникает в кости, в грудь, в мысли. Он делает меня неподвижной, несгибаемой. Но не живой.
— Я сделаю всё, чтобы восстановить порядок, — говорю в пустоту. — Даже если ради этого придётся сжечь всё дотла.
Но внутри что-то стонет. Едва слышно. Я не хочу слышать. Я хотела быть сильной, как отец. Я стала жестокой. Я хотела быть любимой. А стала бояться собственного отражения.
Где-то внизу вспыхивает факел. Один. За ним второй. Третий. Люди выходят из домов. Они больше не прячутся. Они кричат. Бросают камни. Поют запрещённые песни. И вдруг я понимаю — они больше не боятся меня.
— Ваше Величество, — вбегает капитан охраны, — начинается восстание.
Я поворачиваюсь к нему. Мой голос спокоен:
— Пусть начинается.
Внутри всё тихо. Всё выжжено. Всё, кроме одной сущности, что осталась, когда я отреклась от любви, от брата, от себя.
Теперь я — то, что они сами создали.
Королева из льда и стали.