Ангел крови

Я уставилась глазами в записку на тумбочке. Резким почерком вырисованы слова:

Ангелочек, если я понадоблюсь тебе, позвони на этот номер.

И ниже указан номер, начинавшийся с цифр плюс три, девять, ноль, пять, пять. Я медленно проглатываю слюну и складываю бумажку в несколько оборотов, убрав её в карман штанов.

Ангелочек. Почему он называет меня так? Я же бедная, и зачем ему возиться со мной и портить свою репутацию в людях?

Я не должна мешать жить ему и в принципе семье Моретти.

Я благодарна за их гостеприимство, но я не хочу быть никчёмностью. Жалкой и обузой.

Я жалкая.

Я неохотно поднялась с постели и аккуратно заправила её.

Заправила до идеала.

Я медленно и с опаской вышла из спальни. Нужно вернуть Аннабель её футболку и штаны, это шёлковая розовая пижама. А на груди футболки вырисована буква, эм, что-то похожее на икс. Шанель, вроде?

— Эвелина! — воодушевленно окликнула меня Аннабель, подбегая ко мне.

— Что-то случилось?

— Я хочу, чтобы ты кое-что померила.

— Ты о чём? — я изгибаю бровь в непонимании. Девушка хватает меня за руку и утаскивает в сторону... В сторону чего? Черт, дом слишком огромен, я путаюсь в коридорах!

Она завела в меня в огромную спальню нежно-розовых и персиковых тонов, скорее даже нюдовых. Легко догадаться, какой у неё любимый цвет. Двуспальная постель с балдахином посередине комнаты, две незнакомые, легонько приоткрытые двери. Длинный рабочий стол во всю длину стены рядом с окном, множество стеллажей и есть даже туалетный столик, на нём валялась, не лежала, а именно валялась косметика.

— Ты просто обязана померить это! — она завела меня в неизвестную подкомнату, и, когда мы вошли, свет автоматически загорелся приятным холодным оттенком.

Она отпустила меня. Несколько огромных шкафов, вешалок, комодов с одеждой, украшениями, обувью.

Я завидую.

Немного совсем, у меня никогда не было большого выбора в одежде. На каждый сезон максимум по две вещи: двое штанов, кофт, футболок, носков.

Не было полного гардероба, скорее половина, а возможно и меньше.

— Надевай, — брюнетка вытянула мне укороченную белую футболку с лямками, слегка утеплённую, с подшёрстком и таким же иксом.

— Зачем? Что это? — я осторожно взяла приятную ткань, утопая в её теплоте.

— Кроп-топ от Шанель, слегка утепленный, примерь! — на её лице всплывает хитрая улыбка.

— Зачем? — словно попугай, повторно спрашиваю.

— Эвелина, пожалуйста, примерь, я отвернусь, бюстгальтер, если что, тоже снимается.

Что? Мне надевать его без белья?

Черт. Я почти ничего не знаю об одежде.

Я никчёмность!

— Хорошо, — сдавшись, я выдыхаю.

Аннабель радостно взвизгнула и отвернулась от меня, лицом к проёму двери. Я обернулась, мало ли она начнёт следить за тем, как я одеваюсь. Хотя зачем ей это?

Девушка стояла ко мне спиной и вглядывалась в интерьер спальни. Я медленно сняла шёлковую футболку, кладя её на ближайшую тумбочку. Глубоко вздохнув, я расстёгнула лифчик за своей спиной, аккуратно стягивая его.

— Аннабель, где ты? — внезапно послышался мужской голос.

И я его сразу узнала.

Данте.

Черт. Я без верха! Он прямо в дверном проёме гардеробной!

Я подняла голову, вглядываясь в его настолько серьёзное лицо. Мужчина пристально смотрел на меня. На меня нахлынуло резкое стеснение и жар по телу. Я моментально закрыла откровенно открытую грудь тем самым топиком.

— Данте! — его сестра сразу же кинулась на него, захватывая в свои объятия.

Он не сводит с меня глаз.

Господи. Я хочу провалиться сквозь землю!

Невыносимо стыдно. Боже, пожалуйста, прошу тебя, отвернись!

— Чем вы здесь занимаетесь таким... — он замедлился, проведя широкой ладонью по непослушным волосам Аннабель. — Таким необычным? — хмыкает он, испепеляя меня взглядом.

Я сгорю под его напористым взором! Он буквально пытается съесть меня глазами! Его хищный взгляд рассматривает меня полностью!

— Она меряет топик, Эвелина, ты закончила? — задаёт мне вопрос девушка.

— Н-нет, — заикаясь от смятения, я плотнее сжала кусок ткани в груди, старательно закрывая её.

Боже. Он видел её обнажённой. Он видел мою грудь голой! Я не смогу смотреть ему в глаза после.

Хотя и до этого я не могла смотреть в его глубокие, цвета горького кофеина, глаза.

Да и всё равно, мы не увидимся больше. Никогда.

— Я не могу переодеться перед ним, — негромко говорю, надеясь, что слышит только Аннабель.

— Данте! Развратник, а ну живо отвернись! — хмурится она, явно грозно смотря на брата. Только я не вижу её глаза, лишь спину.

— Мне нужно поговорить с Эвелиной наедине, — кратко говорит, наконец-то переводя взор на сестру.

Я моментально отвернулась от него спиной к ним и попыталась как можно быстрее надеть топик, согревающий тело. Я стараюсь расслабиться. Меня всё ещё окутывает стыд. Я часто дышу. Боже мой! Как же стыдно!

Слишком стыдно.

— О чем это? Между вами что-то есть, и я не знаю об этом? — засыпает она его вопросами, заставляя меня ещё больше стесняться.

— Нет! — резко вскрикиваю, заливаясь ярко-красным румянцем. Я чувствую его. Мне жарко. — Ничего между нами нет!

— Нет? Тогда почему ты так остро среагировала? — хихикает зеленоглазая.

— Не надо, принцесса, между нами и вправду ничего нет, — останавливает мужчина её шаловливые мысли.

Я слышу его шёпот, но не могу разобрать слова.

Между нами ничего нет. Я ему совершенно не нужна. На что я вообще надеюсь?

— Аннабель, иди, мне нужно поговорить с Дели... — он резко выдохнул и сжал зубы, создавая громкий скрип. — С Эвелиной.

Почему он так оговаривается? У него настолько много женщин, что он забывается в их именах?

Моё сердце пропустило глубокий и колючий укол.

Дура. Конечно!  Я не буду у него одна! Я живу в бедности, а он невыносимо богат, и в его постели уж точно бывают изящные женщины.

Я не должна рассчитывать на наши будущие отношения даже как друзья.

Отношения? Глупо, он никогда не будет встречаться с такой, как я!

— У вас тридцать минут, — ставит условие Аннабель и удаляется отсюда.

Нет! Черт, зачем ты ушла?!

Я рвано вдыхаю воздух и чувствую близкое присутствие мужчины прямо за моей спиной.

— Ты же видела записку, ангелочек? — низким баритоном спросил, касаясь пальцами моих волос.

Я задрожала в коленях.

— Видела, — сглатывая скопившуюся слюну, я стараюсь держать спокойствие.

— Я надеюсь, ты будешь соблюдать надписи, которые прочла, — он горячо выдыхает, я чувствую запах зубной пасты. Он буквально несколько минут назад чистил зубы.

— Данте, не стоит порхать надо мной, словно птица над птенцом, — я неожиданно задержала дыхание, слыша лёгкий смешок с его стороны.

— Ты и так птенчик, но больше похожа на ангела, — шёпотом сказал. — Я задам один вопрос, ты должна ответить на него честно.

— Честно? Что за вопрос? — мои глаза забегали по открытым шкафам.

Что?

Он резко развернул меня к себе лицом, захватывая лицо в свои руки. Он заставляет меня смотреть ему в глаза.

Черт. Я хочу отвести взгляд. Он слишком проницательный!

— Да, мне нужен честный ответ, Эвелина, — твёрдо начинает. — Родители бьют тебя?

Что?

Ты не мог догадаться об этом за один день!

— Нет, — вру я, сохраняя спокойствие. Я привыкла врать, поскольку мне постоянно приходится вытворять такое с родителями, чтобы...

Чтобы снова не избили до синяков, крови и гематом.

— Раз уж на то пошло, — он отпустил меня и резко, одним рывком движения руки, задрал топик, не спуская глаз с моего лица, я выкрикнула его имя от неожиданности.

— Данте!

— Что за синяки на груди, талии, царапины на спине, животе? Ты покалеченная, — он щурит брови и таким же грубым действием спускает ткань обратно на груди, закрывая её.

Я снова покрываюсь красным цветом. Зачем он сделал это? Зачем?! Я зажмурила глаза и отвернула голову.

В моей голове мелькнули воспоминания о прошлом, где я...

Я не успеваю до конца сформулировать свои мысли, он вытаскивает меня из них.

— Посмотри мне в глаза, ангелочек.

— Нет, — сжато отвечаю.

— Да, ангелочек, посмотри мне в глаза, — его приказный и одновременно озлобленный тон запугивает. Я неспешно поднимаю голову, нервно смотря на мужчину. — И ты будешь врать мне, глядя в глаза?

— Я не вру.

— Ответь мне, по какой причине у тебя, блядь, побои? — выругался неприличным словом Данте с плотно сжатыми губами.

— Я падаю часто и ушибаюсь, — уверенно произношу.

Он не верит. Ни в какую не собирается верить.

— Сними штаны, — приказывает он, вызвав во мне новый страх, очередная боязнь.

— Зачем? — тихим голосом интересуюсь.

— Мне нужно видеть твои ноги, снимай, ангелочек.

Я замираю на месте, не выполняя указ мужчины. Проходит долгое время, возможно, минут пять или больше, он ждёт. Стоит и терпеливо ждëт, пока я не сниму пижамные розовые штаны. Его мускулы на плечах содрогаются, и я чувствую его напряжение.

— Данте, пожалуйста, я не хочу, не надо!

— Чего не хочешь? Соизволь объяснить мне, — его руки скрещиваются на груди, он не намерен отводить взгляд.

— Я не хочу, чтобы ты изнасиловал меня, — решаюсь произнести вслух, в сию минуту опуская глаза в пол.

Нет.

Я не должна была говорить это!

Чёртова дура!

— Изнасиловал? — его голос смягчается, погружаясь в непонимание моему обвинению в его сторону. — Я не собирался трогать тебя, я сказал, что мне нужно взглянуть на твои ноги.

— Зато ночью ты пытался сделать это со мной, — ворчливо говорю, тяжело задышав от наступившей злости.

Почему я злюсь на него?

— Не преувеличивай, ты отказала, и я сразу остановился, мне делать больше нечего? Прекращай, либо снимаешь штаны ты, либо снимаю я. Выбирай.

Он ставит меня перед выбором. Перед чёртовым выбором! Я упрямо выдохнула воздух из лёгких.

Я не собираюсь раздеваться при нём, пусть он и видел мою грудь по случайности. Он не должен ничего видеть больше.

Мужчина схватил меня за талию так резко, я не успеваю среагировать! Он усадил меня на одну из тумбочек, точнее комодов, и оттянул резинку штанов, снимая их с меня.

— Нет!

Он не обратил внимания на мой крик и кинул одежду на пол, глазами впиваясь в кожу на ногах и сине-фиолетовые пятна. Я слышу его гневный вздох, и он сжал край тумбочки с такой силой, мне кажется, она треснет под его напором!

— И от обычного падения появятся гематомы? Эвелина, я ненавижу ложь, — шипит он, будто бы рассматривая каждую мою пору.

— Я не знаю, как так получилось, меня никто не бьёт, правда, пожалуйста, поверь мне, — заскулила я, ощутив его пальцы на одном из синяков. — Данте, больно, — я жмурюсь, стиснув зубы между собой.

— Допустим, я поверил тебе, — мужчина выпрямился, его чёрные волосы взъерошились в разные стороны. Он даже не расчёсывался. — Но знай, что рано или поздно всё тайное станет явным, я докопаюсь до истины, — шепчет мне на ухо и принялся осторожно натягивать на мои ноги штаны обратно.

— Спасибо, — словно не обращая внимания на его слова, что он узнает всю правду, я поблагодарила его, что он обратно одевает меня.

— Запомни мои слова, ты можешь позвонить мне в любое время, я отвечу, — проговорил он и выпрямился в спине.

— Вы закончили? — послышался голос Аннабель, она зашла обратно в своё личное пространство, рассматривая нас двоих.

— Да, — ответил мужчина, повернувшись корпусом в сторону девушки. — Мне нужно в офис, скоро вернусь.

— Но ты обещал провести время со мной! — возникает она, возмутимо топнув маленькой ножкой.

— Принцесса, я помню, я отъеду на пару часов, и мы сходим с тобой куда пожелает твоя прекрасная девичья душенька, — улыбается брюнет, трепетно целуя сестру в лоб. — Не скучай.

— Мой брат запал на тебя, — произносит она, дождавшись, когда Данте выйдет из спальни.

— Не говори чепухи, — бурчу я и слезаю с высокой тумбочки. Черт, с моим полутора метровым ростом эта тумба кажется слишком высокой. — Почему она такая высокая?

— Кто?

— Тумбочка!

— Во-первых, это комод. Во-вторых, он не такой уж и высокий, всего метр пятнадцать. И это не чепуха, он смотрит на тебя с любовью!

— По крайней мере, он мне до грудной клетки, — фыркаю я, скрещивая руки на груди. — Пусть смотрит, мне особо не важно это.

— Ничего страшного, тебя Данте туда закинул? — хитро улыбается она, проигнорировав мою реакцию на любовный взгляд Данте.

— Закинул, чтобы я повыше была.

— О чем говорили?

— Не важно, спроси лучше у него, — замешкалась я. — Мне нужно домой.

— Сначала завтрак!

— Я не голодна, мне нужно домой, родители волнуются уже, наверное, — начинаю оправдываться.

По крайней мере, она не станет меня пытать, как Данте. Правда ведь?

— Ладно, я попрошу водителя отвезти тебя на то же место, штаны, футболку и топик можешь себе оставить, мне совсем не жалко, — мимолётно улыбнулась изумрудка, поскольку её глаза словно изумруд.

— Спасибо, я очень рада, что подружилась с тобой, — смеюсь я, и мы уходим в сторону выхода из дома.

***

Я вышла из машины Аннабель и, обменявшись с ней дружескими объятиями, я направилась в сторону своего адского дома.

Мне страшно там появляться. Хоть бы они спали, я надеюсь, они не заметили моего отсутствия и просто вырубились.

Во мне встал дикий страх, горло сжалось в коме. Хочу разреветься. Пожалуйста, пусть они спят!

Может, позвонить Данте?

Нет, ни в коем случае! Он не должен знать о моих проблемах в семье. Но он вроде уже догадывается об этом.

Я дохожу до своего подъезда и открываю дверь. Электричества снова нет, поэтому даже ключи мне не понадобились. Я боязно поднялась на третий этаж и зашла в открытую дверь моей квартиры.

Воняет алкоголем.

— Явилась, шалава малолетняя, — объявилась на пороге мать, смотря на меня с презрением.

— Почему шалава сразу? — задаю тихий вопрос. Моё тело содрогается в страхе, и я прижимаюсь спиной к входной двери.

— А где ты ещё была, как не по членам скакала? Что за брендовые шмотки от Chanel? — её противный тон повышается. — Какого папочку охмурить успела?! На улицу выпустили и всё? По рукам пошла?!

— Не кричи, я нашла их на мусорке, — её крик пугает меня и убивает всю смелость внутри меня. Хочу прямо сейчас разрыдаться!

— Какой идиот будет выкидывать идеально чистую шанель, тем более в нашем районе?! Где водка, которую мы просили?! Ты что, совсем родителей не уважаешь?!

— Мне не продали её, я ещё маленькая, а вы сказали без бутылки не возвращаться, вот я и не вернулась!

— Не повышай на мать голос, — процедила она сквозь сжатые зубы. — А как по постелям мужиков скакать, так ты не маленькая! Отец, разберись с этой мелкой шавкой!

— Что она успела натворить? Где ты шлялась? — из комнаты выходит пьяный отец, держа в руках бутылку крепкого коньяка.

— Что она успела натворить? Она в койку к богатенькому мужчине легла, ножки расставила и погляди, одежда Шанель!

— Неправда! Я ни к кому не ложилась в постель! Мам, я чистая! Я всегда была и осталась девственницей!

Меня охватывает истерика и адская боль в груди. Горло болезненно сжалось.

Почему мне достались такие родители? За какие грехи я заслужила настолько отвратительное отношение к себе?

— И ведь врёт, ты посмотри, как в уши льёт! Разберись с ней, у меня голова уже от неё болит, — возмущается мать.

Она трезвая, но ненависть ко мне выше, чем в пьяном состоянии.

— А может, у тебя голова болит от алкогольного похмелья или какого-нибудь запоя? — вдруг огрызаюсь я, о чем сразу же пожалела.

Черт. Кто меня за язык тянул?! Лучше бы я промолчала, идиотка! Теперь мне будет только хуже!

Нужно бежать. Бежать, пока не поздно! Бежать без гребаной оглядки!

Я схватилась за дверную ручку, но отец в ту же секунду оказывается около меня, отталкивая от двери ближе к комнате.

— Живо зашла, пока хуже не стало, — рявкает отец.

Опять придётся терпеть боль... Зачем я вернулась сюда? Зачем? Осталась бы у семьи Моретти, рассказала бы им всё, может, они помогли бы мне?

Но для них я никчёмность...

Глаза сильно защипало от накопившихся в уголках слез. Я зашла в комнату и остановилась посередине.

Несколько часов ада ждут меня. Мне кажется, преступников даже не наказывают настолько жестокими пытками!

Я слышу гремящую пряжку ремня. Только не ремень, он разорвёт всю кожу! На мне опять будут чертовы ссадины, гематомы и ещё что-нибудь!

— В твоей безмозглой башке так и не осталось мыслей, что родителей нужно уважать, мы тебе жизнь подарили, а ты, мерзкая тварь, не ценишь этого!

Он взял ножницы и разрезал на мне всю ткань, оставляя в одних трусах. Его не смущала открытая грудь и в принципе, что его дочь почти полностью обнажена. Ему плевать. Отцу просто-напросто насрать, в каком я виде, главное — избить меня.

Грубый удар ремня по моей спине электрическим током разнёсся по всему телу. Я не выдержала, и уже от второго замаха по щекам покатились слезы.

Слёзы боли и обиды.

Эти жестокие удары ремнём проходились по всему моему телу: плечи, спина, грудь, живот, бока, ноги.

Адская боль пронзает меня.

Держаться стоя становится невыносимо тяжело, и я падаю.

Падаю на колени и обхватываю себя руками, стараясь всячески уберечь от ударов. Пожалуйста, бог, если ты существуешь, убереги меня от десяти кругов ада. Я устала жить с синяками на теле, с гематомами и прочей дрянью!

Снова больной удар по ногам. Я не смогу нормально ходить и даже стоять. У меня не получится подняться с колен, и я просто рухну на бетонные полы. Холодные бетонные полы.

Эти несколько часов боли разрывают меня изнутри. Мне хочется кашлять собственной кровью. Мне кажется, своими ударами по животу он повредил внутренние органы.

У меня болит всё. Изнывает от невыносимой боли. Я выплакала все слезы во время процесса уничтожения моего тела и конечного истребления психики.

— Проваливай из дома, чтобы глаза мои тебя не видели несколько дней! У тебя пятнадцать минут, чтоб свалить отсюда!

Отец бросил кожаный ремень на диван и вышел из комнаты.

Слишком больно. Мне тяжело вставать, чёрт возьми!

Я стиснула зубы, стараясь не кричать от проницательной боли. Через ужасные и противные чувства я смогла подняться на ноги. Я приоткрыла шкаф кровоточащими руками и оделась в обыкновенную светло-голубую футболку и штаны чёрного цвета.

Вновь рухнув на колени, я принялась судорожно искать скомканную записку от Данте.

О боги, я нашла её, прекрасно. Мой телефон также выпал из кармана разрезанных штанов, и я взяла его.

Снова проходя через ту же боль, я поспешила выйти из дома, стерпев дикую боль в теле.

Я выбежала из подъезда, и моих сил хватило дойти только до ближайшей лавочки. Сильные капли дождя замочили меня до ниточки за ужасные пять минут. Я плюхнулась на скамейку, стараясь находиться подальше от дома десяти кругов ада.

Я дрожащими руками зашла в телефонную книжку. Всего пять процентов. Хоть бы мне хватило на один звонок.

Немного денег для звонков у меня было. Я набрала номер с записки, прислонив телефон к уху.

У меня нет сил даже держать его. Руки трясутся от боли, и меня разъедает собственная кровь на теле.

Он не отвечает.

Я не нужна ему?

Но он говорил, что уехал в офис.

Я снова попыталась дозвониться до мужчины. Он раз пять не брал трубку. Неужели мне нет спасения всё-таки, и он подшутил надо мной и сейчас с парнями ржёт с моей девичьей наивности?

Слёзы снова вышли. Я слишком эмоциональна.

С шестой попытки я слышу мужской голос. Знакомый и уже любимый мужской голос. Мне просто нравится его слушать.

— Я слушаю, кто это и по какому вопросу? — он прокашлялся, прочищая горло. Его мрачный, серый глас забавляет.

— Данте, — еле перебирая губами, произношу его имя.

— Ангелочек? — он моментально узнал меня. — Что случилось? — его знакомый до боли голос сменился на обеспокоенный и с нотками ярости.

Неужели он обо всём догадывается?

— Забери меня, Данте, прошу, пожалуйста, забери меня, — тараторю, не сдерживая порыв истеричного рыдания.

— Где ты? Ангелочек, где ты? Назови адрес, и я заберу тебя, — мужская интонация меняется на мужественную решительность. Он правда заберёт меня?

— Я, — уже собираюсь назвать адрес и описать окрестность, как неожиданно мой телефон...

Разрядился...

Нет, нет! Почему так не вовремя?! Почему?!

Он не найдёт меня... Я не смогу зарядить телефон до тех пор, пока не дойду до какого-нибудь магазина или чьей-нибудь квартиры, чтобы зарядить.

Я обречена...