Преисподняя

Неприметный экипаж двигался по тракту от Дрегвы́ до Илирума. Погода «радовала» кучера изморосью, периодически переходившей в проливной дождь. Если бы эта дорога не вела в столицу, а потому не была вымощена и ухожена, ливень не оставил бы от неё и следа. Однако илирумский тракт строился ещё даэру́нами(1) в эпоху владычества единой эльфийской империи и за время своего существования видел вещи пострашнее дождя. Кучер не мог похвастаться тем же. Кони едва слушались шестнадцатилетнего парня, а когда экипаж проезжал рядом с огромным Руни́ческим болотом, слушаться переставали ещё и руки. Но не стоит обвинять юношу в трусости, ведь протяжные стоны, обычно связываемые с болотными газами, и блуждающие огни вселяли страх даже в бывалых путешественников.

--------------------

Сноски:

1)Даэру́ны — тёмные эльфы. В переводе срунического (староэльфийского) «эльфы с болот» («daex» ['dɑeʃ] «болотный» и «ruhna»['ru:ŋɑ] «эльф»).

--------------------

Внутри кареты сидели три человека и оживлённо беседовали. Один из них пытался доказать двум другим, что изобретение огнестрельного оружия надолго прекратит войны с участием их Родины.

— Ну, ты подумай, Пу́блий, кто теперь осмелится воевать с нами, когда мы вооружены мушкетами?

— Мушкеты хороши на дистанции. В ближнем бою от них больше проблем, чем пользы. Пока ты, Гай, занимаешься перезарядкой, с передовой прибежит какой-нибудь хасс(2) и заковыряет тебя своей «примитивщиной».

— Да до нас никто даже дойти не сможет! Пристрелим их, вот и войне конец.

— А если доходить придётся нам? Вдруг император затеет завоевание?

— Это вряд ли. Думаю, он уже навоевался. Сначала с Ха́ссией, потом с Карми́ном(3). Причём, заметь, несмотря на успехи мы ни разу ничего себе не отхватили, ни одного кусочка земли!

--------------------

Сноски:

2) Ха́ссы — людской народ, живший в Халиа́нской пустоши, представители монголоидной расы.

3) Карми́н — людскоегосударство на юге континента. Основную часть его населения составляли карминцы— людской народ и представители негроидной расы.

--------------------

— Да что там отхватишь-то от Кармина да Хассии! У одних песок кругом, у других пустошь, которую только на юге можно назвать нормальной степью. Нет уж, такой земли нам и даром не надо!

— А если кто-то ещё сможет изобрести огнестрел? — вмешался в разговор третий. — Мы же смогли.

— Понимаешь, друг мой Маркус, — ответил Гай, — «кто-то ещё» вряд ли обладает такими кадрами: лучшие маги и инженеры из Са́кра трудились над этим несколько лет! В какой ещё стране мира чародеи трудятся на благо общества и государства? В Скаа́рвии с ними вот вообще воюют. Сакрская Академия всего одна на свете, а без профессиональных магов успехов на этом поприще не добьёшься.

—Парни, — раздался голос кучера, — мы въезжаем в город. Через минуту доберёмся до Разъе́здной площади,так что готовьтесь к выходу.

Разъездная площадь была оживлённой, как и всегда — неудивительно, ведь именно отсюда отправлялись все экипажи Илирума, и именно сюда они прибывали из других городов. Кругом были люди и эльфы; встречавшие и те, кого встречали; провожавшие и те, кого провожали. В общем, бо́льшая оживленность бывала только на ярмарках. Двухэтажные здания со скруглёнными углами и плоской крышей, построенные в даэрунском стиле, как-то неожиданно органично сочетались с типичными валарунскими(4) белыми домами, обладавшими двускатным верхом с покрашенной в зелёный деревянной кровлей.

--------------------

Сноски:

4) Валару́ны — эльфийский народ, населявшийМоларский горный хребет и северную часть огромного леса Ва́ла.

--------------------

Гай, Публий и Маркус попрощались с кучером и, прихватив свой скарб, отправились к статуе первого царя Драгомира, около которой у них была назначена встреча. Рядом с монументом их ждали четверо высоких мужчин, одетых в льняные рубахи, не менее льняные штаны и кожаные башмаки. Двое также носили плащи. Один из них, совершенно лысый и обладавший густыми рыжими усами, пошёл к прибывшим:

— Мы вас уже заждались! — громко сказал он. — Что так долго?

— Погода подвела, — ответил Гай. — Ну да ладно, давайте знакомиться. Меня зовут Гай. Справа от меня Маркус, а за ним Публий.

— Я Хе́льге, — сказал рыжеусый, видимо, от переполнявшей радости нового знакомства издав очень высокий звук на слове «я», — это Шварн, рядом с ним Хья́лмар, а по левую руку от меня Гу́ннар.

Хьялмар и Шварн были очень похожи внешне: оба в плащах, русоволосые, с бородой, которую явно недавно подстригли, и очень плечистые. Гуннар же носил длинные светлые волосы и бакенбарды, переходившие в усы. Его лицо наискось пересекал уродливый шрам, который он, очевидно, пытался прикрыть растительностью. Всем собравшимся у памятника Драгомиру, было около двадцати пяти-тридцати, однако бороды, усы и высокий рост создавали впечатление, что каждый из северян лет на десять старше Публия или Маркуса. Мужчины пожали друг другу руки и, прихватив свои вещи, направились в сторону шахты.

— Значит, вы, ребята, из Скаарвии, — сказал Гай. — Вам тут полегче: и климат похож, и ехать близко, и язык учить не надо.

— Да как сказать, близко, — ответил Хельге. Стало очевидно, что «взвизгивание» являлось его обычной манерой речи. — Мы всё же из самого Йо́нсборга сюда добирались.

— А вы наш язык явно не перед поездкой учили, — с беззлобной хитринкой заметил Гуннар.

— Лично меня учили скаарвскому и киилри́ту в Ликее. А Маркус у нас и вовсе полиглот — он ещё и карминский знает.

— Грамошно вы там живёте, в Ромуле своём, — с одобрением отметил Шварн, наглядно продемонстрировав, почему он всю дорогу молчал.

— Не без этого, — кивнул Гай. — Ну да ладно, расскажите, в конце концов, что такого произошло в этой шахте, что эльфьему царю иностранная помощь понадобилась. А то нас всё кормят байками про какую-то забастовку рабочих.

Северяне быстро переглянулись.

— В общем, дело такое, — вздохнул Гуннар. — Говорят, старатели недавно наткнулись на каменную кладку, пока добывали железо. Кладка выглядела очень старой, однозначно даэрунской постройки. Ну и кто-то вспомнил историю, что как раз где-то здесь должны проходить подземелья, в которых лет пятьсот назад тогдашние эльфы устроили массовую казнь. Основной вход в него, говорят, завалило давно, не найдёшь. А вот стеночка обнаружилась. История об этой казни уже давно и у валарунов, и у нас в народе ходила, обросла дурной славой, а тут такое... В общем, рабочие наотрез отказались продолжать добычу. Начальство попыталось их силой принудить. Не помогло — через пару дней они опять переполох устроили: вышли все перед шахтой с кирками наперевес и заявили, что даже под страхом смерти туда не сунутся. Дело дошло до царя Рогволда, — Гуннар сбавил громкость почти до шёпота и осмотрелся, — всё-таки железо — ресурс стратегический. Рогволд не захотел применять жёсткие меры. Наоборот, выслушал бунтарей и велел обеспечить охрану. Только в казне, похоже, денег на всё не хватало, так что решил царь не своих ребят выделять, а кликать героев из стран-союзников. Им награду заплатить всё равно в золоте меньше выйдет... По крайней мере, так говорят.

На несколько секунд повисла неловкая пауза. Потом Гай как-то не к месту весело спросил:

— А чего царь от нас хочет? Мы же воины, мы с проклятием ничего сделать не сумеем. Тут нужен колдун или ведьмак.

— Кто ж знает... — ответил Хельге и пожал плечами. — Ну да ладно, мы, похоже, пришли.

Перед ними открылась небольшая площадь, на которой собралось довольно много местных, в том числе детей. Маленькие эльфята улыбались и играли друг с другом, а взрослые, наоборот, выглядели взволнованно. К воинам вышел толстый эльф в хорошей шёлковой рубахе и штанах из незнакомого, но явно дорогого материала.

— А вот и они! Здравствуйте— и добро пожаловать в наш славный город. Меня зовут Архип Избо́рин, я управляющий «Северной».

— Здравствуйте... — начал Гай. — А что здесь, собственно, происходит?

— Как что? Рабочие хотят встретить вас, поговорить. Вот, даже семьями приходят, чтобы жёны убедились, что они в безопасности. Ну, давайте, расскажите им что-нибудь.

— А может, мы сначала в гостиницу?

— Потом, всё потом, они же ждут!

Маркус невольно поймал себя на мысли, что давненько не бывал в цирке. По крайней мере, до этого. Управляющий Изборин встал рядом с компанией иностранных гостей и, заметив на их лицах растерянность, решил сам начать речь.

— Знакомьтесь, дорогие старатели, это ваши охранники на ближайшее время. Они будут оберегать ваш покой во время работы. Поверьте мне на слово, все эти мужчины прошли войну, а то и не одну, так что ничем новым их не удивишь. Ну да что я всё без имён, вот смотрите, слева (а для вас справа) от меня Гай Анто́ний Ульпиа́н, за ним Ма́ркус А́дриан Цельс, а ещё дальше Пу́блий Доми́ций Лабео́н. Это, можно сказать, делегация из солнечной Ромульской Империи, — публика вяло похлопала. — Не смотрите на возраст, они участвовали в боях с Кармином. А за ними, чуть дальше, стоят четыре представителя Скаарвского Королевства. Под красными знамёнами они также прошли войну с Кармином, принеся королю Олаву земли исторического Тергизстана. Это Хельге Бьорнстад, Гуннар Свенсен и братья Хьялмар и Шварн Кнудсоны.

— А вы привезли ваши гром-дрыны? ­— раздался мужской голос откуда-то из толпы.

— Давайте доставайте, что я, зря сына привёл! — незамедлительно последовал другой.

Ромулиняне на секунду смутились, но управляющий Изборин поймал взгляд Публия и тихо повторил: «Доставайте». Публий вытащил мушкет из специальной сумки, напоминавшей длинный и толстый носок.

— Вот это штуковина!

— А ты говорил, не покажут!

— Ждан, с тебя полтина!

— Эй, нас-то ты сейчас не пристрелишь!?

— Нет, он не заряжен, — сказал Публий, чувствуя себя клоуном.

Напряжение в толпе окончательно спало, и публика стала задавать совсем другие вопросы.

— Слышь, усатый, спорим, ты меня не перепьёшь!

— Хоть щас давай проверим! ­— крикнул Хельге.

— А если тебе на спину руду класть, больше, чем в тачке, поместится?

— Пошёл ты!

— Господа, не ссорьтесь, — вмешался Изборин, — наши гости приехали сюда не таскать руду и не опрокинуть рюмашечку. Спросили бы лучше, что по делу.

— Архип Всеславич, не начинайте! Эти наверняка и в шахте-то ни разу не были, чего они нам скажут! А вот о своём житье заграничном пущай говорят, это нам интересно.

В течение следующих тридцати минут гостям валарской столицы наперебой задавали вопросы то о дорогах в Ромуле, то об отношении к местной похлёбке, то о прогрессе горного дела в Скаарвии. Когда рабочие разошлись, управляющий повёл гостей из Империи на постоялый двор «Подуго́рье», отправив скаарвов с каким-то Гора́здом в другую гостиницу. Пока они шли, Архип Изборин рассказывал о местных обычаях, о пиве, которое в «Подугорье» можно было заказать и, конечно, о предстоявшей работе.

— В общем, располагайтесь, отдыхайте здесь, сегодня у вас день свободный. Но завтра в шесть приходите в шахту, желательно уже со снаряжением и готовыми к бою.

— А что конкретно мы будем делать? — спросил Гай.

— Ну, как сказать. Ходить везде, охранять... эх, ладно. Вы наверняка слышали, что горняки докопались до старой каменной кладки. Так вот, кладка-то обвалилась вся тем же днём, но об этом никому! Люди ж в проклятия верят, не хватало нам ещё паники в столице. В общем, за ней, стенкой, значит, тоннель оказался. Двоих, кто посмелее был, я на разведку туда отправил. Так они седые вышли оба, а что видели, сказать не могут... Об этом всём как-то прознали местные историки и стали проситься пустить их. Ну, я согласился, жалко, что ли. Только предупредил, что там наверняка чертовщина творится. Короче, ваша задача будет дежурить у провала, пока идёт добыча, да этих учёных внутрь него сопроводить пару раз. За последнее, значит, я вам отдельно заплачу, не переживайте. Только, прошу вас, будьте там осторожней.

— А что в этих катакомбах такого страшного?

— Да сам не знаю, — неуверенно сказал управляющий. — Но, когда вспоминаю о них, кровь в жилах стынет.

***

Ночь в «Подугорье» прошла спокойно, и в шесть утра ромулиняне уже были у шахты, где их встретили представители Скаарвии и гладковыбритый валарун. Он обладал пепельными волосами, широкими для своего народа плечами и столь резкими чертами лица, что невольно напоминал древнего деревянного идола. В руках эльфа была какая-то записка.

— Отлично, теперь все в сборе. Бравые викинги со мной уже знакомы, а вот вам, господа легионеры, я представлюсь впервые: меня зовут Горазд Зо́льник, — он показал рукой на волосы, которые казались скорее выгоревшими, нежели седыми. — Я буду руководить охранной работой в «Северной». Со всеми вопросами обращайтесь ко мне.

— Ты наверняка знаешь, как нас зовут, Зольник. Есть ли смысл представляться? — спросил Гай. Эльф ему явно не понравился.

— Я не настаиваю. Только давай без гонора, Гай. У нас общее дело и общие цели. Если мы стремимся обеспечить безопасность в шахте, то должны доверять друг другу. — Горазд обвёл присутствовавших строгим взглядом. — Ладно. Работать мы будем в связках по двое. В день у провала дежурят две связки. Задача остальных — обходить забои. Обо всех нарушениях сообщайте мне. Есть вопросы?

Присутствовавшие помотали головой. Зольник едва заметно улыбнулся:

— Отлично. Теперь нужно разбиться на связки. Кто с кем хочет работать?

— Мы с братом всегда работаем вместе, и сегодня будем.

— Я хотел бы быть в связке с Гаем, если никто не против. Он отличный парень, нам будет о чём поговорить, — сказал Хельге, а Гай кивнул следом.

— Хорошо. Оставшиеся?

— Я бы поработал с Маркусом. Мне сказали, что он знает много языков. А работать с умными людьми — одно удовольствие. — Гуннар как всегда хитро посмотрел сначала на валаруна, потом на Цельса.

— Отлично. Публий, ты будешь со мной. Распорядок таков: сегодня дежурят братья и Гуннар с Маркусом. Ещё вечером должны прийти историки, вы наверняка слышали. В тоннели их поведём мы с Публием. Завтра на посту мы и Хельге с Гаем. Расписание я повешу на доску при входе, чтоб не терялись. Ах да, легионеры, вы переодеваетесь в комнате справа от входа, там ещё мои вещи лежат, викинги — ваша комната сразу за ней. Встречаемся здесь же через десять минут.

Гай, Публий и Маркус отправились в небольшую каморку и принялись заниматься снаряжением. Ромулиняне надели пластинчатые доспехи, называемые «ло́рика сегмента́та», и шлем-ка́сис, а также кожаные наручи и поножи с металлическими вставками. Завершающей деталью облачения был пояс с сумкой для пуль и перезарядочного комплекта с одной стороны и ножнами с другой. Когда Маркус вышел из комнаты, Гуннар и братья Кнудсоны уже ждали его для совместного дежурства, однако Горазд распорядился, чтобы к провалу шли все охранники — для ознакомления с местом.

Провал представлял собой дыру шириной метра в четыре, а высотой где-то в два, находившуюся в серо-коричневатой стене. Эта стена была сложена вовсе не из кирпичей: крупные камни самой разной формы плотно состыковывались друг с другом, образуя так называемую полигональную кладку. Выпиравшие части булыжников были скруглёнными и гладкими на ощупь, несмотря на то, что по ним недавно приходились удары кирки. В самом же провале ничего не было видно.

— И далеко там до пола? — Гуннар посмотрел на Горазда и кашлянул.

— Всего метр.

— А что внутри?

— Ты не поверишь, тоннель. Там даже держатели для масляных ламп имеются. Мне обещали через час принести подходящие, так что скоро в провале будет светло.

— А где же ужасы? — спросил Публий.

— В тоннеле, видимо. Понимаешь, те, кто спускался, сказали, что там и слева, и справа какие-то залы. В этих залах можно найти древние книжки, коллекцию зеркал, старую клетку огромных размеров, жар-птицу и конька-горбунка.

— А если серьёзно?

— Про жар-птицу и конька я, конечно, пошутил, а вот всё остальное — со слов очевидцев. Теперь понимаете, почему учёные так хотят сюда попасть? Ладно, уже рабочие подтягиваются, давайте начинать. Братья, Гуннар, Маркус, вы остаётесь здесь, остальные со мной, покажу саму шахту.

День проходил вяло и скучно. Маркус жалел, что не прихватил с собой кости или карты, Кнудсоны куда-то свалили под предлогом голода, а Гуннар решил завести разговор с горняками.

— Эй, ушастый, как дела?

— Ещё раз назовёшь меня так, по морде получишь!

— Не знал, что ты такой обидчивый. В Скаарвии народ попроще.

— Вот и езжай обзываться в свою Скаарвию. У нас тут не до веселья.

— Чего вы боитесь-то? Этой дырки?

— Не дырки, а того, что внутри.

— А что внутри?

— Погибель, вот что! Когда Богдан с Путятой туда спускались, они тоже смелые были, как вы. А потом вышли оттуда седые все, глаза вытаращенные, двух слов связать не могли.

— А где этот Богдан? Поговорить бы с ним.

— Здесь я, — раздался голос из-за спины, — здесь. Надо было сваливать отсюда, как Путята, но нет, всё тут, да ещё и рядом с проклятым провалом работать приходится.

— Так что ж ты там видел-то? — нетерпеливо спросил Маркус.

— Дело не в том, что я видел, а в том, что чувствовал. Ни хрена не видел, честно скажу. Особенно когда лампу разбил.

— И что ты чувствовал?

— Давай потом, а? Тут уже учёные идут, а я при них не хочу разглагольствовать. Эти только обсмеют, если услышат.

Из-за угла поворота показались пятеро валарунов в приличных, но сильно помятых одеждах. Разве что у единственной в компании представительницы женского пола костюм выглядел опрятно. За ними шли братья Кнудсоны, Публий и Горазд Зольник. Эльфы оживлённо и громко говорили о мировом историческом наследии и тайнах ужасного геноцида. При приближении к провалу они остановились.

— Мы учёные из Валарийской академии наук, пришли сюда, чтобы посетить подземелья, которые вы обнаружили. Я профессор Зде́бор Таль, вы наверняка знаете, а это мои коллеги-доктора: господин Зо́ран Ди́книч, господин Ро́знег Кра́ич и господин Кре́слав Ко́лбай, — девушку он представлять не стал, но наградил её взглядом, каким обычно смотрят на слуг, — Когда мы можем отправиться внутрь?

— Ты не поверишь, тоннель. Там даже держатели для масляных ламп имеются. Мне обещали через час принести подходящие, так что скоро в провале будет светло.

— А где же ужасы? — спросил Публий.

— В тоннеле, видимо. Понимаешь, те, кто спускался, сказали, что там и слева, и справа какие-то залы. В этих залах можно найти древние книжки, коллекцию зеркал, старую клетку огромных размеров, жар-птицу и конька-горбунка.

— А если серьёзно?

— Про жар-птицу и конька я, конечно, пошутил, а вот всё остальное — со слов очевидцев. Теперь понимаете, почему учёные так хотят сюда попасть? Ладно, уже рабочие подтягиваются, давайте начинать. Братья, Гуннар, Маркус, вы остаётесь здесь, остальные со мной, покажу саму шахту.

День проходил вяло и скучно. Маркус жалел, что не прихватил с собой кости или карты, Кнудсоны куда-то свалили под предлогом голода, а Гуннар решил завести разговор с горняками.

— Эй, ушастый, как дела?

— Ещё раз назовёшь меня так, по морде получишь!

— Не знал, что ты такой обидчивый. В Скаарвии народ попроще.

— Вот и езжай обзываться в свою Скаарвию. У нас тут не до веселья.

— Чего вы боитесь-то? Этой дырки?

— Не дырки, а того, что внутри.

— А что внутри?

— Погибель, вот что! Когда Богдан с Путятой туда спускались, они тоже смелые были, как вы. А потом вышли оттуда седые все, глаза вытаращенные, двух слов связать не могли.

— А где этот Богдан? Поговорить бы с ним.

— Здесь я, — раздался голос из-за спины, — здесь. Надо было сваливать отсюда, как Путята, но нет, всё тут, да ещё и рядом с проклятым провалом работать приходится.

— Так что ж ты там видел-то? — нетерпеливо спросил Маркус.

— Дело не в том, что я видел, а в том, что чувствовал. Ни хрена не видел, честно скажу. Особенно когда лампу разбил.

— И что ты чувствовал?

— Давай потом, а? Тут уже учёные идут, а я при них не хочу разглагольствовать. Эти только обсмеют, если услышат.

Из-за угла поворота показались пятеро валарунов в приличных, но сильно помятых одеждах. Разве что у единственной в компании представительницы женского пола костюм выглядел опрятно. За ними шли братья Кнудсоны, Публий и Горазд Зольник. Эльфы оживлённо и громко говорили о мировом историческом наследии и тайнах ужасного геноцида. При приближении к провалу они остановились.

— Мы учёные из Валарийской академии наук, пришли сюда, чтобы посетить подземелья, которые вы обнаружили. Я профессор Зде́бор Таль, вы наверняка знаете, а это мои коллеги-доктора: господин Зо́ран Ди́книч, господин Ро́знег Кра́ич и господин Кре́слав Ко́лбай, — девушку он представлять не стал, но наградил её взглядом, каким обычно смотрят на слуг, — Когда мы можем отправиться внутрь?

— Диковинно, — Хьялмар ненадолго задумался. — Так и получается: завоюешь врага — сто лет пройдёт, бунтовать будет. А завалишь его рынки своими явствами — родного брата спутать с тобой норовит.

Погружённые в раздумья братья Кнудсоны встали поодаль, а Гуннар попросил старателя Богдана продолжить историю.

— В общем, дело было так: мы с Путятой спустились в тоннель и двинулись в ту же сторону, что и эти историки. Было, конечно, жутковато, но ничего особенного. Шли, наверное, минут десять, смотрели на эти рожи на стенах, как до двери добрались. Открыли, а там целый зал. У стенки напротив статуя Всеотца, а посередине огромная клетка высотой аж до потолка. Формой вся кривая, знаешь, гнутая. В ней посередине стояла как бы ванна круглая...

— Ванна? — усмехнулся Гуннар. — Ты чего несёшь, Богдан?

— Ну не ванна! Не знаю я, как ещё объяснить! Круглый чан такой, здоровый, как бы в пол утопленный чуток. Я пошёл в чан этот заглянуть, а он как будто меня засасывать стал. Пошатнулся я, упал прямо мордой в него, светильник разбил об край. И стало мне казаться, что борода моя таким жаром отдаёт, словно загорится щас. Путята меня за плечи схватил да вытащил из этой ванны. Сказал, что орал я как бес. А мне не легче. Виски сдавило, дышать тяжело стало, как будто давлюсь. Хоть вокруг темнота была, а везде точно мухи разноцветные летали. Я что-то пролепетал, мол, что бежать оттуда надо, повернулся к Путяте, а он смотрит не своими глазами и руки к моей шее тянет — душить хочет. Шепчет ещё что-то непонятное. Тут я с силами собрался и дал ему по морде, чтоб очухался. Помогло. Вдруг вокруг какое-то шевеление началось: железки заскрипели, сверху что-то сыпаться стало. Мы, не сговариваясь, побежали. Долго бежали. Хотели, знаешь, до выхода дойти, а его всё не было. Ничего не было, кроме темноты. В конце концов, добрались мы до другой двери. Решили, уж лучше туда, чем назад, и внутрь зашли. Эта комната помилей оказалась: ни клеток, ни ванн, ни шорохов всяких. Только несколько книг да зеркала на стенах. Красивые такие, небольшие. Путята сказал, десять штук насчитал. Мы уж было хотели подойти рассмотреть их, как вдруг мысль мне в голову пришла: а почему мы их, вообще, видим? Светильник я разбил, света тут быть не может. Да и в коридоре темно, хоть глаз выколи. Оказалось, это сами зеркала светят, зазывают как бы. Мы с Путятой, как поняли, сразу бросились обратно и тогда уж выход нашли. В тот день я и поседел. А ведь мне всего шестьдесят семь лет. Это по-людскому тридцать четыре где-то, — Богдан ненадолго замолчал. — Путята после этого уволился и в шахту ни под каким предлогом не заходит. Телеги теперь чинит на Разъездной. А я вот больше ничего не умею делать, идти мне некуда... Что вы так на меня смотрите? Думаете, нам это всё привиделось? Думаете, я вам небылицы рассказываю? Нет, мужики, думайте, что хотите, но я-то знаю, что видел: это ад на земле. Это сама преисподняя.

История горняка Богдана была самым примечательным извсего, что произошло с Маркусом и Гуннаром за этот день, да и за следующийтоже. Хьялмар и Шварн снова куда-то ушли, учёные вернулись через полчаса,довольные результатами вылазки. Горазд выглядел усталым, но уверял, что ничегонеобычного в тоннеле не происходило. По его словам, они дошли до зала с клеткойнеправильной формы и большим медным чаном, частично вмурованным в пол. Там, в этомчане, валялась разбитая масляная лампа.