PHANTON

ЛИСА.
Я вздыхаю и опускаю руки, признавая свое поражение. Сера подбегает к отцу и протягивает ему руку с широкой улыбкой на лице. Ее карие глаза, напоминающие цвет корицы, сверкают, когда Джон кладет ей в ладонь несколько монет по десять центов.

— Ты ведь знаешь наши любимые вкусы, да? — спрашивает Джон.

— Да! — щебечет она, затем вприпрыжку направляется в прихожую, быстро надевая ботинки и пальто, прежде чем выбежать за дверь.

Наступившая тишина кажется более гнетущей, чем дождь во время грозы. Джон поворачивается ко мне, и вся накопившаяся обида между нами выливается на кафельный пол, отражаясь в наших взглядах, жестах и искривленных губах.
Мне так и хочется спросить, можем ли мы позволить себе это мороженое, но я уже знаю ответ. Мы не можем.
Джон погасит наши долги, но через месяц мы снова окажемся в аналогичной ситуации, и этот круг замкнется, держа меня в постоянном страхе за потерю нашего дома.
Я кладу свой дневник на скамеечку для ног, привлекая его внимание.

— Что же такого ты пишешь в этом дневнике. Это важнее, чем проводить время с семьей? — спрашивает он, и это больше похоже на упрек.

Я прищуриваюсь, в груди бурлит ярость от его высокомерного отношения.
— Какая наглость, — шиплю я.
— Как будто ты не выбирал алкоголь вместо семьи множество ночей подряд.

Он стискивает зубы, мышцы на его челюсти начинают пульсировать.
— О чем ты пишешь, Лиса? — снова спрашивает он, игнорируя мою колкость.

— О моей скучной, небогатой на события жизни, — выдавливаю я. — Какая тебе разница? Я вела дневник на протяжении последних шестнадцати лет, что мы пробыли вместе.

Он смотрит на дневник, лежащий на скамеечке для ног перед моим креслом, и у меня замирает сердце. Он бросается за ним, но я успеваю схватить его раньше, чем он делает шаг.

— Как ты смеешь! — кричу я, мое сердце колотится как сумасшедшее.

— Отдай его, сейчас же, — рявкает он, протягивая руку. — В последнее время ты ведешь себя подозрительно, и как твой муж, я вправе знать, что происходит.

— Подозрительно? — вскрикиваю я. — Мои дни ничем не отличаются от прежних.

Ложь обжигает мне язык, но я не осмеливаюсь это продемонстрировать.

— Я просто хочу знать, что ты пишешь, — уверяет он, стараясь сделать свой тон более спокойным.

— Это все, что у меня есть, Джонатан. Единственное, что принадлежит только мне. Почему ты хочешь вмешаться? Потому что большую часть времени ты пьян, и вдруг решил, что у меня есть секреты? Ты месяцами скрывал от меня правду! И у тебя хватает наглости обвинять меня?

Я делаю шаг, прижимая дневник к груди.
— Если ты решишь прочитать мой дневник, я никогда не смогу тебя простить. Вся надежда на то, что наш брак станет чем-то большим, чем просто формальностью, исчезнет. Я перестану любить тебя, заботиться о тебе и ценить каждую твою частичку. Этот дневник — моя собственность, и ты не сможешь его забрать. Тебе ясно?

Он злится. Это очевидно по тому, как он закипает, не произнося ни слова. Его кулаки сжаты до белизны костяшек, и он с недовольством глядит на меня.
В глубине души он чувствует, что моя любовь к нему угасла. И хотя он, возможно, еще не осознает этого полностью, он замечает, что со мной что-то не так, помимо моего огорчения из-за его поступков. Уверена, что он не догадывается о причине, из-за которой я сбилась с пути, но, вероятно, у него есть какое-то смутное предчувствие, намекающее на мое предательство. Я нарушаю его душевное спокойствие, которое могло бы помочь устранить это предчувствие, и искренне считаю себя виноватой за это.
Но очевидно одно: если он узнает, не только Сера будет страдать еще больше, чем сейчас, но и мне тоже может не поздоровиться.
Учитывая его пьянство... и то, как презрительно он на меня смотрит.
Я ему не доверяю и опасаюсь, что он может мне навредить.
Он, кажется, начинает успокаиваться, хотя в его взгляде все еще читаются гнев и разочарование.

— Ты изменилась, Лиса. Я больше не узнаю тебя, — шепчет он, оглядывая меня с головы до ног, словно я пришелец из космоса.

— Я — результат твоего предательства.

Сначала его брови поднимаются от удивления, а затем хмурятся от гнева.
— Как долго ты будешь мучить меня из-за ошибки?

— Ошибки? Серьезно? Из-за многих ошибок, Джон! — кричу я, сбитая с толку его наглостью.
Я поднимаю руку и перечисляю каждый пункт.
— Ты спустил все наши сбережения. Из-за тебя мы едва не остались без крова, включая нашу дочь. Почти каждую ночь ты возвращаешься домой пьяным. Однажды ты переспал со мной, приняв меня за другую женщину. А в прошлый раз ты принудил меня!

К тому времени, как я заканчиваю, меня переполняет гнев.
— Не говоря уже о том, что ты часто проявлял ко мне неуважение и обращался так, словно я ниже тебя по статусу. Я считала, что ты выше этого, Джонатан. Ты всегда утверждал, что мы на равных.

— Ну, это не так! — рычит он, заставляя меня вздрогнуть. Его лицо краснеет, и он угрожающе движется в мою сторону.
— Мы не равны, Лиса. Я — муж, который работает пять дней в неделю и пашет по десять часов без перерыва. Ты даже не можешь представить, с какими трудностями я сталкиваюсь — с колоссальным стрессом, который испытываю. И это не считая войны. Мои друзья сейчас на фронте, и я понятия не имею, увижу ли я их когда-нибудь вновь! Потом я возвращаюсь домой и должен быть мужем и отцом. Мне нужно сделать вас обеих счастливыми, купить все, что вы захотите, выслушать ваши истории, как вы проводите время, и убедиться, что вы чувствуете себя любимыми.

Я смотрю на него, полностью потрясенная тем, что он смог так сильно меня унизить.

— Я так много всего...

— О, да! — саркастически восклицает он. — Ты убираешь и без того чистый дом и готовишь! Это чудесно, Лиса, правда. Но вот наступят выходные, и мне придется заниматься уборкой во дворе, чинить протекающий кран или вешать на стену очередную нелепую картину. А ты все это время будешь сидеть в этом чертовом кресле, писать в своем дурацком дневнике и пялиться на деревья!

Его грудь вздымается, последние слова эхом отзываются по всему дому.
Кипя от злости, я делаю шаг к нему, моя нижняя губа дрожит.
— У тебя ужасная жизнь, да? Твой бизнес процветает, Джонатан. Ты успешен. Ты зарабатываешь больше денег, чем многие за всю свою жизнь, занимаясь любимым делом. И ты прав, сейчас идет война, в которой тебе не нужно участвовать. Ты сидишь в своем уютном кресле в офисе на верхнем этаже небоскреба с великолепным видом. Бывает ли иногда немного сложно? Конечно, но это часть жизни, мой дорогой. Это, черт возьми, намного лучше, чем оказаться под пулями, верно?

Я делаю еще один шаг, прижимаясь к нему своей грудью.
— Если бы ты когда-нибудь решил провести ночь трезвым, ты бы вернулся домой, где на столе тебя ждет горячая еда и красивая жена. Жена, которая провела последние два часа, помогая дочери с домашним заданием или успокаивая ее из-за конфликтов со злой одноклассницей, обучая ее важным жизненным ценностям и навыкам, подпитывая ее развивающийся юный разум. А до этого я часами занималась стиркой твоего грязного белья, уборкой в доме, покупкой продуктов и следила за тем, чтобы, вернувшись, ты не столкнулся с бытовыми заботами.  Я очень рада, что ты привык к чистоте в доме, Джон, но это не значит, что вы с Серой не создаете беспорядок. Просто я постоянно убираю за вами, прежде чем ты успеваешь это заметить!

Он открывает рот, чтобы ответить, но я поднимаю палец.
— Я еще не закончила! Раньше, когда ты не пил, ты возвращался домой после долгого рабочего дня, садился поесть, и единственное, о чем мы просили — это слушать. Разговаривать. Проводить с нами время. Неужели это так сложно? Я никогда ни о чем тебя не прошу, за исключением самого необходимого для нашей дочери. Ты даешь мне деньги, потому что надеешься, что я буду выглядеть привлекательно для тебя каждый день. В прошлый раз, когда ты пришел и увидел меня без макияжа в красивом платье, ты спросил, почему я перестала заботиться о своей внешности. Сказал, что нет смысла иметь красивую жену, если я не собираюсь соответствовать этому образу.

— Я этого не говорил! — яростно отрицает он, но в его пристальном взгляде читается ложь.

— Говорил! — кричу я. — Ты сказал, что тебе нравится смотреть на меня, и именно поэтому Бог одарил меня красивым лицом и великолепным телом. Все это — ради твоего удовольствия. Поэтому я стараюсь, Джон. Наряжаюсь специально для тебя. А когда мы ложимся спать, ты выключаешь свет, трахаешь меня, пока не почувствуешь удовлетворение, а затем переворачиваешься на бок и засыпаешь. И, ох, скажи мне пожалуйста, когда в последний раз ты что-то ремонтировал в этом доме? Я прошу тебя уделить пару часов на стрижку газона, пока занимаюсь садом, а потом ты проводишь остаток дня в нижнем белье, наслаждаясь пивом. Так что, да, Джон, твоя жизнь действительно чертовски ужасна, поэтому справедливо, что ты проигрываешь с таким трудом заработанные деньги, оставляя семью без крыши над головой, и напиваешься до такой степени, что не узнаешь свою жену и пугаешь дочь своим пьяным бредом. И знаешь что? Если я решу каждый день затрачивать час на записи в своем дневнике, любуясь чертовыми деревьями, я это сделаю!

Мое дыхание прерывистое, а щеки горят из-за необходимости оправдываться перед своим чертовым мужем. Его глаза закрываются в знак поражения, и он отворачивается, опираясь одной рукой на бедро, а другой задумчиво проводя по губам. На мгновение воцаряется тишина, пока мы оба осознаем тот факт, что наш брак уже никогда не станет прежним.

— Ты прав, Джон, — шепчу я. — Я изменилась. Но и ты тоже.

Когда он снова поворачивается ко мне, в уголках его губ читается горечь, а в глазах — печаль. Мне больно видеть его в таком состоянии, особенно зная, что он не единственный, кто предал наш брак.
В этом и есть вся суть. Мы разрушаем друг друга.
Жестокая правда заключается в том, что он продолжит увлекаться азартными играми и алкоголем. А я не собираюсь заканчивать свой роман.

— Я не дам тебе развестись со мной, Лиса. Я не собираюсь расставаться с Серой, — заявляет он.

Я ощетиниваюсь. Несмотря на отсутствие агрессии в его тоне, мне кажется, что он надел на нас наручники, приковывая нас друг к другу. Мой инстинкт подсказывает восстать против этих оков, но я знаю, что не смогу этого сделать.
Честно говоря, я уже понимала, что такова моя судьба. Общество не одобряет разводы, особенно когда дело касается женщин с детьми. В любом случае, я бы столкнулась с отказом в суде. И даже если бы Сере и мне действительно угрожала опасность, мы могли бы потерять больше, чем оно того стоит.
И хотя Джон причинял мне боль, он всегда относился к Сере как к принцессе. Несмотря на его прошлые ошибки, их связь остается довольно прочной. Утверждать обратное было бы ошибкой.
Но сможет ли мой эгоизм затмить эгоизм Джона и так же разрушить эту семью? Это станет настоящей трагедией, если Сера узнает о моем романе. Хотя я и влюбилась в Чонгука, я готова на все ради дочери, даже если это будет означать отказ от возможности открыто выражать свои чувства.

Я киваю, и даже если бы попыталась, мне не удалось бы заставить себя улыбнуться. Год назад я бы бросилась к нему, обхватила его лицо своими руками и поклялась, что вместе мы сможем справиться с любыми трудностями. Я бы поклялась, что он был любовью всей моей жизни и что я всегда буду рядом, несмотря ни на что.
Сейчас я уже не в состоянии выполнить эти обещания.

— Я люблю тебя, Лиса. А ты любишь меня?

— Я люблю тебя, — шепчу я.

Однако эти слова столь же безжизненны, как и выражение его глаз.
Оказывается, никто из нас не в силах прекратить лгать.