Гордость и предубеждение

Волнения по поводу сватовства мистера Колла подходили к концу. Чимин страдал теперь только от оставленного этим событием неприятного осадка и ворчливых упреков, которые еще иногда высказывал по его адресу мистер Лин. Что касается самого Колла, то он вовсе не выглядел смущенным или подавленным и даже не избегал общества кузена, обнаруживая свои чувства лишь некоторой скованностью и негодующим молчанием. Он почти не разговаривал с ним и в течение всего вечера уделял столь высоко ценимое им внимание одному лишь сэру Нунгу. И, охотно поддерживая с ним беседу, Юнги оказал другу и всей его семье весьма своевременную услугу.

Следующего утро не улучшило здоровья и настроения мистера Лина. Весь вид мистера Колла по-прежнему говорил об уязвленном самолюбии. Чимин надеялся, что обида заставит его преждевременно покинуть Халле, но планы гостя не изменились: его отъезд был назначен на субботу, и именно в субботу он намеревался от них уехать.

После завтрака омеги отправились в Каясан, чтобы узнать, вернулся ли уже мистер Хосок, и выразить сожаление по поводу его отсутствия на Одэсанском балу. Он встретил их на окраине города и зашел вместе с ними к мистеру Кану, где его собственная досада и огорчение всех остальных были высказаны достаточно красноречиво. Однако в разговоре с Чимином он признался, что необходимость его отъезда была преувеличена.

– Когда до бала осталось немного дней, – сказал он, – я понял, что мне лучше не встречаться с мистером Намджуном. Я мог бы не вынести длительного пребывания с ним в одной комнате и в одном обществе. А это привело бы к сценам, неприятным не только мне одному.

Чимин высоко оценил его благоразумие. Им удалось вдоволь наговориться на эту тему и высказать друг другу комплименты, пока Хосок и еще один офицер сопровождали омег до Халле. Во время этой прогулки альфа оказывал Чимину особое внимание. Его готовность следовать за ним до самого его дома была вдвойне приятна Чимину: во-первых, она была лестна сам по себе, а во-вторых, создавала удобную возможность представить мистера Хосока его родителям.

Вскоре после их возвращения старшему мистеру Паку принесли письмо из Одэсана. Оно было тотчас же распечатано. В конверте лежал красивый листок лощеной бумаги, исписанный изящным омежьим почерком.

Пока брат, задерживаясь на отдельных фразах, читал письмо, Чимин видел, как менялось выражение его лица. Тэхён вскоре взял себя в руки и, спрятав письмо, постарался с обычной веселостью присоединиться к общей беседе. Однако письмо настолько заинтересовало Чимина, что отвлекло его внимание даже от Хосока. Едва Хосок и его приятель покинули Халле, Тэхён взглядом пригласил брата последовать за ним наверх и, когда они вошли в свою комнату, сказал, снова вынув письмо:

– Оно от Чон Бэкхёна. Я, признаюсь, удивлён его содержанием. К этому времени вся их компания уже, должно быть, покинула Одэсан и находится на пути в Сеул. И они не собираются возвращаться. Послушай, что здесь написано.

Он прочёл первую фразу о том, что братья мистера Чон Чонгука решили последовать за братом в Сеул и намереваются обедать в этот день в доме мистера Хва Минсу. В следующих строчках говорилось: "Не хочу от Вас скрывать, мой бесценный друг, что, покидая Пусан, я не жалею ни о чем, кроме Вашего общества. Но будем надеяться, что когда-нибудь нам доведется еще не раз насладиться восхитительной близостью, подобной той, которая существовала между нами в этих местах. А пока что облегчим боль разлуки самой частой и доверительной перепиской. В этом отношении я очень на Вас надеюсь". Эти фальшивые и высокопарные фразы Чимин выслушал равнодушно. И хотя его удивила внезапность отъезда братьев мистера Чон Чонгука, в полученном известии он не нашёл ничего неприятного. Из него вовсе не следовало, что отсутствие мистера Чон Бэкхёна и мистера Хва Минсу может помешать их брату вернуться в Одэсан. А разлуку с этими кавалерами, Чимин не сомневался, Тэхён перестанет ощущать достаточно быстро, наслаждаясь обществом мистера Чон Чонгука.

– Разумеется, жаль, что вам не довелось попрощаться, – сказал он после короткой паузы. – Но разве мы не можем рассчитывать, что счастливая встреча, о которой мечтает мистер Чон Бэкхён, произойдет раньше, чем он думает? И что восхитительная близость, пережитая вами, когда вы были друзьями, возникнет вновь, став еще более приятной, когда вы превратитесь в братьев? Не удержат ведь они мистера Чон Чонгука в Сеуле.

– Бэкхён ясно пишет, что никто из них не вернется в Пусан этой зимой. Позволь, я тебе прочту это место.

"Покидая нас вчера, брат воображал, что с делом, вызвавшим его в Сеул, он сможет покончить за какие-нибудь три дня. Но мы хорошо знаем, что это не так. Будучи уверены, что, приехав в город, Чонгук не станет торопиться снова его покинуть, мы решили последовать за ним и избавить его от необходимости проводить часы досуга в неуютной гостинице. Многие из моих знакомых уже съезжаются в город на зиму. Мне бы очень хотелось услышать, что и Вы, мой бесценный друг, предполагаете оказаться в их числе, но, увы, я не смею на это рассчитывать. Надеюсь от души, что Рождество в Пусане принесет Вам все радости, свойственные этому времени года, и что многочисленность ваших кавалеров не даст Вам ощутить потерю тех трех, которых мы вас лишаем".

– Из этих слов очевидно, – добавил Тэхён, – что он не приедет обратно этой зимой.

– Из этих слов очевидно лишь, что он не должен приехать по мнению мистера Чон Бэкхёна.

– Но почему ты так думаешь? Тебе, наверно, кажется, что это его собственное дело, что он сам собой распоряжается? Но ты не знаешь всего. Я прочту тебе то место, которое ранило меня особенно сильно. Мне нечего от тебя скрывать.

"Мистеру Намджуну не терпится повидать своего брата и, откровенно говоря, нам хочется встретиться с ним не меньше, чем ему. Я в самом деле не думаю, чтобы кто-нибудь сравнился с Ким Тэёном красотой, изяществом и прочими качествами. Но привязанность, которую он своими совершенствами вызывает во мне и Минсу, становится чем-то более значительным благодаря лелеемой нами надежде, что он станет со временем нашим братом. Не помню, говорил ли я Вам раньше о своих предположениях, но мне бы не хотелось покинуть провинцию, не рассказав Вам о них, и я верю, что Вы не поймете их превратно. Мой брат и прежде восхищался мистером Тэёном. Теперь же он будет иметь возможность часто встречаться с ним в самой непринужденной обстановке. Все его родные, так же как и я, желают этой партии. И, надеясь, что меня не обманывают родственные чувства, я считаю Чонгука вполне способным завоевать любое омежье сердце. При всех обстоятельствах, способствующих возникновению такой привязанности, и отсутствии каких-либо помех, разве я не прав, мой бесценный Тэхён, питая надежду на событие, которое столь многим принесет счастье?"

– Что ты скажешь по поводу этой фразы, Чимини, дорогой? Разве она недостаточно ясна? – спросил Тэхён, складывая письмо. – Разве Бэкхён не заявляет без околичностей, что он не хочет стать моим братом и не считает это возможным? И что, убежденный в безразличии ко мне мистера Чон Чонгука и подозревая, быть может, характер моего чувства к нему, он хочет меня деликатно предостеречь? Можно ли это объяснить по-другому?

– Да, и совсем легко. Я, например, смотрю на это иначе. Сказать тебе, что я думаю?

– Ради бога, скажи.

– Это можно выразить весьма кратко. Мистер Чон Бэкхён видит, что его брат влюблен в тебя, но хочет его женить на мистере Тэёне. Он следует за ним в Сеул, надеясь, что сможет там его удержать, и старается тебя уверить, что ему до тебя нет дела.

Тэхён покачал головой.

– Тэхён, милый, ты должен мне поверить! Никто из видевших вас вместе не мог усомниться в его чувствах. В них, конечно, не сомневается и мистер Чон Бэкхён, – для этого у него ума хватает. Если бы он заметил в мистере Намджуне хоть малую толику тех же чувств к собственной персоне, он бы уже заказывал свадебный костюм. Суть дела, однако, в том, что мы для них недостаточно богаты и родовиты. А мистер Чон Бэкхён хотел бы женить брата на мистере Тэёне еще и потому, что, как он полагает, при одной родственной связи между семьями ему будет легче добиться второй. План этот в самом деле не лишен остроумия. Пожалуй, он мог бы увенчаться успехом, не будь у него на пути сыночка сэра Сонг Хана. Но ты же не можешь серьезно думать, что, раз мистер Чон Бэкхён описал тебе, как его брат восхищается братом мистера Намджуна, мистер Чонгук стал ценить тебя хоть на йоту меньше, чем когда прощался с тобой после бала во вторник. Или что во власти мистера Чон Бэкхёна внушить ему, что он любит не тебя, а его обожаемого друга.

– Если бы мы судили о мистере Чон Бэкхёне одинаково, – ответил Тэхён, – твое толкование письма меня бы успокоило. Но я знаю, ты исходишь из неверных предположений. Бэкхён не способен нарочно обманывать. Я могу надеяться только на то, что он сам заблуждается.

– Ну и отлично. Раз мои объяснения для тебя неприемлемы, ты не мог придумать ничего лучшего. Ради бога, считай, что это его заблуждение. Ты исполнил свой долг и можешь ни о чем не тревожиться.

– Но, Чимин, дорогой, предположим самое лучшее. Буду ли я счастлив, выходя замуж за человека, братья и друзья которого хотят, чтобы он женился на другом?

– Это дело твое, – сказал Чимин. – И если, по зрелом размышлении, ты решишь, что счастливое замужество будет для тебя значить меньше, чем неудовольствие его братьев, я бы тебе советовал ответить ему отказом.

– Как можешь ты так говорить? – сказал Тэхён со слабой улыбкой. – Ты же знаешь, сколько бы ни огорчало меня их неодобрение, я бы не колебался в своем ответе.

– Я в этом уверен. Потому я и не принимаю твоего горя близко к сердцу.

– Но если он не возвратится в течение всей зимы, мой ответ, быть может, даже не потребуется. За шесть месяцев могут возникнуть тысячи новых обстоятельств!

Предположение, что мистер Чонгук не вернется в Одэсан, казалось Чимину невероятным и представлялось ему вымыслом заинтересованного в этом Бэкхёна. Чимин ни на минуту не допускал, чтобы желание брата, как бы искусно и настойчиво он ни внушал его Тэхёну, могло повлиять на мистера Чон Чонгука, человека вполне самостоятельного.

Он убеждал брата в своей правоте так горячо, что вскоре с радостью заметил благоприятное действие своих слов. Тэхён от природы был не склонен к унынию, и брату удалось заронить в нём надежду – правда, робкую и иногда омрачаемую сомнениями, – что Чон Чонгук возвратится в Одэсан и ответит каждому движению его сердца.

Они решили сказать папеньке лишь об отъезде братьев мистера Чон Чонгука из Одэсана, ничего не говоря о намерениях самого альфы. Но даже эти неполные сведения чрезвычайно расстроили мистера Лина, который горько сетовал на роковое стечение обстоятельств, заставивших мистера Чон Бэкхёна и мистера Хва Минсу уехать как раз тогда, когда его семья так близко с ними сошлась. Однако, погоревав в течение некоторого времени, он утешился мыслью, что мистер Чонгук в скором времени вернется и будет обедать в Халле. И, успокоившись, он в заключение заявил, что, хотя альфа приглашен всего-навсего на семейный обед, он не преминет позаботиться, чтобы количество блюд в этот день было удвоено.