Страшная сказка

Если бы Лиз выжила, они бы просто сбежали обратно в Шестой, вернулись к родителям и играли бы роли послушных дочерей, уже зная точно, что дом – не самое худшее место на планете, даже если в нем нет любви ничьей, кроме твоей собственной.

В огромном зале Третьего Мира стояла оглушающая тишина. Откуда-то с пололка капала желеобразная жидкость, пачкая лацканы золотого пиджака Короля Четвертого Мира. Его полное презрения лицо оглядывало простое убранство комнаты точно перед ним были не чистые столы и люди, а выпотрошенные крысы больные чумой. Когда капля падает ему на голову, протискиваясь через копну искусственных волос, он взвизгивает, приклеивая внимание остальных членов Ордена к своей персоне. Пытаясь тут же поднять несколько уязвленное чувство прекрасного, он предлагает:

– Сколько еще мы вынуждены ждать Барона? Он собрал нас здесь, в этом, с позволения сказать, зале для переговоров, но я, честно говоря, уже готов предложить свой замок. Даже после всей разрухи в нем будет бесспорно чище и приятнее.

Еще одна капля опустилась ему на не скрытую перчаткой кисть. Мужчина поежился и с набежавшими слезами на глазах повторил:

– Где же Барон?

– Волнуется Четвертого Мира Король? – подал голос стоящий у стены Стинки. Подняв голову, он столкнулся с темным взглядом Дамы Пик. Она заметно нервничала. Выглядело забавно, по крайней мере, с его точки зрения: эта женщина никогда не теряла самообладания, но стоило ей потерять связь сначала с принцессами, потом с Дамой Бубен, наконец – Дизейл давно не объявлялся, как ее начинало едва заметно трясти, а на лбу – собираться испарина. – Так не переживайте вы, Дама. Ничего не стоит ему прибыть скоро совсем.

– Стинки, а вы тут главный миротворец, я смотрю? – хмыкнула женщина в ответ, приподнимаясь со своего места.

Она подошла к нему, коснулась плеча и склонилась ближе к уху.

– Вы не будете объявлять, что теперь лидером становится его преемница?

Проходящий мимо советник Властителя Пятого Мира остановился. Резко обернувшись, он удавом посмотрел на парочку:

– Как преемница? Что-то не так с Бароном?

По залу прошелся гул: каждый посчитал своим долгом высказаться по поводу внезапной новости. Дама кинула довольную ухмылку в пустоту. Стинки смотрел на нее с осуждением:

– Новости хорошие от источника исходить должны, разве нет?

– Ну что вы, – она огляделась. – Раз уж волнение нарастает, пора бы и виновнице появиться.

Словно ожидавшая только объявления, Мари вошла в дверь, покрыв голову траурным венком, в кроваво-красном одеянии – любимым цветом Барона.

– Прошу прощения, что заставила всех ждать. Король, благодарю, что вы лично почтили нас своим присутствием.

– Боюсь, выбора у меня не было, баронесса. Всех моих советников унесла эта проклятая напасть. Остался юный паж, но что взять от мальчишки? Оставил его править Миром, пока меня нет.

Все заняли свои места, когда Бекума – посланница от ковена лесных ведьм – подала голос:

– Так и что же, есть чем править? – вопрос был исключительно риторический, масштабы бедствия были ужасающи, об этом знал каждый из присутствующих.

– Подсчеты выживших уже ведутся, – драматично скривился Король и бросил взгляд на баронессу. – Но что с Бароном? Мы испереживались, узнав о приключившейся с ним беде. Какое горе.

– Мне жаль доносить об этом таким образом, но мой дорогой отец отправился за границу Миров, – девушка выдержала секундную паузу, и бодро продолжила. – До раздела территорий, если таковые предложения еще в силе, я останусь временной правительницей Третьего Мира. О похоронах будет сообщено позже в письме, а сейчас, пожалуйста, начните ваш доклад, посол.

Мари села во главе стола и, удобно устроившись, в блаженстве прикрыла глаза. Барон не любил излишества, но на себе никогда не экономил.

Посол Седьмого поднялся, поправил камзол и съехавшие на нос очки, и заговорил:

– Приветствую Орден Революции, и от имени 14 Великих Министров Седьмого Торгового Мира объявляю, что мы сократили потери до минимума. Электрические сферы городских ведьм отлично справились с разломом. Его диаметр в самом широком поясе составляет три с четвертью и восемнадцать сотых метров, и оттуда больше не выходит ни одна сущность. Все Поглощенные сейчас располагаются в отдельном пустынном регионе, по примерным подсчетам, потери составили 384 человека – около тринадцати процентов населения, – послышались аплодисменты. – Спасибо. Кроме того, на счет договора с Дамой Пик, Министры направят вам личное приглашение, когда ситуация в наших Мирах придет в норму. Они надеются, что вы придете с интересующей их гостьей. На этом доклад объявляю завершенным.

– Король, – обратилась Мари к правителю Четвертого. – Как я поняла, ваши потери высоки, нужна ли вам дополнительная помощь?

– О да, – оживился он. – Мне бы портного, как видите, мой худший пиджак уже испорчен, а мой личный портной сгинул еще до того, как все началось. Неудачно скроил наряд Королевы, сами понимаете.

Мари кивнула, делая вид, что действительно понимала его. Остальные члены Ордена переглянулись и со смешком продолжили обсуждение. Король никогда не думал о своем Мире слишком много.

– Стинки, быть может, вы продолжите?

Мужчина встал со своего места, оглядел зал и сказал то, что мало относилось к реальным докладам:

– Мы к наступлению времени этого готовились давно, но не плохо и не страшно оказалось происходящее все. Мир Первый вымер практически. Редкие все же жители уцелели, и гости некоторые также живы. И Стинки рад бы был сказать, что они сражались храбро и в бою пали, но Стинки кукловод и театра директор только, речи говорить тяжело. Получили все то только, что смогли перейти в жизни своей, будь это урок или за Миров границы переход. Главное только, что сказать должен: Домино пропала, тирании конец, и жить мы должны теперь, узнав врага собственного – себя.

Он замолк и сел обратно на свое место. Король Четвертого кашлянул, Бекума переглянулась с ведьмой от городского ковена, а Дама Пик заулыбалась во весь рот и как кошка потянулась, подтвердив:

– Да, похоже, время свободы пришло, – она подмигнула Мари. Та, смутившись, отвела взгляд.

«Она знает... ну конечно же она знает!» – разозлилась девушка сама на себя, но вспомнив о своем положении, прочистила горло и заговорила об итогах Столкновения в своем Мире:

– Что касается Третьего...

Дама Пик посмотрела на Стинки: мужчина смотрел на нее спокойно, на его лице был все тот же яркий аляповатый грим, и, казалось бы, ничего не изменилось.

Но когда после собрания он протянул ей и остальным членам Ордена афишу нового представления, она поняла: действительно свобода. Должна ли она была взять под себя управление Первым Миром?

∞∞∞

Кевин и Исида шли, держась за руки, огибали Поглощенных, словно те были просто деревьями, статуями – украшениями окружающего пространства. Вокруг витали странные запахи, то тут то там слышались стоны боли и тихие мольбы обладателей покореженного голоса, и главное – до сих пор они не видели ни одного живого человека. Как ни странно, мысли все были далеко от сюда:

– Кевин, помнишь, я говорила, что хочу остаться тут навсегда? Думаю... я думаю, что все же хочу вернуться. Я видела отца: он ушел из дома, мама там совсем одна, и кто знает, что вообще там были за документы, что я видела перед отъездом. Если честно, – из груди вырвался смешок, – мне кажется иногда, что их и не было, что я напридумывала невесть что, только чтобы сбежать из дома, убежать от маминых слез, от вечной необходимости прятаться, скрывать свои мысли и желания, чувства. Веришь? Здесь я реально повзрослела.

Это звучало немного абсурдно, но Кевин ее понимал. Он сам словно стал на пару лет старше за несколько месяцев проведенных в Первом Мире. Мальчик поднял голову вверх: на ночном уже небе сияли первые звезды, а пополам его разламывала огромная трещина, до сих пор, похоже, пульсирующая и взрывающаяся яркими вспышками.

– Верю, Исида. Все Миры, что я успел повидать, потеряли много, и им потребуются десятки лет, чтобы все исправить, а может, даже сотни. Интересно, если я вернусь сюда... когда уже страну взрослым, как Дизейл, – насколько сильно все изменится?

– Да ты вообще знаешь, сколько ему, Кевин? Да он старше твоего отца, – Исида притворно шокировано приоткрыла рот. Мальчик посмеялся и согласно кивнул:

– Согласен, к этому времени я уже состарюсь, а здесь пройдут целые века. Забавно время идет, конечно.

Поле вокруг дома Моники выделялось даже в свете разлома; запах гари и копоти словно въелся в цветы, дурманящие раньше собственным ароматом, теперь же серые, словно присыпанные пеплом, они едва ощутимо царапали кожу рук и ног. Дом и сам будто постарел, накренился. Дети подошли к окну, из которого выпрыгнула Адагеил: лиана висела на прежнем месте, а у стены лежал завядший и истончавший зловоние дельфиниум.

– Здесь все выглядит так, словно мой отец пришел и разнес целый участок.

– Или иллюзия развеялась. Кто знает, может об этом нам говорила Моника, когда мы только прибыли сюда?

– Моника, – Исида широко раскрытыми глазами посмотрела на Кевина, вцепилась ему в плечи, – Кевин, что с ней? Она была тогда... а сейчас?

Мальчик только неуверенно пожал плечами, потер нос, словно пытаясь не сказать то, о чем оба они уже давно догадались. Исида осела на землю, ощущая набежавшие на глаза слезы. Она вспомнила улыбку и серьезный взгляд, которые совершенно несочетаемо одинаково прекрасно отражала Моника. То, как по-матерински она обнимала ее, как они все вместе дурачились на кухне, воровали крем из миски, пока Роб не видел. Вспомнила ее смиренное выражение лица, когда она смотрелась в зеркало, и обреченный взгляд, потерянный – когда они случайно столкнулись.

– Моника явно была не в себе, но, может, ей удалось спастись? Она же сильная и такая взрослая, совсем как Галатея или Дизейл, – тихо пробормотала Исида, уткнувшись в колени.

Кевин присел рядом на холодную траву и положил ладонь на голову подруги.

– Когда-то ты и меня называла очень взрослым. Но сколько ни смотрю я на отца, на Монику, Даму или Стинки – они ведь совсем другие, они смотрят на мир иначе, и как бы мне ни хотелось, чтобы на меня перестали смотреть со снисхождением, – Исида всхлипнула, вздрагивая от резкого порыва ветра, – этого никогда не произойдет. До тех пор, пока я сам не начну смотреть на мир, как они. Пока я не вырасту и не столкнусь со взрослыми проблемами.

– Может, я и повзрослела здесь, но друзья, которые у нас появились тут: многие ли вообще выжили? Мы путешествовали, Кевин, несколько месяцев уже не были дома, и когда вернемся, будет казаться, что совсем не изменились, но если взрослая жизнь действительно такая... я бы хотела остаться в мире своей мечты.

– Мы оказались здесь, потому что загадали желание, между прочим.

– И я не жалею. Ни капельки, – Исида подняла голову от коленей, распахнула руки, приглашая Кевина в объятья.

– Как и я.

∞∞∞

Замок не изменился с тех пор, когда Милли впервые прибыла сюда. Она не помнила точно первый визит Королевы, не помнила тронный зал, только свои временные покои и личную комнату Домино. Но отчего-то Милли почувствовала, что находится впервые здесь. Заходить в замок с №2, сжимая его руку до боли, которую он, вероятно, практически не почувствует, смотреть на это бывшее великолепие спокойно, осматривать застывшие фигуры, мертвые тела, узнавать лица тех, с кем пусть мельком, но встречалась в Биоктагоне, и главное – знать, что они здесь именно с №2, другом, единственным близким человеком, который остался. Думать о нем также, как раньше она думала о Лиз, казалось кощунством, но Милли не могла не делать этого. Она потеряла сестру, ту, без которой не видела будущего для себя. Если бы Лиз выжила, они бы просто сбежали обратно в Шестой, вернулись к родителям и играли бы роли послушных дочерей, уже зная точно, что дом – не самое худшее место на планете, даже если в нем нет любви ничьей, кроме твоей собственной. Но сейчас ей приходилось смотреть на замок и понимать, что виной всему стал именно родительский дом, те самые Никто, чьи имена Милли больше не боялась называть, который отправили дочерей в место, откуда ни одна из них не должна была вернуться. Выбросили, не подозревая о последствиях. Внутри ее больше не было сердца, и грела ее только мысль о возвращении.

В ладони, сжимавшейся в кармане в кулак, теплое стекло пузырька дарило надежду.

№2 осматривал стены практически с восхищением. Милли презрительно кинула:

– Присматриваешь себе новое жилье? Не маловат замок будет?

– Тебе бы молочный коктейль, совсем противной стала.

– Мне бы пистолет найти, вот что бы мне не помешало.

– Зачем это?

– Ты же понимаешь, что для меня это еще не конец?

– Я думал, – №2 споткнулся на самом начале предложения, – решил, что ты откажешься от этой идеи, когда отомстишь. Когда мы отомстим.

– Ты потратил свой пузырек на Даму? – мальчик кивнул. – Не мешай мне использовать мой по назначению.

Мир для Номер Два словно перестал существовать. Они говорили об этом, действительно говорили, но Милли так упорно отговаривала его самого делать нечто подобное, что он и подумать не мог, что она решится.

– Значит, мы больше не увидимся?

– Я надеялась, ты захочешь познакомиться с нашими родителями.

Милли звучала нарочито весело: так она всегда скрывала свои истинные намерения, шутила, пытаясь отвести тему. №2 сжал зубы от бессилья.

В холле, куда они пришли, стоял только маленький диван, на котором сидела девочка, листающая страницы какой-то очень старой книги.

– Кто ты? – подала Милли голос. Девочка подняла голову и расплылась в лисьей улыбке.

– Надо же, я думала, мы и не познакомимся с тобой вживую, Милли! Рада видеть в добром здравии.

Милли напряженно думала: этот голос она уже слышала, вот только где?

– Знаю, я тогда повела себя не очень вежливо, принцессе подобает иметь хорошие манеры, но тебе просто немного не повезло. Я Адагеил, приятно познакомится!

Осознание пришло внезапно.

– Мой сон! Ты была там!

– Вспомнила-вспомнила, – Адагеил отложила книгу и радостно захлопала в ладоши, сдувая упавшую на глаза прядь волос.

№2 и Милли синхронно подумали, что посреди всей разрухи, эта девчонка выглядит слишком чистой и – самое главное – счастливой.

– Королева, – осторожно начала девочка, – где она?

– Исчезла. Уехала в неизвестном направлении. Сгинула, быть может.

Послышался стук чего-то металлического о плитку пола. Все присутствующие обернулись.

Женевьева в разодранном платье, с всклокоченными волосами и измазанным в грязи лицом стояла, раскрыв рот:

– Как исчезла? Адагеил, что ты имеешь в виду?

– О, Женевьева, милая ручка, – поздоровалась принцесса, кивая на обезображенную руку помощницы Домино. Но та даже не обратила внимание на острое замечание. Зато дети обратили: одна рука девушки была почти не чувствительна, землисто-серого цвета и тонкая, словно освежеванная, в некоторых местах предплечья наружу торчала кость. Женевьева не могла думать о том, что ее внешний вид сейчас совершенно не подобает главной принцессе двора. К тому же, и самого королевского двора практически не было.

– Адагеил, что ты имела в виду?

– Ну нет тут Королевы, что я скажу. Мы распрощались, она взяла свою лошадь и уехала куда-то. Поняла, видимо, что правление ее окончено.

– Не окончено, пока есть те, кто продолжает ей служить, – Женевьева аж зубами заскрипела от досады.

– Тогда отправляйся за ней, – неожиданно для всех подал голос №2. – Верни свою Королеву или по крайней мере найди ее и оставайся рядом.

– В этом Мире она больше не имеет власти, – отрезала Адагеил и махнула рукой в сторону выхода.

Женевьева не сказала ни слова в ответ, направилась вниз. Если она найдет лошадь для себя, может, еще успеет нагнать Домино.

Принцесса встала с дивана и обратилась к притихшей Милли:

– Хочешь, на прощание подарочек сделаю? Ты давно во снах видишь его, используешь по назначению, я надеюсь.

Адагеил вытащила из кармана своего платья Глок: он был не больше ладони самой девочки, но держала она его так, словно была готова выстрелить, – и протянула его Милли.

– Спасибо, – сказала девочка в ответ. – Сколько там патронов?

– Осталось четыре, тебе точно хватит. По две.

Милли ответила улыбкой на улыбку. №2 смотрел на это, и не мог понять: все выглядело так, будто девочки передают друг другу не оружие, а обычные девчачьи штучки.

– Номер Два, – мальчик отмер и поднял взгляд от пола на лицо подруги. Та смотрела тепло и практически счастливо, – проводишь меня?

– А я покажу, как выйти из леса, – оживилась Адагеил. – Хотите, чтобы я пошла с вами?

Дети покачали головой. Это был последний раз, когда они будут вдвоем. Это время наедине было необходимо.