Глава 21. Казнить, нельзя помиловать
Настал 1866 год. Календарь уже все поменяли на новый, а старый отправился сгорать в печи. Новый год праздновался шумно и с размаху: перед началом праздника люди всех сословий уселись за праздничные столы, поели заранее приготовленных салатов и холодца, выпили по рюмке-другой, а когда уже часы пробили полночь, все выбежали на улицу любоваться фейерверками, которые запускали их барины и барыни, а уж потом и хороводы вокруг уличной ëлки водить рванули. В этот праздник детям родители разрешают не ложиться в положенное время, а вместе с ними дождаться прихода Нового года и приятных впечатлений от праздника. А самое лучшее в этом празднике это, без сомнений, подарки! Правда, подарки были скромные, недорогие или самодельные, но всë равно было приятно детям, что верили в Деда Мороза, который якобы и клал им их под ëлку каждый Новый год. Более взрослые дети же не портили своим младшим братьям и сëстрам праздник, не говоря им жестокой правды... Уж лучше пусть они хоть в детстве в чудо будут верить, чем с рождения знать, что родители лгут и рассказывают небылицы.
Однако же Новый год уже давно прошëл, пять дней уже как идëт 1866 и пора бы возвращаться к привычному тембру жизни, хотя местные алкаши-дармоеды продолжали праздновать, надоедая работягам. К этому ряду людей относились женщины и некоторые мужчины, а под словом «некоторые» подразумевается всего десять человек из 500-ти. Деревня гуляла, рабочих сил не хватало, так что приказчику пришлось припахать всю деревенскую детвору. Даже сироты Такушиби не остались в стороне, и он раздал им по поручению. Найдя «трëх разбойников», - так их прозвали местные, - приказчик наказал девочкам натаскать воды в бани, а мальчику присоединиться к другим пацанам, которые таскали с реки воду в больших флягах на санях. Такушиби пообещал детворе награду в виде сладостей, на что все охотно согласились, ибо такая награда им была по душе. Трезвым мужикам приказчик сказал очистить конюшки и коровники от навоза, а женщины и сами знали своë дело, им приказывать не надо. А сам Такушиби отправился на поиски пьющих, которых барин приказал наказать и заставить работать, которой было непочатый край.
Ксуфирия и Бэнио, как им и приказали, пошли таскать воду в бани, дабы у всех была вода для мытья. Более старшие дети послали их к бани барина, а младшие и ровесники просто послали, потому как вообще не хотели иметь дело с воришками, которые вечно таскают у них еду и вещи. Они приказчика уже жалобами засыпали по самый кадык, мол, они так у них дом отберут, если он что-то не предпримет. Но Такушиби так и сидел сложа руки, не желая разбираться ещё и с детьми. Он с пьяными мужиками справиться не может, а тут ещё и дети на его шею...!
Как бы то ни было, девочки отправились во двор поместья, где недалеко от него располагалась баня, хорошо построенная и утеплëнная, даже покрашенная снаружи, а между каждым бревном был виден мох. В неë-то им и поручили натаскать воды, только вот вдвоëм они не справятся. Подумайте только: им меньше шести, они вëдра 8-литровые не осилят, так что же делать? Только вот Бэнио это задание не смутило, и она откуда-то притащила маленькие железные 4-литровые вëдра. Ксуфиру удивилась и хотела уже было раскрыть рот для вопроса, но девочка лишь молча вручила ей два ведра и повела ко флягам, которые мальчики оставили у ворот во двор. Почему сразу не закатили? Могли бы, если бы сани были поуже, а фляги не такими тяжëлыми, так что девчонкам пришлось таскаться с вëдрами туда и обратно, преодолевая 50 метров каждый раз.
Девочки дружно работали, а спустя время к ним подоспел на помощь Цугуме, вернувшийся с реки весь мокрый и потный. Тем не менее, у него были силы, чтобы помочь членам его семьи, и он тоже где-то отыскал маленькие вëдра, приступив к работе. В это самое время по двору гуляли барыня с дочкой, которые шли к ним навстречу. Как только Риана увидела Ксуфирию, она нахмурилась, но пройти мимо не торопилась и, отпустив ручëнку дочки, остановилась прямо перед беловолосой, которая была без шапки. Та в ответ выражение лица не изменила в еë присутствии и смотрела словно сквозь неë.
- Что, работаешь, Ксуфирия? - ухмыльнувшись, спросила она с желанием унизить падчерицу.
- А не видно? - спокойно ответила падчерица, держа в руках пустые вëдра.
- Всë также грубишь и язвишь? - усмехнулась женщина. - Твой язык тебя до добра не доведëт.
- Язык мне не лошадь, чтобы куда-то довести, - подливала масла в огонь девочка. - Можно я пойду?
- Нет, стой на месте, пока я тебе не позволю, - ответила она. - Скажи, как тебе живëтся? Отец порой переживает.
- У меня нет ни отца, ни матери. Вы о чëм? Я же сирота, - без раздумий отвечала Ксуфирия, совсем не задумываясь о последствиях.
- Ха-ха, молодец, верный ответ! Ты и правда лишь жалкая бездомная, у которой кроме этих двоих крысëнышей никого нет! - рассмеялась Риана, махнув рукой в сторону работающих детей. Беловласку эти слова задели.
- Они - моя семья. Не обзывайте их, - уверенно высказала она своë мнение, сжав в руках ручки вëдер.
- Ух ты, правда, что ли? Не ожидала услышать это от тебя, впрочем, мне плевать на твоих дружков. Ты же не подумала, что я сказала правду насчёт беспокойства Рекмунда за тебя?
- Конечно же нет. Мне подобное даже в кошмарах не снится.
- Ох, ну что с тебя взять, с помойной крысы? - вздохнула Риана с улыбкой на лице. - Как же всë-таки хорошо, что ты не моя дочь.
- Сама своему...
- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ай!!! - внезапно послышался девчачий визг, и собеседницы рефлекторно посмотрели по сторонам. Они увидели лежащую на земле Алексию - дочь барыни и барина - и неистово кричащую от боли в затылке. Мать поспешила к дочери на выручку, за одно и разобраться в произошедшем.
- МАМА! МНЕ БОЛЬНО!!! - кричала, плакала девочка, оказавшись на маминых коленях. - ТАК БОЛЬНО!..
- Господи, Боже... Кровь? - на обнажëнной руке Рианы красовался кровавый след, как только она прикоснулась к затылку дочери. - Тише, милая, тише...
Мать начала успокаивать покалеченного ребëнка, приказав мальчишке позвать барина. Цугуме убежал за ним. За всë время ожидания барыня не сводила глаз с дрожащей каштановолосой девчушки, которая стояла с наполовину полным ведром в руках. Риана опустила глаза на землю и заметила замëрзшую лужу воды, превратившуюся в лëд, на котором, скорее всего, и поскользнулась еë дочь. Всë сразу прояснилось: виновницей произошедшего являлась эта самая девочка по имени Бэнио, к которой подошла Ксуфирия и на ухо ей что-то прошептала. Дрожащими губами маленькая девочка произнесла тихое «да» и заплакала, обняв старшую сестру из-за страха. Ксуфирия почуяла неладное, оглядывала откуда-то прибежавших старших детей и думала, что сейчас может произойти. Бэнио светит за это порка, но старшая девочка уверенно решила выставить себя виновной и принять наказание за неë, если так и будет. А оно так и случилось...
Когда явился барин, Риана взяла плачущую дочурку на руки, что-то нашептала ему на ухо и ушла в поместье, дабы оказать Алексии медицинскую помощь. Наверняка она сказала ему, кто во всëм виноват и кого нужно наказать, что стало явным после его злого взгляда, направленного на Бэнио и Ксуфирию. Увидев вторую, он немного удивился, замедлился, однако пришëл в себя и подошëл к девочкам. Цугуме стоял в стороне и неуклюже крестился.
- Отойди, Ксуфирия, - потребовал барин, смотря в еë бесстрашные глаза.
- Накажите меня, Бэнио не при чëм, - сказала девочка в ответ, чувствуя, как вздрогнула сестрëнка в еë объятиях.
- Опять хочешь поплатиться ни за что? - спросил в ответ мужчина, на что Ксуфирия шире раскрыла глаза. Не ожидала она никак такого вопроса услышать, особенно от него.
- Что значит «ни за что»?
- Тебя всегда били просто так, по своей прихоти, и сейчас ты хочешь снова ощутить незаслуженную боль... А оно тебе надо? Хочется поиметь новые шрамы? Старые надоели? - завалил еë вопросами Рекмунд, при этом смотря на беловласку с неким сожалением и грустью.
Но спустя время эти слова превратились в ничто, ибо сказаны они были, чтобы ввести слушателя в замешательство. В один момент мужчина схватил Бэнио за руку, высвободил из кольца рук названной сестры и насильно повëл куда-то. Ксуфирия спохватилась и побежала следом, как вдруг произошло неожиданное: усердно вырывающаяся девочка укусила барина за руку, тем самым освободившись. Бэнио немного обрадовалась свободе и решила бежать без оглядки, а зрители ужаснулись в преддверии худшего.
- Укусила? - посмотрев на укус, спросил самого себя мужчина. - Ты меня укусила, собака беспризорная?!
Он ухватил еë за волосы и потянул на себя, ведя куда изначально собирался. Цугуме, Ксуфирия и остальные дети в испуге последовали за ними и дошли так до большого сарая с дровами, возле которого стояла широкая чурка для рубки дров, а в неë было воткнуто остриë топора. Окружающие подошли ближе из любопытства и окружили место предстоящей казни. Все сразу поняли, что произойдёт: девчонке отрубят голову. Ксуфирия, приблизившись, задрожала всем телом, смотря, как барин прижал голову Бэнио к чурке и взялся за топор. Беловолосая, начиная хныкать, закричала и хотела побежать к ней на помощь, но еë остановил приказчик, держа второй рукой не менее испуганного Цугуме.
- Пусти! Пусти! Еë же убьют!.. - вырывалась она. - Эй, не смей! Ты... Положи топор и отпусти еë!!!
- Я не могу простить ей еë проступка! - ответил Рекмунд, глянув искоса на зрителей. - Смотрите! Вот что будет с теми, кто посмеет навредить мне! Я каждого из вас могу казнить, если посмеете даже зубы показать мне!
Все вздрогнули и побелели от страха. Коварство барина напугало даже пьяниц, которые вовремя оказались на месте событий. Естественно, никто выручать ребëнка не спешил, кроме Цугуме и Ксуфирии, от которых толка, в принципе, не будет: барин и их может голов лишить, если они помешают ему. Но дети продолжали вырываться, пинать Такушиби и неистово кричать, но не молить о пощаде палача, который уже замахнулся топором. Все замерли в ожидании, детям прикрыли глаза, слушали крики беспризорников. Но тут послышался ещё один крик - просьба, которую барин, видимо, не собирался слушать. Сквозь слёзы и страх Бэнио прокричала:
- НЕ НАДО!!!
Хруст - и голова с каштановыми волосами отлетает в сторону. По чурке разливается кровь и скатывается вниз, на грязный снег, что стал горячим из-за крови.
Все молчали. Рекмунд, выдохнув, воткнул топор на место, вытер со лба подступивший пот и опустил глаза на голову ранее живой девочки. Ксуфирия и Цугуме находились в прострации, не слышали и не видели ничего, кроме обезглавленного тела младшей сестры. Теперь это тело не дышит и тепла не излучает, теперь это лишь труп, который разрубили на две половины во время кульминации казни. Бэнио отныне мертва и так будет всегда, к жизни еë уже не вернуть, а время не повернуть назад. Эти двое остались без члена семьи.
- РЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-КМУ-У-У-У-У-УНД!!! - крикнула что есть силы Ксуфирия, подняв на мужчину злобный взгляд. - Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!!
И она сорвалась с места, как только произнесла это. Побежала она в сторону леса, видимо, к убежищу, которое его жители привыкли называть домом. Цугуме поспешил за ней, ибо еë крик вывел его из транса. Все люди оставались позади и смотрели на подавленное лицо барина, который приказал приказчику избавиться от тела и направился в поместье в испачканном кровью пальто.
Цугуме догнал Ксуфирию, оказавшись у входа в подземное жилище. Девочка стояла к нему спиной и дрожала из-за частых всхлипов. Слëзы скорби никто не в силах подавить и удержать в себе - это все знали наверняка. То же самое произошло и с мальчиком, который неспешно подходил к ней сзади.
- Ненавижу... Убью... Убью... Он поплатится, за всë поплатится... Я не прощу его за это! - Ксуфиру никак не могла высказать свои мысли ясно и понятно, поэтому и говорила, что в голову взбредëт. Тем не менее, Цугуме понимал, о чëм она говорит и, подойдя к ней вплотную, обнял, дабы успокоить и еë, и себя.
- Ксуфиру... Я... Мы отомстим за Бэнио...за всë то, что он сделал с тобой... Он другого и не заслуживает, - шептал ей на ухо мальчик, сильнее прижимаясь к тëплому телу. - Бэнио... Она наша семья, а мы - еë, так что...
- Она лучшая младшая сестра на свете.
- Да... - согласился паренëк, мельком улыбнувшись самому себе, вспоминая облик ещё живой Бэнио, которую полюбил, как родную сестру.
