Глава 18. Бесстрашие
Нет победителя сильнее того, кто сумел победить самого себя. (c)
Г. Бичер
В Кубе №3 и Дизейл оказались так быстро, что пелена безумия еще не успела сойти с сознания мальчика.
– Что ты там натворил, Номер Три? Я надеялся, ты уже перестал вести себя, как собственник, которому нужно все без исключения.
– Я не виноват, это все Мари, отец, клянусь!
– Я всеми силами стараюсь тебя защищать, но если все разрушится, когда мы почти победили, у меня больше не будет возможности делать это, ты понимаешь? Номер Три, – они остановились у комнаты мальчика, Дизейл опустился на колени и обнял его лицо обеими руками, – ты мой сын, и я хочу, чтобы ты был счастлив. Но сейчас тебе придется остаться здесь, пока все не закончится, слышишь?
Мужчина открыл дверь, затолкнул №3 в комнату и захлопнул ее, запирая на ключ.
– Ты знаешь, как выбраться в экстренном случае, но, если его не будет, для своей же безопасности оставайся внутри.
– Я понял.
Номер Три осел на пол. С раненой руки уже не капало, но она чесалась и зудела, зарастая корочкой. Мальчик прикоснулся к ней кончиками ногтей, расчесывая едва затянувшуюся рану.
Он никогда не ссорился с отцом. А еще никогда не врал. Мари вынудила его, ведь так?
В комнате не горел свет: лампочку №3 вырвал вместе с проводами два приступа назад (уже три). В прошлый – вернее, в позапрошлый – раз от сломал свою лодыжку, когда Дизейл приковал его цепями. Погнутые звенья валялись в прежнем месте. Кровать была единственным целым предметом мебели – в остальном в комнате царила разруха. Первый плюшевый медведь – вспоротое брюхо, кукла с лицом Исиды – разорвана уже потерянным ножом, альбом с фотографиями настоящей матери и сестры по листочку покрывал весь пол комнаты. Любимые кандалы стояли у окна. И деревянное поле для дартса, треснутое от количества лезвий в нем, тоже.
Отец скоро вернется. Нужно просто считать.
Раз, два, три, четыре...
– Четыре тысячи двести три, – сухими губами прошептал №3. Дизейл так и не забрал его. Когда по земле прошла дрожь, он даже не заметил, словно так и было всегда.
– Мне так одиноко, – облизывая губы, мальчик кончиком языка задел скользящую по щеке слезу. Он остался один.
Нет.
Это его оставили.
∞∞∞
Исида и Кевин застыли. Оба одновременно подумали, что в Первом Мире настала осень. Окрасившиеся в красный и коричневый кроны деревьев, устланная листвой и грязью земля, тропинки и каменные дорожки. Застывшие скульптурами: сгорбленные, стоящие, в позе молитвы, с оружием в руках – такими предстали перед ними жители. Даже птицы не кричали, только страшный рев доносился откуда-то неподалеку.
– Будет ли безопасно сейчас разделяться, Кевин? – мальчик неуверенно пожал плечами и несмело обернулся на шаркающие звуки. Мимо них пробрела белая, как полотно Моника. В руке у нее был клок не то волос, не то какой-то шерсти. С головы до ног она была покрыта странными ошметками. Шла она медленно, но дышала часто-часто, словно никак не могла успокоиться.
– Моника? Что с тобой? – Исида подскочила, затрясла ее за плечи, но в ответ губы девушки лишь беззвучно что-то проговорили. Ее всю трясло, а неосознанный взгляд проходил сквозь детей, куда-то глубже, ближе к ядру Земли или собственным воспоминаниям.
Моника не помнила, как они с Галатеей вернулись домой. Она проснулась в своей постели от грохота, вылетела из дома, не слушая предупреждений Роба. Разлом уже случился? Она проспала? Паника накатывала волнами: ей нужно было, убедиться, что Галатея в порядке. Но то, кого он видела – была ли то настоящая Галатея?
– Галатея... она хочет моей смерти, – сглотнув, произнесла она и сделала несмелый шаг вперед, вырываясь из рук Исиды.
– Что ты такое говоришь? – Исида отпрянула от нее. Кевин положил руку на плечо девочки.
– Оставь ее. Нам надо идти. Я найду Даму, она поможет, а ты беги домой. Только тихо, не попадись никому. Кто знает, как на нас будут реагировать эти. Ну, те, кто это все сделал.
Исида порывисто обняла Кевина, и они разошлись.
Моника брела все дальше. В голове все смешалось: потом она встретила принцессу в самой чаще леса. Ее горящие безумным синим цветом глаза впились в лицо девушки, а губы тянулись в улыбке:
– Я победила твою Противоположность, теперь мы точно сможем быть вместе, мы победили, Моника. Тебе нужно просто умереть.
Девушка никогда бы не подумала, что из Нового Мира в их привычный посыплются, как конфетти, они же сами, только озлобленнее, безумнее, пугающе жаждущие единства. Почему и Галатея тоже желала ей смерти? Раз Бекума знала, когда Моника погибнет, была ли в курсе и она?
Голова гудела, как паровоз. Больно.
Она огляделась. Сзади послышалось рычание.
– Монстры Куклы? Идеальная смерть, – девушка раскинула руки в стороны.
Послышались выстрелы, и Монику прижали к себе знакомые нежные руки.
– Моника, ты в порядке? Скажи, что они тебя не ранили.
Галатея смотрела с волнением, неподдельным беспокойством – совсем не как та.
– Ты хочешь моей смерти, Галатея?
Принцесса во все глаза уставилась на девушку.
– Шутки у тебя, конечно.
Моника ослабла, и девушки обе опустились на колени. Галатея принюхалась: вся одежда девушки была покрыта странными ошметками не то мяса, не то какой-то кожи. Белое платье как снег, украшенный алыми и желтыми цветами. Моника нащупала брошенный револьвер, схватила его и сложила пальцы на курок. Внутри нервы скрутились в такой комок, что уже, казалось, было не разорвать.
Галатея была в панике. Все переменилось так быстро, и поведение Моники было слишком странным, пугающим.
– Что ты делаешь? – она протянула руки, пытаясь дотянуться до оружия.
– Ты ведь хотела, чтобы я сделала это, – Моника почувствовала, как у нее вспотели руки. Пальцы задрожали, соскальзывала с курка револьвера, неуклюже направленного куда-то в живот.
– Пожалуйста, ты же не совсем сошла с ума. Объясни, что произошло?
– А что? Ты или твоя вторая сущность, уж не знаю, безумно жаждете моей смерти. Бекума знала это, она всеми силами намекала мне, что я умру совсем скоро. И ты... не ты, твоя Противоположность, она убила мою, она хочет быть вместе, и она хочет смерти. Но она права, мы ведь не могли бы быть раньше без опаски на людях, и Королева. Черт. Интересно, что с ее Противоположностью? Забавное слово, не находишь? – Галатея попыталась снять пальцы Моники с курка. – Они так себя назвали. Эти существа из Девятого.
– Я никогда не хотела твоей смерти. И Бекума лишь издевалась. Не принимай ее взгляды так близко к сердцу. Она пыталась просто сделать мне больно.
– Прости меня, – девушка зажмурилась, чувствуя, как глаза начинают болеть, а еще руки... им страшно, даже больше, чем всем нервным окончаниям в теле, ведь кому, как ни рукам надлежит выполнить такую сложную миссию? Убить себя.
– Моника, не смей!
На белом платье появились черные пятна. Гниль. Покрывшиеся сверху коркой открытые раны продолжают болеть внутри. И зудит так, что хоть срывай запекшуюся кровь, срезай порченную кожу и расчесывай, глубоко ныряя пальцами в гной.
С безумством, пожалуй, сложнее. Его просто так операбельным путем не убрать, как опостылевшую раковую опухоль. Оно въедается в кожу, завладевает твоим рассудком. Мгновения – как паразит, вирус, множащийся за секунды.
– Моника, дурочка. Что же ты наделала? – Галатея положила девушку на колени.
– Ты... да... же... не... плач... ешь, – с простреленным желудком говорить было тяжело и больно, но зато резко захотелось жить.
– Зачем? Из-за глупости? Я давно все слезы по твоей вине пролила.
– Фу... как... гр... убо, – она попыталась засмеяться, но из горла вырывались только хрипы под аккомпанемент кровавого кашля. – Когда... ус... пела... то?
– Вспомни сама. Когда... ну, та перестрелка двести лет назад. Потом через несколько месяцев, когда Женевьева пыталась раскроить тебе череп. Эти моменты были для меня самыми ужасающими. Одна только Королева знала, сколько слез по тебе я пролила.
– Почему? – она продолжала задавать глупые вопросы, переставая дышать.
– Я ведь люблю тебя, дуреха. Сама будто не знаешь.
– С-спа... – прошептала Моника.
Галатея тепло улыбнулась, смотря, как полные безликой тоски и грусти глаза закрываются. Если она прольет по Монике хоть слезинку, то сможет отпустить. Должна ли она пойти за ней? Как говорила Дама: «Наша жизнь – такая трагедия, которую даже в "Пустоши" не поставишь. Стинки, если ему предложить, загорится идеей, конечно, но все равно откажется. Его куклы не способны прочувствовать боль реальных людей.»
– Моника, когда умираешь, куда ты отправляешься? Давай прогуляемся по облакам вместе?
∞∞∞
Исида бежала через лес со всех ног. То тут, то там она наталкивалась на новые статуи. Мир понемногу вымирал. Но куда страшнее было видеть не застывших людей, а еще живых. Все они брели, как потерянные души, бормоча что-то бессвязное, а за ними ползли бесформенные существа, преследовали их точные копии, звали себя Противоположностями, чьи голоса скрипели, молили и стонали, а люди не сопротивлялись. Исида видела насилие, но куда хуже было ощущать полнейшую безнадежность тех, кто сдались без боя: слабые, подчинившиеся своей никчемности. Она наконец-то поняла, о чем говорила Моника, и почему слова, которые никак не относились к ней самой, задели ее. «Не стоит всегда верить тому, что слышишь и видишь.» Простые слова, ерунда, действительно ерунда.
«Мамочка, я так хочу вернуться домой. Почему я не спросила тебя? Разве ты когда-нибудь переставала бороться? Я видела документы, в которых ничего не понимаю, я слышала, как отец кричал на тебя, думая, что я виновата в ваших ссорах, а это не так. Я сама сделала неправильные выводы, я сдалась, даже не пытаясь сражаться. Я злилась и обижалась на тебя, хотя обманула себя сама.»
Мы враги сами себе. Мы все страдаем только от собственной руки. Наша темнота в душе – то, с чем мы имеем дело. Вот что такое Противоположность. Так ведь зовутся эти существа?
Удивительно, что, нашедшие свою половину, эти существа практически не испытывали интереса к другим. Исида перепрыгивала некоторые Противоположности, оббегала их, но те только провожали ее ленивым взглядом, а после возвращались к прерванному занятию. Тогда к чему все они так готовились? К врагам извне? Исида не была уверена, но в голове сразу возникла Королева. Она хотела захватить весь мир? Но сейчас именно Девятый полностью поглощал мир Трагедии, людей, что его населяли. Цветы завяли.
Исида с тоской шла по полю, пытаясь отдышаться. Еще день-два назад они играли с этом поле в прятки с Адагеил, а Ариадна – это пугающая девочка, похожая на лисичку из кошмаров, – обращалась в разных животных, которых Исида и не видела прежде. Все прошло очень быстро. Сейчас вся трава и цветы, выжженные вспышкой разлома, кололи голые ноги. Вокруг ни души.
Когда Исида вошла в дом, тот тоже встретил ее пустотой.
– Роб? Роб, ты тут?
Тишина.
Исида обошла первый этаж. На кухне остался висеть фартук Моники, свежие нетронутые кексы были аккуратно сложены на блюде на обеденном столе. В гостиной, где она читала книги, осталась раскрыт страница, на которой она остановилась. Она поднялась выше. Дверь в спальню хозяйки дома была открыта настежь. На кровати, усыпанной цветами, спала Адагеил, а над ней склонилась ее Противоположность. Исида прижалась к стене и закрыла рот руками, судорожно соображая, как она может помочь девочке. Услышав грохот, она снова заглянула в комнату. Настоящая Адагеил стояла на постели.
«Почему вторая не касается ее? Она ждет чего-то?»
– Я знаю, чего ты хочешь, – девочка улыбнулась. Ее глаза были закрыты, но смотрела она все равно точно на вторую Адагеил. – Ты меня не получишь.
Девочка соскочила с кровати, выхватила длинный гибкий стебель какого-то растения из океана цветов, плотным полотном покрывавших не только постель, даже пол. Адагеил разбежалась, и с разбегу выпрыгнула в открытое окно.
– Нет! – скрипящий помехами голос Противоположности и напуганный плачущий – Исиды слились в жуткий диссонансный аккорд. Вторая Адагеил не так прытко, но все же выпрыгнула следом за настоящей, а Исида выбежала из дома. Второй этаж – это ведь не настолько высоко? Она успеет помочь.
– Адагеил!
На ее глазах принцесса повисла на лиане, довольно раскачивалась в воздухе. Ее Противоположность не была так же успешна: бесформенным пятном она растеклась по земле совсем рядом с высаженным Исидой и Робом дельфиниумом.
– Адагеил, ты в порядке?
Та ничего не ответила, только радостно захохотала. Вторая таяла с огромной скоростью. Погибла?
– Адагеил, ты победила! – Исида смотрела на веселящуюся от души подругу и не верила.
Почему это не могли сделать остальные? Почему они сдались, хотя достаточно было выпрыгнуть из окна навстречу свободе. Столкновение с самим собой больше не пугало. Исида была готова сразиться со своей. Она ощущала себя рыцарем, который должен спасти прекрасную принцессу от дракона. Забавно, что сегодня каждому человеку предстояло исполнить каждую из этих ролей.
«Вам предстоит встретиться со своими Отражениями, и если примите их, они выполнят вашу просьбу...» – так сказала Мари.
«Мама, когда я выиграю и вернусь домой, давай мы вместе построим целый сад?»