5 Глава
Наконец-то закончила писать и пятую главу! Сказать что устала это ничего не сказать, но я добилась своего! Я буду отвечать на каждый ваш комментарий и впечатление которое вы пишите! Это мотивирует. Благодарю всех тех кто поддерживает меня и юмористично комментирует действия персонажей🤣❤️! Одно удовольствие читать такие коменты🥹❤️
Боль поселилась в моём теле, как неотъемлемая часть меня. Она не отпускала ни на секунду. Даже в те короткие моменты, когда я проваливалась в беспокойный сон, где тени прошлого сменялись пустотой, она была здесь — напоминала о себе при малейшем движении. Рёбра жгло так, словно в грудь вонзились сотни игл, и каждое дыхание давалось мне с трудом.
Я провела два дня в постели, не имея сил даже пошевелиться.
Шамиль не находил себе места. Он молча наблюдал за мной, а потом, когда понял, что состояние хуже, чем он предполагал, вызвал Элиф.
Она приехала сразу, не раздумывая. Вошла в спальню и застыла на пороге, её карие глаза наполнились тревогой.
— Николь...
Я хотела ответить, но голос застрял в горле. Элиф осторожно подошла ближе и присела рядом, её ладонь легла на мою холодную руку.
— Тебе нужно прийти в себя, слышишь? — мягко, но твёрдо произнесла она.
Все эти два дня она была рядом. Она помогала мне садиться, чтобы я могла сделать хотя бы пару глотков воды. Меняла ледяные компрессы, чтобы снять опухоль. Поддерживала, когда мне казалось, что даже тишина давит на меня, разрушая остатки сил. Но боль всё равно не отступала.
Снаружи медленно сгущались сумерки. В спальню вошёл Шамиль, держа в руках пригласительный конверт.
— Это для семьи Тургутхан, — бросил он, положив его на прикроватную тумбу.
Мне не нужно было открывать его, чтобы понять, от кого оно...В груди что-то дрогнуло.
Элиф тем временем поднялась и открыла гардероб, пробежавшись взглядом по ряду идеально выглаженных платьев.
— Ты должна быть там, Николь, — её голос был спокойным, но в нём сквозила решимость. — Тебе нужно выглядеть идеально.
Она вытащила белое платье с алой накидкой и развернула его перед собой.
— Это платье скроет всё, — её взгляд задержался на моих запястьях. — И оно не будет давить на рёбра.
Я посмотрела на себя в зеркало.
Смогут ли платья и дорогие ткани скрыть то, что осталось на моём теле? Смогут ли они скрыть меня...?
Оставшись одна перед глазами вспыхнуло прошлое...
#Flashback#
Я поднимаюсь в свою спальню. Земля уходит из-под ног, я задыхаюсь, хватаюсь за воздух, как за последний шанс. В отчаянии начинаю крушить всё, что попадается под руку, а с губ срывается пронзительный крик души.
— И бежать мне больше некуда. Некому. Да и незачем. Уходи, уходи, Явуз! Исчезни из моей жизни! Сделай так, чтобы я тебя возненавидела!
Под руку попадается пистолет — тот самый, что подарил мне Явуз. Взгляд цепляется за собственное отражение в зеркале. Я прицеливаюсь. Выстрел. Еще один. Стреляю до тех пор, пока не опустеет обойма.
Сознание застилает туман. В спальню входит Мурад. В комнате хаос, всё разрушено. Я падаю на колени, разражаясь истерикой, а брат тут же прижимает меня к себе, пытаясь успокоить.
— Николь, девочка моя... Хватит, прошу тебя!
Я слабо ударяю его кулаками в грудь, шепча сквозь слёзы: за что? За что мне всё это? Мурад лишь крепче обнимает меня.
— Мурад, я ведь просто хотела быть счастливой... Хотела быть матерью, женой... А он так со мной? За что меня так ненавидит отец? Я ему не родная?
Это последнее, что я помню, прежде чем проваливаюсь в беспамятство.
#Еnd flashback#
Мурад вошёл в спальню бесшумно, но я почувствовала его присутствие сразу, ещё до того, как он заговорил. Его тяжёлый взгляд скользнул по комнате, задержавшись на белом платье с алой накидкой, которое лежало на кровати.
— Красивое, — произнёс он негромко, но в его голосе не было восхищения. — Элиф выбрала?
Я кивнула, не отрываясь от платья. В голове ещё звучали отголоски воспоминаний, а кожа будто помнила каждое прикосновение боли.
— Удивляюсь, какая тишина в доме, — задумчиво протянул брат. — Где этот придурок недоразвитый?
Я вздрогнула, но тут же подавила эмоцию. Голос Мурада был резким, почти злым, но в глубине его слов таилась обеспокоенность.
— Не напоминай мне о нём, — выдохнула я, подняв на брата пустой взгляд. — Не знаю, где он, и знать не хочу. Лучше бы он вообще сегодня не появлялся... как и два дня до этого.
Мурад сжал челюсть, а его тёмные глаза потемнели ещё больше.
— Его нет дома уже два дня?
В его голосе прорезалось недовольство, смешанное с презрением.
— Козлина, — процедил он сквозь зубы.
Я отвела взгляд.
— Мне всё равно, где он и как он, — в голосе не осталось ни боли, ни гнева. Только холодное равнодушие. — Буду рада, если мне принесут весть о его кончине.
Мурад внимательно посмотрел на меня. В его глазах читалась буря эмоций — злость, тревога, желание что-то сказать, но он промолчал. Сделал шаг ко мне, взял за подбородок и заставил поднять голову.
— Переодевайся, нас уже ожидают, — его голос стал мягче, но в нём всё ещё была твёрдость. — Ты совсем не готова.
Я посмотрела в его глаза и заметила то, чего не видела давно — решимость.
— Верь мне и не бойся ничего, — добавил он тише, сжимая мою ладонь в своей.
Я горько улыбнулась, покачав головой.
— Я давно уже не боюсь, брат, — шёпотом ответила я. — Я просто существую.
Мурад крепче сжал мои пальцы, но ничего не сказал. Мы оба знали, что это правда.
Подготовка не занимает у меня много времени. Всё отработано до автоматизма: холодный душ, тяжёлая укладка, тщательно нанесённый макияж. Он скрывает синяки, но не может спрятать усталость и боль, глубоко засевшую в глазах.
Платье садится идеально, подчёркивая осиную талию и изгибы фигуры. Белоснежная ткань с алой накидкой выглядит роскошно, а я — как дорогая, взрослая женщина, умеющая держать себя с королевским достоинством. Только в отражении зеркала я всё ещё вижу её — ту, что слишком много вынесла и продолжает идти дальше, несмотря на всю боль.
Спускаясь по лестнице, я ловлю на себе взгляд Мурада. Он ждёт внизу, стоя в расслабленной, но уверенной позе. Его тёмный костюм безупречно подогнан по фигуре, руки спрятаны в карманы брюк, но взгляд... Он смотрит на меня так, будто пытается прочитать всё, что творится внутри.
— Превосходно выглядишь, душа моя, — его голос звучит мягко, но в нём чувствуется гордость.
Я подхожу ближе, он протягивает мне руку, и я позволяю себе опереться на него.
— Пойдём, нас ждут.
За дверью уже стоит заведённая машина, водитель терпеливо ожидает нас. Перед тем как сесть внутрь, я поворачиваюсь к Шамилю.
— Ты поедешь с нами, — мой голос твёрдый. — Вероятно соскучился по старому другу и хозяину. С ним не нужно было возиться как со мной.
— Прекрати нести чушь и топай в машину! — Никогда не видела его таким недовольным, обидела его что ли?
Шамиль молчит, но я вижу, как его спина напрягается. Он провёл с Явузом десять лет. И сейчас, несмотря на всю преданность нашей семье, он знает, кому в первую очередь обязан своей жизнью.
Зал огромен, наполнен светом и шумом разговоров. Мафиози, их жёны и любовницы, молодые девушки, которые высматривают себе покровителей, — всё это привычная картина.
Но как только я вхожу под руку с братом, шум начинает стихать. Женщины, ещё секунду назад сияющие, превращаются в серых мышек. Их драгоценности теряют блеск, дорогие наряды перестают выглядеть впечатляюще. Они могут быть красивыми, но я — та, чьё имя заставляет мужчин замирать, а женщин — завидовать.
Мы неторопливо движемся вглубь зала, и вскоре нас встречает семья Тургутхан.
— Дорогая, — отец сдержанно улыбается, взглядом оценивая моё состояние.
Явное удовлетворение мелькает в его глазах, когда он видит, как хорошо я выгляжу. Как будто это имеет хоть какое-то значение.
Рядом стоит Дагман. Улыбка на его лице фальшива, но хватка, с которой он сжимает мои плечи, болезненна и настояща.
— Николь, — его голос низкий, демонстративно ласковый, но я чувствую, как его пальцы сжимаются сильнее.
Я сдерживаю стон боли, не позволяя ему увидеть мою слабость.
— Ослабь хватку, мне больно. — шепчу я, но он лишь сильнее прижимает меня к себе.
— Ты моя жена, — вкрадчиво напоминает он. — Разве это не повод для радости и близости милая?
Я не отвечаю, но мои глаза говорят всё.
Мурад не даёт ему продержаться дольше секунды.
Резким движением он отталкивает Дагмана от меня, вставая между нами.
— Дагман я тебе все кости переломаю! — его голос холоден и спокоен, — тебе даже мать родная не поможет!
Дагман усмехается, но в глазах сверкает раздражение.
— Расслабься, шурин, — он делает шаг назад, демонстративно поправляя манжеты рубашки. — Я всего лишь поприветствовал свою любимую жену.
Мурад смотрит на него с откровенным презрением.
— Ах да, точно, ты же её муж... — он усмехается и скрещивает руки на груди. — Забавно, обычно мужья проводят со своими жёнами хотя бы ночь после того, как превратили их тело в карту боевых действий. Но, видимо, в твоём случае даже на это смелости не хватило.
Лицо Дагмана напрягается.
— Ты не знаешь, о чём говоришь Мурад!
— Я знаю всё, — Мурад подходит ближе, его голос звучит мягко, но в этой мягкости чувствуется угроза. — И поверь, этот твой жалкий спектакль никого не впечатляет.
Дагман бросает на меня взгляд, полный злости, но не отвечает.
Я делаю глубокий вдох, поднимаю голову и встречаюсь глазами с тем, ради кого всё это устраивается.
Явуз Демироглу...
Моя любовь. Моя радость. Моя самая большая боль. И моё самое страшное разочарование.
Глаза, в которых я тонула когда-то, теперь похожи на бездонные колодцы. Чёрные, как ночь без звёзд. Ледяные. Бездушные. Но я всё равно смотрю в них. Всё равно позволяю себе падать. Всё равно забываю дышать. Потому что глупа. Потому что не могу иначе. Потому что знаю — он не простит.
Я хватаюсь за руку брата, как за последнюю спасительную нить, но понимаю, что мне нужно хвататься не только за него. А за воздух. За силу, за разум. Но кислорода слишком мало, а сердце предательски сжимается в груди.
— Всё хорошо? — голос Мурада напряжённый, тихий, но наполненный тревогой.
Я медленно киваю, но взгляд не отвожу.
Он неподвижен. Но в его позе нет расслабленности. Напряжение исходит от него волнами, пронзая меня, словно острые лезвия. Его взгляд прожигает меня насквозь, а руки сжаты в кулаки так сильно, что костяшки белеют. Он не двигается, но я чувствую его злость, как будто она отравляет воздух между нами.
И в этот момент рядом с ним появляется девушка. Красивая до безумия. Грациозная, величественная, она смотрит на всех свысока, будто королева, которой неведомы сомнения. Её осанка безупречна, её взгляд холоден, а рука лежит на его предплечье, как знак принадлежности.
Меня выворачивает.
Я сильнее сжимаю ладонь брата, и он мгновенно понимает. Наклоняется ко мне, шепчет на ухо:
— Держись, сестра. Она красива, но ты же не думаешь, что он все эти пять лет держал целибат?
Его слова режут острее ножа. Боль прокатывается по телу, выбивая воздух из лёгких. Явуз и эта женщина спускаются вниз, по лестнице, под руку. Он по-прежнему холоден, непоколебим. Когда он говорит, его голос звучит низко, властно, с ледяной насмешкой:
— Как же приятно вернуться на родину, зная, что она теперь моя собственность. Добро пожаловать, господа и дамы.
В толпе поднимается гул. Кто-то перешёптывается, кто-то кивает в знак признания. А я... я не могу отвести взгляд.
Я это чувствую. Видят все. Родители. Дагман.
А потом из толпы выходит Шамиль.
— Шамиль, брат! — Явуз улыбается ему, но в его глазах нет тепла. Он приобнимает друга, и тот отвечает тем же.
— С добром пожаловали, господин, — Шамиль скользит взглядом по девушке рядом с ним. — Ваша спутница прелесть... белый ангел среди дьяволиц. Кто она?
Я ненавижу его. Хочу убить.
Как он смеет делать комплименты женщине, что стоит рядом с Явузом?! Но прежде чем я успеваю что-то сделать, Явуз одаряет друга осуждающим взглядом и спокойно произносит:
— Брат, тебе совсем память отшибло? Это же Лейла.
Мир рушится. Глаза Мурада и Шамиля расширяются от шока. Я окаменела. Лейла?!
Маленькая девочка, что пять лет назад капризничала перед своим братом, теперь стоит рядом с ним, как его тень?
— Господа, — голос Явуза звучит чётко и уверенно, — позвольте представить вам мою сестру, Лейлу Демироглу. Единственного человека в этом мире, которым я дорожу больше всего.
— К чему эта встреча, господин Явуз? — один из мафиози решает разрядить напряжение. — Неужели вы прибыли не с добром?
Но его слова не смягчают обстановку. Напротив, воздух становится ещё тяжелее.
— Вы мне не враги. И не соперники, — Явуз криво усмехается. — Я приехал закончить одно дело. Не обольщайтесь и не преувеличивайте свои достижения в этом кровавом мире.
Он всегда умел ставить людей на место.
Толпа вновь приходит в движение. Шёпот, напряжённые взгляды, кто-то отходит в сторону.
Мурад прижимает меня ближе, словно пытаясь защитить от боли, которая нарастает внутри меня с каждым мгновением.
А потом...
Лейла крепко хватает руку брата и, глядя на него настойчиво, произносит:
— Но сегодня мы здесь для того, чтобы расслабиться. Познакомиться поближе с нашими потенциальными партнёрами и врагами. Сегодня не будет крови... правда, брат?
Явуз ничего не говорит. Просто смотрит на сестру, затем дважды хлопает в ладоши. Музыканты начинают играть медленный танец.
Ощущаю чужой взгляд.
Отец.Я поворачиваюсь и встречаюсь с его разъярёнными глазами.
— Николь Фонтен... увижу тебя рядом с ним... изобью так, что тебя не соберёт ни один врач.
Его слова — приговор.
Мама резко тянет его за руку. Дагман хватает меня за локоть и прижимает к себе.
— Давуд, ты в своём уме?! — голос матери дрожит.
— Даже не пытайся его остановить, мама, — мой голос звучит удивительно спокойно. — Ты говоришь так, будто до сегодняшнего дня всё было иначе.
Я смотрю на отца. На мужа.
— Ты, Дагман...вы постоянно пытаетесь меня сломать. Бьёте, угрожаете. Но я жива. И всё ещё стою на ногах.
Тишина. Она длится недолго, кнам подходят Мурад и... Явуз.
Его аромат. Его взгляд. Его тело. Он не изменился.Он прекрасен...
А я... в руках мужа, который демонстративно целует меня в висок.
— Доброго вечера, — Явуз произносит это спокойно, но я чувствую холод в его голосе. — Рад видеть всю семью Тургутхан в полном составе.
Я смотрю на любовь всей моей жизни но даже пожать ему руку не могу.
— Не можем похвастаться тем же, — отец скрещивает руки на груди, его голос полон издёвки. — Как же ты добился таких высот, Шайтан?
Явуз усмехается.
— Твоими молитвами, Давуд.
Его взгляд цепляет меня. Ледяной, безразличный.
— Да вот решил по твою душу прийти. Думаю, как бы убрать тебя и твоих цепных псов с дороги.
— Ты думаешь, что сможешь заполучить то, что принадлежит нам долгие годы? Смешно!
Голос Дагмана прозвучал громко, так что все это услышали.
— Насколько я знаю, в этой мафии тебе ничего не принадлежит, а мафия твоей жены осталась в её власти даже после свадьбы. Кстати, поздравляю, прекрасную женщину ты себе выбрал.
Явуз произнёс это с таким сарказмом, что у меня опустились глаза, и я не смогла заговорить. Муж то и дело прижимал меня к себе, и я начинала задыхаться от боли, что тут же заметила мама.
— Убери руки от моей дочери, Дагман! Иди поговори с охраной, сейчас же!
Она отослала его и помогла мне удержаться на ногах, пока брат общался с Шамилем. Явуз бросил на меня короткий, холодный взгляд и, так же как отец, ушёл прочь.
— Мама...
Я не успела ничего сказать, как она перебила меня:
— Держись, дочка, прошу тебя, не плачь! Всё образуется!
Вечер проходил натянуто и тяжело. Я не отходила от брата и Шамиля, потому что ещё чуть-чуть, и я бы закричала от боли в рёбрах. Дагман куда-то исчез... надеюсь, в преисподнюю!
Внезапно Лейла Демироглу привлекла внимание хлопками в ладоши, попросив музыкантов сыграть медленный танец. Она посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на брата.
Явуз лениво, но уверенно подошёл ко мне и взял за руку, мурашки пробежали по телу.
Я знала, к чему это приведёт но мне совершенно всё равно.
Лишь бы ещё раз почувствовать тепло его тела.