Ангел крови

— Уходи! Не трогай, не прикасайся ко мне! — я слышу резкий крик сбоку от себя. Голос я узнаю за километр — Эвелина. Блядь, я перепутал наши комнаты. Она напугана, идиот!

Я поднялся с кровати и включил тусклый свет светильников над кроватью, всматриваясь в неё. Её испуганная гримаса и скопление слёз страха в уголках глаз причиняет боль мне, в моём сердце, пропускающее удар.

— Эвелина, ангелочек мой, — шёпотом зову её, неспешно приближаясь к ней. Я склонился над кроватью, упираясь в матрас ладонями.

Она часто дышит, как будто вот-вот задохнётся. Фиалковые глаза слезятся, и влага стекает по щекам. Я не двинулся с места, лишь вытянул руку, касаясь пальцами её холодных щёк. Ей холодно? Она крепко сжимает в руках одеяло и прячет себя под пуховым одеяльцем. Она напрягается и прижимается щеками к плечам, не позволяя мне притронуться к ней.

— Ангелочек, послушай меня, — тихо повторяю, придерживая её холодное, словно лёд, личико двумя пальцами: указательным и большим.

— Пожалуйста, не трогай, — она жмурит глаза, не смея двигаться с места. Я чувствую вибрацию от её тела. — Пожалуйста, не надо, я ничего плохого не сделала.

— Я перепутал двери комнат, моя спальня находится прямо рядом с твоей, я по темноте спутал их, — спокойно, стараясь равномерно дышать, произношу. Надеюсь, мои слова успокоят её. — Я не хотел пугать тебя, ангелочек.

— Я не верю, — бубнит она, шмыгая носом, заполненный соплями из-за рыданий.

Я выпустил её лицо и устроился рядом, стараясь не пугать её, но и сидеть довольно близко. Я обхватил её дрожащее тело в свои объятия, заключая её в тепло. Мои руки схватились за одеяло, и я принялся поправлять его, несильно подкидывая, но в этот момент замечаю, что она только в футболке и... нижнем белье. Замечая её маленькие по сравнению с моими руками ножки и сокровенное местечко, прячущиеся под тканью, я моментально испытываю грёбаное блядь возбуждение. Мой член в ту же секунду встал колом, желая проникнуть в неё. В сладкую девочку. Я затягиваю воздух носом.

Слишком не вовремя. Она ещё маленькая, чтобы ебаться с таким взрослым мужчиной, как я. Она в принципе для секса слишком юна, она невинна. Маленькая и беззащитная девочка. Я не трону её!

— Отпусти, — всхлипнула девочка.

— Я хочу успокоить тебя, ничего более, расслабься, — я вжал её в свою сильную грудь. Она такая миниатюрная.

Эвелина неохотно положила щеку на мою грудь, не шевелясь, пока я обнимаю её. Моя ладонь прошлась по её волосам. Дьявол. Они такие мягкие, похожи на шёлковую ткань. Я опустил ладонь ниже, проведя пальцами по изящной и красивой спине. Но, как только я притронулся к пояснице, она вскрикнула. От боли. С её глаз снова покатились слезы, обмакивая мою кожу на груди.

— Черт, прости, — извиняюсь. Я коснулся подола футболки и приподнял её, открывая вид на спину.

— Нет!

— Тише, — шепчу, целуя её в горящий лоб. — Я посмотрю, ничего больше, — она снова заливается слезами и ударяет меня в грудь, попытавшись оттолкнуть, только её удар оказался слишком слабым. На коже поясницы я замечаю ссадину, несильно кровоточащую, всего лишь несколько капель, и то они имеются. — Кто это сделал? — сквозь зубы спросил.

— Кошка поцарапала, — оправдывается ангелочек, и я отпускаю её чёрную футболку. Была бы белая или любая другая светлая, кровь была бы заметнее, на чёрном её вообще не видно.

— Кошка? — вскинул бровь, пристально вглядываясь в женские черты лица. — На лице тоже на кошку вину свалишь?

— Да, у меня кошка дома, мы играли, она прыгнула и когтями зацепилась.

Кошка значит...

Хорошо. Я верю ей.

Черт, в штанах слишком тесно. Хочу вытащить его, раздвинуть грациозные ноги Эвелины и устроиться между её упругих бёдер. Но я никогда не причиню ей вреда. И вообще, мы, блядь, знакомы несколько часов! Идиот самый настоящий!

— Я обработаю твою рану, — зачем-то говорю и выпускаю её из объятий. — Ложись на живот и приподними футболку, — быстрыми шагами я направился к комоду.

В почти каждой жилой спальне дома имеется личная аптечка со всеми нужными принадлежностями оказания первой медицинской помощи: таблетки, градусник, бинты, спирт, шприцы, сиропы.

Целый ящик. Я открыл его и достал оттуда кусок чистой медицинской марли для обработки раны, следом и бетадин. Она уже лежала на животе. Сделала всё, как я велел.

Хорошая девочка.

Усевшись около неё, я смочил ткань обрабатывающим средством, аккуратно протирая её поясницу вокруг раны, снимая видимую грязь, бактерии и всяческие инфекции. Плюсы такого средства, что оно не раздражает кожу.

Рана не такая уж и глубокая, поэтому в хирургическом вмешательстве не нуждается. Больше похоже на смачную царапину. По её словам, что она возникла из-за кошки, но я как-то не верю. Я больше чем уверен, что она врёт.

Я убрал раствор обратно в ящик, а грязную марлю выбросил в мусорное ведро. Я не успеваю подойти к ней, слышу очередные тихие всхлипы.

— Что произойти успело? — обеспокоенно спрашиваю.

— Я не знаю, — хрипло отвечает, пряча лицо в подушке.

Зачем же ты врешь мне, ангелочек?

Я медленно выдохнул воздух, склонившись над ней. Я провёл кончиком носа по её горячей шее, щекоча своим дыханием.

— Нет, не надо, пожалуйста, — дрожащим голосом сказала.

Ничего не сказав в ответ, я молча отстранился от неё, ложась рядом на бок. Она закрывает глаза, но всё ещё в напряжении. Я не причиню тебе вреда, ангелочек мой.Мой маленький ангелочек.

Я закутываю её в одеяло получше, неожиданно для неё прижав к себе. Я сжал её в своих объятиях, одаривая теплом и защитой. Она не сопротивляется и правильно делает, иначе сопротивление бесполезно, я не выпущу её. Она не двигается, её голова отвернута от меня.

— Расслабься, — с нежностью говорю ей прямо на ухо. — Ты в безопасности, тебя никто не тронет. Засыпай.

Возможно, я чувствую, что с ней, точнее, с её жизнью что-то не так. Только что именно понять не могу. Она плачет. Снова. Ничего не говорит, молча шмыгает носом.

— Ангелочек.

— Я не могу уснуть, — шепчет она, перебирая в пальцах кончик подушки.

Промолчав, я поднялся с кровати и вышел из комнаты. Я знаю, что поможет.

Зайдя в свою собственную спальню, я опустился на колени перед нижним ящиком комода. В нем лежали мои детские игрушки, с ними я спал и играл примерно до десяти лет, а то и меньше.

Я нахожу плюшевого медведя. Медведь для засыпания. Его живот светится ярким жёлтым светом, словно ночник, и дышит. Родители купили мне его, когда мне было лет пять. Двадцать лет тому назад. Когда я был совсем беззащитным и не мог уснуть, а родители, бывало, пропадали на работе. Свободное время мне они, конечно же, уделяли. Чтобы я спал спокойно, они купили мне такого медведя, он и вправду помогал. Я засыпал с ним и чувствовал присутствие близких людей.

Поднявшись с колен, я вернулся в личное пространство Эвелины. Она всё также лежит на животе, спиной к двери спальни и лицом к окну. Я завалился сзади неё и приподнял её лёгкую руку, кладя под неё игрушку. Она уже работала, светилась и дышала.

Она замерла, заворожено уставившись на Виля. Так я назвал медведя в детстве. Мне понравилось такое имя.

— Зачем мне игрушка? — спрашивает на одном дыхании, не сводя взгляда с игрушки. Она смотрит так... голодно? Словно никогда не видела игрушек в своей жизни.

— Он поможет уснуть, ангелочек, просто закрой глазки и обнимай его, засыпай под дыхание моё и Виля.

— Виля? — недоуменно спрашивает, проводя пальчиками по мягкой шерсти.

— Именно, в детстве я прозвал его Вилем.

— А сейчас тебе сколько? — интересуется она, вызвав у меня улыбку.

У меня получилось хоть как-то разговорить её.

— Двадцать пять, — усмехнувшись, признаюсь, обжигая дыханием её щеку. Я слишком близко к ней. Сука, мой член не может сдерживаться. Но я не могу позволить себе взять её прямо сейчас. Это неправильно.

— А мне... пятнадцать, — запнулась, неловко проговорив свой возраст. Что?! Пятнадцать?! Мать твою, да она не просто подросток, а ещё совсем ребёнок!

О чем я только думал?! Идиот, думал, что ей хотя бы семнадцать есть, а в итоге нет!

Она провела кончиками пальцев по игрушке, запутавшись в её шерсти.

— Нравится? — очень медленно, боясь вздохнуть лишний раз, провёл ладонью от её хрупкого плеча по всей руке до самой тыльной стороны ладони.

— Да, спасибо, — тихо сказала она, боязно отпрянув руку, пряча её от меня под покровом одеяла.

— Тебе не нужно бояться меня, ангел, — прошептал на ухо настолько нежно, насколько мог. — Я не причиню тебе вреда ни за что и не позволю, чтобы это сделал кто-то другой, — продолжил шептать. — Ты можешь мне доверять, ведь я не причинил тебе ни единой боли до этих самых пор. А ведь мог бы, если захотел. Но я не хочу ломать это хрупкое маленькое создание. Со мной ты обретешь свободу действий. Я видел твою скованность на ужине. Я помогу тебе расслабиться, — шепча, уже достаточно долго гладил спину через одеяло.

Черт. Алкоголь берёт вверх. Я не смогу сдержаться. Я так хочу её прямо сейчас. И необязательно интим, простой нежности будет достаточно. Нужен лишь знак покорности, и я не смогу остановиться. Прошу, оттолкни меня прямо сейчас. Пожалуйста, оттолкни.

Эвелина замерла на месте, словно на паузе фильма. Ничего не отвечала, лишь молчала, будто во рту куча воды. Схватилась за край матраса и попыталась выбраться из схватки, сжимая одной свободной рукой игрушку. Не зная, как действовать дальше, просто зажмурилась из-за настигшего страха. Я слышу её дыхание. Она боится каждого, блядь, прикосновения.

— Не трогай... — тихо проговорила, намекая на руку на спине.

Разочарованно выдохнул в шею и убрал ладонь.

Как бы мне не хотелось, я должен оставить ее. Она не желает меня видеть, а я не педофил, чтобы находиться близко к ребенку. Я не сотворю такого греха с этим ангелом.

Она правильно сделала, что оттолкнула меня, пусть словами.

Медленно отодвинулся назад, заставляя ощутить чувственный холод своего отсутствия.

— Если тебе что-то будет нужно, я рядом, — сквозь зубы процедил.

Черт. Снова придётся нанимать шлюху.

Принял сидячее положение и, напоследок взглянув на неё, встал. Я натягиваю на нее одеяло получше, лишь бы не мёрзла. Она молчит, но во взгляде я вижу благодарность. Я втягиваю воздух, заставив всколыхнуться грудную клетку, и ушёл.

Просто ушёл.

Идиот...