Алый лис

Pov: Эд

— Ладно, я готов.

Я прям видел, как кипит лицо охотника то ли от стыда, то ли от гнева, то ли от волнения. Я улыбнулся уголком уст, показывая острый клык. Его тёмные глаза прямо смотрели на меня, и за скорость хвоста я уже оказался за его спиной, хоть находился на другом краю источника. После моего шёпота, его лицо побледнело ещё больше, а тёмные зрачки превратились в точки.
— Ложись.

Я рассмотрел, как каждая из мурашек помчалась по бледным и мокрым плечам, что заводило в самом несчастном дне живота мотор. Но парень не растерялся, лишь кадык дёрнулся.
— Куда я тебе тут лягу?
— Придётся выбраться из воды,— наивно пожал плечами я. 
— Я-
— Да брось, ты же дома, наверняка, тоже без верха ходишь, — выпрямился я.
— Нет, я-
— Да-да. В детстве вообще по всей деревни с игрушечным луком бегал голышом, и кричал:"Я Данко из легенды! Я Данко!" — С чувством рассказывал я, искры так и летели из души, как из сердца этого Данко.  — Вы с наркоманами петровичами играли по сюжету данной легенды. Когда отец тебе её рассказал, ты так воодушевился в детстве, — сложил руки в замок я, наблюдая покраснение ушей брюнета. — Герой.
— Так, — откашлялся тот, упираясь жилистыми руками о теплые камни. Спина напряглась. — Я уверен, ты в своём лисином детстве тоже дичь всякую творил.

Под приятный звук капель, он всё же "выпрыгнул" из воды за счёт опоры рук. Мой взгляд быстро проскользил вдоль и поперёк всех видных и открытых участков. Как же они щекотали мне между ребер, и набухали половой орган. Я прикусил уста, наблюдая, как его тело напряглось от противного холода после горячей воды. Он обернулся.
— Как лечь?
— Тебе полный инструктаж провести? Не думал, что люди такие глупые.
— Будешь язвить, я передумаю.
— Передумаешь, не получишь одежду.
— Если я не получу свою одежду, — похмурел Херейд, — то я закутаюсь в твои теплые хвосты.

От такого утверждения мои хвосты распушились, уши напряглись, да и что-то внутри булькнуло. Как будто пылающая искра в желудок попала. Собеседник отвёл взгляд.
— Когда я сниму с тебя шкуру, разумеется.
— Как будто лисьей шубы у тебя в доме мало, — буркнул я, превращаясь в зверя под нежные искры. — На животик ложись.

Я не рассказал ему, но четвёртый хвост отвечает не только за превращение в человека. Он также помогает на несколько секунд проникать в сознание, тело или сон любого существа. Так я и сделал. Мне просто было интересно, что думает про эту ситуацию сам Нугзар, когда он осознанно почти весь обнаженный ложится на живот, зная, что я заберусь ему на спинку.
"Как-то пошло".
"Как-то по-гейски".

И каждая подобная мысль летела, словно искры от паяльника. Я усмехнулся, снова возвращаясь уже в своё сознание. А он смелый. Даже не верится, что всё же доверяет мне. Мне, самому дьяволу, пожирателю павлинов и солнца, злейшему врагу всей деревни. Мне, который пудрит мозги одним взглядом, в ком нет ни капли человечности. Но я не такой самоотверженный. Признаться, доверять сыну главного охотника - тоже сложно.

Гибадуллин откинул свой вонючий кулон в сторону, окончательно расслабившись на гладких камнях. Сначала я медленно ходил вокруг парня, рассматривая реакцию его тела. Он уткнулся лбом о свои сложенные руки, поэтому мимику разглядеть было нереально. Хотя я боялся встретиться с его взглядом, как бы инстинкты не накрыли. Искра, буря, безумие. Он напоминал ребёнка, которого должны привить, и он просто "одним глотком" ждёт. Но я клацал черными когтями ко камням, навеивая страх. Я ожидал, что его тело дрогнет, он вскочит, и убежит, но нет. Лежал. Если бы я сейчас рассказал своему роду, что еда, тем более сын того самого охотника, сам лёг ко мне и откинул кулон, они бы меня сами загрызли за такую якобы ложь. Капельки воды или пота медленно стекали с него, что ударяло жарой ещё больше. Живот жалобно проурчал.

Я наконец запрыгнул на подготовленное тело. Когда ледяные и острые когти приземлились на мускулистую и обнаженную спину, Херейд лишь поёжился, хотя быстро расслабился. Мои передние лапы гуляли по лопаткам, а задние устраивались в области поясницы. Я не такой огромный лис, лишь хвосты придавали иллюзию длинного зверя. Они, кстати, болтались внизу, хлестая по конечностям охотника.
Я нагнулся, что слегка углубило черные когти в белую кожу. Мокрый лисий носик начал гулять по плечам, затем по шее, забираясь под черные (немного влажные) чёрные кудри из пучка. Я чувствовал, как быстро несётся кровь по венам Нугзара, как начинает учащаться его сердцебиение. Всё. Он уже ничего не сделает. Он под моими когтями и пастью. Я бы мог пробраться в недры его серого вещества, если бы меня не начали глушить инстинкты зверя, которые отключали уже мою голову.
Когда ледяные лапы прогрелись о чужую горячую кожу, когда аромат чистой человеческой плоти раскатился по тонкому языку, моя пасть искривилась в улыбке. Прозрачная слюна бесшумно упала на кожу, которая тут же накрылась лёгкой дрожью. Внутри живота словно отжимали полотенце, скручивая в разные стороны. Мои хвосты начали медленно и завораживающе вилять и уже гладить поверхность конечностей, словно успокаивая жертву.
Хотя, почему жертву.

Я вдохнул полной грудью этот обожаемый запах. Запах, что, сколько бы ты не сеял страх, тебя не бояться. Тебе доверяют. Сколько бы ты не пытался сожрать, не способен убить. Я подобен Аду. Готов только измучить, но точно не убить.
Я больше не такой.

Я медленно провёл тонким языком по гладкой шее, ловя дежавю из той ночи в лесу. Кончик языка не спеша оторвался от аппетитной для хищника кожи, накапливая там всю сладость. Хвосты дрогнули.

Я холодно выдохнул, легко спрыгивая со спины мальчишки. Под хруст костей я растянул спину, взмахивая всеми хвостами сразу. Потом тут же через алое костлявое плечо обернулся на брюнета с ухмылкой.

— Тест окончен. И ты его прошёл, Нугзар, — ласкал его слух я.

Когда парень легко поднялся, уже заготавливая слово, тут его лицо накрыл шок. Я шире улыбнулся.
— Ты-
— Ну прям принц, — одним скачком приблизился к нему я, словно подлетел.

Весь верх Херейда был накрыт белоснежным, почти светящимся, легким новым хаори, от которого до сих пор исходили белые искры. Оно оказалось чуть побольше размером, закрывая уманори, которые окрасились из грязно-белого в пепельно-чёрный. Херейд прокрутился, не замечая, что на пучке у него мужская тонкая белая палочка для волос - кандзаси, а легкое хаори так и впускало в себя воздух, словно подол платья. Я заметил краску на его лице.
— Что ты...
— Этот хлопок из куколок светящихся бабочек. Полностью натуральный и без всякой химии, — развернулся я, запрыгивая на валун. Потом обернулся снова. — А то вашу синтетику из нефти делают, ты же в курсе, да?
— Зачем? — Как-то трогательно вздохнул Гибадуллин, что внутри что-то сжалось.
— Ты себя видел? — Хрипло спросил я, снова отворачиваясь на горы. Ветер обдул спину, гладя каждый  алый волосок шерсти.
— Это же не повод-
— Мне важно, чтобы ощущал себя со мной в безопасности, ясно? — Как-то через чур грубо с явной интонацией обиды вырвалось из меня. Но изворотливый и лисиный мозг сразу придумал, как выкрутиться. Я выдавил улыбку. — Также делают все друзья.
— Как? Одевают друг друга? — Поднял бровь парень, никак не опуская руки, словно ощущал себя чужим в этом хаори.

"Скорей раздевают," - пронеслось у меня в голове, но я прикусил язык, спрыгивая с валуна.
— Дарят подарки, — уже заболели мои скулы так сильно улыбаться.
— Зачем?
— Какие же вы люди глупые, — раздражённо выдохнул я. Конечно, доверится тому, кто чуть тебя не съел несколько ночей назад, сложно. Но я не виноват, что из-за людей я сожрал солнце, и теперь его необходимо как-то вернуть. Пока не стало слишком поздно. Я поднял глаза на Херейда. — Вот когда Натаха тебе дарит что-то, ты тоже ей такие вопросы задаёшь?

Тёмноволосый потупил с ответом, но всё же выдавил из себя:
— Нет...
— Почему?
— Всё, отстань, я понял, — отмахнулся Нугзар. Я поднял бордовую пушистую бровь.
— Точно?
— Да.

Вдруг я услышал хруст ветки. Наверняка, какая-нибудь белка прыгнула. Но затем послышался тяжелый стук о землю, а после и ругательство сквозь зубы. По шерсти пошёл ток, и уши я напряг сильнее. Охотники.
Где-то в гущи леса. Движутся к горам. Я не рассказывал Херейду, но шестой хвост отвечает не только за силу, но и за невероятный слух, зрение, нюх и вкус. Я мог услышать этот хруст более чем за километр. Наверное, они на что-то напоролись. Я мельком глянул на Гибадуллина, который уже напялил свой кулон. Потом развернулся, двигаясь в сторону входа в лиловый лес. Обойдём. Я не боялся охотников, я тревожился за своего охотника. Им ничего не мешает застрелить предателя месте, выдавая это за несчастный случай или мою пасть. А, простите, Нугзарчик мне ещё нужен для возвращения солнышка.

— Пойдём, — без колебаний сообщил я, прибавляя шаг. — Хочешь покажу свою бывшую норк-
— Стой, Эд, — мягко отозвался брюнет, что я аж остановился. — Ты говорил, что голоден. По Лондонским часам сейчас уже восемь вечера. Пойдём в деревню, я уверен, Наташка что-то вкусное приготовила.

Я похлопал глазами, а живот невыносимо и по-зверски взвыл. Вдруг я ощутил напряжение в воздухе от охотников, а также невыносимую вонь от амулетов. Они приближаются.
Я улыбнулся, напрягая лапы. Оскал сам вырос.
— Путь в деревню помнишь?
— Не особо...
— Тогда беги за мной.
— "Беги"?...
— Если поймаешь меня, — улыбнулся я, оборачиваясь к лесу, но не сводя глаз с человека. Шаги всё чётче и чётче, пульс всё скорее и скорее. — Я расскажу, что случилось с солнцем.

Как только я увидел напряжение в теле напротив, сам кинулся в гущу леса.

Я несся самым коротким и тайным путём к деревне. Мои подушечки лап горели от стольких повторных ударов о тёмно-розовую почву, а лапы жалобно ныли из-за отсутствия полёта. Ощущение, будто лапы - колёса поезда, искрящие по рельсам. Я специально не прыгал через ветви, не отталкивался от воздуха, чтобы вдруг я не вырвался вперёд, и парень меня не потерял. И чтобы он мог по-честному меня догнать. Я не собирался выигрывать в этом загоне, всё же ему надо рассказать о причине исчезновения солнца, а то без этой информации вернуть его будет сложно. А просто так рассказать гордость не позволяет. Да и главной целью забега был как раз побег от этих людей Корби, которые остались уже далеко-далеко. Но Херейду об этом знать необязательно.

Человеческий, невероятно аппетитный, запах уже щекотал ноздри. Ощущение любимого пламени и хоровое пение уже давно донеслись до меня. Вскоре, перепрыгнув лиловую корягу, одолев расстояние всего несколькими прыжками, мы уже выбежали на территорию деревни. Я сбавил темп, чтобы мой охотничек мог меня поймать, не обращая внимания на внешние факторы.
И это стало ошибкой.
Я настолько был уверен в себе, что совсем не заметил такого блестящего и не менее голодного капкана.
Сначала меня ослепило какое-то алое мигание. Острые и невероятно больные "зубы" этого человеческого отродья немедленно впились в мою и так алую чистую шерсть, плотно сжав мощные "челюсти", как у аллигатора, выше лисьего колена.
  Я совершил небольшой кувырок через себя, перед тем как беспощно окончательно упасть на белый живот. Уши прижались к голове, а пасть плотно-плотно сжалась, что аж клыки скрипели. Я глотал не воздух, а внутренние вопли от адской боли такого мощного капкана. Надо что-то сделать. Нельзя просто так лежать, хоть от одной попытки вдохнуть воздух боль растекалась по всему телу, как искры тока.
Ко мне почти моментально подбежал Херейд. Я краем глаза заметил его беспокойство, когда он тут же упал на колени, бегая руками по капкану. Мерцающий красный свет то ложился на его лицо, то пропадал.
— Не тр-трожь, — с силой выдавил из себя я сквозь зубы, начиная приподниматься с дрожащих лап. — Сейчас..
— Нет-нет, — мигом ответил брюнет, ловко управляя пальцами по этой проклятой штуке. — Это умный капкан, его силой не возьмёшь. Даже твоей, — тихо добавил тот, и его кадык дёрнулся. Я слышал какой-то механизм, и тут ладонь человека слегка прилегла на мою напряженную лопатку, придавливая вниз. Я выдохнул, всё же разрешая себе опять упасть на землю. — Сейчас, чуть-чуть осталось... Терпи, Эд.

Он, конечно, делал это всё почти впритык ко мне, поэтому персиковую вонь от амулета я ощущал каждой частичкой тела. Кажется, я задохнусь на месте. Несколько хвостов инстинктивно виляли, активируя регенерацию.

Вдруг раздался щелчок.

Я почувствовал отсутствие сильной схватки на ноге, и подняв голову, увидел как бледные и жилистые руки Нугзара с легкостью разжали капкан.
— Всё, — выдохнул он.
  Поднявшись, я пригляделся к зубастой ловушке. Она оказалась немного в разобранном виде. Не собирался вникать в эту технологию. Однако я заметил там небольшие тёмные лампочки, которые, видимо, раньше горели, как мигалка без синего. И я бросил взгляд на окровавленную лохматую ногу, которая жалобно ныла ещё больше.
— Всё в порядке? — Поднял встревоженные глаза с искорками жалости на меня Нугзар. Я же превратился полностью и целиком в человека, задирая слегка порванную алую хакаму. И поджал уста. Да, словно кто-то пытался откусить мне ногу по следам. Кровоточило. Человек побледнел.
— Пустяки, — отмахнулся я, улыбнувшись. — Заживет. У меня же регенерация, помнишь?
— Ходить можешь?

Я совершил три шага вперёд, жмурясь. Да, боль всё же отдавала.
— Потерплю.
— Прости, — выпалил Нугзар, опустив взгляд, поправляя свою прядь волос.
— Ты всё ещё не поймал меня, — загладил тему я.
— Так поймал? — Вдруг бросил свою ладонь он мне на плечо, слегка сжимая его. Я закатил глаза.
— Я же могу сейчас убежать, — начал с ухмылкой отходить я. — Поймай по-настоящему.  Как ты всегда хотел.

Я не успел опомниться, как парень принял мой вызов.

Он вцепился, словно зверь или скучавший родитель, в мои плечи, плотно прижимая меня к себе. Такой шок ударил по мне, что я упал на охровую мягкую траву, когда ладони охотника уже успели сцепиться в замок на моих лопатках. Из меня вырвался тихий лисий внутренний стон, когда вдруг моё такое гнилое и лживое лисье четырехкамерное сердце почувствовало чужое. В груди напротив. В груди, что плотно прижимается ко мне. Оно бодро бьётся чистой кровью, с одними добрыми намерениями. Оно грело искрами моё замёрзшее тело. Его новое гладкое хаори легло на мои обнаженные участки кожи на руках, словно снежный покров. Я задрал голову, прочищая острыми зрачками пространство. Кажется, кто-то двигался в эту сторону. Я слегка заерзал под чужим весом, когда аромат амулета уже подло прокрался в ноздри.
— Поймал-поймал, — закивал я, выбираясь из чужой схватки, гораздо приятнее капкана. Парень ловко поднялся с гордым лицом, когда из меня выбилась вся уверенность. — Кажется, сюда кто-то идёт.
— Ох, чёрт! — Резко крикнул Нугзар. — Чёрт, совсем забыл!
— Я понимаю, что нравлюсь тебе, но прекрати так часто выкрикивать моё второе звание чёрта.
— Да иди ты, — вдруг упал на колено встревоженный, перезаряжая капкан. Я поднял бровь. — У нп есть мигалка в доме, когда кто-то попадает в капкан.

Я было открыл рот, но вдруг чужая тёплая ладонь схватила меня. Какой смелый человек.

Нугзар потянул меня за собой, пустившись в бег. Боль в раненой ноге отошла на дальний план, и всё внимание неожиданно переключилось опять на внутреннее состояние. Именно на то, когда я попал в капкан, увлеченный "догонялками" с человеком. Если бы сейчас я убегал от нп сам, точно бы врезался носом об угол дома, поэтому доверил охотнику вести себя, углубляясь в чувства. И добрая улыбка без оскала сама выросла. Я смотрел не под ноги, а на своего путеводителя. Его черные волосы были прекраснее черного неба, светящиеся хаори ярче светящейся луны, руки теплее геотермического источника, бег быстрее моего. Он искрился. Вскоре показался знакомый домик и его участок с важными павлинами. Херейд сбавил темп, меняя его на шаг. Он глотал воздух полной грудью, аккуратно поднимаясь по ступеням, приложив тонкий палец к своим устам. Я кратко кивнул, бросая взгляд на своё запястье, которое до сих пор сжималось чужой ладонью.

Брюнет аккуратно отодвинул шторку на входе, буквально носом заглядывая во внутрь дома. Облегчение выразилось на его лице, и он потянул меня в дом.
— Никого. Проходи.

Я ступил на уже знакомы порог, бросая взгляд на стены дома. И поморщился. Шкуры. Лисьи шкуры. Вдруг человек раздал легкий кашель, отпустив меня, будто уже и забыл, что держал. Вроде он даже покраснел.
— А у тебя есть эта мигалка? — Неожиданно поинтересовался я, пока Херейд отошёл к кладовой.
— Да. Но она осталась в Бакико. Если Наташа там, она точно прибежит проверить. Если Славу своего ещё позовёт... — Как-то хрипло ответил Нугзар.
— Что сделал Корби, что ты так его ненавидишь? — Сложил руки на груди я, опуская взгляд на ступни Гибадуллина. Засохшая кровь. — Почему при упоминании сестры ты сразу вспоминаешь и про Славу?
— Потому что она в него влюблена.
— И что? Почему ты позволяешь ему наполнять своё сердце ненавистью? Вместо любви сестры, подумай о своей.

Херейд ничего не ответил, и я бы попытался проникнуть в его несчастную головушку, если бы не был так измотан. Использовать силу четвертого хвоста, пока другой выжимает из себя силы на регенерацию - слишком энергозатратно. Пришлось бы съесть ещё одно солнце.
Я оставил взгляд на каком-то жутко помятом и пахучем футоне, пропитанном потными пятнами. По-моему, там даже были следы соевого соуса и отпечатки жирных пальцев от мяса. Голод рос. Футон находился в самом уголке домика, а рядом с ним светло-лаймовый или неоново-жёлтый гамак с завалами плюшевых игрушек, среди которых меня привлекла одна вещь.
Я медленно подошёл, видимо, к "постели" младшей сестры, разглядывая уже в человеческих руках ту самую игрушку.
— Это оберег, — откуда-то из кладовки поясняет мне Нугзар, что-то быстро там намешивая.
— Неужели, — сатирично улыбнулся я, крутя вещь. — Похоже на детскую игрушку.
— Так и есть, но Наташа считает это оберегом, — ответил тот. И спустя некоторое молчание добавил: — Мой отец в детстве тоже не отлипал от неё. До его исчезновения Наташа особо не интересовалась ей. А сейчас даже спит с ней.

Да, это была игрушка. Но не для детей. И она похожа на оберег. Это было некое скопление лиловых деревянных блинов, палочек и разноцветных бусин, насаженных на веревочку в вертикальном положении. Я вздохнул, откладывая игрушку обратно на гамак, разглядывая уже его. Конечно, там были какие-то японские узоры и подписи на ткани.
— Кажется, раньше это была колыбелька, — сложил руки за спину я.
— Да, — сухо ответил человек.
— Я даже тебя видел в ней, — улыбнулся я.
— Что?! — Искры возмущения явно накрыли парня.
— Хах, моя опекунша пришла со мной как-то к вам. Тогда мне было десять, и твоя мать не отходила от этой бывшей колыбельки, — с легкой улыбкой качнул гамак я. — Вот я и заглянул, что за сокровище она тут охраняет.

Повисла тишина, сопровождаемая лишь тихим шуршанием из кладовки. Моё внимание уже перенеслось на футон Деда. Почесав бородку, я уже хотел задать вопрос, но человек меня опередил.
— Ты же знаешь, что произошло с твой опекуншей и её дочерью, — тихо то ли утвердил, то ли спросил брюнет.
— Алёной и Анюткой-то? — Повернул голову я, затем невинно её закинул. — Это не я, это всё лис.
— Какой же ты бессердечный, — видимо, сквозь зубы огрызнулся хозяин дома.
— Чем у тебя Дед занимается? — Опять перевёл тему я.
— Не знаю, вечно чем-то не доволен и что-то мастерит в своём Бакико. Но иногда настолько отчаивается, что... спит сутками. Иногда кажется, что он нездоров. Если мне не изменяет память, он готовит что-то по заказу из Киото.

"Что может готовить исследователь дикой мистической природы для города?" — Холодная мысль, словно туман затмила мне мозг.

Вдруг наш "принц" в белом хаори наконец вышел из кладовки с какой-то смесью в руках.
— Сядь на мой футон, — кивнул на противоположную стену человек.
— Нугзар, я это есть не буду, — сообщил я, направляясь, как бы это не звучало, на постель к парню.
— Сядь уже, — вздохнул тот.

Его футон был прохладный, потому что возле открытого окна. Рядом стоял светящийся фонарик. Футон находился прям рядом с входом и вплотную к стенке. Рядом висел чехол для стрел, а сам лук затерялся в ту грозу. Я любезно присел на футон, а Херейд босой на холодный пол напротив меня. В пестик он набрал из ступки зеленую смесь, поднимая на меня взгляд.
— Это смесь из золы вигны и красной мари, — пояснил тот. — Помогает при ранении. Давай свою рану.
— Это, конечно, очень мило, — закатил глаза я, задирая порванное хамаки, — но моя регенерация залечит всё за два дня.
— Я просто... — помялся тот, растирая смесь по засохшей крови. Я поджал уста от смешенных ощущений. — Чувствую вину.

Я внимательно наблюдал, как его руки аккуратно натирали моё раненое место на ноге, которую от недавно, кстати, подстрелил. Февральский ветер проник в дом, и шторки колыхнулись вместе с черными волосами, прядь одна из которых упала на свой лоб. Его руки были настолько тёплыми, что казалось, под ними искорки.
— Спасибо, Нугзар, — улыбнулся я, прикрыв очи.
— Прости.
— Да я привык, — пожал плечами я. — Но я не привык, что меня спасают.

Херейд опять ничего не ответил, и это правильно. Пусть слушает тишину, переваривая всю кашу в голове, и ритм в сердце. В доме был полумрак. Нугзар отложил смесь, беря из пакетика какую-то неприятную жижу.
— Это плесень.
— Плесень?
— Она тоже поможет, — закатил глаза тот.
— Вот это человеческие методы... — прыснул я.
— Слушай, я тоже не в восторге от этих японских лечений!
— А-а, — тихо протянул я. — Ты де на половину Европеец.

Херейд вздохнул, и наклонился, чтобы положить плесень на ногу. Но в это время нагнулся и я, чтобы растереть самостоятельно. Как итог наши лбы столкнулись, а пальцы рук едва коснулись. В теле напротив пульс участился, и горячее дыхание легко на кожу. Нугзар поднял на меня тёмные глаза с желтыми от лампы искрами, как и я на него.
— Сам? — Как-то с оттенком наивности спросил парень. Облегчение легло на моё сердце, и я кратко кивнул. Парень выпрямился, крепко хватаясь пальцами за подол нового хаори.
— Нугзар, — ласково начал я, размазывая подушечкой пальца плесень по ране, словно букашку по стене.
— А?
— Даже из самых маленьких искр может родится целое солнце, — поднял тёплый взгляд на человека я, мягко улыбаясь.