Глава 6. Сердце кричит
Приятный аромат плавленого сыра из духовки. Мне нравится блюдо «мясо по-французски». Оно состоит из куриного филе, но можно и из другого животного, немного лука, можно добавить картофель, помидоры, следом идёт не слишком огромное количество майонеза и засыпается сыром, далее дело обычное — в духовку запекать до готовности.
Я остановился напротив окна, ведущего на вид города. Архитектурные здания и толпа, в особенности туристов, ласкают взор, ибо мне нравится видеть, что в мой родной город приезжают и действительно ценят его. Я облокотился плечом о стену, всматриваясь в светлый вечер.
Я слышу тихое дыхание позади себя, а затем оно оказывается передо мной. Щека Эвелины прижалась к моей груди. Ей нужна ласка.
Я положил ладонь на её голову, принявшись поглаживать слегка влажные волосы из-за воды, где она купалась. Беззащитная девочка, нуждающаяся в защите, любви. В полной безопасности. Я доставлю ей безопасность.
Я видел её нагой. Надеюсь, что я был первым, видевшим её прекрасное тело.
— Данте.
На одном дыхании пролепетала моё имя, схватившись за мою спину настолько крепко, словно желает слиться с моим телом на веки вечные.
Уже наперёд знаю, вряд ли она будет звать меня с такой интонацией просто так.
— Говори. Я слушаю тебя, ангелочек.
— Я хочу домой, но... — она резко замолкает и врезается лбом в мою грудь, прячась в неё. — Но я не хочу, чтобы они снова пили, и боюсь, что опять поднимут руку.
Её стеснение, что она в одной моей толстовке и нижнем бельё, а я в одних штанах, уже совсем не смущает её. Ловлю эйфорию, видя её столь нежной девушкой. Дерзость не пойдёт такому ангелочку.
Я напрягся. Уж нет. К родителям отпускать её я точно не намерен!
— Ты не пойдёшь домой ближайшие несколько дней, твои раны должны зажить, иначе только хуже будет, к тому же, у меня в планах отвести тебя к врачу завтра утром, — я обхватил пальцами её горячий подбородок, проведя подушечками пальцев по покрасневшей щеке.
— К врачу? Данте, я не смогу оплатить приём, у меня совсем нет денег, не утруждайся, — начинает возникать, бегая фиалковыми глазами по моему лицу, в поисках ответов на все непонятки.
— Я не говорил, что оплачивать лечение будешь ты, это и не важно, важно понять, нет ли у тебя внутренних повреждений.
Мой взгляд помрачнел. Надеюсь, что с её внутренними органами всё в порядке.
— В этом нет необходимости, со мной всё хорошо, — она начинает отнекиваться, засасывая нижнюю губу в рот, прикусывая её.
— Ты не можешь знать точно, тебе не будет хуже от обычного обследования, приём будет в приватной, частной клинике, и лучшей в городе, думаешь, я проведу тебя в поликлинику за углом? Нет, ты глубоко ошибаешься.
Эвелина отвела взгляд, ничего не отвечая, ибо на моё утверждение нет причин начинать отказываться и пытаться избежать обследования.
Я дунул ей на лоб, смахивая упавшие на него пряди волос. Она слегка зажмурилась и негромко засмеялась, напрягаясь во всём теле, словно ей неприятно от чего-то и присутствует боль.
Ощущаю себя грёбаным экстрасенсом, чувствующим буквально всё. Однако, мне кажется, что чувства к ней заставляют чувствовать её, сердце кричит, подсказывая.
— Где?
Признаю, мне нравится она, и я не допущу, чтобы ей снова стало больно. Сделаю всё, чтобы утихомирить боль в душе и теле. Она начнёт сиять.
Я клянусь своей жизнью.
Девушка снова прислонилась к моей обнажённой груди, подкладывая под голову ещё и ладони.
— Синяки ещё болят. И живот немного, но я думаю, что от голода.
— Ужин готов практически. Думаю, я лучше после ужина отвезу тебя в больницу, — произношу мысли вслух, выключая духовку одной рукой, держа второй в объятиях Эвелину, а следом и газовую плиту.
— Со мной всё хорошо, — повторяет она, жадно смотря на сковородку с овощным рагу.
— С тобой не всё хорошо, ангелочек, и не спорь со мной, я сказал, что мы поедем, значит, поедем, — грозно приговариваю, растворив верхний шкафчик с идеально чистой посудой.
— Ты мне не опекун, чтобы решать, что мне делать, как мне делать, когда мне делать и зачем мне делать, — огрызается Эвелина, в раздражении скрестив руки на груди.
— Прекрати, ты хочешь постоянно чувствовать боль в теле? — мой голос становится злее, я сдерживаю порыв повысить его, дабы не напугать её.
Она не должна бояться меня.
— Какая вообще тебе разница?
— Мне какая разница? — с недоумением смотрю на неё, скрывая гримасу недовольства. — Было бы мне безразлично, я бы не приезжал и не забирал тебя, не отмывал и не обрабатывал твои раны, и еду тоже бы не готовил! Как видишь, я всё перечисленное сделал и не наплевал на тебя, — ставя на стол тарелку с уже наложенной едой, я не свожу взгляда с девушки.
— Я не должна тебя впутывать в свои проблемы, Данте, ты на десять лет старше и не обязан разбираться со мной, — с печалью в голосе она села за стол, накалывая на вилку несколько овощей.
— Я сам впутался в них, ангелочек, и не собираюсь оставлять тебя одну в запутанной рыболовной сети, — плюхнувшись на стул рядом, я откинулся на спинку стула, наблюдая за её зверским аппетитом.
— Я не рыбка, чтобы быть запутанной в рыболовной сети, — крамольничает шатенка, взглянув на меня исподлобья.
— Я не всерьёз сказал насчёт рыболовной, лишь утрирую.
Эвелина молча доедала свой ужин, иногда затупляя и просто ковыряясь в тарелке, но она доела, и тарелка оказалась настолько чиста, будто никто и не ел из неё.
— Ты вкусно готовишь, — резко говорит, поправляя волосы за ухо, криво улыбаясь.
— Рад, что тебе понравилось, — улыбнувшись, я забрал тарелку и просто отнёс в раковину. — Твои штаны, скорее всего, высохли, поэтому собирайся, после больницы заедем в магазин, и я куплю тебе одежды.
— Я не хочу, — тихо сказала она, тыкая пальцами в стол.
— Эвелина, — я становлюсь строже, всматриваясь в её глаза с суровостью. — Я сказал, мы поедем на обследование, в чем проблема? Я не говорю тебе на операцию ложиться или что-нибудь ещё, сдать анализы тоже несложно.
— Я не хочу, чтобы ты тратился на лечение, в этом никакой необходимости.
Господь, дай мне сил. Не сорвись отшлепать её прямо сейчас, ты не должен трогать её в интимном плане и шлёпать, она и без этого травмирована.
— Не стоит считать мои деньги, у меня их достаточно, ангелочек, если я сказал, значит, не волнует сумма, меня волнует твоё состояние, — медленно приблизившись к ней, я склонился над её лицом, ласково целуя в горячий лоб. — Ясно?
— Ясно, — смирившись, она выдохнула скопившийся воздух в лёгких.
— Я принесу тебе штаны.
Отпуская девушку, я ушёл в ванную. На горячей сушилке висели единственные штаны — Эвелины. Сняв, я принёс их ей.
И нет, я не дал ей в руки её одежду.
Опустившись на корточки, я принялся поочерёдно натягивать на её прохладные ножки штанины, фиксируя резинкой на талии.
— Обуви нет, а мой размер тебе совсем не подойдёт, — произношу мысли, наигранно задумавшись. Предложит ли она что-нибудь?
— Повод остаться дома, — я вижу её невинную улыбку и взгляд, словно котёнок.
— Ангелочек, нет, мы поедем, я понесу тебя на руках, — я в ту же секунду подхватил её на руки, относя в сторону коридора.
Она фыркнула, вызвав у меня усмешку. Обувшись и захватив с собой зонт, я вынес её из квартиры, запирая дверь на несколько оборотов ключа.
Эвелина забрала у меня зонтик и не хотела отдавать. Хорошо, пусть, он не такой уж и тяжёлый.
Выходя из здания, дождя уже не было. Прекрасно. Я посадил её на переднее сиденье машины и сам устроился за рулём.
Я на восемьдесят процентов уверен, что с ней не всё в порядке, поскольку гематомы, синяки и раны слишком сильные. Боязно, что они повредили ей внутренние органы, особенно брюшной полости.
Медленно выдыхая, я создаю разгон, выезжая с парковки в сторону частной клиники, в ней работали мои знакомые, восхитительно знающие свою работу.
Ангелочек, она откинулась на спинку сиденья и с закрытыми глазами наслаждалась спокойной поездкой.