Шепот на двоих
POV Виолетта
В какой момент жизни к людям приходит осознание ее конечности? Очевидно, что сегодня точку невозврата пройдут многие из нас, и для этих многих такое привычное в своем понимании «завтра» уже не наступит. Возможно, как и для меня.
Левый фланг встретился с титанами первым, судя по отсутствию сигналов от других, и эта встреча стала роковой для всех нас.
Мы гнали во весь опор, выбивая землю и загоняя лошадей. Робкое, еще не уверенное в своих правах летнее утро, его звенящая тишина — все это с треском разбавлял, казалось, нескончаемый поток всадников.
— Девиант!
Левее, в метрах пятидесяти от нас, показалась черная полоска дыма, уносящаяся в небо и разделяющая события на пресловутые «до» и «после».
В груди гулко отбило последние спокойные удары сердце. Началось. Мы с Микасой обеспокоенно переглянулись и, пригнувшись навстречу сопротивляющемуся потоку воздуха, ускорились вместе с десятком солдат. Если визуально представить, то смысл строя дальнего обнаружение перекладывался и на каждый фланг в частности. Построение образовывало некую слоистость: внешние оборонительные отряды брали на себя обеспечение безопасности, они первыми сталкивались с титанами; центральные отряды не имели права вмешиваться в бой до той поры, пока из внешних защитников не останется никого. Их задачей являлось удержание, можно считать, что они еще большие смертники. Поголовно. Удерживать на расстоянии до момента смены курса и отведения всего строя — вот их главная цель.
И если они не справятся, то только мы остаемся последним рубежом. Гранью, пересечение которой приведет к фатальной катастрофе. Не все знали истинную причину этой разведывательной операции, многие не понимали свою задачу — довести центральные и передовые отряды до гигантского леса. Я знала, и это знание, как мыльная веревка на моей шее, тянуло, удушало и раскурочивало гноящуюся рану под названием «совесть и сострадание».
— Виолетта, если выживем, познакомишь меня с Браус? Черт, так жалею, что не подошел к вам раньше! — Рядом с мной поравнялся светловолосый парнишка, лет восемнадцати от силы. — Она мне так нравится. Прошу, я в долгу не останусь!
Его белое, лишенное всяких красок жизни лицо отчаянно кривило улыбку: жуткую в своей наигранной оптимистичности, с дрожащими уголками, которые, скорее всего, только силой воли держались и не складывались в печальную усмешку.
Его образ расплывался в моих слезящихся глазах, но, наверное, я надолго сохраню этот момент в памяти. В словах парня слышались веселая обреченность и сожаление, мольба, словно от нашего ответа и правда что-то может измениться. Словно это обещание, данное мной, вырвало бы его из объятий гибели, укрыло и подарило шанс на то, чтобы вновь проснуться.
Всего на ничтожное мгновение, но я склонила голову под тяжестью вины. Мне хотелось разораться от невыносимого бремени, до истеричных всхлипов просить прощения. Под крепко зажмуренными веками запекло, прищурившись, нервно потерла глаза и мазнула взглядом по Холгеру. В мозгу пронеслось воспоминание с одной из тренировок, и я наконец-то вспомнила, как зовут парня.
— Обязательно… — мой крик слился с нечеловеческим ревом приближающихся титанов.
Первая линия защиты прорвана. Меня замутило, где-то в районе солнечного сплетения образовался желчный узел, что прожигал нутро, вырабатывая едкую кислоту безнадежности. Она, подобно разливу нефти в океане, окутывала меня, оглушала и не давала сделать крошечного вздоха. Я со всевозрастающим чувством обреченности отметила, как Холгер рвано дернулся в ответ на прозвучавший голодный вопль.
Его дрожащий взор не отрывался от меня, пока он медленно оборачивался за спину. На секунду показалось, что он поник, словно все силы выкачали из тела: плечи опустились, спина чуть сгорбилась, и вовсе не это отразило его страх. Ладони. Из его дрогнувших пальцев выскользнули поводья, которые я провожала застывшим взглядом из-под ресниц. Не в силах оторваться, следила за кожаным ремешком, неспешно скользившем по крупу лошади.
— Холгер! — надрывно, из последних сил позвала парня и выдернула из нагрудного кармана черный платок, протягивая. — На удачу!
На этом крохотном кусочке ткани золотыми нитками выделялся вышитый мной крестик, и пусть это было глупо, по-дурацки наивно, но мне очень хотелось верить. Верить, что какая-то высшая сила, облеченная мной в привычный символ, могла помочь. Хотя бы единожды.
Официальной целью миссии являлся лагерь в глуши гигантского леса и захват живого титана в плен для исследований. При этом следовало учесть одно жирное «но». В предрассветных сумерках узкому кругу лиц предоставили совсем иные указания: следить за поведением титанов и в случае появления аномального — загнать его в ловушку, невзирая ни на что.
Размышляя о стратегии под нарастающий ком скрученных нервов, я провожала взглядом удаляющегося в сторону титанов парня. «Главное — продержитесь до конца, прошу», — умоляюще прошептала про себя, обращаясь ко всем мелькающим на грани сознания лицам.
В небо вновь устремился зеленый дым, — строй менял курс к юго-восточным границам леса. Я гнала во весь опор, спешила за товарищами, но все же продолжала бессознательно озираться на оставшихся позади солдат. Там разворачивался сущий ад, от которого все тело прошивало судорогой.
Солдаты срывались в воздух на ходу. Один из семиметровых титанов с растрепанными каштановыми волосами, стремительно бегущий к скоплению людей, упал на колени и, нелепо взмахнув непропорционально длинными руками, спустя секунду замертво завалился мордой в землю. Осталось еще четверо.
Рука самовольно потянулась к рукоятке УПМ, и я не заметила, как стала тянуть поводья, затормаживая ход, в попытке рвануться на верную смерть. Помочь, я должна…
Словно почувствовав мой настрой, рядом мелькнула макушка Микасы, и ее крик вывел из состояния, близкого к совершению глупости. Мое самовольное действо никак бы им не помогло. В ушах грохнул пульс, отсчитывая удары, подобно таймеру.
— Виола, быстрее!
Но… Предсмертные, агонизирующие крики товарищей пробирались сквозь гул в ушах. Их не заглушили вопли подруги, ничто не перекрывало. Они разъедающим ядом впивались в меня, проникали сквозь поры под кожу, мучили и выкручивали все мое существо. Я жмурилась, неслась во весь опор в направлении леса и старательно давила стенания совести. Мы оставляли за спиной столько товарищей, столько смертей. В голове промелькнула опасная мысль: «Бессмысленных смертей».
Слова Армина, которые он произнес в кабинете Ханджи, набатом звенели в голове, заставляя меня сжимать зубы от желания завопить во все горло. От несправедливости этого омерзительного мира, его жестокости.
В очередной раз выхватив из какофонии звуков чей-то крик, на краю сознания мелькнуло:
«Ты же знаешь, ради чего и кого здесь гибнут люди, не так ли, Виола»?.
Да. Знала. От этого не становилось легче, я прекрасно видела, что мы уже много раз меняли курс. Сама, терзаясь в неконтролируемых приступах страха, сжималась каждый раз, когда видела новую зеленую вспышку в небе. Отсчитывала. Сейчас по другую сторону также сражаются за свои жизни мои друзья, знакомые. Эрен…
— Виола, мы меняем строй! Ты слышишь? — Микаса, чуть притормозившая впереди меня, обеспокоенно развернулась в мою сторону.
Где-то впереди мелькнула зеленая накидка Ханджи, и ее каштановая макушка в эти минуты стала своеобразным ориентиром, поводырем: не давала волнам паники сомкнуться вокруг меня.
Вытянувшись в седле, я попыталась рассмотреть что-то на горизонте, но пыль и мельтешившие спины разведчиков не позволяли этого.
Поведение титанов становилось все подозрительнее. Они появлялись, словно из ниоткуда: вырывались из-под земли, стремительно бежали издалека. Не плелись в своей неспешной манере. Их словно науськивали на нас. Каждый целенаправленно подбирался к скоплению солдат и разрушал строй: врывался и устраивал кровавое месиво.
Изнутри зрело неприятное предчувствие, оно кусало внутренности, выворачивало и без того скрученные в узел чувства. Казалось, что мой страх был осязаем — пробрался в легкие, охватил пальцами шею, сжимая гортань и не давая возможности сделать глоток воздуха. Кошмарное ощущение неуловимой безысходности — вот, что сидело у меня на подкорке и доводило тело до бессознательных реакций.
Когда рядом со мной кто-то поравнялся, я, не задумываясь, шарахнулась в сторону, дернув поводья, отчего животное подо мной зашлось хрипом и взбрыкнуло, чуть не скинув на землю. Усилиями удержав себя в седле, хрипло задышала и про себя выругалась, ощущая, как по спине скатились ледяные капли пота. Повернув голову, постаралась разжать сведенную судорогой челюсть, чтобы извиниться.
— Все в порядке? — с нотками беспокойства поинтересовалась Ханджи.
Майор, придерживая лошадь, чуть склонилась в мою сторону.
— Да… — нечто иное произнести не позволила совесть. Здесь каждый находился на волосок от смерти, и мое нытье явно было бы лишним.
Сосредотачивая внимание, уставилась перед собой ничего не выражающим взглядом, стараясь успокоить расшалившиеся нервы, ведь мое воспаленное сознание с каждым разом подкидывало все более ужасающие анимации. С каждым разом трупы становились все менее абстрактными, обрастали яркими индивидуальными чертами: треснутый малахит, вихрастые каштановые локоны в луже крови, мелькнувший золотой резной ключ в вороте рубахи, которая облепила поломанную грудину.
Черт возьми! Мне нужно успокоиться. Я же знаю возможности Эрена, он стал более осторожным, а изматывающие тренировки не прошли даром — сейчас его рефлексы просто поражали!
Я терзала себя еще минут пять, пока впереди наконец-то не замаячил лес. Необъятные стволы деревьев, раскидистые кроны — все это просматривалось с наших позиций. С тихой печалью отметила, что спин, загораживающих обзор, стало в разы меньше. Каждый отряд, который устремлялся на бой с титанами, возвращался практически изничтоженным, если было, кому возвращаться.
С каким-то облегчением увидела в метрах пяти от себя окровавленного Холгера, парень заметил меня и устало кивнул, слабо улыбаясь. Живой…
Казалось бы, что больше опасности нет — местность просматривалась, и оставалось каких-то жалких пятьсот метров. Но затишье всегда предшествует буре. Искоса осмотревшись, я вздрогнула. На холме — по левую сторону от нашей редкой колонны выживших, — окруженный как минимум пятью титанами, замер Аномальный.
— Аномальный! — мой вопль разнесся по ветру, побуждая услышавших обернуться и также остолбенеть от осознания приближающейся твари.
Дыхание вырывалось с хрипами, тело оцепенело в мгновение, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр. Предатель среди солдат левого фланга?! Я, словно в замедленной съемке, наблюдала, как перестраивались оставшиеся в живых солдаты: наши, чужие. Как, проносясь мимо меня, грустно улыбнулся знакомый парнишка, за которого я радовалась пару минут назад. Их встревоженные лица, осязаемая тревога — все это тяготило меня, прижимало плитой к холодной земле.
Хватит. Нет времени на панику. Мы же предполагали появление чего-то подобного и теперь стоило только довериться командованию. Иного выбора нет, осталось лишь завести эту образину под свод деревьев, где с маневрированием проблем куда меньше и шансов выжить гораздо больше. Собрав себя в кучу, встряхнулась и со всей дури влепила себе звонкую пощечину.
Уже куда более собранно и осознанно огляделась. Основные линии строя уходили вглубь леса, скрываясь в тени. Ханджи что-то яростно доказывала Корту, попеременно указывая на титанов и на скрывающихся в лесу солдат. Отовсюду раздавались спешные выкрики, приказы. Нас осталось порядка тридцати человек: угрюмых и сосредоточенных, рассеянных и дрожащих — остатки передовых отрядов и наш. Все, что осталось от тех, кто пролил кровь и отдал свою жизнь, и те, кому только предстояло встретиться с ужасом сражения.
Она остановилась напротив нашей группы, вглядываясь в лица каждого. Вся поза майора излучала напряжение и уверенность, которой мне катастрофически не хватало. Выпрямленная осанка и развернутые плечи, упертые в бедра руки, а на лице застывшее решительное выражение с приклеенной безумной ухмылкой.
Подавшись всем телом вперед, Ханджи блеснула яростным взглядом из-под очков и хладнокровно произнесла, вгрызаясь в сердца каждого:
— Пути назад нет. Позади только то, — мотнула головой на становящееся все ближе облако пыли, — что нам всеми силами стоит уничтожить. Если мы сейчас не сумеем увести Аномального в лес, если не сможем максимально подчистить диких, то все смерти, все сожранные товарищи — все было зря.
Каждое слово, как ржавый гвоздь в крышку гроба. Вслушиваясь в ее речь, склонила голову, искоса отмечая дрожь земли. Рассыпанные огрубевшие комочки песка все интенсивнее подпрыгивали, словно в попытке скрыться от тех, кто был источником этой тряски. В голове настойчиво крутилась мысль: «Скоро».
— Ваши семьи и близкие, все, кто вам дорог, — у нас есть мизерный шанс, шанс переломить ситуацию в нашу пользу. В пользу людей! — С каждым произнесенным майором словом спины солдат распрямлялись, а в глазах разгоралась вера. — Так умрем же за эту возможность или станем ее живым свидетельством! — требовательный тон Ханджи и ее неисчерпаемая убежденность стала тем самым завершающим толчком.
Когда в тридцати метрах от нас показалась неказистая фигура титана, первые смертники сорвались в галоп. Сверкнула на солнце сталь клинков, и земля обагрилась теплой кровью. Скривившись, я невольно цыкнула и перевела взгляд вниз, на загривок лошади.
Не поднимая глаз от своих сцепленных в замок рук, я глубоко вдохнула обагренный металлическими нотками воздух и тихонько хмыкнула. Повернулась в сторону Микасы, которая не отлипала сегодня от меня ни на шаг, и, встретившись с ней глазами, улыбнулась жуткой обреченной ухмылкой. Мы сорвались с места, не сговариваясь. Глаза слезились от встречных порывов ветра, на мокрых ресницах оседала пыль, а внутри разгоралась собственная буря.
— Холгер, левее! Обходи его! — провопила в спину товарищу, который не глядя несся прямиком на выскочившего навстречу четырехметрового титана.
Пристраиваясь позади парня, я вытащила ступни из стремени и достала лезвия. На секунду накрыло тянущее чувство дежавю: парень услышал меня, но неудачно выбрал позицию для использования устройства маневрирования. Спустив привод, он кривовато дернулся, нарушая равновесие, и на всей скорости врезался в живот пятиметровой вертлявой твари. Повиснув на тросах, парень с возрастающим ужасом дергал спусковой механизм, но тот, по-видимому, не реагировал.
Блять! Сжав рукоятки, привела в готовность гарпунный захват. Краем глаза следила за приближением Аномального или это… Женская особь? Я ошарашено распахнула глаза, отвлекаясь на мгновение от Холгера. Она целенаправленно бежала в нашу сторону и даже не смотрела по сторонам, размахивала руками, постоянно что-то пытаясь прикрыть на затылке. Стоп… На затылке?! Меня как обухом по голове ударили.
— Микаса, придержи лошадь, — на ходу прокричала подруге, подскакивая из седла.
Времени на оценку риска и ответа девушки у меня не было, — мы втроем, если учитывать Холгера, замыкали внешний периметр отряда. Аномальный приближался и кажется, что уже «дышал» в затылок, а терять на своих глазах кого-то из знакомых мне до дрожи не хотелось. Этих потерь сегодня и так достаточно. Под холодеющими руками дрогнули рукоятки, и я, не раздумывая, спустила привод.
Отклонив корпус назад и выпрямив ноги, я пролетела между лап титана. Холгер все еще пытался отцепиться, но выходило скверно. Парень только дергался, сильнее запутываясь в тросах.
— Режь тросы, мать твою! — истерично провопила в его сторону.
Толчок ногами от серо-желтой плоти. Перекувыркнувшись в воздухе, подрезала сухожилия локтевых суставов. Еще раз.
Захват в голову, и тело дернулось навстречу. Сделав усилие, подтянула тросы, чтобы в следующее мгновение тело инерцией перебросило в прыжке через лохматую скалящуюся головешку.
Нг-х… Приземляясь, не рассчитала и соскользнула вниз по вертлявому телу. Всадив клинок в лопатку, зависла над землей, опасно раскачиваясь.
В висячем положении были свои плюсы, получилось отлично оценить обстановку: в метрах двадцати приставными шажками подскакивал еще один мелкий тваренок, а вот у Аномального, словно на быстрых стартах, — уверенный бег, хорошая позиция и ни единого лишнего движения.
Сука-а-а. Почему же все всегда через одно место? Раздраженно рыкнув, дернулась в желании отцепить лезвие от рукоятки, но не успела. Удар. В бок титану со всей силы что-то врезалось. Опасно накренившись, грузное тело рухнуло, подняв облако пыли. Закашлявшись, со стоном привстала на колени. Рука, державшаяся за клинок, ныла, а простреливающая боль в плече заставляла сжимать зубы в крошево, пока я остервенело пыталась отцепить лезвие. Рядом мелькнула чья-то тень, а следом раздался мерзкий звук распарываемой плоти.
— Уходим. — Подцепив меня под локоть, Микаса успела дернуть нас в сторону, когда сквозь рассеивающееся облако пыли промелькнула огромная, частично обтянутая белоснежной кожей, рука.
— Осторожно! — не своим голосом заорав, со всей силы толкнула девушку.
Женская особь, а это была именно она, если судить по белоснежным волосам и грудным мышцам, слепо шарила ладонью по мертвому телу титана в поисках чего-то или же..? Кубарем свалившись на землю, я едва слышно застонала от простреливающей боли в плече.
— Нг-х… это больно, блять! — на выдохе выругалась, перекатившись с живота на спину.
Опираясь на локти, приподнялась и задрожала. Не от страха, нет. Скорее от разверзнувшейся под собой бездной, которая, подобно черной дыре, вытягивала из меня все эмоции, оставляя после себя только ядовитую пустоту и одно-единственное желание — плюнуть ей в лицо.
— Знакомые глазки. Ну… Привет, Леонхарт! — сквозь зубы процедила я.
О, да. Милочка, это же ты. Не стоит так лживо удивляться, я так часто видела вблизи твои глаза. В спаррингах с тобой я вот так же, снизу вверх, смотрела и поэтому узнала бы их даже в бреду. На какое-то мгновение мое тело покинули силы: голова безвольно повисла, плечи опустились, и казалось, что я сейчас завалюсь обратно на спину. Скривившись, вцепилась рукой в грудину и горько рассмеялась.
Тело колотило, как в припадке. Изо рта вырывались то какое-то скуление, то хрипы с подвыванием. Мерзко, словно окатили ведром с кровью, а если быть точнее, то сотней ведер с кровью всех погибших по вине этой твари. Перед закрытыми глазами мельтешили обрывки воспоминаний: первое знакомство, ее советы по ведению рукопашного боя, редкие улыбки, посиделки с девчонками. Вспоминалась добрая, наивная улыбка Армина и его светлая, не омраченная пошлостью, влюбленность в девушку.
Надежда на то, что предатель был не из ряда кадетов 104-го корпуса, свернулась в клубочек, пожираемая пламенем действительности. И эта действительность сейчас, гулко хмыкнув, тянулась ко мне своими обагренными в крови ручонками.
— Микаса, давай… — поднимая голову, тихо сказала в пустоту перед собой, зная, что подруга рядом.
Чувствовала ее незримое присутствие где-то позади себя. Растрепанные из косы локоны взметнулись от порыва ветра, когда над головой, стремительно рассекая пространство, промелькнула маленькая фигурка. Секунда, две, — и я слышу лязг стали.
Подскочив на ноги, чуть не споткнулась о сорванный с правого плеча плащ, который теперь волочился за мной по земле, пока я перебиралась через тлеющий труп пятиметрового.
Микаса отлично справлялась в отвлечении внимания Энни на себя, но вот времени было катастрофически мало. Вот дерьмо! Черт!
—Холгер, эй! — тихо позвала парня, упав на коленки рядом с выглядывающим из-под трупа титана телом. — Мать твою, очнись! Ну! Давай же! — заорала, встряхивая его за плечи.
Наверное, я что-то еще шептала, умоляла. Даже перед закрытыми глазами стояло его застывшее в гримасе боли окровавленное лицо. Приоткрытый рот, из уголка губ которого стекала тонкая струйка крови, бельма глаз с паутиной лопнувших капилляров. Он был мертв. Его просто раздавило, как букашку. Казалось, что все мое существо окаменело, когда в сжатом кулаке парнишки я заметила черный уголочек подаренного платка.
И все-таки не спасло.
Дальнейшие события призрачно проносились мимо меня. Где-то в глубине, забившись в темный угол, плакал навзрыд тщедушный ребенок. Худая маленькая девчушка с всклоченными волосами, раскрашенная яркими красками гематом, она еле слышно скулила, проливая слезы. Ее тоненькие ручки хватались за острые сбитые коленки, а тело раскачивалось из стороны в сторону.
Я не смогла ему помочь. Меня заколотило от осознания собственной никчемности. Наверное, я кричала, пока чьи-то руки оттягивали меня. Дергалась и извивалась, но меня целенаправленно тащили и, закинув на круп лошади, запрыгнули следом.
Как же так получилось? Почему я не успела? Бесчисленное количество раз я обвиняла в жестокости и равнодушие окружающих, когда мне никто не пришел на помощь. Оказалась сама не лучше, ведь я должна была успеть. Он так хотел жить, а я просто жалкая неумеха. Роящиеся мысли никак не отпускали и все больше тянули, подобно удавке с камнем, на дно самокритичности и скрываемой ненависти к самой себе.
Какая же я молодец!
— Прекрати. Виолетта, прекрати смеяться, — не своим голосом рыкнула Мика, в седле которой я валялась, подобно мешку с дерьмом. — Мы почти у цели. Ханджи с остатками офицеров уводит Аномального в лес, а нам нужно расчисть здесь все от ти…
Почему она прервалась? Мы же у границ леса, осталось каких-то мизерных пару метров.
— Я на свою. — Высвободившись из крепкой хватки подруги, на ходу перекинула ногу и спрыгнула на землю, сгруппировавшись в кувырке.
Причиной, из-за которой остатки солдат безнадежно смотрели куда-то назад, стал один интересный факт. Леонхарт не последовала за Ханджи. Фигура светловолосой титанши устрашающе быстро приближалась к нашей группе, что-то яростно порыкивая. Низкий звук пробирался в кожу и вызывал только одно инстинктивное желание — убраться, и быстро. Вскоре на ее рык отозвались. Первый четырехметровый вырвался прямиком из леса, хлопая ладошками, словно ловил комаров. Вот только одним из таких комаров стал Герхард Кирса, улыбчивый мальчишка, который пришел в разведку прошлым летом. Это была его вторая вылазка, ставшая последней.
Его раздавили в хлопке вместе с лошадью. Просто прихлопнули и не предоставили даже шанса на спасение. Меня вырвало какой-то желчью, я дергалась в судорогах, пока глаза неотрывно следили за тем, как из леса появляются еще десяток разномастных тварей.
Пошатываясь, я встала на дрожащие ноги. Для моего трусливого существа эта ловушка стала последней каплей. Наверное, если бы кто сейчас смотрел на все действо со стороны, то картина была бы ужасающей.
Вальсирующая со своей жертвой смерть. Она кружилась вокруг каждого из солдат, включая меня. Ласково обдавала холодом затылок, перебирала волосы небрежным касанием ветерка и счастливо плакала кровавыми слезами в предвкушении трапезы. Этот могильный холод пробирал до костей, пугал до чертей в глазах, но отступать было бессмысленно и глупо. Моя беловолосая смерть уже стояла напротив меня и тянулась с горячими объятиями.
Нервное напряжение достигло своего предела, и мне на секунду почудилось, что я слышала перезвон рвущихся нитей. Не отрывая прищуренного взора от Леонхарт, стерла рукавом с лица чью-то брызнувшую со стороны кровь.
— Как странно… — задумчиво протянула я, выгибая бровь и осматриваясь по сторонам. — Энни, а чего это они не нападают, м? — Сохраняя маску равнодушия на лице, я обошла хрипящую и бьющуюся в судорогах лошадь. Думать о ее хозяине совершенно не хотелось.
Я намеренно глушила все эмоции, подавляла, концентрируя все ощущения в своих конечностях. Секунду я пристально всматривалась в ее глаза, задрав голову. Сердце по нарастающей ускорялось, отсчитывая известный только мне ритм. Удар, — Леонхарт, шумно выдохнув, склонилась, протягивая руку. Удар, — мои пальцы до скрипа сжали рукоять, в голове мелькнуло, что она слишком наблюдательна. Еще раз, и я, уклонившись вправо, выпускаю гарпуны, целясь в ее отвратительно довольную рожу. Попала.
Темной патокой в груди разлилось садистское удовольствие от выбитого когда-то голубого глаза, железистая жидкость которого вытекала из глазницы. Разорвавший неестественную тишину вопль чуть было не снес меня с ног. Тело Леонхарт завертелось на месте. Отслеживать мои перемещения в воздухе одним глазом было сложной задачей, она теряла равновесие, но вот закрывать затылок покрытой алмазной защитой ладонью не переставала.
В очередной раз скрежетнув уже практически разбитыми клинками по заслону, заметила край предвкушающей ухмылки на ее немного повернутом к плечу лице. Складывалось гадкое предчувствие, что все ее кажущиеся мне поначалу хаотичными движения имели под собой четкую задачу. И когда от ее кристаллизованной кожи отразился солнечный свет, меня, ослепленную и дезориентированную в пространстве, просто отшвырнули, как мешок с мусором, на землю.
Грудина горела, из горла вырвался полузадушенный хрип. От силы удара помутилось в голове, и все, что я успела сделать, ведомая ослепленным болью телом, — это слепо использовать привод в надежде зацепиться хоть за что-то. На грани агонизирующего сознания мелькнула трусливая мысль, что у меня ни черта не получится. Это конец. Зачем ей нужна была я? Где все остальные? Мысли проскальзывали, не цепляясь. Казалось, что я падала целую вечность.
Рывок, и тело выгнулось дугой, вырывая из моей разодранной глотки судорожный, истошный крик. Крепления вгрызались и выбивали дыхание, где-то в груди послышался хруст, а следом — разрастающийся невыносимый жар. Я надсадно орала, повиснув сломанной куклой-марионеткой. От адской, выворачивающей наизнанку, боли хотелось сдохнуть. Я дергала ногами, словно в попытке сбежать, но тщетно. Конечности немели, а из закушенного рта больше не доносилось криков, сил больше не было. Я хрипела, чувствуя, как по глотке растекается какое-то странное тепло, и, приоткрыв заплаканные глаза, увидела, как из уголка рта вниз по щеке, ко лбу, стекает струйка пузырящейся крови.
Перед глазами мелькали мушки, в ушах набатом истерично грохотало. Не знаю, сколько прошло времени, как я всем разбитым телом почувствовала движение — меня, словно насаженную на иголку муху, поднимали за трос.
Впившиеся до крови ремни УПМ, казалось, вросли в меня намертво. Орать я уже не могла, только жалобно застонала, когда Энни остановила эту ебучую пытку.
Я попыталась разлепить веки, склеенные собственной кровью. С трудом, но со второй попытки получилось приоткрыть один слезящийся глаз. Висела я ровнехонько напротив ее лица, с которого на меня взирали оба глаза. Целые и невредимые. Блять, даже похвастаться нечем. Зажило, как на собаке. В легких заклокотало с каким-то булькающим звуком, стоило мне только попытаться тихонько рассмеяться.
О, да. Недоумеваешь? В голубых безднах напротив крутилось явное непонимание и презрение. И отчего-то мне стало до слез обидно. Куда-то пропала вся ненависть, злоба, и остались только жалость к себе и горькое чувство предательства.
— Почему? — Горячие капли стекали и срывались куда-то вниз. — Энни, з-за что? В-вы хотя бы д-достигли жела… — Захлебнувшись вставшей в глотке жидкостью, прокашлялась.
От каждого вздрагивания тело пронзали тысячи игл, в груди горело все невыносимее, но я не отрывала взгляда от девушки напротив. Хоть ничтожный проблеск сожаления, вины… Ну хоть что-нибудь!
Нихрена там не было. Пустота и безразличный ко всему холод. Я что-то, наверное, еще хотела сделать, но сознание меркло все быстрее. Боли больше не было, тело казалось невесомым и каким-то чужим. Угасающим разумом услышала рев Леонхарт, а следом пришла спасительная темнота, погружаясь в которую я мысленно прошептала любимое имя — «Эрен…».
* * *
— Тебя сильно потрепало, девочка моя. — По щеке ласково провели горячей сухой ладонью.
Что? Где я? Опять это место. Снова сон? Ощущение, что я очнулась в реальности. Все тело нещадно ломило, легкие горели. Глотку драло так, словно я камней нажралась, не запивая. Прищурив мутные глаза, я смотрела в испещренное тонкими голубыми и переливающимися нитями паутинок. И если не ошибаюсь…
Повернув голову, слабо кивнула, соглашаясь со своими подозрениями. Песок. Бескрайние барханы песка, словно в пустыне. Или, возможно, это и есть пустыня. Кто его знает. Обзор закрыли только чьи-то длинные ноги в тряпичной обуви. Что-то похожее на наши лапти, да вот только… Стоп. Ботинки? Озадаченно моргнула и вздернула взгляд вверх. Только что ведь это были какие-то лохмотья, а сейчас — выглаженные брюки и ботинки?
— Что за черт?! — мой хриплый возглас потонул в окружающей тишине. — Дедуля? У меня в глазах двоится? — Кряхтя от боли, еле приподнялась на локтях, вглядываясь в знакомое морщинистое лицо. — Вы то в костюме, то в рванье каком-то.
По-доброму хмыкнув, он присел рядом и как-то задумчиво всматривался в бескрайнее песочное поле, освещаемое голубыми бликами.
— Не двоится, моя хорошая. И зови меня Агвид.
От его хриплого усталого голоса веяло каким-то отеческим теплом. Давно позабытая тоска царапнулась в груди, усиливая и без того непонятно как возникшую симпатию к мужчине.
— Это место мне так часто снится… — растерянно прошептала я, просыпая сквозь пальцы прохладный песок.
— Наши сны есть не что иное, как бессознательное стремление. Твоя душа сама просится сюда, — тяжело вздохнув, проговорил Агвид.
— Но ведь я сейчас не сплю. — Дрогнув всем телом, я осознала, что где-то там, в реальности, мое бессознательное или уже бездыханное тело. — Или я умерла?
— Нет. Колесо закрутилось и набирает ход. Мировое древо требует восстановить нарушенный порядок.
Развернувшись ко мне лицом, мужчина подогнул под себя ноги и аккуратно приобнял за плечи, привлекая на свою грудь. Поглаживая по спине, он продолжил:
— Что для тебя сейчас цель?
— Защитить тех, кто мне близок… — прошелестела в ответ, едва пожав плечами.
— Ты уверена?
— Я… У меня ведь никого не осталось там, а этот мир, — мотнула головой себе за спину, — он словно старается у меня их отобрать. Я не хочу этого. Я должна стать сильнее.
— Разве быть слабой — это бремя для тебя? Мне казалось, что в тот вечер, на перроне, ты хотела позволить себе хоть на мгновение ослабить контроль над собой. — Старик отодвинул меня и, поблескивая сверкающими болотными глазами, ласково улыбнулся. — Хотела быть тем, кто получает защиту, а не дает ее.
Неуверенно кивнув, закусила губу, отводя взгляд от его проницательности.
— Разве я могу себе это позволить сейчас? — все еще упираясь, гнула свое. — Моя несостоятельность привела к тому, что сейчас меня тащат в неизвестность или, того хуже, выкинули мой хладный труп.
— Ох, горячая какая. Истинная сила в том, чтобы быть опорой. Вместе, а не порознь. Подумай над этим.
Агвид отстранился и встал, смотря на меня сверху вниз своими жуткими глазами. Моргнула. Из груди вырвался ошарашенный вздох. Он опять в лохмотьях!
— Что это т… — начала было я, но меня перебили.
Дед чуть наклонился к плечу, словно к чему-то прислушиваясь, и удовлетворенно хмыкнул. Вернув внимание на меня, он приблизился и коснулся моего лба пальцем.
Последним, что я услышала, была фраза:
— Тебе пора.
* * *
Боль. Все тело словно переломано в пух и прах. Болели даже кости, а во рту стоял мерзкий металлический привкус. В уши словно вату набили, рывками в сознание пробивался настойчивый звук. Какой-то яростный рев, глухие звуки ударов, чьи-то крики. Кто-то с осторожностью коснулся меня за плечо, легонько встряхивая.
— Виолетта, очнись… — отчаянная просьба, что пробивалась в сознание, сказанная знакомым голосом, заставила с трудом разлепить глаза.
По зрачкам вдарило резкой вспышкой света, отчего я слабо застонала. Фокусируя внимание, заметила склонившегося ко мне Жана.
Парень подхватил меня подмышки и приподнял. Невольно из глаз покатились слезы от отвратительно тянущей боли в ребрах, которым совсем не понравилось столь фривольное обращение.
Кирштейн не переставал извиняться, но отпускать не спешил. И опять этот рев. Знакомый рев. Что? Только сейчас заметила, сколько вокруг солдат, они метались между погибшими в надежде найти кого-то живого. Как меня. А вдалеке сошлись в драке две огромные фигуры Аномальных.
— Ж-жан… — испуганно просипела, боясь поверить в то, что вижу.
— Да, это Йегер. Не переживай, там Леви и его отряд.
А где Микаса? Я помнила, только как она сражалась вместе с нами, а дальше — отсечено. Жалко заскулив, я подняла глаза на парня и, судорожно цепляясь окровавленными и ослабшими пальцами за лацканы, прохрипела:
— Жан, ты Микасу видел?
Болезненная судорога прошила его профиль, когда парень кивнул.
— С ней все хорошо, она с Эреном. Надо убираться отсюда.
Но как только он собрался уходить к запряженным повозкам, появились они.
Из леса выбиралось по меньшей мере восемь титанов и все как на подбор — десятиметровые. Разведчики испуганно шарахнулись, но твари проходили мимо. Им не было дела до нас. Их цель лежала по прямой — сражающийся Эрен. Я нутром это чувствовала, ведь Энни могла их призывать. Нет-нет! Черт!
Расширенными глазами я проводила удаляющиеся спины и возмущенно воскликнула в сторону солдат:
— Чего вы замерли?! Уничтожьте хоть кого-нибудь!
Ответа не было. Оставшиеся выжившие просто жались к друг другу, поспешно сматываясь под покров леса.
— Твари! Там же тоже могут быть титаны! — орать я не могла, лишь яростно хрипела, все сильнее натягивая ткань кителя Кирштейна.
— Я тебя сейчас отнесу — и к ним, — горячечно тараторил друг, разворачиваясь в сторону скрывшихся разведчиков.
Слабо стукнув по его груди кулаком, я лишь отрицательно махнула головой, хрипя:
— Оставь меня здесь, я подожду. Прошу, Жан. Иди. — Его лицо продолжало расплываться перед глазами, которые теперь были залиты невыплаканными слезами. — Ты там нужнее. Быстрей!
Он долю секунды сомневался, и это было видно по тяжело сведенным бровям, по мечущимся зрачкам. Рациональность победила. Я осталась сидеть на коленях на голой земле в окружении бесчисленного количества трупов и смотрела.
Холодными жгутами в сломанной груди копошился ужас. Он опадал на носу, пробирался в израненные легкие. Оседал горечью на языке и заставлял меня без отрыва следить, как мой самый любимый и дорогой человек валится под скопищем верещащих тварей.
Энни хромающее убегала, прижав раненную руку к животу. Неслась на юг, увеличивая расстояние и оставив после себя титанов, яростно рвущих плоть Эрена. Мне кажется, слыша его рев, я ползла. Отрешенно заметила вмешанную в землю кровь, которая черно-бурой грязью забивалась в мои израненные ладони.
Было откровенно плевать. Я тянулась к нему, отчаянно шепча только одно имя. По щекам скользили горячие слезы, мне было до сумасшествия страшно. Все, что произошло сегодня со мной, не сравнится с тем, что я испытывала сейчас.
Я видела, как вокруг кучи титанов мелькают зеленым форменные накидки, видела, как огромная рука Эрена откидывает от себя вцепившегося в нее титана. Вместе с куском вырванного мяса. Подвывая, как побитая собака, я ползла вперед и молилась.
Отчего-то перед глазами всплыл старик Агвид и испещренное нитями небо.
В груди грохнуло, и сердце оборвалось. Эрен, который выбрался частично из-под навалившейся на него мрази, оставил спину открытой и рванул за Леонхарт. Вот только… Еще одна выскочившая из ниоткуда тварь — не выше трех метров — вскочила ему на загривок, вцепляясь зубами.
Я закричала. Не знаю как. Мое разодранное горло издало отчаянный вопль, наполненный бесконечным, как чертова вселенная, страхом.
«Позови его…», — на грани сознания прошелестел до боли знакомый старческий голос.
Что? Откуда? Замерла на долю секунды.
«Скорее, Виолетта!», — почти приказ.
Глаза невыносимо запекло, и я просто послушалась, отчаянно и надрывно призывая.
— Эрен! — голос разнесся, но показалось, что замерло само время.
Каким-то чудом парень вывернул лохматую оскаленную голову и уставился на меня. Даже отсюда я видела, как разгораются потусторонней зеленью глаза. Неотрывно и пронзительно. Всего доля минуты, и он, вскинувшись, пронзительно с яростью заорал. Это был не рев, это словно был гул. Мне на секунду показалось, что подо мной дрогнула земля.
Но что самое странное, так это погрузившее меня в шоковое состояние поведение титанов. Они замерли. Парень стащил с загривка присосавшуюся пиявку и отшвырнул его в сторону. Еще один угрожающий рык, и все оставшиеся в живых твари кинулись вперед.
Нагоняя Энни Леонхарт.
Облегчение, волной затопившее меня, дало прорваться истеричному рыданию. Подвывая и всхлипывая, я растирала грязными руками влагу по своему лицу. Плакала и ждала, когда ко мне вернется мое зеленоглазое чудовище. А он широкими шагами сокращал расстояние до меня, и, когда мое израненное тело бережно обхватила громадная ладонь, я позорно вырубилась, согретая жаром его кожи.
Мы возвращались домой.