3
Пальцы Джексона переместились выше и сжали мой сосок. Это было неприятно, но не больно. За время своего пребывания в этом месте, рядом с этим человеком, я натерпелся намного большей боли. Он с интересом осматривал его, а потом улыбнулся. Эта улыбка появлялась всегда, когда он придумывал какую-то пытку... Только я задумался, что на этот раз могло взбрести в голову этому сумасшедшему ублюдку, как он быстрым движением вытащил из кармана ножик.
— Как думаешь, много будет крови, если я вот это отрежу?
Он сжал сосок сильнее. Я округлил глаза, я знал — будет больно... Он поднёс ножик к ореолу. Холодная сталь прижалась к обнажённой груди, и я вздрогнул: не то от страха, не то от холода, который пронизывал тело до костей.
— Зачем? — мой голос предательски дрожал.
Он усмехнулся.
— Просто интересно...
Острое лезвие коснулось чувствительного соска, и из сначала маленького пореза быстро потекла кровь. В следующую секунду я и сам не понял, как это получилось — он отрезал его полностью. Я сидел неподвижно, казалось, даже не дышал. Поначалу было не больно, но через минуту боль накатила волной. Я почувствовал, как перед глазами темнеет.
— Аа!
Он улыбнулся, собрал на пальцы немного моей крови и облизнул их.
— Мне нравится...
Кровь текла безостановочно. Её было много, очень много...
Кровь на его пальцах снова коснулась моих губ.
— Попробуй, тебе понравится, — прошипел он.
— Конченый ублюдок! Перестань, чёрт тебя возьми, улыбаться! Сдохни! — мой крик был отчаянным, рваным, вырвавшимся из самых глубин боли.
Улыбка медленно исчезла с лица Джексона. Без нее он казался еще страшнее. Он сжал мне горло, шепнув:
— Ты никак не успокоишься… Я думал, сегодня обойдется, но ты меня вынуждаешь…
Он поднял меня, прижал спиной к стене и, припав губами к зияющей ране на моей груди, стал слизывать кровь, облизывая края. Я кричал, вырывался, в мыслях проклиная его.
Когда ему это надоело, он сильнее сжал меня в объятиях и отнес в спальню. Впервые за месяц я оказался вне подвала. Он опустил меня на широкую кровать. Освободившись от его рук, я попытался вырваться, но в следующую секунду наручники сомкнулись на моем запястье. Кричать я уже не мог – второй наручник закрепили на изголовье кровати. Я знал, что будет дальше, знал, что предпочел бы умереть, чем вынести это, но спрашивал ли меня кто-нибудь?
Нет.
Его руки скользнули по едва выступающим ягодицам. Затем он слегка прикусил мочку уха.
— Зачем…? — выдохнул я.
— Перестань задавать глупые вопросы, или я заткнул тебе рот.
— Почему ты не можешь просто убить меня? Зачем так мучить…?
— Хочешь умереть?
— Пожалуйста…
— Нет… Такой милости я тебе не окажу. Но если ты попытаешься что-нибудь сделать с собой, или если твое поведение мне не понравится… я обещаю, я найду твоих родственников и сделаю с ними то же самое. Например, с твоим младшим братом…
— Нет!— хриплый крик вырвался из горла. Голос был сорван, слова давались с трудом.
— Тогда терпи и не жалуйся, — прошипел он.
Мое тело обмякло в его руках. Его поцелуй был грубым, властным. Язык вторгся в мой рот, и, когда он отстранился, я изо всех сил сдержал рвотный позыв. Я знал, что он сдержит свое обещание.
— Ты знаешь, что я всегда держу слово… Так что избавь меня от этой нелепой одежды, — приказал психопат. Отстегнув наручники от изголовья кровати, он приковал их к своему запястью. Затем силой заставил меня встать на колени перед кроватью. Он завороженно наблюдал, как я дрожащими руками расстёгиваю его ширинку. Спустив с него штаны, я задрожал ещё сильнее и, с ожиданием и надеждой, уставился на насильника.
— Ну ладно… Ты выглядишь как щеночек… Так и хочется…
Что ему хочется, Джексон так и не сказал. Видимо, это «ну ладно» означало, что он надо мной сжалится и сам избавится от нижнего белья.
Не успел я опомниться, как он спустил боксёры, и его твердый член выскользнул наружу.
Я отдернул руку, которая не была прикована к запястью Джексона.
— Поскорее, а то мне становится скучно, что для тебя чревато последствиями. Лучше просто открой рот.
— Я… Я…
— Замолчи. И открой свой чертов рот.
Я самую малость разомкнул губы, но в рот тут же вторглись сильные пальцы, разжимающие челюсти шире. Вскрик неожиданности оборвался, когда Джексон вогнал член в самое горло.
Я приглушенно кашлял, от асфиксии по щекам текли слезы, глаза постепенно скрывались под верхними веками, пока он методично трахал мой рот. Лишь в самый последний момент, отделяющий меня от потери сознания, Джексон отстранился, и я, захлебываясь слюной и кашлем, упал набок.
Не выждав и полминуты, насильник поднял с пола моё слабое после пережитого удушья тело и бросил его животом на кровать. Я всё это время был обнажён, так что ему не пришлось тратить время. Я впустую тратил воздух, силясь что-то сказать: горло болело, сопротивлялось поступающим от мозга командам, выталкивая кислород слишком рано или не набирая его достаточно.
Никакой подготовки — головка члена, добротно смазанного слюной после глубокого минета, надавила на вход, болезненно растягивая меня. Я зашелся кашлем, прижимаясь лбом к изголовью, но по-прежнему не имел возможности сопротивляться хотя бы словесно. Да и что бы это изменило?..
С выражением лица человека, достигшего всего, Джексон наблюдал, как дюйм за дюймом его член скрывается в моей тугой заднице. До его затуманенного хищным, эгоистичным возбуждением слуха долетали мои вскрики, ютящиеся между хрипами и все новыми приступами раскатистого кашля, — и нежный, срывающийся от боли и паники голос разжигал костер не хуже керосина. Прижавшись грудью к обнажённой, израненной спине, Джексон со всей страстью насиловал меня. Пальцы комкали покрывало, но не могли продрать шёлковое покрывало в клочья, чтобы хоть так выразить терзающую тело боль. Я кричал в такт каждого толчка, за всей этой пыткой прослеживая крохотные вспышки удовольствия.
Сильные венозные руки обхватили торс, прижимая локти к бокам, — окончательно обездвиживая и подчиняя.
Член, не прекращая, рьяно двигался внутри; ежесекундные прикосновения тела Джексона обжигали мои ягодицы и бедра.
Через ещё несколько минут он кончил в меня. По лицу безостановочно текли слёзы. Я ненавидел себя за эту ситуацию, за то, что позволил ему это. Но а что мне ещё оставалось? Позволить, чтобы с моим младшим братом он поступил так же? Нет, я не мог этого допустить...
— Ну вот, видишь, какой ты молодец… — он погладил меня по волосам.
Сейчас мне просто хотелось уснуть и никогда не проснуться… И я уснул.
– Заснул, что ли?
Усмехнувшись, Джексон вышел из моего обмякшего тела. Освободив запястье от наручника, он направился в ванную. Спустя примерно полчаса он вернулся, одетый в футболку и шорты.
– Странно... Хах... Видимо, переутомился. Ну, ничего...
Джексон ласково коснулся моих волос и перевернул меня на спину.
– Ты все-таки очень красивый...
В тот момент я был далёк от определения "красивый": волосы сальные, тело так же далеко от чистоты, а грудь испещряли уродливые порезы.
Покрывало было испачкано кровью.
Заметив это, Джексон криво усмехнулся.
– Какая досада...
Он бережно поднял меня на руки и отнес обратно в подвал.
Там, уложив на грязный, продавленный матрас, он несколько долгих минут буравил меня взглядом.
– Интересно, когда у тебя день рождения... Кажется, я знаю, какой подарок придется тебе по вкусу...
Весь следующий месяц был относительно спокойным Джексон иногда приходил. Но я старался забыть что происходило во время его визитов. Сегодня он опять пришёл.
–...
–Милый.. Ну почему ты не хочешь со мной разговаривать..? И вообще у тебя ведь сегодня день рождения.. Неужели ты не рад..?
Я и раньше не придавал особого значения этому празднику а сейчас мне просто было плевать.
Я сидел на матрасе он взял меня за руку и снова присягнул наручниками к своему запястью честно говоря я уже привык.
Он выволок меня из подвала и повёл в ванную. Заперев дверь он затолкал меня под холодный душ. Я задрожал..
–Хахаха такой милый...
–Конченный.
Он помыл меня потом вытер и переодел в чистую одежду.
– Я для тебя что, кукла?
– Пожалуй...
Он нежно коснулся моих губ своими.
– Хочешь свой подарок?
При одной только мысли о том, что за "сюрприз" он мог приготовить, меня пробрала крупная дрожь.
– Нет.
– Уверяю, милый, тебе понравится. Ты давно этого хотел... Сам говорил.
– Решил прикончить меня?
Улыбка тут же слетела с его лица, обнажая ледяную пустоту.
– Возможно...
Сердце бешено заколотилось, готовое вырваться из груди. Неужели всё наконец закончится? Больше не будет ни страха, ни унижений, лишь долгожданная пустота.
– Пожалуйста...