Страшная сказка

Не стоило забывать, что Противоположности такие же дети, как и они сами. Нет никакого смысла предлагать взрослые игры, в которых ни один из них еще не принимал участие.

Кевин ни разу в жизни не желал победы так сильно, как сейчас. Каждая игра, в которой он участвовал в школе на уроках физкультуры, становились долгой и мучительной пыткой. Конечно, не сравнится с тем, что с ним вытворяла Темная Исида: когда кости пытаются вывернуться наружу, это больнее удара обычного мяча, летящего в спину или голову. Мир был относительным, как и всегда. Однако умение мыслить логически спасало ему жизнь ни раз.

Если говорить достаточно честно, сейчас играть ему тоже не особо хотелось: Исида держала его за руку крепко и смотрела на их Противоположности упрямым взглядом, уверенная в собственной победе. Кевин понимал, что не могло быть так все просто, и его вторая сущность показывала это всем своим видом: скучающая, не боящаяся раствориться, если Темной Исиде удастся его убить, ни к чему не стремящаяся. Кевин знал себя слишком хорошо, чтобы понимать, что это лишь уловка, маска. Точно как та, за которой скрывается он сам все эти годы: погрязать в учебе, утыкаться в книги, чтобы не смотреть на отца, не говорить с ним без лишней необходимости, создавать иллюзию любви к жизни, иллюзию интереса ко всему, что отвлечет внимание от реальности. Ему даже удалось в это поверить. Виновато ли в этом отсутствие критического мышления? Или возраст?

– Так что? Что за игру вы предлагаете?

– Оо, – многозначительно протянула Темная Исида. – Это очень древняя игра. В нее не выиграешь силой или ловкостью.

– Или логикой, – вмешался Второй Кевин.

– Мы должны быть смелыми, если хотим выиграть, в этом же смысл всей этой борьбы? – Исида говорила не только о них четырех – обо всех, кто в этот день победил и проиграл.

Темная Исида прыснула в кулак, подняла взгляд, на секунду побелевшие глаза дернулись радужными помехами. Она моргнула и кивнула:

– Ты прочитала мои мысли? Или просто умнее, чем кажешься на первый взгляд?

Кевин удивленно посмотрел на подругу. Та только ответила:

– Вы хотите поиграть в «Гляделки».

«Дурость, правда?» – хотелось спросить ей, но она не стала. Не стоило забывать, что Противоположности такие же дети, как и они сами. Нет никакого смысла предлагать взрослые игры, в которых ни один из них еще не принимал участие. Эта мысль кольнула висок.

– Мы ведь и правда не знаем, с чем сталкиваются взрослые, – прошептала она, но Кевин услышал, сжал ее руку сильнее на секунду и отпустил.

Темная Исида подошла к настоящей, прикоснулась к плечам.

– Сейчас каждый из нас подойдет вот к тому обрыву.

– Обрыву? Но мы же, – начала Исида, но не успела завершить вопрос, как ощутила легкое головокружение и тошноту.

Вот они попарно стояли на огромной поляне у самого обрыва, внизу бушевал океан, волны синели и разбивались о скалы. Исида не боялась утонуть, но сейчас смысл их игры резко перевернулся, она со страхом уточнила:

– И как мы будем играть?

– Как и всегда, – усмехнулась Противоположность, вновь заскрежетав. – Мы смотрим друг на друга. Счет ведется до трех.

– Нет, играем до одного, иначе будет слишком скучно, – зевнул Второй Кевин и тоже вцепился ледяными пальцами в своего визави. – А мы же хотим развлечься?

Темная Исида пожала плечами.

– До одного, так до одного. Тогда становимся совсем близко к краю. Можно смешить, заставлять плакать, все что угодно. До тех пор, пока один из нас не сдастся, не упадет, не прервет контакт.

– И что тогда? – подал голос Кевин.

– А сам как думаешь? – его Противоположность склонилась к самому уху. – Один из нас полетит вниз.

– Какой смысл вам убивать нас, если и вы тогда растворитесь?

– Никакого.

– Это игра, Кевин, – успокаивающим голосом произнесла Исида. – Мы просто играем.

– Тогда на счет четыре. Раз, два...

«... три, четыре» – проговорил Кевин мысленно и прямым немигающим взглядом принял серый мягкий взгляд Второго Кевина.

Пары стояли неподвижно несколько минут. Ни один из них не решался начать разговор, только Противоположности катали в голове лучшие шутки, которые они знали, копались в воспоминаниях своих реальных копий.

– Зачем тебе поглощать меня? – настоящая Исида прервала тишину, легким ветерком обдавая касающиеся ее шеи руки Противоположности. – Ты и сама исчезнешь. Я не знаю, о чем думаешь ты, даже если кажется иначе.

– Мне нет до тебя никакого дела, Исида. Но взгляни сама на свою жизнь: разве ты не несчастна? Вот почему я настолько веселая, мы же части одного целого, наша суть в том, чтобы быть вместе.

– Ты звучишь довольно романтично, – девочка изо всех сил старалась держать лицо.

– Тебе просто кажется, кто-то, а ты уж точно романтик до мозга костей. Книги про любовь? Фотографии красавчиков, вырезанные из журналов? Даже мама с папой. Ты думаешь, что они любят друг друга? И тебя?

– Я уже все знаю, – спокойно ответила Исида, глядя в широко расширившиеся от удивления глаза Противоположности. Та пыталась вывести из равновесия рассказами о родных. Но это не имело никакого смысла. – Раньше я не понимала, что не так с нашей семьей, даже когда слышала их крики, даже когда мама говорила прятаться, даже когда она с грустью смотрела на сад, который мы с ней развели, а отец затоптал. Отец. Он агрессивный и делает больно. Между ними нет никакой любви, и уж тем более отец не любит меня, иначе он бы не ушел.

Оскал на лице Темной Исиды стал бледнеть. Она ощутила слабость. Колено подогнулось.

– Ты сделала больно Кевину, и я должна бы тебя ненавидеть, странно, что я не могу, да? – Исида мысленно грустно усмехнулась. – Почему-то мне так жаль тех, кто проигрывает сегодня. Слышишь: вокруг вообще ничего нет, кроме этого океана. В лесах тишина, словно время остановилось, и люди погибают, не понимая, как им сражаться. Но ведь бороться и не нужно.

Темная Исида не моргая вперилась взглядом в мягкие и нежные глаза настоящей Исиды. Тело словно превратилось в желе, держаться на ногах было тяжело, а внутри что-то заколотилось.

– Вы можете казаться противоположными нам, но на самом деле вы просто те чувства, которые мы прячем внутри, вы жестокие потому что не видите будущего, не имеете собственных мыслей, эмоций. И только цепляетесь за нас. Ты – часть меня, и мне жаль, что я так долго скрывала от самой себя эту сторону. Готовую бороться за себя, веселиться не чтобы заглушить боль, а просто потому что мне хорошо, не бояться смерти, не бояться разочарований. Любить.

Из глаз Темной Исиды потекли слезы, они меняли цвета, из прозрачных переходили то в красный, то в синий, то в серый. Она попыталась отпрянуть от настоящей Исиды, то та не дала этого сделать. Обняла ее и прошептала:

– Это была хорошая игра, мне понравилось.

Когда Противоположность полетела вниз, от нее уже мало что осталось, только брызги не то волн, не то не высохших слез коснулись голой ноги девочки. Она чувствовала себя невероятно сильной, решительно подошла к Кевину, готовая вселить веру в друга. Его Противоположность, похоже, не хотела играть по правилам. Все произошло за секунду. Подставив подножку Исиде, он отвлек Кевина – тот разорвал взгляд, оступился и с криком сорвался с обрыва. В последнюю секунду он обхватил рукой лодыжку Противоположности, лишая его равновесия, и они оба полетели вниз. Исида взвизгнула, вцепилась в камни, лежащие на земле, цепляясь за траву, упала на живот и схватила друга за запястье. Послышался выстрел. Кевин вцепился в тонкую ручку Исиды в ответ и поднял голову, отпуская ногу Второго Кевина, который, цепляясь руками за воздух, ухнул прямо на скалы. Волна скрыла его тело где-то в глубине. Исида изо всех сил потянула друга обратно, пока он цеплялся за скользкие уступы.

Когда они оказались на поляне – упали на траву, тяжело дыша.

– Знаешь, я никогда не жульничал в играх, но хотелось постоянно. Зря я не додумался до этого раньше.

Исида облегченно засмеялась, находя пальцами его руку и сжимая ее в ладошке.

– Что это был за звук, ты слышал?

Кевин отрицательно покачал головой.

– Я слышу только волны.

Мари, поглядывая на них из-за дальних кустов, только усмехнулась.

«И спасибо не дождешься от них, неблагодарные».

Взвалив охотничье ружье на спину, она пошла вперед. Пора было возвращаться домой, но сначала – попытаться спасти Сию, если еще не поздно.

∞∞∞

В Кубе было сыро, как всегда. Мари дернула плечами, ощущая, как начинают стучать зубы – о

температуре в своем гнезде Дизейл ей не рассказывал, зато дал важную информацию по тому, где искать камеры для особо опасных преступников. Оставалось найти лестницу. Сию держали в кандалах, связанную нитями для блокирования магии. Вероятность найти ее живой стремилась к минус бесконечности, и от этой мысли у Мари сжималось сердце.

– Ох, отец, тебе точно не жить, если я не найду ее живой. Догадался же отправить единственную подругу в пасть к самой Королеве.

Естественно, Барону все равно не суждено было выжить: девушка впервые за тысячу лет ощутила себя свободной, никаких обязательств, никакого лицемерия, веры в то, что отец еще отпустит ее от себя. Сейчас она улизнула, но когда вернется. По телу прошла сладкая дрожь: Барон будет в ярости, музыка сменится на его любимую старую арию, под которую не раз выпарывал непослушную дочь в детстве, но стоит ей разорвать эту злополучную партитуру, которую она грела в кармане, как – пуф! – его сердце разорвется.

Пока разбилось только ее собственное.

– Безумный ты... ублюдок.

Сия висела под потолком, ее ноги окоченевшие, почернели, их облепляли руки бесформенной жижи, расползшейся по всей камере: Мари видела, как вокруг подруги лежали разорванные тела ее бывших стражей. Ошметки плоти, прилипшие к стенкам, высохли и скукожились. Мари вошла внутрь, слыша противный звук. Она наступила на что-то твердое и склизкое. Брезгливо подняв ногу, она отшатнулась, едва не заваливаясь на спину: под подошвой оказался глаз. Носком сапога она откинула его в сторону. Он ударился о стену, приземляясь в ладонь. Рука в углу еще дергалась.

– Нервы сокращаются, значит, этих разорвало еще недавно.

Мари подлетела к Сии, не обращая внимания на возмущенные стоны под ногами. Девушка обмякшей тушей повисла на руках подруги, не реагируя. Мари попыталась взять ее удобнее, перехватила одной рукой под спиной, другой – под коленями. Ноги ее рассыпались пеплом: торчащие из тела кости выглядели так, словно их обглодали собаки. Сама девушка не подавала признаков жизни, чувствовала ли она боль, или нет. Сия свалилась на пол, и на нее жадно набросилась жижа, напоминающая смесь человека с отвратительным яблочным пудингом, который так любил ее отец. Мари устало посмотрела на то, как от самого близкого для нее человека оставалась только куча мяса и костей.

– Я надеюсь, что ты ничего не чувствуешь, Сия, но если нет – я не дам тебе умереть вот так мучительно.

Девушка обхватила приклад, перезарядила ружье и точным выстрелом снесла верх черепа. Жижа на мгновение остановилась, после завыла и растворилась на глазах. В воздухе пахло порохом, гниющей плотью, кровью и соленым отчаянием. Мари желала спасти Сию, но если она мертва, больше ничто не сдерживает ее от убийства отца.

Выходя из камеры, она столкнулась с девочкой. Светлые волосы, затянутые наспех какой-то резинкой, горящий яростью взгляд – она напоминала львицу, готовую напасть в любой момент. Девочка окинула взглядом Мари, после посмотрела за ее спину.

– Сия... мертва?

– Откуда ты ее знаешь?

– Это вы ее убили? – девочка метала в Мари молнии. – Зачем? Кто вы?

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Как и ты не ответила на мой, – уважительно говорить с той, кто помешала отомстить, говорить точно не хотелось. – Идите, куда шли.

Мари бросила на девочку непонятный взгляд, после чего вышла из камеры и скрылась за поворотом.

Милли стояла в камере спокойно, словно не чувствовала смрада, гуляющего по помещению, только смотрела, как течет кровь, а открытый мозг в уцелевшей части черепа дергался, словно желая выбраться. Девочка подошла ближе, взяла в руки голову. Один закрытый глаз остался на месте.

– Я хотела посмотреть тебе в глаза прежде чем убью тебя. Узнавать, зачем тебе убивать Лиз, я не собиралась, конечно, но все же... я никогда не прощу тех, кто заставили нас пережить все это. Тебя, наших с Лиз родителей, эту паршивую Куклу. Каждый из вас заставил меня пройти через ад. Надеюсь, что все вы будете жить там вечность. Гори.

Достав из кармана самодельную зажигалку, стащенную у Вивальди, она огоньком подпалила слипшиеся в крови волосы Сии. С трудом разгорающееся пламя затухло, когда в камеру зашла Милли. Девочка оглянулась и презрительно скривилась.

– Опять ты. Хватит за мной таскаться, достала.

Противоположность стояла, опустив голову, словно провинившийся ребенок. Она не могла поднять руки, редкие волосы продолжали спадать с головы. Она еле передвигала ноги.

– Хочешь сгореть вместе с этой падалью? – Милли кивнула на разбросанные по помещению части тела.

– Я-йаа, – попыталась проскрипеть Противоположность, но тут же замолкла, не находя сил продолжить.

– Тогда вперед.

Милли поднялась на ноги, схватила ее за шею и швырнула в стену. Вторая Милли не выдержала удара, падая на пол. Лицо, разбитое всмятку, стало похоже на кусок свиного мяса. Девочка довольно втянула носом воздух.

– Забавно, раньше я любила запах меда. Особенно того, что приносила Тея вместе с молоком.

Ее Противоположность попыталась подняться. Но Милли вдавила ногой ее голову обратно в пол. Снова зажегся огонек на зажигалке.

– Теперь самым любимым станет аромат смерти.

Вторая Милли еще не измазанная в крови, в сухой одежде вспыхнула сильнее Сии, словно соломинка над свечой. Скоро огонь перекинулся и на убийцу Лиз. Милли вышла из камеры, закрывая стеклянную дверь за собой. В камере стало так светло, словно девочка приблизилась к солнцу.

– Не хватает темных очков, – хмыкнула она и развернулась к лестнице.

«Когда Номер Два найдет ту женщину, мы отомстим. Если я вернусь – смогу ли жить так, как раньше?»

∞∞∞

№2 ни разу не думал о том, чтобы вернуться в Шестой. Мысль о том, чтобы служить Королеве и дальше, не казалась такой уж плохой. Делиться ей с Милли он не торопился: жизнь, как ни парадоксально, была ему все же немного дорога. Настолько же, насколько ей не дорожил его собственная Противоположность. Когда они с Милли встретили их, то были готовы сражаться до последнего, все нутро горело одной целью – отомстить за Лиз.

– Я готов, нападай.

– Не драться, – Противоположность мальчика говорила довольно чудно, но №2 странным образом умудрялся понять все. – Говорить.

Второй №2 прокашлялся, словно что-то мешало ему говорить.

– Знать еще убийцу Лиз. Женщина. Показать ее. Помогать?

Милли тем временем размазывала свою Противоположность по земле, ни один мускул на ее бледном лице не дрогнул.

– Показывай, – ответил №2. – Мил?

– Я иду за Сией. Иди, я верю, что ты не оставишь ее в живых.

№2 бежал со всех ног, едва поспевая за неожиданно сговорчивой Противоположностью. Причин верить ему не было, как и не было причин не верить. В любом случае, Номер Два в любой момент был готов уничтожить тех, кто помешает ему убить хоть косвенно причастных к смерти Лиз. Перед глазами стояли ее расширенный в ужасе глаз, неестественно вывернутая шея и дыра в голове. Кровь в венах закипела.

Женщина, на которую указал Противоположность, сидела в лесу, рядом со светящимся в лучах закатного солнца розовым зданием. Она смотрела на странно изогнутое явно окоченевшее тело ребенка, покрытое рытвинами, из спины и груди его торчали ветки, а по всему телу, как из плодородной почвы, распускались цветы.

– Это она, иди.

Второй №2 остался стоять на своем месте.

Мальчик подошел ближе. Начинать с прелюдий не имело смысла, поэтому он спросил напрямую.

– Зачем вы убили Лиз?

Женщина поднялась с камня, на котором сидела, провела рукой по воздуху. Ветки, торчавшие из тела мальчика, рассыпались крошкой.

– О ком ты говоришь, малец? – голос ее звучал приятно. Значит, настоящая.

– Девочка, вы застрелили ее. Вместе с Сией.

– А, – промычала женщина. – Что ж, будем знакомы тогда, я Дама Бубен.

Номер Два смотрел на нее, но руку не протянул и в ответ не представился.

– Вот пошли дети, даже простые правила приличия соблюдать не могут.

– Зачем вы убили ее?

– Ну что за вопросы? – она огляделась. – О, а это, значит, второй, да?

№2 понял, что допытываться до нее бесполезно. Выхватив нож из брюк, он полоснул по до сих пор протянутой к нему руке. Острое лезвие коснулось фаланги пальца, отсекая его. Кровь брызнула на одежду мальчика, а Дама вскрикнула. Глаза ее засияли, и в №2 полетела сотня кинжалов, со свистом рассекая воздух.

– Родители не учили тебя обращаться с ножами осторожнее? Око за око, как говорят в вашем мире.

Мальчик уклонился от некоторых, но лезвия неслись плотным потоком. Отразив тот, что летел в живот, он едва не пропустил кинжал, направленный прямо в голову. Однако удар принял его Противоположность, тут же рассыпаясь стеклом.

– Какое самопожертвование, да вы душки, мальчики, – Дама встала ровно, хлыст ударил по земле, рассекая ее. По поляне прошла дрожь, как от землетрясения.

№2, улучив секунду, подлетел к женщине, вонзая ей в бок мелкий кинжал, скрытый в рукаве. Чтобы она не успела его схватить, он пригнулся, сгруппировавшись, перекатился и сел за камнем.

Удар хлыста пришелся точно в спину. Плотная камуфляжная куртка расползлась от удара. Спину зажгло от выступившей крови, порыв ветра заставил все тело покрыться мурашками, но №2 даже не дернулся.

– Уж что, а терпеть боль вас научили. Садисты, – с тоской произнесла Дама. – Мальчик, я не хочу драться, ты хочешь отомстить? Я не убивала твою подругу.

– После того, как вы дважды попытались мне навредить, верится с трудом, – сквозь зубы процедил он, выскакивая из своего укрытия и посылая в сторону женщины поток сюрикенов.

Она успешно отбила их все хлыстом и взлетела.

– Лиз могла умереть более мучительно, ты не знаешь, что там было, так что не делай поспешных выводов.

Попытка достучаться до №2 была воспринята более агрессивно, чем Дама предполагала. Она опустилась вниз, кнут рассек воздух, засеребрился и, связав ноги №2, уронил его на землю.

– Стреляла Сия, если от этого тебе станет легче.

– Вы действительно думаете, что этим докажете мне свою невиновность? – одним движением путы были разрезаны, а №2 оказался за спиной Дамы, запрыгнул на нее и сжал шею, а ногами – руки, не давая ей колдовать. Женщина замерла, ощущая у шеи клинок. Бок саднило, а из пальца все еще брызгала кровь. Она так устала. Надо ей было остаться здесь, ожидая Дизейла. Столько лет, а ума не прибавилось. От этой мысли стало смешно.

– Смеетесь? От того, что сделали с другим человеком, – вам смешно? Все здесь просто не в себе.

– А ты, мальчик? Ты набросился на человека, который сильнее тебя, но не пускает в ход свою магию, только потому что не видит смысла в драке. Это будет та месть, за которой ты гонишься?

– Замолчите, – №2 прижал клинок ближе к шее. Кожа под острием начала расходиться. – Гордитесь тем, что вы сделали?

– Вижу, диалога у нас не выйдет, – кожа Дамы словно воспламенилась, прикосновение к ее телу обожгло и №2 спрыгнул на землю, не выдержав жжения собственных пальцев.

Он зашипел и с ненавистью посмотрел на женщину. Была она виновна или нет, убить ее становилось делом принципа.

– Я постараюсь убить вас безболезненно, раз вы подарили и Лиз такую нежную смерть, – последние слова показались Даме искренним сарказмом.

Если бы она могла влезать в головы других, как малышка Адагеил, она могла бы показать ему то, что видела она: мучительную боль девочки, задыхающейся под тушей Монстра, – дала бы почувствовать вкус страха, который горькой острой известкой оседал на кончике ее языка. Но она не могла убить этого мальчика. Сейчас, когда она видела любимого сына ее собственного воспитанника, чья смерть была еще хуже тех людей, которые сегодня не смогли победить, ей больше не хотелось видеть чью-то смерть. Дама изжила свое: когда век за веком видишь изменяющиеся миры, а потом – полную стагнацию, словно вселенная замерла во времени, словно она, Дама, на корабле в полный штиль, и когда он закончится, неизвестно.

№2 нападал рьяно, в ход шло все оружие, которое он запрятал по карманам, рукавам, все клинки и дротики. Женщина отбивалась лениво, ожидая, что у мальчика иссякнут силы, но атаки не кончались.

«Он так сильно похож на Дизейла», – с болью подумала она. – «Мальчишка не сдается ни перед чем, готов пожертвовать собственной жизнью только чтобы доказать, что он может победить».

Перед глазами всплыли мгновения их совместных плаваний: розовые закаты, наполняющие воздух морские ароматы, зеленая гладь воды, из которой то и дела выныривали рыбы и киты. Крики дельфинов точно музыка закрепились в памяти как лейтмотив из семейных путешествий. Курения, которые Дама зажигала на ночь для лучшего сна Дизейла, окрашивали каюту голубоватым дымом, рассеивающимся под потолком. Там слышались топот и гомон снующих по палубе ее любимых волшебных помощников, следящих за курсом корабля в ночное время. Свобода полная, никаких ковенов, правителей и обязательств. Она никогда не говорила этого, и вряд ли хоть одна душа – кроме Адагеил, разумеется, – знала о ее чувствах: за все тысячелетия, что она прожила на свете, те годы были.

Самыми.

Счастливыми.

Острая боль пробежалась электрическим током, отбрасывая Даму к ближайшему дереву. Удар об огромный нарост на стволе пришелся в висок. В голове зазвенело, а лицо свело судорогой. Перед глазами темнело, и все, что она успела ухватить: №2, убирающий в подсумок пузырек с желтоватой жидкостью. Сердце замедлило ритм, но его стук гулко отдавал в ушах. Неровная пульсация. Поднять руку было невозможно.

– Ты... отравил меня? Ловкие руки... мальчишка, – смех вышел едким как странный мышиный запах, исходящий от иглы в плече.

№2 ничего не сказал. Только развернулся и ушел с поляны. Он был уверен, что Дама умрет – лучшее из коллекции Куклы. Этот яд он собирался однажды применить на себе. Мальчик усмехнулся: «пригодилось там, на что и не думал никогда». В лесу было тихо, и шел он медленно. Следующая остановка – замок. №2 был уверен, что Милли уже разобралась с Сией. Все закончилось.

«Почему я не ощущаю себя удовлетворенно?»

∞∞∞

Детская тень мелькнула между деревьев, когда Дизейл из густого дыма оказался у Галереи. Он огляделся. Пахло гарью, сладкими цветами. До его слуха донесся стон. Обернувшись, он замер, не в силах пошевелиться. Он видел ее всего раз за последние годы, но не мог перепутать.

– Капитан, – прошептал он.

Дизейл подорвался к женщине так споро, словно его примагнитило. По коже протекали сине-фиолетовые полосы. Яд проник в кровь и успел распространиться по всему телу. Во рту резко высохло, язык будто прилип к небу.

– Что здесь произошло? – вышло сипло и едва слышно.

– Дизейл, я... не хотела, чтобы мы встретились так, – голос Дамы звучал еще глуше, чем его собственный. Он осмотрел ее. Из плеча торчал дротик.

– Как я могу помочь, Капитан? Противоядие? Что-нибудь.

– Нет, нет, – лихорадочно проговорила она. Лицо мужчины практически расплылось перед глазами, вокруг виднелись только яркие всполохи рассветного солнца, отражающегося от стен Галереи. – Послушай меня, я так давно тебя не видела. Я безумно скучала. И хотела бы утешить.

– О чем вы, Капитан? – глаза его округлились, когда он заметил ее бледный взгляд. – Это яд, надо... надо что-нибудь... что-то...

– Меня не спасти, Дизейл. Как и его, – мужчина огляделся, не понимая, о ком идет речь.

– Там, у большого камня. Прости, я не смогла его спасти. Боже, ты так вырос, – из ослепших глаз женщины потекли черные слезы. – Ты сохранил мою брошь, я... у меня...

Ее речь прервал лающий кашель, кровь слизью вылетела изо рта, облепляя ее костюм. Руки задрожали, тело не поддавалось контролю: поднять голову, двигать языком и челюстью. До слуха донесся задушенный плач.

«Не плачь, дорогой. Может, я и не смогла стать такой хорошей матерью или учителем, но я правда была счастлива увидеть тебя сейчас.»

– Ты так... вырос, – Дизейл уже не слышал. Слезы бежали из глаз без остановки, застилая обзор. Смутное подозрение прокралось в голову. Он? Не смогла спасти? Утешить?

– Номер Три, – его имя криком взлетело над деревьями.

Дизейл, спотыкаясь о собственные ноги, приблизился к камню. За ним весь в колотых ранах и цветах, сгруппированный, поджавший ноги: совсем как тогда, в собственной камере, в кандалах, стянутый цепями, – лежал его сын.

Немые рыдания вырвались из груди. Сердце в груди металось, как сумасшедшее. Дизейл опустился на землю, взял мальчика на руки. Он был белее мела, окоченевший и обезображенный. Мужчина не хотел об этом думать: №3 умер давно, страшно и с безумной болью, совершенно один, пока его собственный отец, поклявшийся его защищать, был далеко, решал проблемы Мира, боролся со своими демонами, забыв о том, что в первую очередь должен был быть здесь, и спасти его.

Дизейл прижимал №3 к себе. Он провалился.

Никчемный, слабый идиот.