Смерть родителей.
Прошли годы. Дворец, казалось, почти не изменился — всё так же величественно возвышался над землёй, скрывая за своими стенами чужие судьбы и тайны. Но время шло, и вместе с ним взрослели те, кто ещё недавно казался детьми.
Фелиция уже не бегала по коридорам с растрёпанными косами — теперь она училась держать спину прямо, смотреть холодно и говорить твёрдо. В её взгляде всё чаще появлялась решительность, а в голосе — отголоски будущей власти.
Феликс, выросший в тени, стал ещё тише, ещё замкнутее. Он по-прежнему тянулся к книгам и цветам, находя в них утешение, которого не находил в людях.
Сердце короля не знало покоя. Даже во времена мнимого мира его разум метался между тревогами и амбициями. Где-то далеко, за пределами карт, за линией горизонта, в бурлящих морях скрывались несметные сокровища — золото, редкие реликвии, артефакты, наделённые силой. Всё это могло не просто укрепить Эверан… оно могло вознести его над всеми королевствами мира.
Эдвард III жаждал не только сохранить власть, но и приумножить её. Могущество, вечная слава, страх в глазах врагов — вот чего он искал, вглядываясь в туманные карты путешественников и расспрашивая усталых мореплавателей. Его алчность была холодной, расчётливой и безжалостной — такой же, как и он сам.
— Мы отправимся в морское путешествие, — сказал однажды Эдвард своей жене. — Я добуду для нашего королевства величие, о котором будут слагать легенды.
Королева Аделина, хоть и тревожилась о будущем. Её сердце не знало мягкости — она, как и Эдвард, верила в силу, в могущество, в власть, скованную железом и кровью. Для неё процветание Эверана стояло выше всего — даже выше страха, даже выше сострадания. В её взгляде отражалась холодная решимость: если богатства далёких земель могут принести величие её короне, то ни расстояния, ни жертвы не станут преградой.
В утро отъезда замок погрузился в тяжелую тишину. Король и королева попрощались с дочерью. Эдвард строго взглянул на маленькую Фелицию:
— Будь сильной, достойной нашего рода.
Феликса они не видели. Его тайное существование оставалось в стенах кухни, среди запаха трав и цветов, рядом с заботливой Мирой.
И вот корабль поднял паруса. Сотни жителей собрались у берега, провожая взглядом своих правителей.
Первые дни море было спокойным. Путешествие шло хорошо. Но чем дальше они уходили от родных берегов, тем мрачнее становилась погода. Небо заволокли тяжёлые тучи.
Начался страшный шторм.
Волны вздымались, будто сама бездна пыталась поглотить корабль. Мачты трещали под напором ветра, паруса рвались в клочья, а небо разрывали молнии — яркие, гневные, вспышками освещающие бушующее море. Крики моряков терялись в шуме шторма, палуба скользила, как лёд.
Король Эдвард стоял, вцепившись в перила, глядя вперёд с упрямой решимостью, будто даже перед лицом гибели хотел сохранить контроль. Рядом с ним была Аделина — мокрые волосы прилипли к лицу, глаза полны тревоги, но не страха. Они молчали. Прощание было лишним.
Когда корабль, накренившись, скрылся под волнами, море сомкнулось над ним с грохотом.
Последнее, что видели моряки соседних судов, — как молния разрубила мачту пополам, а корабль Эдварда и Аделины исчез в безумных морских волнах.
Король и королева Эверана погибли.
Через несколько дней обломки их корабля выбросило на берег. Золото, украшения, драгоценности — ничто не могло заменить потерю.
В стенах дворца установилась гнетущая, почти невыносимая тишина. Ни звука, ни шагов — будто само здание замерло, прислушиваясь к безмолвному горю.
Маленькая Фелиция стояла у высокого окна, и её хрупкие плечи дрожали от напряжения. Она вжимала ногти в ладони так сильно, что те стали белыми. Глаза её не моргали — они были прикованы к горизонту, туда, где исчез королевский корабль… и вместе с ним — всё, что связывало её с детством.
Теперь их не вернут. Их лица больше не появятся за дверью тронного зала. Их голосов не услышат в коридорах. Всё изменилось.
И с этого момента начиналась новая глава. Глава, в которой Фелиция больше не была просто ребёнком.