Друг-потрошитель.
Проживать эти моменты раз за разом было тяжело. Он бы, конечно, мог привыкнуть, если бы его сны не начали каждый раз рисовать разные концы произошедшей истории. И это зашло слишком далеко, Соник ещё никогда так не боялся засыпать.
Всё начиналось с обычного повтора их пребывания в Шаттерверс. Ежедневно просыпаясь, он думал, что его мозг просто не может «отойти» от пережитого. Поначалу было даже радостно хоть где-то видеть вновь знакомые лица, пускай в одном и том же эпизоде, но потом начали появляться совсем другие, неизвестные ему концы произошедшего. Это заставляло пробуждаться резко и неожиданно. Он не обращал на это внимания, как и присуще ему, но чем больше снов он видел, тем страннее они становились. То друзья забыли про него и умчались по своим вселенным, то его нечаянно скинули с корабля, то они вовсе исчезли. А через какое-то время сон приобрёл новые обороты, и он умер. Поначалу это пугало, Соник даже и представить такой боли не мог и чувствовать её ещё раз тоже... Но проснувшись сегодня после кошмара, он понял, что умереть от истощения энергии было не так плохо.
Больно. Больно. Больно.
Очень больно.
Зачем они причиняют мне эту боль, я ведь хотел как можно лучше, я же пожертвовал собой ради них. За что? Зачем они подняли моё истощённое тело, Найн же сказал, что нужно торопиться, чтобы успеть. За что? Зачем они окружили меня и просто стоят. За что? Зачем Найн активировал свои хвосты и с улыбкой приближается ко мне. За что? Зачем ты это делаешь, что тебе нужно успеть. За что? Зачем вы позволяете ему так относиться с моим истощённым телом, не уходите. За что? Зачем они не помогают мне, они с ним. За что? Зачем он делает мне больно, я же всё чувствую, я же в сознании. За что? Зачем ты вонзаешь их в меня, что ты творишь!? Мне же больно!
ЗА ЧТО?
Почему никто не останавливает его? Он копается в моём животе. Я чувствую, как холодный металл тормошит мои внутренности. Кровь стекает по моему животу, она со всех сторон, и никто не пытается её остановить. Почему он это делает? Вы же сами хотели, чтобы я выжил, тогда что вы позволяете этому Лису?
Я чувствую, как он выкидывает жизненно важный орган и лезет глубже. Я чувствую, как он быстрым движением рвёт вену, и кровь хлещет ему прямо в лицо, и... Я не могу узнать в нём друга. Это больше не Найн, который хотел создать вселенную, где ему будет хорошо, это не он. Хитрые глаза были залиты кровью, а рот был растянут в жуткой улыбке. Его зрачки нашли мой испуганный взгляд и пытались что-то сказать, но как только его рот раскрылся, оттуда вывалился язык, а за ним просочилась кровь и смешалась с моей собственной.
Один из его хвостов вспорол грудную клетку и с помощью второго легким движением раздвинул рёбра. Почему я не могу закричать? Почему я ещё в сознании и почему я не умираю? Хвосты одновременно протыкают мои лёгкие, и я задыхаюсь. Из моего рта течёт кровь, и я пытаюсь повернуться на бок, чтобы выплюнуть её, но всё тот же хвост насквозь протыкает мой живот, навсегда припечатывая к впитавшей мою кровь земле.
БОЛЬНО. БОЛЬНО. БОЛЬНО.
Прошу, остановись! Что ты делаешь? Я хочу мысленно дозваться до потрошителя, но не могу. Его руки, испачканные в крови, сжимают моё сердце, и перед глазами темнеет. Я чувствую, как пульс покинул моё тело, чувствую, как холодная сталь отступает, а рука Лиса вынимает что-то из груди. Мне кажется, что это моё сердце, но сквозь кровь я вижу осколок. Точно такой же, как и парадокс Призма, на вид, но в уменьшенной версии. Она светится и слепит всем глаза. Её свечение режет глаза всем, а мои ласкает, оно кажется мне таким тёплым и убаюкивающим. Кажется, я сейчас усну.
Пускай мне больно. Пускай надолго. Пускай навечно. Зато все целы...
Я вижу снова всё от третьего лица. Получается, я умер? Меня сейчас стошнит. Я вижу собственное тело, всё ещё припечатанное хвостом моего (а можно ли его теперь называть таковым?) друга. Из мёртвого тела продолжает сочиться кровь, она так и бьёт ключом. Если бы кровь была человеком, она бы пыталась потопить обидчиков в себе. Рядом лежат жизненно важные органы, несколько рёбер неестественно торчат из тела, а по их концам капает всё так же алая жидкость. На месте сердца пусто, лишь вены выплёскивают кровь, которая предназначалась для самого важного органа в моём теле. Меня тошнит. Я нагибаюсь и вижу, что из меня выходят не выпотрошенные остатки собственной плоти. Перед глазами плывёт. Я стараюсь закрыть рот, чтобы оставить хоть что-то в себе, но не получается. Поднимаю глаза и вижу, как из глазниц присутствующих текут кровавые дорожки, а рот кривит улыбка, желающая мне смерти.
Я умер, но почему мне больно?
Второй раз он дышит так, будто только появился на свет, и первый, когда он чувствует влагу на своих глазах. Он лежит и не шевелится, потому что боится почувствовать боль, которая придёт после этого кошмара. Соник не хочет верить в то, что после кошмаров кто-то может так мучаться.
Кошмар — это сон, сон — это воображение моего мозга, а мой мозг просто не может поверить в произошедшее. Тогда чего я страдаю? Я что, девчонка, бояться того, чего нет? После он решается повернуться в сторону окна и тут же жалеет обо всём сделанном и подуманном.
Соник почувствовал, как его тело замерло, будто скованное страхом. К горлу подкатил комок, побуждая к рвотному позыву. И всё началось. Он чувствует на себе холодную сталь, протыкающую его плоть, руки, роющиеся в его истерзанном теле, облизывающуюся улыбку на своих органах и глаза, которые с удовольствием потрошили его. Дыхание стало рваным, глаза открылись неестественно широко, а зрачки расширились. Он смотрел в одну точку, куда-то в сторону окна, но видел, что кто-то стоит сбоку. Этот кто-то стоит весь залитый непонятно уже чьей кровью и улыбается.
Собственная смерть, Лис-потрошитель, кровь, мясо — всё это заставляло усомниться в способности здраво мыслить.
Это просто плохой сон, это галлюцинация. Я дома, я в Грин Хилс, это кошмар. Тогда почему так больно? Этого не должно происходить, это неправильно. Это галлюцинация, мне не больно, это галлюцинация. Я дома... БОЛЬНО!
Соник чувствует руку на своей щеке и мягкое поглаживание, которое на фоне происходящего не могло быть правдой. Его бегающий взгляд остановился на собственном кошмаре, которого... Больше не было. Он смотрел в тёмную пустоту, где некогда стояла его галлюцинация, и из глаз хлынули слёзы. Он больше не мог. Потрошителя больше не было.
ЧТО, ЧЁРТ ВОЗМИ, ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?
Соник смог закрыть глаза. Вот сейчас я точно умру.
Ощущения на его щеке изменились. Вместо тёплого и ласкового поглаживания он почувствовал, как по ней стекает жидкость. Она медленно капала, заполняя приоткрытый рот Ежа. И вот она заполнила его полностью. Это была кровь. Кровь была повсюду: она сочилась из всех углов дома, из его тела, словно пытаясь утопить Синего Ежа. Он задыхался, чувствуя, как его живот снова выворачивается наизнанку. Он испытывал невыносимую боль, осознавая всю реальность происходящего.
Он чувствовал, что сходил с ума.
————
Соник мгновенно проснулся. За всю свою жизнь он никогда не видел снов во сне. Или это был не сон? Он начал ощупывать своё тело руками и почувствовал облегчение, осознав, что это был всего лишь кошмар. Кошмар, который наконец-то закончился, и он смог проснуться. Его мех на животе был гладким и чистым, без каких-либо ран или дыр. Он провёл рукой по лицу и не почувствовал крови, но мех был мокрым. Соник в недоумении отдёрнул руку от лица и не мог поверить своим ощущениям. Он плакал во сне. Нет, нет, нет! Герою не подобает лить слёзы, этого не должно было случиться. Это был обычный сон, почему именно сейчас? Это неприемлемо, это неправильно. Ты не должен!
Но он не мог это остановить. Чем больше он думал о происходящем, тем сильнее слёзы текли по его щекам. Дрожащими руками Соник пытался стереть ненужную влагу, но у него плохо получалось — они лишь сильнее размазывались по всему лицу. И он не выдержал. Опустив руки, его тело затряслось в приближающейся истерике. Почему? Это всего лишь кошмар, всего лишь его смерть, всего лишь от рук его друга, всего лишь сон. Но почему он не может сдержать слёзы?
Соник не может позволить себе плакать. Герою нельзя лить слёзы, он будет молча глотать их, не смея даже шмыгнуть носом. Ему нельзя, недоступно, закрыто всё, что связано со слабостью. Слёзы — это слабость, и он не может её показывать. Даже если вокруг никого нет, даже если не осудят, даже если перед собой.
И так продолжалось весь день. От слабости во всём теле он падал обратно на кровать и засыпал тревожным сном, в котором видел изуродованные лица и кровавые следы. Просыпаясь, он вытирал слёзы и начинал корить себя за проявленную слабость. Но не только за слабость.
Второй день он не виделся со своими друзьями, второй, и было бы логично, что те придут к нему домой проведать. Но Соник не решился видеть их. Он понимал, что ребята волнуются за него, переживают, но также он понимал, что попросту не может. Не сейчас. Не тогда, когда он так жалок и разбит. Он сам смеялся над собой. Какой же я слабак. Даже не могу лицом к лицу встретиться с ними. Какие-то сны меня ломают, сны!
Синий Ёж на дверях своего дома повесил записку, в которой написал что-то о том, что пошёл навестить кого-то там. Даже для него это казалось бредом, но что ему оставалось? Убежать под покров темноты в Новую Жизнь и с утра исчезнуть вместе с ней? Было бы неплохо. Вот только он на ногах-то еле держится.
За два дня он так ничего и не поел, и это третье, за что он себя корил. Нужно поддерживать организм, а он лишь добивал себя.
————
Весь день в таком состоянии был тяжёлым, и именно поэтому, пока удавалось не думать о снах, он представлял, как проводит время у озера. Соник воображал, как сидит на прохладном камне, как мочит руку и наблюдает за рыбками. И разговаривает с Шэдоу.
Шэдоу... Сейчас единственный, кто хоть что-то знал, был этот Ёж. И именно с ним он хотел увидеться. Сейчас, когда он боялся засыпать и оставаться наедине со своими воспоминаниями, ему нужен был кто-то, кто мог бы отвлечь его от этого. Нет, Шэдоу не стал бы рассказывать ему о своей жизни или о том, что ему нравится. Соник это понимал, но он хотел не бесед, а контакта. Физического контакта. Ему нужен был кто-то, кто мог бы его понять, и у Чёрного Ежа были все шансы на это. Тем более вчера...
У Соника ум за разум заходил, пока он думал о Шэдоу. Он думал, правильно ли он поступил, рассказав о своём сне. С одной стороны, да, он там присутствовал и был практически главным объектом во всём сне, но разве другие не имеют право знать? Они ведь тоже присутствовали. С другой стороны, это был лишь сон, и он не обязан был его никому рассказывать, ведь всё это было лишь воображением.
Но, думая об этом, Соник чувствовал потребность быть выслушанным... И Шэдоу именно тот, кто смог его выслушать, и даже больше, он помог ему справиться с той болью.
Сонику вспомнилось, как приятно было слышать согласие Чёрного Ежа на его предложение, на участие в странной авантюре. Действительно, почему он вообще задал тогда этот вопрос? Было ли на самом деле ему интересно знать или это была привычка болтать обо всём, что только приходит в голову? Но Шэдоу сказал, что это интересно, и Соник чувствовал, хоть и немного, но гордость за сказанный вопрос. Пожалуй, он запомнит это надолго и будет вспоминать как что-то приятное.
————
Луна и Солнце, Солнце и Луна, 8 планет, миллиарды звёзд, а они смогли заметить именно друг друга. Огромное яркое Солнце и его маленькая одинокая Луна...
— Я считаю, что они любят друг друга. — собственные сказанные слова эхом пронеслись воспоминанием в голове Соника. Солнце и Луна любят друг друга? Они любят друг друга несмотря на то, что находятся всегда так далеко? Да, любовь вещь странная... И вдруг до Синего Ежа дошло, что означили его слова.
«Они любят друг друга» и «хочешь, я буду твоим Солнцем».
Это же было признание в любви. Полноценное признание в любви без слов о любви! И он это понял только сейчас. Только тогда, когда задумался о сказанном.
«Солнцу будет одиноко без Луны».
Синий Ёж с волнением повёл плечами. Только сейчас он осознал всю глубину сказанных слов. Назвав Шэдоу своей Луной, он привязал того к себе невидимой нитью, которая будет с ними до конца. Согласившись быть Луной Соника, Шэдоу будет готов к тому, чтобы быть зависимым от него. Эти слова словно связали двух Ежей красной нитью. Нить эта огибала планеты, встречавшиеся на их пути, подобно друзьям, которые были между ними. Нить была настолько прочной и толстой, что нельзя было усомниться в её надежности. Её невозможно было сжечь или разорвать. Она бы всегда находила способ связать их снова. И всё это они понимали без лишних слов, сидя тогда практически в объятиях.
Понимали... Соник, говоря те слова, никак не задумывался о том, что мог о них подумать Шэдоу, а тот принял это, Синий Ёж не сомневался, как что-то романтическое... Но ведь это совсем не так. Да, Соник не спорил, к Чёрному Ежу у него была отдельная симпатия, но не больше... Наверное.
Для меня он важен точно так же, как и все остальные мои друзья, но почему тогда именно встречи с ним я ищу? Почему всегда стараюсь начать с ним разговор, постоянно подначиваю? Само собой, чтобы развлечься и отогнать Шэдоу от угрюмых мыслей, которые постоянно его преследуют! Я желаю ему только самого хорошего, как и всем, кого знаю.
Но, несмотря на всё перечисленное и опровергающее его собственные чувства, Соник выбрал именно Шэдоу тем, кто будет всё знать. И не только потому, что тот «случайно» пришёл на их место. И Соник не случайно пришёл в таком состоянии именно туда, а не к своим друзьям.
Синий Ёж не мог сказать за всех, но, как ему лично казалось, от Шэдоу за километр тянуло надёжностью. Рядом с ним Соник чувствовал себя в безопасности, хотя никогда особо и не переживал о том, что кто-то мог напасть. Пускай этот Чёрный Ёж пытался отстраниться от всех, но Соник видел его заинтересованный взгляд, когда они с друзьями творили что-то безрассудное. Он видел, как Шэдоу, пускай и слегка, но в моментах хмыкал с его шуточек, видел, как тот защищал его самого и видел, что тому на самом деле не всё равно.
Его постоянное появление в Новой Жизни только подкрепило убеждения героя. Шэдоу было не всё равно на Соника. Они, хоть и были разными, хорошо понимали друг друга. Их притягивало друг к другу, и ни один из них не мог этого отрицать. Они просто были, и сам факт их существования что-то значил. То, что они оказались на одном острове, можно ли считать судьбой? А есть ли вообще судьба?
Судьба — это лишь слово, которому все доверили много лет назад свою жизнь от её начала до конца, решив, что сами не смеют противиться её воле. Хотя, на самом деле, судьба — это самовнушение, которое приобрело существенный характер и теперь стоит выше всех. Такое массовое мнение действительно стало глобальным, и теперь все верят, что «так предназначено судьбой», но давайте будем честны перед собой, кому, как не нам, вершить свою судьбу? У всего есть свой конец, но мы всегда можем его изменить, чтобы не прийти к нему слишком рано.
Даже если мне суждено утонуть, то я всегда могу повеситься*. Синий Ёж удивился собственным мыслям: вот это я, конечно, завернул. Пессимист, которого никогда не было в голове Соника, пугал своими мыслями и шуточками. Если... Если эти сны меня когда-нибудь и смогут довести, я хочу, хочу рассказать всё как есть ему!
...Как повернуть Сонику его судьбу так, чтобы Шэдоу сейчас был здесь? Чтобы он мог ему объяснить и рассказать всё, что с ним происходит на самом деле. И дело даже больше не в чувствах, а в желании быть понятым и поддержанным, пускай это и означало показаться слабым в глазах друга-соперника. Сонику во что бы то ни стало нужен был Шэдоу прямо сейчас. Именно сейчас, пока его не настиг новый кошмар, пока не схватил очередной приступ и из глаз не хлынули слёзы. Прямо сейчас. Он чувствует, что именно в этот момент может рассказать всё, что наболело, сейчас, пока не так больно.
Но рядом нет никого.
————
Время неумолимо приближалось к их обычной встрече. Синий Ёж лежал, уставившись в открытое окно, и с нетерпением мысленно звал своего друга. Он был уверен, что Шэдоу придёт, потому что знал: тот не может остаться равнодушным. Соник искренне верил в это.
Я просто прикрою глаза, я не усну, мысленно повторял себе герой, пожалуйста, Шэдоу, только быстрее. И именно в этот момент над постелью нависла тень.
———————————————————
«Кому суждено быть повешенным, тот не утонет» — это поговорка, которая означает, что «чему быть, того не миновать». Я же просто перефразировала и написала, что мы можем обмануть свою судьбу, сделав всё намного раньше и самостоятельно.