Ангел крови

Дождь снова полил как из ведра. Опять размытые дороги. И когда теперь ждать солнечного дня, неизвестно. Эвелина расслабилась на переднем сиденье рядом со мной, поглядывая на вид из окон, взглядом следя за каждой стекающей каплей по стеклу.

Останавливаясь в одной из пробок из-за размытых и скользких дорог, я достал телефон из кармана брюк. Предупредить врача, который будет осматривать Эвелину, он должен успеть подготовиться к приёму. Найдя его контакт, пошли длительные гудки ожидания.

— Добрый вечер, Данте, что-то стряслось? — наконец отвечает мужчина, интересуясь.

— Подготовь всё необходимое для полного обследования.

— Ты же две недели назад проходил медосмотр, опять в аварию нагрянул?

— Не преувеличивай, в аварию я попал всего первый и последний раз, — краем глаза я заметил, что мои слова напрягли Эвелину, но она старательно пыталась не показывать взволнованное выражение лица.

— Этот первый раз мог быть для тебя самого последним и убить тебя, — выдыхает Дмитрий. — Объясни, что успело произойти?

— Одну мою знакомую следует обследовать, чем быстрее, тем лучше.

— Имя, фамилия, она записана в карточке нашей клиники?

— Нет, её зовут Эвелина, пятнадцать лет, фамилию не знаю. Просто обследуй, я заплачу двойной суммой, всё должно быть конфиденциально.

Её фамилия — моя фамилия. Эвелина Моретти.

— Не разбрасывайся деньгами раньше времени. У нас никогда информация о пациентах не разглашается, не сомневайся, во сколько приедешь?

— Через час максимум, здесь пробки.

— Ладно, я жду тебя и твою подопечную.

Мужчина сбросил трубку, и Эвелина повернула голову в мою сторону, намереваясь вымолвить слово, однако она не сделала этого.

— Я вижу, что ты хочешь сказать мне что-то, говори, — не отрывая взгляда от дороги, произношу.

— Ты попадал в аварию? — едва ли не шёпотом спрашивает, словно ей больно от этой новости. — Когда ты успел?

— Два года назад в пьяном состоянии я столкнулся с другим автомобилем, тот водитель насмерть, а меня успели привести к жизни, — стальным голосом отвечаю.

— Что было бы, если бы ты умер? Мы бы встретились на том свете, бог бы свёл наши пути в потустороннем мире?

— С чего ты взяла, что ты умрёшь в таком раннем возрасте?

— Ты знаешь причину, — возмутилась она и отвернула голову обратно в сторону окна.

Кровь в жилах закипела. С удовольствием бы поубивал её родителей за отношение к Эвелине. Она не заслуживает зверского мира, особенно в подростковом возрасте. Она должна сиять, смеяться и улыбаться каждому моменту своей жизни, но двое олухов после секса и, узнав о беременности, решили испортить жизнь своему ребёнку.

Сначала она обследуется, уложу её спать, а следом...

Явлюсь к её мамочке и папочке, устрою им сладкую жизнь. Кто тогда будет смеяться?

Я мысленно усмехнулся.

Останавливая автомобиль на автостоянке, я первым вылезаю из машины. Обходя её и снова промокая из-за дождя, я вытащил Эвелину из машины, и в это время она раскрыла чёрный матовый зонт, держа его над нами.

На её лице выползла улыбка, когда капли воды стекали по моему лицу.

Я схожу с ума. Она улыбнулась снова.

Улыбнулась для меня.

Её улыбка блаженна, не хочу, чтобы она спадала с её прелестного лица. Желание коснуться её губ растёт с каждой секундой, только приходится сдерживать порыв завлечь в её глубокий поцелуй, научить её целоваться и получать удовольствие от соприкосновения губ.

Ещё не время.

Она перевела взгляд на вход в клинику, где под козырьком нас ждал Дмитрий, поправляя на себе медицинский халат. Мужчина держал обе руки за спиной, сцепив их в замок, пристально наблюдая за нами двумя.

— Веди, — строго говорю, подходя к шатену, он открыл массивную дверь.

При входе в ноздри ударил резкий запах медикаментов. Проходящие врачи и пациенты косо поглядывали на Эвелину, с некой неприязнью, даже завистью. Им вырвать их паршивые глаза?

— Вам смотреть больше не на что? Отвернули головы, пока глаза не выколол, — выражение моего лица сменилось на мрачное и озлобленное, заставляя людей вздрогнуть и отвести взгляд от моей Эвелины.

— В данный момент врачи по сдаче крови, УЗИ и так далее заняты, вы можете подождать минут десять в палате? — мужчина средних лет шёл впереди нас по длинному коридору, обходя стороной других людей.

— Ты бы ещё позже сказал об этом, — раздражённо говорю Дмитрию, когда он открывает дверь палаты.

— Кровать около окна, я за вами вернусь.

Я зашёл в помещение и, посадив Эвелину на кровать, мой взгляд пал на ещё одну койку, на которой лежал мужчина примерно моего возраста.

Какого чёрта здесь есть человек, особенно мужчина?!

— Мне долго здесь сидеть? — негромко задаёт вопрос девушка, склоняя голову набок, её взгляд наполнен детским любопытством и лёгким страхом.

— Десять минут, не больше, — я поправил пальцами её непослушные пряди каштановых волос, словно из шёлка, невероятно приятные к коже. — Ангелочек, я отойду на пару минут, мне нужно решить один вопрос.

— Что за вопрос?

— Мелочь, посиди пока здесь, я за дверью, — выпуская из рук её пряди, я вышел из палаты.

Дмитрий вскинул бровь, в его взгляде показалось непонимание от моей разъярённой гримасы. Я прикрыл дверь в палату, дабы Эвелина не видела, что я сейчас сделаю.

— Какого хуя в палате делает мужчина? — разгневанным голосом спрашиваю его, готовясь схватить за воротник грёбаного халата.

— Лежит после операции, что ему ещё делать? Чего злишься? — удивленно смотрит на меня.

Действительно, чего же я злюсь? Может, потому что мне нужна отдельная, блядь, палата, без посторонних глаз?!

— Мне нужна отдельная комната лично для Эвелины, чтобы не было посторонних людей, особенно мужчин.

Я стараюсь сдерживаться, лишь бы не впечатать его в стену. Он знает, что я не терплю чужих людей в помещении, где сплю или занимаюсь своими делами, мне нужно уединение.

— Палата не для тебя, ей, может быть, и не принципиально, кто находится с ней в одной комнате, — пожимает мужчина плечами.

— Если ты не предоставишь новую палату, я закрою твою клинику нахер! — мои нервы не железные, ненавижу, когда всё делают наперекосяк. Не удержавшись, я всё же схватил его за воротник, впечатывая его в бетонную стену.

— Мест больше нет, что я тебе сделаю? Данте, усмири свой пыл!

— Делай что хочешь, но ты обязан найти палату, где не будет посторонних людей, либо я сношу твою клинику, — рявкнул я, смотря на него сверху вниз. — Мне долго ждать? — резко отпуская его, гневно спрашиваю.

Раздражает.

— Я поищу, — выдохнул сероглазый и ушёл вперёд по коридору.

И почему я должен ругаться? Знает же, что я не терплю чужаков на своей территории. Издав возмущённый рык, я зашёл обратно в палату. Эвелина держала колени согнутыми и поджимала их к груди.

Она уткнулась носом в колени и сидела с закрытыми глазами, такая сонная и одновременно милая. Никому не отдам тебя, ты моя Эвелина и мой ангелочек.

Садясь рядом с ней на край кровати, она моментально подняла на меня слегка ошарашенный взгляд.

— Почему ты кричал? И, пожалуйста, посиди со мной, одной одиноко.

— Держу людей в дисциплине, не бери в голову, — отмахиваясь, произношу. Она не должна нервничать и бояться. — Конечно, я посижу с тобой, можешь не волноваться насчёт этого, — заключив девушку в тёплое соприкосновение тел, говорю ей на ухо. — Тебя никто не трогал?

— Нет, а должны? — лёгкий страх всколыхнул в фиалковых глазах.

Никто не посмеет даже косо взглянуть на тебя, их глаза в ту же секунду будут вырыты и раздроблены пополам.

— Не должны, расслабься, — она всё держит колени поджатыми к груди, меня настораживает это. — Я сказал, расслабься.

— Я не хочу сдавать кровь, — буркнула она, не скрывая своё недовольство. — Это больно.

— Хочешь, не хочешь, а нужно, не будет больно, если ты не будешь напрягаться и дёргать руками, и будет опытный человек, не причинит тебе вреда, — усмехаюсь, запутывая пальцы в нежных женских локонах.

— Расскажи про аварию два года назад, почему ты сел за руль выпившим и так далее? Неужели ты аж настолько плохой парень? — возмутилась Эвелина, откинув голову назад, чтобы видеть моё лицо. — И почему ты такой шкаф?

— Шкаф? — спрашиваю, смеясь. — Что это значит?

— Ну ты и старый, конечно, — она закатила глаза, словив смешинку вместе со мной. — Слишком огромный, высокий.

— Гены отца, ничего более, — хмыкаю. — Мне двадцать пять, конечно, я для тебя буду старым.

Мать вашу. Почему её взгляд такой притягательный?

— Так расскажешь про аварию? Мы всё равно ждём, и неизвестно сколько здесь просидим.

— Хорошо, я расскажу, — выдыхаю, в недовольстве смотря на мужскую фигуру на кровати с другой стороны палаты. Он спит. И тогда я начинаю свой рассказ.

Два года назад мне было всего двадцать три года. Согласись, не слишком много и не слишком мало. Середина осени, где-то октябрь. Сплошные дожди и одна размытость. В тот момент я связался с плохой компанией. Двадцать три года, уже образованный человек, имевший бизнес от отца и, по идее, не глупый. Однако они затуманили мой разум.

Компания состояла из нескольких мужчин и девушек. Они принимали наркотические вещества, постоянно выпивали, курили и спали с кем попало, хоть в ближайшем переулке затащат какого-нибудь мужика или девушку, и удовольствие ловят. Однако таким зависимым я не стал, они и не предлагали и не заставляли, скорее всего из-за этого меня вообще не волновало, что они творят в своей жизни. Люди взрослые, им уже давно за двадцать, голова на плечах имеется, а я не нянька и не мамочка, чтобы бегать и отговаривать принимать вредные вещества.

И почему я тогда совсем не шевелил извилинами головного мозга? До сих пор остаётся загадкой. Либо же, как я говорил раннее, меня не волновало это, поскольку мне было плевать, что они делают, главное, чтобы меня не начали затягивать в эту бездонную яму.

В один осенний день мы собрались в моём ночном клубе, дождь лил хлеще, чем эти несколько дней. Мы пришли туда расслабиться и поговорить по душам, о той же жизни, о вторых половинках.

Которой у меня никогда не было. Я всегда был один, даже не влюблялся, но суть не в этом.

После ночной посиделки я был пьяный в хлам. Домой возвращаться надо, телефон разрядился, и вызвать такси или что-то вроде того я не мог. Попросить у этой самой компании я не додумался от слова совсем. Поэтому я сел за руль и ехал, не превышая шестидесяти километров в час, ещё и размытое от опьянения зрение мешало, помимо сильного дождя.

Но из-за как раз-таки дождя машина с другой полосы, едущая в противоположную сторону, слишком сильно разогналась и, не удержавшись из-за скользких дорог, врезалась в мою машину.

Дальше темнота. Я очнулся уже в больнице и пробыл в ней несколько месяцев, была временная амнезия, и я не помнил последние несколько месяцев до начала аварии. Память вернулась ко мне после двух или трёх месяцев. Та самая компания даже не звонила и не спрашивала, как я. Я принял решение, что они не те люди, которые мне нужны.

Спокойно отпустил их в свободное плавание и наладил свою жизнь.

— Это ужасно, — грустно проговорила она, прижавшись щекой к моей груди, вслушиваясь в моё сердцебиение. Видимо, такое действие для неё уже любимое.

И для меня.

— Урок жизни был учтён, — я усмехнулся. — Больше в такие передряги я не попадал и не сажусь за руль пьяным.

— Ты плохой мальчик. Очень плохой.

— Мальчик? Мне двадцать пять, какой мальчик?

— Плохой мужчина. Очень плохой мужчина. Никогда таких плохих ещё не видела, — поправив незначительную ошибку, паясничает фиалка, смеясь с собственных слов.

— Да, я плохой, — признаюсь я, обжигающе выдыхая на её лицо. — А у тебя есть с кем сравнивать меня? — ревниво спрашиваю. У неё кто-то был до меня или сейчас есть? Я никому не собираюсь отдавать её, а конкурентам перегрызу глотки.

— Не с кем, ты единственный мужчина, заговоривший со мной искренне, а не желающий чисто уломать и уложить в постель.

Мне нужна ты вся. Я зависим от тебя за эти чёртовы сутки. Ты первая, кто запал в мою привередливую душу.

— Мне ты можешь доверять и чувствовать себя в полной безопасности, ясно? Я не допущу очередных твоих страданий.

Эвелина натянула счастливую улыбку. Она потихоньку начинает сиять, по сравнению со вчерашним вечером сейчас она выглядит куда счастливее, жизнерадостнее и улыбчивее.

— Я впервые за десять лет улыбнулась, у меня это получилось с твоим присутствуем.

Я смог сделать её радостнее и добавить красок в её серую жизнь точно так же, как она в мою. Могу ли я считать её слова проявлением постепенной любви и истинного доверия?

— Данте, врачи освободились, и анализы с УЗИ вы можете пройти, — дверь в палату открылась, в проёме показался Дмитрий. — Я нашёл для вас новую палату, только мне кажется, она вам не понадобится, но я оставил её, чтобы в случае чего вы переждали там.

Не прошло и года. Явился и не запылился.

Подняв Эвелину на руки, я вынес её из пространства, неся в сторону кабинета, в который нас повёл Дмитрий.

— Сначала УЗИ или кровь? — неожиданно спрашивает он.

— Кровь, — решительно произношу, заставив Эвелину напрячься и боязно вздрогнуть.

— Ангелочек, я буду рядом, тебе нечего бояться, — успокаиваю её, она покорилась моим словам и попыталась убить страх в себе благодаря моим словам.

Я занёс её в медицинский кабинет с несколькими столами у стены. Женщина в халате старше меня устроилась на кресле, подготавливая стол к взятию анализа.

— Мне стыдно просить, но, — её голос затих, она прижалась губами к моей ушной раковине, не решаясь сказать своё желание.

— Проси, я сделаю, — твёрдо подбадриваю её. — Абсолютно всё, что пожелаешь, ангелочек.

— Можно я буду на твоих коленях сидеть и в твою грудь утыкаться? — она замешкалась, чувствуя неловкость и стыд, ярко показавшийся на её фарфоровых щеках.

— Я и не запрещал, а наоборот, собирался посадить тебя на свои колени и держать в таком положении, вдруг убежишь, — усмехнувшись, я плюхнулся на стул спиной к женщине, чтобы левая рука Эвелины была на медицинском столе, а ангела посадил на свои колени.

Чувствую себя отцом, ей-богу.

— Эвелина, верно? — спрашивает женщина, взглянув на меня и моего ангелочка.

— Дмитрий уже всё передал?

— Передал, куда же ему деваться? Эвелина, руку расслабь, — произносит барышня, лицезрев на неё.

Эвелина зарылась прелестным личиком в мою обыкновенную кофту. Её глаза закрылись, дабы не видеть вытекающую кровь и забыть, что она вообще сдаёт анализ.

Я медленно провёл ладонью по её спине и волосам, держа в объятиях настолько крепко, чтобы она погрузилась в глубокий и расслабленный сон.

Её рука даже не дёрнулась, когда мелкая иголка проткнула её кожу на пальце. Она расслаблена, думает о чём-то другом.

Обо мне.

Я усмехнулся своей самовлюблённости.

— Можете быть свободными, — говорит женщина, кладя на безымянный палец Эвелины влажную салфетку.

— И это всё? — удивлённо уставилась она на гематолога, убирая руку.

— Да, а ты ещё хочешь? — шутливо сказала женщина, хмыкая своей шутке.

— Ой нет, — ойкает моя фиалка. — Хватит с меня мучений с кровью.

— Результаты вам придут на почту, — напоминает мне она, записывая что-то в журнал.

Не сказав ни слова, я поднялся со стула и, также держа Эвелину на руках, вынес из этого кабинета.

— Не больно же?

— Нет, я даже в шоке, ничего не почувствовала.

— А ты боялась, — усмехнувшись, я иду следом за Дмитрием. — Я говорил, что больно не будет.

— У каждого свои страхи, — начала умничать она, скрещивая маленькие ручки на груди.

— УЗИ брюшной полости сделаю я, так что снимай свою толстовку и на кушетку, — мужчина уселся на кресло напротив экрана, ожидая её.

Сажая Эвелину на удобную и достаточно комфортную кушетку, я сам стянул с неё толстовку, держа в руках. Она без лифчика, но к Дмитрию я особо не ревную. У него своя семья, жена, дети, а грудей на работе уже насмотрелся. Однако я всё равно не горю желанием, чтобы он видел её груди.

— Это что? — интересуется он, замечая на теле Эвелины синяки, раны и даже бинты и несколько пластырей.

— Дома родители избили, — честно, но достаточно тихо призналась она.

— Ты знал об этом?

— Знал, — раздражённо выдыхаю, стиснув между пальцев кусок ткани от толстовки. — Я решу эту проблему.

Сероглазый пустил несколько капель холодного геля на её до жути плоский живот, проводя по нему ультразвуковым сканером, изучая чёрно-белую картинку на экране.

Проходит минут пять, и он убирает сканер, протирая салфеткой её влажный живот, убирая лишний гель.

— Не молчи, — нервно тороплю его. Он чем-то недоволен. Его молчание напрягает.

— Если коротко, у неё есть небольшие внутренние повреждения, сопровождающиеся болями в животе, также новые удары нанесены явно на старые, не успевшие зажить раны. Если снова будут нанесены удары, когда они не будут зажившие, то через один или два раза может произойти летальный исход. Эвелина должна пролежать в больнице и пролечиться какое-то время под наблюдением профессионалов.

Его слова подвергли меня в шоковое и одновременно гневное состояние. Я так и знал, что с ней не всё в порядке.

Эти мерзкие твари.

Я убью их.

Доберусь до них и убью.

Но сначала вылечу своего ангелочка.

А затем избавлюсь от этих уродов, сведя всё на несчастный случай.

Я убью за неё любого. Без исключений. Каждый её обидчик понесёт жестокое наказание и пройдёт все десять кругов ада.