Сделка
На самом деле, никаких воронов вокруг неё не кружило. Электа спиной наткнулась на что-то массивное, а, наступив пятками на выступы, поняла — это были чьи-то сапоги. Головорез? Кто ещё мог находиться в этой тёмной завесе? Но неожиданное спасение пришло извне.
Чёрный дым окутал её, отрезав от мира страданий. Боль от эффекта ослабла, и впервые в жизни Электа почувствовала благодарность к тому, кто вырвал её из этого морального издевательства.
— Подружка, — язвительно окликнул её знакомый мужской голос.
Она оттолкнулась от массивного тела и повернулась.
— Ты?! — Электа замерла в изумлении.
— Я, — кивнул он. — Сам удивлён. Но времени мало. У меня к тебе предложение.
Электа задержала дыхание. Сам Пепел спустился из Чертога в Синеву не просто так. Он защитил её от эффекта, чтобы предложить... что?
— Ты совершила ряд преступлений: кража священного гримуара, использование его знаний в личных целях, нанесение увечий стражнику Вселенных... Но есть кое-что ещё. Свет не заметил этого, иначе отправил бы тебя к головорезам. И не буду лгать — я поспособствовал твоему укрытию.
Пепел, вступившийся за смертную? Он что, играл роль спасителя, а не губителя?
— Ты чувствительна. Чувствительнее многих в Моралисе. Именно поэтому тебя было сложно убедить не преступать черту. Твои чувства сильнее разума. Это непростительно для Моралиса. Ты любила своего дезертира настолько, что готова была убить ради него. Я благодарил все Вселенные за то, что Свет не распознал в тебе эту чувствительность.
— Что? — Электа не выдержала. В глубине души она давно подозревала, что отличалась от других жителей Моралиса. Но чем именно? С детства взрослые учили её сдержанности, скромности. А ей хотелось другого — сильной любви, приключений, чувств.
— Да ладно, подружка, ты сама всё знаешь. — Пепел усмехнулся. — Давай ближе к делу. В общем, я вытащу тебя отсюда.
Электа расширила глаза и застыла, боясь спугнуть этот шанс.
— Но за это ты должна будешь перейти на мою сторону.
— Так это было твоё послание? — Все кусочки головоломки встали на свои места.
— Да. Я выжег его у тебя на бедре.
Пепел метнул взгляд-молнию на место своего клейма, и Электа почувствовала, как её кожа будто опалило.
— Ай, — среагировала она, то ли удивлённо, то ли болезненно. Это был не Алан... Это был Пепел.
— Моя метка позволяет мне отслеживать тебя. Я ставлю их только своим приближённым. В любой момент могу посмотреть на любое место на их теле — и вызвать ожог. Ментальный. Так что будь осторожнее с мыслями об убийстве меня.
— Ты привязал меня к себе без моего согласия. Зачем же теперь спрашиваешь разрешения? — Благодарность за спасение улетучивалась, злость росла.
— Умение проявлять чувства — это сила, а не слабость. Запомни. Сила требует искренности. Ты не умеешь лгать, знаешь? Вот почему я хочу питаться твоими эмоциями — восторгами, страхами, любой бурей чувств. Но только с твоего разрешения. Мне нужна твоя сила в полной мере.
— Хорошо. Чего ты добиваешься?
— Обязательно знать мои мотивы? — Пепел прищурился.
— Да. Ради чего мне служить тьме?
— Во-первых, не тьме. Серости. Белого тоже не существует. Я хочу, чтобы Чертог исчез. Чтобы люди сами решали, преступать закон или нет. Я хочу больше чувств. Больше боли. Хаоса в сердцах, бунта, свободы. Я хочу новую Землю.
Электа слушала и понимала: чувства Моралису действительно нужны. Но нужна ли была война между Пеплом и Светом? А если исчезнет и Синева? Ведь там находилось множество людей, убивших по разным причинам. Этот аспект законодательства Моралиса её пугал.
— Синева тоже подлежит уничтожению, — добавил Пепел.
Электа глубоко вдохнула.
— Я согласна.
— Решение, принятое самой Электой, — он кивнул, будто запечатывая её выбор. — Не бойся. Ты под моим покровительством. Все твои поступки отныне под моей защитой. Будь собой. Позволь чувствам течь свободно.
Его слова стали глотком свежего воздуха, пробудили надежду. В его речи было что-то восхитительное, завораживающее. Даже в книгах Моралиса возлюбленные не говорили столь красиво. Алан... Он никогда не называл её красивой. Никогда не говорил подобных слов.
И Электа ощутила... нечто новое. Запретное. Что-то жаркое разлилось внутри. Она отвернулась, но в уголках глаз предательски блестнули слёзы. Он жаждал хаоса, а не её.
— Да, Электа, чувствуй, — голос Пепла звучал удовлетворённо. — Твоя сила уже перешла ко мне. Я заставил тебя испытать ко мне симпатию. Мне это лестно. А если я сделаю так?
Она вдруг ощутила лёгкое, невидимое прикосновение к щеке. Её кожа вспыхнула, сердце замерло. Она закрыла глаза. Что с ней? Она ненавидела его! Но сейчас... сейчас хотела его руку на своей талии.
И в следующую секунду желание стало реальностью.
Алан никогда не позволял себе излишеств. В Моралисе до вступления в связь нельзя было даже держаться за руки. Что они теряли? Если бы Алан прикасался к ней также, почувствовала бы она этот жар?
— Тебя так и манит на тёмную сторону.
Пепел оказался слишком близко. Его холодное дыхание касалось кожи, словно ментальный поцелуй. Электа закрыла глаза, ожидая продолжения, кружившего голову. Ожидала настоящих прикосновений. Но Пепел лишь взял её длинный чёрный локон и медленно обвил его вокруг пальца.
— Тебя так легко покорить.
Он растворился, оставив Электу одну.
Она чувствовала себя обманутой. Непохожей на саму себя. Ещё недавно она жертвовала собой ради Алана, а теперь млела под воздействием ледяной тени. Она запуталась.
«Я рядом», — раздалось в её голове. «Найди выход из Синевы. Мы теперь связаны, и ты ничего с этим не поделаешь».
Электа вернулась в убежище и не проронила ни слова. Она знала, что у Кима масса вопросов: где она была во время эффекта? Что чувствовала за чертой? Почему вернулась? Как это вообще возможно?
— Вступи в команду Кима. Только вы можете найти выход. Я не смогу вытащить вас — слишком рискованно. Подсказка: ваши ориентиры — укрытия. Их в Синеве семь. Вы находитесь в первом, здесь больше всего людей. Дальше страшнее, поэтому их всё меньше. Таких искателей, как вы, немного. Как только я почувствую, что тебе нужна моя сила, я тебе её дам. Но не забывай давать волю эмоциям.
— Ты сам слышишь меня? — Электа хотела разговаривать с ним, а не только слушать его вечный голос в своей голове.
Но в ответ разливалась тишина.