Страшная сказка

Что будет, если бескрылые котята вдруг обретут крылья?

Комната была совсем заброшенная. Такие обычно используют в качестве декораций к фильмам ужасов, или сносят вместе с домом. Это был конец жизни некогда домашней библиотеки.

Милли посмотрела на свои руки. В левой она держала мишку Попо – близнеца Нипы, игрушки Лиз. Правая рука светилась голубоватым светом, как флуоресцентная лампочка. Недостаточно ярко, чтобы разглядеть комнату целиком, но достаточно, чтобы привлекать к себе внимание бабочек. Мотыльки здесь казались невероятно огромными, они летели к Милли такими стайками, словно надеялись облепить ее целиком.

Шкафы с потрепанными пыльными книгами стояли по две стороны от дверного проема. Свет из большого холла освещал темную библиотеку. Потолок старого здания провис, вверху зияли огромные дыры, торчали острые проломленные доски. Однако потолок все равно казался слишком высоким. Милли не могла понять, почему.

Домашние светлые тапочки с зайцами грели ноги, теплая пижама тоже не давала продрогнуть – и это была лучшая часть ночи каждый день на протяжении всей ее жизни. Но сегодня что-то было не так. Девочка сделала шаг вперед, сгоняя с себя мотыльков. Бабочки взмыли наверх, присоединяясь к остальным. Словно летучие мыши в старинных замках, они прилипли лапками к тому, что осталось от потолка.

Из-за спины кто-то крикнул:

– Бу!

Милли вздрогнула, обернулась назад, но никого не увидела. Испуганные мотыльки резко спустились вниз, снова облепляя девочку. Попо выпал из рук: бабочки лезли к голове, ползли по спине, ногам, пытались проникнуть в глаза и уши, как плотоядные насекомые.

«Мотыльки так себя не ведут, что происходит?» – подумала Милли, отбиваясь от них. Под рукой не было ничего – в голову пришло схватить ближайшую книгу и прилепить к стене хотя бы парочку мотыльков. Бабочки мешали даже дышать, норовя попасть в рот и нос, нагло примеряя себе местечко на детском теле.

Первая же книга рассыпалась в руках: сгнившие страницы не держались в переплете, мягком и влажном, как желе. Милли склонилась, чтобы подобрать их и замерла. Ноги, как и руки, светились голубым светом – девочка приподняла пижамную футболку: живот тоже сиял, как лампочка. В голову прилетело чем-то тяжелым, ощутимо, но не больно. Словно отрезвляя.

– Стоп, – голос прогремел эхом от стен и исчез где-то в дыре в потолке. Мотыльки прекратили нападение, зашумели все выше и скрылись наверху.

Милли вспомнила, что уже носила эту пижаму много лет назад, когда ей было всего семь лет. А Попо утопили в реке в прошлом году. Это не могло быть взаправду.

– Мотыльки ненастоящие, как и это место. Я просто сплю, – сказала она себе. Голос был ее, настоящий, без детской мягкости. Твердый и жесткий. Таким она пообещала №2 отомстить за Лиз.

Библиотека была знакомой, словно она была здесь раньше. Голова заныла в месте удара.

– Джорджия, это опять ты? Снова твои ловушки? – зло выплюнула она, смотря, как пропадает свечение с тела.

Завыл ветер, послышался скрип старых половиц со второго этажа: совсем рядом с ухом произнесли:

– Обернись.

Милли бы испугаться, но она была полна решимости и удручающей тоски: после потери Лиз ей было нестрашно умереть, ничто не могло принести больших страданий, чем ее смерть. И ничто не могло сделать больнее, чем тренировки, после которых все тело Милли сковали шрамы. Прошло не так много времени, чтобы смириться со всем, что произошло. Она делала слишком много вещей, о чем не спрашивали ее мнения и желания. Раньше девочке казалось, что свободу забирают родители, наказывая и наставляя любыми методами. Теперь это была Королева с ее манией сделать армию из детей, собранных отовсюду, безвольных, потерянных, не способных думать ни о чем, кроме дисциплины и получаемых травм. Будто бы все то, что каждый из них пережил за свою недолгую жизнь, было недостаточным.

Сбоку снова прошелестел голос:

– Обернись.

Милли посмотрела назад. На полу в погасшем свете сияла небольшая раскрытая книга: треугольная, в твердом металлическом переплете, она была скорее похожа на шкатулку, чем на книгу, но страницы шелестели на сквозняке, гуляющем по полу, совсем как в обычной.

– Знаешь, что это? – за спиной снова прошелестел чей-то голос.

Девочка снова обернулась, ощущая нарастающее раздражение.

– Кто это? Прекрати прятаться.

– О, так тебе не нравятся прятки? – в голосе звучала явная усмешка. – А я всегда думала, что это твоя любимая игра. Мы с самого детства играли с тобой. Я пряталась тут, и ты находила меня каждый раз.

– Где ты? Покажись! – Милли крутилась вокруг себя, но не видела ничего, кроме плотной темноты.

– Ты первая! – весело ответил голос. – Покажись сначала ты! Ты никогда не видела себя настоящую? Смотри!

Детские руки вылезли из темноты, держа овальное зеркало. В нем не было ничего, кроме того странного существа, которое Милли видела в зеркале в покоях, которые ей выделили в замке. Сейчас оно дрожало в самом углу, обхватив единственной рукой себя за колени. Затертая серая ткань платья с дырками открывала вид на щуплое костлявое туловище с почерневшими участками кожи. Отовсюду на Милли смотрели глаза: они перемещались по усеянному глубокими язвенными ямами лицу, по черным пятнам на теле, по серой руке с торчащими клочками мяса и костей. Они следили за всеми действиями Милли, но уже не угрожающей, а с опаской, боясь, что она сделает в этот раз.

– Кто бы ты ни была, исчезни. Я уже убила тебя однажды, помнишь? – Отражение затряслось от воспоминаний. – Знаешь, насколько сильной я стала за это время? Ты меня не напугаешь своим видом. Монстр с последней тренировки выглядел хуже, когда я вырывала ему конечности.

Отражение посмотрело прямо на девочку. Глаза остановили движение, некоторые стали закатываться, исчезая где-то внутри. Оно не могло сопротивляться.

– Зеркало должно отражать меня, а я стою здесь, вот такая. Я не похожа на тебя. Уродливая, трусливая тварь, ты как погрызенная голодными псами дворовая кошка. И тебя не жалко. Исчезни, не хочу больше тебя видеть.

Впадина в районе рта на лице Отражения раскрылась так широко, будто бы кричала. Оно содрогалось в рыданиях, истерично колотила ногами и рвала на себе волосы. Жалкая, слабая, никчемная. Милли не ощущала ни к ней, ни к себе ни капли сочувствия. Она знала, зачем живет, и только ждала моменты отомстить. Они все заплатят.

Отражение упало на спину, исчезая в темноте. В зеркале стояла Милли – со шрамом на руке, с перебинтованным животом и разрезанной правой щекой. Такая, какой она была после последней тренировки. Защищая №2, она подставилась под когти монстра. Больно не было. В районе сердца что-то кольнуло. А знакомый голос захихикал, утаскивая зеркало обратно в темноту. Милли рванула вперед, хватая чужое запястье. Руки растворились в воздухе.

– Мы в твоем сне, но я ему не принадлежу. Ты не можешь управлять мной, Милли. Ты удивительный ребенок – так просто принять себя не каждый взрослый может.

Милли стояла посреди темноты, сжимая в руках треугольную книгу.

– Кто ты? Что это?

– Я – друг. А это – ключ. Вот так все просто. Эту книгу уже нашли, поспрашивай, может, у кого-то она и есть.

Голос пропал вместе с домом. Милли открыла глаза. Она лежала на своей кровати в комнате Биоктагона. Пора было разобраться, что вообще происходит.

∞∞∞

Поляна, на которой лежала уже почти восстановившаяся полукровка, не менялась даже ночью. Она сияла, освещенная бледно-голубым светом темноптиц, зеленая трава окрашивалась в изумрудный. Зверь лежал чуть ближе к кустам: первые неловкие попытки снова ходить оказались почти удачными. Кевина это порадовало, как и Ариадну. С интересом ребенка она крутилась возле мальчика, не пропуская ни единого движения, что он совершал, снимая вчерашнюю повязку с копыта. Рана полностью зажила.

Глаза Двуликой заблестели:

– Это действительно магия – то, как легко и быстро заживают раны на людях и зверях. Я впервые вижу что-то подобное.

– Потому что обычно, – Кевин с видом ученого склонился над ногой спящей полукровки, – ты их только калечишь.

– Не без этого, ага, – согласилась девочка и плюхнулась на землю, пачкая розовое платьице в росе и свежей траве. – Но, знаешь, Кевин, с тобой я увидела что-то такое странное. Впервые я – как ты это назвал? – ухаживала за кем-то. Заботилась, да? – Ариадна говорила новые для нее слова с такой же гордостью, как дети обычно демонстрируют свои достижения родителям. А выражение лица было точь-в-точь как у Исиды. Кевин смутился.

– Ну, скажешь тоже, я ведь не заставлял тебя лечить ее. Разве что, – он кинул на нее осторожный взгляд, – немножко подтолкнул.

– Хочешь, я тебе расскажу, что я хотела узнать, когда напала на зверюшку?

Ответить Кевину не дала сама полукровка, она вскочила на ноги и поскакала по поляне, окунула копыта в ручей и радостно закричала. Дети заткнули уши.

– Я предполагаю, что ты вряд ли хотела узнать, как они кричат. Кровь из ушей, честное слово, – мучительно протянул мальчик.

Когда зверь затих, Кевин стал собирать свои вещи, но он подошел к своему спасителю. Шерстяная морда, в которой угадывались человеческие черты, излучало благодарность – ею светились карие глаза полукровки. Она дотронулась носом до его руки и мешочка, в котором лежала тара для пыльцы и скребок, которые Кевин на всякий случай носил с собой все эти дни: процесс лечения затянулся чуть меньше, чем на неделю. Но при всей огромной скорости движения дня в этом Мире, восстановилась полукровка на удивление быстро. Хотя после цветка Исиды ему бы уже не удивляться такому. К сожалению, не выходило реагировать так, будто бы подобное стало привычным, потому что оно таковым и не являлось.

Вернулись к дому Моники Адагеил и Кевин с полным мешочком пыльцы для Галатеи. Теперь она снова могла творить магию.

∞∞∞

Исида сидела за домом, потому не сразу заметила вернувшегося Кевина. Зато его сразу увидел скучающе жующий какой-то кекс №3, который сидел на ступеньках у дома, но стоило Кевину появиться на горизонте, как мальчишка просиял. С такой же скоростью его настроение снова упало вниз, когда он обратил внимание на Адагеил.

– Пришла, змеючка, – он показал ей язык, выбросил недоеденную сладость и полный явной обидой и недовольством пошел прямо им навстречу. – Какой сюрприз, змея, что ты тут делаешь? Не пытайся сожрать моего друга, страшила!

Рукоприкладствовать при Кевине №3 не решался после случая с Исидой, но взять мальчика за руку с той стороны, с которой шла девочка, рискнул. Адагеил ничуть не обиделась, только попрощалась с Кевином и шепнула Номеру Три:

– О, не боишься, что мои зубки тебя покусают? В Розовом саду кто только не пропадал, не забывай об этом, мальчик-паж, – и горделиво вздернув носик, зашагала к тропинке.

Хоть Исида не заметила Кевина, но она не могла не заметить девушку, смотрящую прямо на нее из-за деревьев. Достаточно высокая, с длинными волосами, она мало чем была похожа на местных жителей Первого Мира. Гордая осанка, хотя и явно камуфляжная одежда – она была будто бы из кадетского или военного корпуса. И ждала она так, слово сидела в засаде.

– Моника, – Исида смекнула, что в первую очередь всегда нужно обращаться к хозяйке дома за помощью.

Девочка спустилась достаточно быстро, вытирая руки об фартук, завязанный поверх домашнего платья.

«И почему здесь все одеваются, как принцессы, даже дома?» – Исида вспомнила свой старый костюм, который она носила на прогулках во дворе или просто сидя дома. В нем можно было в любой момент сбежать из дома, в любой момент залезть куда-нибудь и спрятаться. Универсальная вещь. В таком платье, в которое была одета Моника, Исида явно не решилась бы ни на что. Хотя и получить затрещину от отца и залить одежду кровью тоже было бы неприятно. Девочка тряхнула головой, отгоняя мысли, и вернулась к книжке. К сожалению, она не понимала ни слова, что было в ней написано, но картинки были достаточно яркие и информативными.

Моника могла бы волноваться меньше, если бы могла. Это было ключевым фактором. Но время подходило к концу, нитиноловый указатель приближался к отметке, хотя никто из них не был готов. Ни Орден, ни она сама. Судя по Галатее, которая попросила встретиться сегодня, Королева и сама не была ни к чему готова. Но пришедшая к ней Сия совершенно выбила ее из колеи.

– Что произошло? – Моника подошла достаточно близко, прежде чем спросить. – Ты же знаешь, что лес ведает, о чем мы говорим. Могла бы и не скрываться, там тоже только свои.

– Мне передали книгу, но я так и не смогла ее открыть.

– Но, – голову Моники простреливает резкой болью, – черт.

Сия подлетает быстрее, чем девушка падает на колени, поддерживая ее.

– Ты в порядке? – в голосе нет обеспокоенности, только желание поскорее закончить то, зачем она сюда пришла. Моника встает на ноги, часто моргает и утвердительно кивает.

– Так что там с книгой? Время близится, если ответ есть только в ней, мы должны как можно быстрее передать ее в Орден. Что с девочкой? Она не нашла ответ?

– Милли в группе А, она до сих пор тренируется в другой части Биоктагона, мы ни разу не пересеклись с ней. Поэтому, как только она это сделает, я сама передам книгу Мари, как и договаривались.

– Я скажу ей при встрече завтра.

– Ты собираешься в Третий? Тогда отдай ей это, – Сия тянется к плечу, дергает его и из надорванной кожи достает небольшой камень, – пускай остается с ней, пока я не вернусь.

Поврежденная кожа сразу зарастает под прикосновением ее собственных пальцев. Моника смотрит на покрытый кровью рубин с искренним недоумением, но не задает больше ни одного вопроса и скрывается в тени деревьев в направлении дома.

Сия только дергает рукой, обтирает пальцы, измазанные кровью и шипит. Придется ускориться и нарушить правила. Трава шуршит, слышится свист, девушка осматривается, замирает на секунду и растворяется в воздухе.

Ариадна возвращается в человеческую форму и подходит туда, где только что стояла Сия.

– Знакомое лицо, кто она? – девочка задумчиво прикрывает один глаз, перебирая в памяти всех людей, которых когда-либо встречала. За жизнь их набирается немало. – Забавно. Не она ли в тот день была рядом с той девочкой? Хаха, это и правда она. Не простой боец, а маленькая, – расплывающийся в улыбке рот протянул первую а, – крыска.

Она оборачивается птицей, успевая гаркнуть:

– Да здравствует Королева Домино, чтоб она сдохла.

∞∞∞

Сегодняшнее место встречи придумывала Моника, но именно Галатея первой оказалась там. Лежа на берегу у Ледяного водопада, Галатея в своем расшитом королевском платье смотрелась совсем не к месту. Она не отреагировала на шорох кустов, едва слышный в шуме падающей воды. Все звери уже успели уснуть, и они наконец-то делили это место только на двоих.

Укутавшись в легкий плащ, Моника села рядом с принцессой, уставившись на свои руки, сжимавшие ткань платья.

– Как ты думаешь? – тишину пришлось нарушить. – Они уже знают, да?

– О чем? – голос Галатеи звучал устало. – Ты говоришь о наших свиданиях?

Моника улеглась рядом, прижимаясь лбом к непокрытому одеждой плечу девушки. Ощущалось как оголенные провода. Галатея провела рукой по ладони девушки, переплетая пальцы, сменила тему:

– Им нужна помощь ведьм. Королева приказала отправиться в мой ковен.

– Что? Зачем?

– Говорит, что нужно заручиться их поддержкой, когда через миры пройдет разлом. Никто не знает, что полезет из Девятого Мира, когда он откроется. Сама Домино не обладает силой, поэтому, – принцесса не договорила.

– В любом случае, Ордену тоже пригодится их помощь в...

– Они не помогут, – Галатея прервала ее. – Я не говорила тебе, как оказалась здесь впервые? Я сбежала из ковена, предала их. Никто не имеет права оставаться живым после этого. И если я вернусь, – она повернула голову к Монике, посмотрела прямо в глаза, – ты и сама понимаешь, что тогда произойдет.

Девушка в порыве негодование подскочила, усаживаясь на бедра принцессы. Трава у груди Галатеи захрустела в ее пальцах.

– Тогда я пойду с тобой. Я не могу отпустить тебя.

– Хочешь умереть? Не рановато для такого ребенка? – Моника недовольно нахмурилась и ткнула Галатею под ребрами.

– Еще раз что-нибудь скажешь о моей внешности! сама-то... кто даст тебе триста двенадцать лет?

– Удивительная шутка времени, что сказать, – пожала она плечами поднимаясь руками по бедрам девушки к талии.

– Я поеду с тобой, – тоном, не терпящим возражений.

– Да, я знаю, что все равно тебя не отговорю. А что с детишками?

– Отправлю туда Адагеил. Ее будет достаточно для координации. А там уже Мари с ними разберется.

Моника уткнулась в ее грудь, обнимая за плечи.

– Ты не собираешься отвечать, да?

Галатея вздохнула и обвила руками ее тонкую фигуру. Детскую...

– Знают, многие знают. Женевьева давно прознала о наших встречах, говорила, что все благодаря Адагеил. Но Королева уверена, что это не любовь, поэтому нет причин переживать.

От ее слов Монике стало только хуже. Умереть за то, что нарушил запрет, или поверить в то, что правила не нарушены, потому что они сами себе лгут? Девушка не хотела думать, что ее чувства – самообман. После всего, что их связало, это не могут быть низменные инстинкты ради исполнения воли капризной Королевы. Корень зла был в ней, слабой старухе, запертой в детском теле. Они все были заперты, знать бы только, за что.

Моника подняла голову и приблизилась к лицу Галатее. Уже все равно.

∞∞∞

Покои Домино по-прежнему темные, покрытые бархатом от потолка и до пола. Сама Королева все также сидит в любимом кресле, неизменно пьет красное вино, в свете свечей кажущееся черным, и бледной безэмоциональной куклой смотрит в потолок.

– Ты помнишь, как я появилась на свет?

– Это было очень давно, как считаете, Ваше Высочество, я старше вас? Не вы ли убеждали меня не думать о своем возрасте?

– Я говорила тебе не думать о смерти, дурочка.

– Разве это не одно и то же? – Дама сидит на королевской кровати совершенно бессовестно. Но Домино это ни капли не беспокоит.

– Смерть – это часть жизни тех, кто опускается до слабых и низменных чувств. Чем больше ты пытаешься жить, тем скорее умрешь. Когда я появилась в этом мире, вокруг меня не было практически ничего. Это была тишина, несколько странного вида существ, которые с интересом крались ко мне, и я – слабый ребенок, не умеющий говорить и ходить. Знаешь, почему меня не тронули? Потому что я молчала. Рожденная немощной и слабой, – Домино имела привычку повторяться, когда слова имели действительно важный для нее смысл, – я еще до того, как впервые сдвинулась с места, как обошла весь Первый Мир, как встретила тебя, как основала свою империю, то есть королевство, – она осушила бокал и бросила его в окно. – До всего этого я стала силой. Неизмеримой. Мое сердце было сильно настолько, что никто до сих пор не слышал его стука. Это бессмыслица, придуманная кем-то, будто бы сердце дает жизнь. Нет, оно – лишь проявление слабости. Мне уже сотни лет, неважно, в каком мы измерении, но я остаюсь той, кто может победить всех.

– Тогда зачем вам армия? Зачем все эти дети, собранные из разных миров?

– Чтобы они могли стать основанием для империи. Ты не знаешь, что будет, когда случится разлом, когда Девятый Мир встанет в ряд с нашими, что будет? Я готова сразиться со всем, что будет мне угрожать. Рядом со мной, в моей армии, только те, кого я воспитала по своему подобию: в них нет низменных чувств, в них нет иллюзии, что сердце – единственное, что дает им жизнь. Нет.

Домино встала со своего места и подошла к Даме. Смотря ей прямо в глаза, она положила руки ей на голову, не позволяя отвести взгляд.

– Это я та, кто дает им жизнь. Я сила. Я правитель миров, правитель неизведанного, и я использую каждую возможность, что мне будет дана, чтобы показать всеми Девяти Мирам единственного человека, который имеет право носить титул Королевы. Мы победим, Дама, ты же понимаешь меня? Никто не сравнится с нами. Никто не скроется от моей руки.

В комнату влетела Ариадна, в мгновение возвращаясь в облик человека. Она села на окне, болтая ножками и вкрадчиво заговорила, словно таинственный шпион. Девочка играла в игру, которую ненавидела. Даме было любопытно, почему она продолжала это делать?

– А я заметила шпиона, маленькую крыску, Ваше Величество, – Двуликая захихикала, прикрывая глаза.

– Что ты узнала?

– Она следит за нами. Я видела ее на дереве в день смерти близняшки Милли. Она служит Кукле в группе Б, эта крыска. Сия. Она ведьма.

– Надо же, – королева села на свое место и махнула рукой.

Дверь открылась рукой Тени. В покои тут же вошло трое детей.

– Схватить Сию и привести ко мне. Связать ее Нитями. Хотя нет. Некогда возиться с ней, доставьте ее в Куб, потом решу, что с ней делать.

Дети хором произнесли: «да, Ваше Величество», и скрылись за дверьми.

– Видишь? Как я и говорила, никто не ускользнет из моих рук.