обратная сторона доверия|фишер.

— лик, проснись, раздался голос бокова. голос был напряжённый, будто натянутый до предела. я с трудом разлепила глаза, потерла ладонями лицо.

— чего? — спросила я сонным голосом, ещё не до конца понимая, что происходит.

— собирайся. я в больницу поеду, а тебя завезу к твоим родственникам, — сказал женя, и от его тона у меня в груди похолодело.

— мне тоже на работу надо, — начала было я, но он резко перебил:

— там дядя твой. с утра мне звонит и говорит, что что-то страшное случилось.

я вскочила с кровати так быстро, будто меня ударило током. сердце колотилось, мысли рвались в разные стороны. пятнадцати минут мне хватило, чтобы умыться, одеться, привести себя в порядок и хоть чуть-чуть замаскировать усталость косметикой. я сама не поняла, как так быстро оказалась в коридоре, как закрывала за собой дверь квартиры.

в машине мы ехали молча. улицы сквозь стекло проносились тёмные, пустые, с редкими прохожими, в свете фонарей мелькали мокрые от росы деревья. тишину нарушил только женя:

— сообщение отправишь, я тебя заберу. сама по городу не ходи, поняла? — велел он, не поворачивая головы.

— хорошо, — коротко ответила я, выскочив из машины, когда мы остановились у дома.

подъезд был мало знакомым, но в тот момент он показался чужим, холодным. я поднималась по ступеням и чувствовала, как внутри сжимается что-то тяжёлое. постучав в дверь, я подождала — но никто не открывал. я начала стучать сильнее, настойчиво.

— тётя валя! дядя миша! витя! — крикнула я в дверь.

дверь открылась, и на пороге появилась тётя валя. её глаза были красные, будто она плакала.

— лика, девочка моя, — воскликнула она и тут же обняла меня, прижав к себе.

— что-то случилось? — выпалила я резко, отстранившись.

— случилось, случилось… — тётя валя торопливо побежала на кухню, а я пошла за ней.

она протянула мне конверт. руки у неё дрожали. я вырвала его у неё, разорвала и пробежала глазами содержимое. кровь застыла в жилах.

«вите надо верить, витя хороший мальчик, а хороших надо утилизировать».

— витя где? — резко спросила я, голос прозвучал хрипло, почти срывом.

— там, в комнате сидит, мы ему ничего не говорили, — ответил дядя миша, заходя в кухню и тяжело вздыхая.

я кивнула, и мрачная, с комом в горле, пошла в комнату. открыла дверь — витя сидел на диване, спокойно смотрел телевизор, будто вокруг ничего не происходило. у меня защипали глаза, я наклонилась к нему и поцеловала в макушку.

— лика! ты чего пришла? — удивился он.

— вить, мальчик мой… ты пока что дома посиди, ладно? гулять не ходи, слушайся тётю с дядей, — сказала я тихо, стараясь улыбнуться, чтобы не показать тревогу. он кивнул, а я, сжав губы, вернулась на кухню.

взяла со стола чистый лист и ручку. руки дрожали, но я быстро написала номер своего пейджера.

— вот. если что-то случится, а особенно с витей, сразу звоните мне. и в конце говорите своё полное имя, — велела я, передавая бумажку. — за витей следите, глаз с него не отрывайте. гулять одного не пускайте и дома не оставляйте. — я взяла новое письмо с угрозой и подняла глаза. — а это я заберу. я разберусь. не переживайте.

слова звучали уверенно, но внутри всё ломалось от страха.

в подъезде было сыро, пахло пылью и железом. я вытащила пейджер и быстро набрала сообщение жени, чтобы он забрал меня. вскоре пришёл ответ:

«я занят. одна не ходи. я отправил машину за тобой. боков».

выйдя на крыльцо, я заметила, как туман стелется по улице. минут через десять и вправду подъехала полицейская машина. в ней сидели двое офицеров, которых я знала в лицо, но лично не была знакома.

села внутрь. коротко поздоровалась, попросила отвезти меня в участок. дорога прошла в тишине. только они тихо переговаривались между собой, будто старались, чтобы я не слышала. я сидела, уставившись в окно, и мысли путались.

говорить кому-то кроме жени — или нет? говорить ли наде? думаю, что стоит. надо, чтобы она хотя бы была в курсе.

в кабинет я не вошла и не вбежала — я в прямом смысле ввалилась туда. ноги едва держали меня, будто вся сила разом ушла. колени дрожали, и первое, что я сделала — присела на ближайший стул, цепляясь пальцами за край, чтобы удержаться. воздух в комнате был тяжёлый, пахло бумагами и сигаретами, но у меня внутри всё крутилось, и казалось, что вот-вот станет плохо.

— что происходит? пьяная на работу выйти решила? — строго спросила надя, оторвавшись от своих бумаг и окинув меня внимательным взглядом. её голос был холодным, но я знала — это защита, попытка взять ситуацию под контроль.

из сумки я достала письмо, протянула ей, руки предательски дрожали. надя вырвала конверт у меня из пальцев, резко развернула, молча пробежала глазами строчки. на её лице отразилось напряжение.

— блядь… — выдохнула она тихо, сжав письмо в руках, потом подняла на меня взгляд. на секунду её строгость исчезла, и я увидела тревогу. через мгновение она вернула лист мне, будто боялась держать его дольше.

я быстро убрала письмо обратно в сумку, застегнула молнию, словно пыталась закрыть вместе с ней и собственный страх.

— витя где? — первым делом спросила она.

— витя дома. а письмо положили им под дверь, — ответила я тихо, ровно, без эмоций, только брови слегка приподнялись.

надя нахмурилась.
— и что теперь?

— что делать, я не знаю. это уже не первый раз… и явно не последний, — слова звучали пусто, почти безжизненно, будто я сама не верила, что говорю их.

— не первый? — хмуро уточнила она, в её голосе слышалось недовольство и тревога одновременно.

— до этого угрозы были в мою сторону. а теперь всё стало хуже, — глухо произнесла я, чувствуя, как внутри разрастается холод.

— содержание какое? — надя села рядом со мной, её голос стал спокойнее, почти деловым.

я вдохнула поглубже, пытаясь сосредоточиться.
— какие-то факты обо мне, угрозы о том, что слишком много знаю, — ответила я, уставившись в одну точку.

— кто-то ещё знает об этом? — её вопрос прозвучал жёстко, как допрос.

— сначала узнал женя. это было в самом начале приезда в курортный. потом ваня — случайно узнал, просто в тот момент рядом оказался. а теперь ты. всё, — сухо ответила я, чувствуя, как в груди поднимается усталость.

— почему раньше не сказала, а?! — строго произнесла надя, и в её голосе было больше эмоций, чем раньше.

я слабо усмехнулась уголком губ, но без радости.
— сначала не придала значения… а потом боялась, наверное, — честно призналась я.

надя нахмурилась ещё сильнее, постучала пальцами по столу.
— нужно отдать их на экспертизу варе, — сказала она, но голос её звучал так, словно она рассуждала вслух, не столько для меня, сколько для себя.

— нельзя, — резко оборвала я.

она удивлённо посмотрела на меня, приподняла брови.
— почему нельзя?

я сжала пальцы в кулак, почувствовала, как ногти впились в ладонь.
— кто-то уже подставил живого. но это ведь не он. живой в больнице, а угрозы продолжают приходить. значит, если мы отдадим эти письма, то на них будут отпечатки живого. а это не он, я уверена, — глухо, будто в пустоту, проговорила я. я это уже не раз говорила жене, и сейчас повторяла, как заклинание.

надя открыла рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет ворвался ваня.

— надежда семёновна, вы простите меня ради бога, что перебиваю, и так резко... ой, лика... привет, — тараторил ваня, почти на одном дыхании. его голос дрожал от возбуждения, он будто боялся, что мы не дадим ему договорить. — я, кажется, знаю, где пытали ефимову. поедем, пожалуйста, — добавил он уже спокойнее, но глаза его всё ещё горели.

— откуда, вань? ты что, с ума сошёл? — строго, почти с руганью, отозвалась надя.

— ну, боков… он просто из москвы экстрасенса привёз, — замялся ваня.

— какого ещё экстрасенса? — усмехнулась я, но это был не смех, а отчаяние. губы сами дрогнули, а внутри стало холодно.

— известного! он погрузил ефимову в транс, и она говорила, что видит, — торопился объяснить ваня, при этом выуживая что-то из чёрной папки, которую держал при себе. — она говорила, а я записывал. вот, смотрите… ничего не напоминает? — он протянул блокнот наде.

я наблюдала, как надя щурится, пытаясь разобрать написанное.
— похоже на «крысы мыши»… — начала она, и что-то ещё добавила, но я уже не расслышала — слишком громко стучало сердце. от всего этого абсурда становилось по-настоящему страшно.

— маленький окошки, квадратный дом, круг… ехать долго. так что давайте сейчас выезжать, — уверенно сказал ваня.

— поехали, раз знаешь это место, — поднялась я, чувствуя, как в теле снова появляется какая-то твёрдость.

— ты с нами? — посмотрела на меня надя.

— одна я тут не останусь, — тяжело вздохнула я, схватила сумку и вышла из кабинета.

в машине мы какое-то время ехали молча. город за окном постепенно оставался позади, огни редели, тьма сгущалась. напряжение внутри только крепло.

— а вы знаете, почему полигон назвали «крысы мыши»? — вдруг спросила надя.

— здесь яды испытывали… экспериментальные, против грызунов, — неуверенно сказал ваня, бросив взгляд на неё.

— нет, — медленно покачала головой надя. — там мышей превращали в крыс. и они достигали гигантских размеров. и одна из них выросла… в валентину ивановну, — произнесла она спокойно, почти бесстрастно.

я не выдержала и, сидя сзади, закрыла лицо рукавом пальто, чтобы скрыть смех, который рвался наружу, хотя было совсем не до смеха.

— как это? — усмехнулся ваня, пытаясь держаться.

— чудо природы, ванечка, — пробормотала я, стараясь говорить ровно, чтобы не сорваться в нервный смешок.

ваня тоже замер, сдерживая себя, и мы снова замолчали. напряжение висело между нами, а смех был единственной защитой, но нельзя было его допустить.

и тут машина резко завернула. меня чуть не откинуло в бок, и в ту же секунду она затормозила, заставив меня выкрикнуть:

— блядь!..

мы вышли все разом. ночь встретила нас холодным воздухом.

— ну что, приехали? — истерично произнесла надя, размахивая руками, пока ваня пытался осмотреть, что случилось.

я обошла машину кругом, наклонилась, и холод пронзил меня.
— пиздец шинам, похоже, — выдохнула я.

— мы на что-то наехали… — пробормотал ваня, нагнулся, что-то достал из-под колеса и отбросил в сторону. — пиздец… — повторил он тише.

— ну я не понимаю… может, мне снится это всё? какой экстрасенс, какие гипнозы? с ума, что ли, все посходили? не надо было ехать, чёрти куда! — кричала надя, размахивая руками, её голос звенел на всю округу.

— надя, тихо! — резко окликнула я её, потому что заметила на ветке дерева что-то, что колыхалось от ветра. сердце ухнуло вниз. — вань… надь… лента. на дереве, — сказала я и пошла вперёд.

ваня шёл позади, а надя догнала меня и резко, но осторожно схватила за локоть, словно не хотела, чтобы я шла первой. мы двинулись рядом.

впереди виднелось чёрное пятно на земле. там что-то жгли. я подошла ближе, пригляделась. внутри мерцало белое… кости. остатки чего-то, от чего в груди похолодело.

— я правильно понимаю, что он хотел сжечь девушку на костре из другой девушки… — тихо сказала надя, а потом резко отвернулась, развернувшись к темноте.

я прикрыла лицо руками. дыхание сбилось.
— господи… блядь… господи… — вырывалось из меня, пока я отходила назад, спотыкаясь.

ваня опустился на корточки, молча уставился в одну точку, словно мир вокруг перестал существовать.

я отошла вслед за надей. в горле стоял ком, руки дрожали.
— вызывай всех сюда и поехали отсюда. находиться тут даже тошно, — сказала я.

надя уже тянулась за пейджером.

— вань, поехали! — крикнула я, садясь обратно в машину.

пока дождались экспертную группу прямо на месте преступления, мы с ваней вдвоём, ругаясь и смеясь сквозь усталость, пытались починить машину. руки чёрные, ногти забитые грязью, пальцы дрожат — от холода, от усталости, от всего сразу. надя тем временем отошла к экспертам, объясняла им, что делать дальше, водила их по следам, голос её был строгий, резкий, будто отрезала каждое слово ножом. я иногда ловила её силуэт боковым зрением, и становилось чуть спокойнее — если она держится, значит, и мы должны.

почти доехали до участка уже к вечеру, а когда въезжали в город — небо окончательно затянулось тьмой. фонари светили рыжим, тусклым светом, и всё вокруг казалось каким-то плоским, нереальным. дорога уходила под колёса, и было чувство, что мы ехали не домой, а просто в пустоту. весь день потратили: сначала дорога к тому жуткому месту, потом обратно. в машине тишина, такая плотная, что казалось — можно рукой потрогать. никто не решался её нарушить. каждый сидел в своих мыслях, и это молчание было тяжелее любых слов.

доехав до участка, я глубоко вдохнула холодный воздух, вышла из машины и на секунду зажмурилась — так приятно было просто оказаться на улице, без звона в ушах и без этого мёртвого молчания.

— сейчас без лишних слов и проблем, — тихо сказала мне надя, когда мы вместе пошли к входу. — там эта проверка чёртова приехала.

— надь, я покурю быстро и зайду, ладно? — попросила я.

она остановилась, повернулась ко мне, посмотрела так внимательно, будто прямо в душу заглянула. молчала пару секунд, а потом положила руку мне на плечо, похлопала легко, и чуть склонила голову.

— всё будет хорошо. это я тебе обещаю, — сказала она и, развернувшись, ушла внутрь.

а я свернула в сторону, к углу здания. достала сигарету, зажигалку — пальцы дрожали, едва попала в огонь. первая затяжка — и сразу в лёгких тяжело, но зато в голове чуть яснее. я выдохнула дым, смотрела, как он растворяется в холодном воздухе. странно, но стало легче. как будто этот дым вытащил из меня кусочек боли.

этот день уже ничто не испортит и ничто не скрасит. он прожит, он врезался, и останется там, за спиной. осталось для полного счастья ещё накосячить перед этой комиссией, которую все так боятся. даже надя. а если боится надя, значит, и правда страшно.

докурив, я аккуратно потушила сигарету, бросила в урну и расправила плечи. стало легче и физически, и морально. теперь можно идти.

я вошла в участок. запах — смесь дешёвого табака, бумаги и старой мебели — ударил в нос сразу. коридоры тускло освещены, лампы жужжат, стены выкрашены в унылый бежевый цвет. я шла медленно, направляясь к кабинету нади, но не дошла.

на углу коридора остановилась. голоса. узнаваемые, но почему-то звучали глуше, чем обычно, будто сквозь вату. я замерла, прислушалась.

со спины видела ваню — плечи опущены, руки в карманах. рядом надя, стояла прямая, как струна. среди голосов был и женя, я сразу узнала его — резкий, всегда чуть торопливый. и ещё один… тёплый, знакомый до боли голос. я услышала его и будто всё во мне сжалось, словно внутри что-то откликнулось — память, сердце, что-то большее.

я застыла там, в тени, не решаясь сделать шаг дальше.

замерев на недолго, я почувствовала, как меня будто переклинило. сердце заколотилось, дыхание перехватило, и я машинально сделала пару шагов вперёд. стук моих каблуков слишком громко разнёсся по пустому коридору, будто я шла не по полу, а по барабану.

и вот в следующее мгновение я увидела его. валеру.

мои ноги будто приросли к полу. я остановилась и замерла, не веря своим глазам. улыбка сама прорезала моё лицо, вытесняя всю усталость, весь ужас прошедшего дня. он тоже улыбнулся, так, как только он умеет — тепло, открыто, будто весь мир сжался в этой улыбке.

я сделала шаг к нему. он — навстречу.

— ликуша… наконец-то увидел тебя, драгоценная моя, — сказал валера и притянул меня к себе. его руки обняли меня крепко, но аккуратно, осторожно, словно я была чем-то хрупким. я уткнулась лицом в его плечо, вдохнула знакомый запах, такой родной. он прижал меня ближе, погладил по спине, а потом отпустил. и пустота сразу же кольнула.

я подняла взгляд и встретилась глазами с надей и ваней. их лица были словно вырезаны из камня — в глазах только недоумение. женя тоже стоял рядом, но у него выражение было другое: слишком хмурое, тяжёлое, будто тень легла на его лицо. боков злился. но мне было всё равно. слишком сильно я соскучилась по валере.

— будьте любезны, надежда семёновна, — сказал валера с улыбкой, поворачиваясь к наде, — вы, как я вижу, прекрасная девушка. могли бы вы отпустить вашу сотрудницу со мной буквально на пару часов? а потом я её быстро верну на рабочее место и приступлю к разговору о работе с вами.

он говорил мягко, почти шутливо, но всё равно так, что от его уверенности становилось трудно возразить.

— конечно, — отрезала надя, и её лицо было каменным. — только я заберу её на минуту в свой кабинет. по работе.

и сразу же, не дожидаясь ответа, она развернулась.

— васильева, со мной, — строго произнесла она.

я бросила быстрый взгляд на валеру, а потом пошла за ней, без лишних вопросов, хоть и не понимала, чего она такая жёсткая. шаги отдавались в коридоре, и чем ближе мы подходили к её кабинету, тем сильнее я ощущала её напряжение.

как только мы оказались внутри, она будто сняла с себя маску. её плечи опустились, черты лица смягчились. надя села на стул, тяжело вздохнула и кивнула на соседний. я опустилась рядом, глядя на неё с лёгким удивлением.

— надь, ты чего такая напряжённая? — спросила я, не понимая её реакции.

— потому что по-другому нельзя, — ответила она, чуть склонив голову. — нельзя отреагировать иначе на то, что тебя так трепетно обнимает проверка, которой запугали всех. и не буду врать — даже меня.

я моргнула, а потом, сдерживая улыбку, уточнила:

— валера? ты его боишься?

она посмотрела прямо в глаза, прищурилась.

— куда ты с ним поедешь? — спросила она вместо ответа.

— не знаю, честно, — пожала плечами я. — первый раз слышу об этом.

надя фыркнула, в её глазах мелькнула насмешка.

— ты взгляд бокова вообще видела?

я нахмурилась.

— взгляд? обычный взгляд. он знает, что валера мне как отец.

— ревность с него так и прёт, лика, — усмехнулась надя, качнув головой.

она поднялась со стула, будто сбрасывая разговор.

— пойдём давай. а то сейчас пересобачатся ещё прям в участке, — с этим смешком сказала она.

я не удержалась и улыбнулась тоже. встала, поправила волосы и последовала за ней.

дойдя снова до того места, где стояли парни, мы с надей остановились. в воздухе сразу чувствовалось напряжение — будто между ними тремя протянулись невидимые нити, которые вот-вот должны были лопнуть. женя смотрел тяжело, почти не мигая, в его взгляде была сталь и раздражение. ваня, чуть прищурившись, молчал, но в его позе было напряжение, как у пружины. и только валера, завидев меня, тут же смягчился. его лицо посветлело, уголки губ приподнялись, будто сам факт моего присутствия снимал всё напряжение.

— поехали, — сказал он спокойно, глядя прямо на меня.

— я буду в участке. буду тебя ждать, — вдруг произнёс боков. голос его был твёрдым, резким, как команда. не просьба и даже не предложение, а приказ, который не терпит возражений.

я посмотрела на него и только мягко кивнула, не желая обострять, не обращая внимания на его тон и агрессию. у меня внутри не было сил ни для выяснений, ни для борьбы. сейчас я хотела только одного — уйти отсюда вместе с валерой, ухватиться за ту лёгкость, которую он внёс. я повернулась и пошла за ним.

— а куда поехали-то, а, валер? — спросила я уже на улице, стараясь держать тон лёгким.

— я тебя месяц не видел, — ответил он тепло, радостно. — хочу узнать, что у тебя нового. в кафе поедем.

его оптимизм, его простая радость от встречи сразу заразили меня. и я вдруг поймала себя на том, что улыбаюсь. невольно, искренне. впервые за долгое время я позволила себе забыть обо всех проблемах. рядом с ним это получалось так просто.

мы сели в чёрную машину. я даже не разобрала марку — ночь скрывала детали, фары отражались в мокром асфальте, улицы казались длинными и бесконечными. я смотрела на валеру, когда он заводил мотор. его движения были уверенные, спокойные.

— ну как у тебя дела вообще? нормально тебе тут? — спросил он, будто разрывая тишину.

— тут хорошо, — вздохнула я. — но в москве было бы лучше.

— проблемы? ты скажи, а я помогу, чем смогу, — он всё так же улыбался, но за этой лёгкостью слышалась твёрдость, как будто он и вправду готов был решать всё, что я скажу.

я замолчала, уткнувшись в свои мысли. он не стал давить.

— ладно, приедем и расскажешь, — сказал он спокойно и переключился на более лёгкие темы.

дорога пролетела быстро. мы смеялись, говорили о пустяках, и я вдруг поймала себя на том, что впервые за долгое время чувствую лёгкость в душе. проблемы будто растворились в темноте за окнами.

кафе у моря встретило нас мягким светом фонариков. терраса выходила прямо к воде, и я сразу почувствовала, как дыхание моря обволакивает, приносит покой. за столиком, откуда открывался вид на чёрную гладь, мы сели напротив друг друга.

я заказала кофе. крепкий, горячий, чтобы хоть немного собраться. валера же — коньяк. его выбор был в его стиле: уверенный, взрослый, без лишних сомнений.

— а мне вот, — сказала я, улыбнувшись, — по возвращению в участок надо будет разобрать пару бумаг, поэтому от алкоголя я откажусь.

он только махнул рукой.

когда принесли еду и напитки, мы наконец-то перешли к главному.

— и какие там у тебя проблемы? — спросил он, глядя прямо в глаза.

я обхватила ладонями кружку, почувствовала её тепло и тихо начала:

— вообще... приехала я по просьбе женщины, что потеряла двух дочерей…

и я рассказала всё. с самого начала. как приехала. как нашли тело матери. как не смогли спасти младшую. как я спасла старшую. слова сами текли, вырывались из меня. я говорила о валентине ивановне, о её постоянных попытках мешать, о том, как она прикрывается своим благородством.

— и я хочу её забрать, — выдохнула я, сжав кулаки. — а валентина ивановна... она знает. но всеми силами мешает.

во мне кипела злость, и я не могла скрыть её даже здесь, при нём.

— а надежда семёновна? она... знает? — спросил валера внимательно.

— она пытается мне помочь. на днях должна в москву отправить, чтобы я документы собирать начала, — сказала я, устало выдохнув.

он посмотрел на меня серьёзно, и в его глазах я увидела не сомнение, не жалость, а твёрдую уверенность.

— значит, поедешь со мной. все документы сделаем в один миг. и... заберёшь девочку, — сказал валера спокойно, почти как факт. без колебаний, без оговорок.

и в этот момент я вдруг почувствовала, что впервые за всё время кто-то рядом со мной говорит о будущем так, будто оно действительно возможно.

— валер, если это случится и правда так, то я тебе буду очень благодарна, — сказала я, и почувствовала, как губы сами собой растянулись в улыбке. внутри всё согрелось, в глазах отразилось что-то новое — надежда. настоящая, живая.

— а ты ещё сомневаешься? — он наигранно выгнул бровь, чуть склонив голову набок.

— нет, что ты, — ответила я быстро и, сама не заметив, слегка усмехнулась.

— вот и правильно, — улыбнулся он шире, как будто закрепил мой ответ.

мы ещё около часа просидели в этом кафе. болтали о всякой ерунде, смеялись, вспоминали старое. разговор шёл легко, без надрыва и тяжести, которые последние недели будто жили во мне. стол постепенно пустел: кружка кофе опустела до дна, в бокале валеры больше не плескался коньяк, тарелки сдвинули в сторону. и когда казалось, что все важные и неважные темы мы уже успели проговорить, валера встал.

— поехали, — сказал он и, хитро улыбнувшись, добавил: — а то ваша надежда семёновна, небось, уже переживает за свою временную сотрудницу. да и боков, как я понял, тоже не в восторге от нашего отсутствия, хоть оно и не такое долгое.

он усмехнулся, и я невольно тоже. в его голосе слышалась лёгкая насмешка, но не злая, а будто тёплая, понимающая.

он расплатился так быстро и буднично, что я даже не успела открыть рот, чтобы что-то сказать. а потом, мягко положив ладонь мне на локоть, повёл к выходу. на улице воздух был прохладнее, чем днём, море шумело сильнее, и это почему-то давало ощущение спокойствия.

дорога обратно пролетела почти незаметно. в машине мы снова нашли темы для разговора: то смеялись над мелочами, то перебрасывались короткими фразами. но чем ближе становился участок, тем тише мы становились оба. там нас ждали чужие глаза и уши, и я чувствовала, что то лёгкое пространство, которое было только между нами, постепенно растворяется.

войдя в здание, я выдохнула и направилась к кабинету нади. постучала.

— надежда семёновна, можно? — спросила я. странно даже прозвучало это из моих уст. обычно я влетала туда, как буря: с ноги открывала дверь, ругалась, кидала на стол папки, потому что иначе с этим городом и с этой работой никак. но сегодня всё было иначе. я сама понимала, что перед комиссией лучше держать себя в руках. как минимум, чтобы надя лишний раз не напряглась и не начала переживать.

— зайди, — услышала я голос нади изнутри.

— я не одна, — сразу предупредила я, открывая дверь.

за мной вошёл валера. надя взглянула на него, кивнула, и они оба почти сразу удалились, будто им нужно было обсудить что-то своё.

а я опустилась за стол. бумаги лежали передо мной ровной стопкой, пахло типографской краской и чуть выветрившимися чернилами. взяла ручку, разложила документы и принялась их заполнять, стараясь сосредоточиться на каждой букве. будто от того, как я выведу каждое слово, зависело не только дело, но и вся моя жизнь.

когда я сидела и только в мыслях начала радоваться тишине — такой приятной и такой редкой в моих кругах, — она вдруг разорвалась. дверь распахнулась, в кабинет влетел злой злобин. я даже вздрогнула, испугалась — почти никогда его таким не видела. обычно он спокойный, немного неуверенный, робкий, а сейчас — лицо перекошено, глаза сверкают, дыхание сбивчивое.

он, словно потеряв силы, тяжело сел рядом со мной, пальцами нервно сжал край стола, будто искал, за что зацепиться. несколько секунд пытался успокоиться, перевести дыхание, и взгляд его скользнул по моим бумагам.

— в чём дело? что случилось, вань? — осторожно спросила я, чувствуя, как напряжение передаётся и мне.

— твой боков поступает как… — начал ваня, но договорить не успел.

резкий грохот — дверь распахнулась так, будто её выбили. я даже не сразу поняла, что произошло, лишь сердце бухнуло в груди. влетел боков. взгляд его — тёмный, злой, словно буря надвигается. он в секунду оказался рядом, не дал мне и рта открыть. быстрый, резкий, но в то же время осторожный — схватил меня за руку, поднял со стула и буквально поставил за своей спиной, заслоняя собой.

— я тебе сказал, ванька, — прорычал женя так, что по спине побежали мурашки, — не дорос ты ещё. и к ней чтоб больше не подходил. ясно тебе?

голос был низким, тяжёлым, злым. я даже замерла, не ожидая от него такой ярости.

— а может, это ты к проституткам всяким подходить не будешь, а? — язвительно выплюнул в ответ ваня, поднимаясь. — за спиной-то у такой прекрасной девушки, как лика, героя из себя строишь.

— а ты про лику не говори! — взорвался женя окончательно. — и не смотри на неё даже!

я поняла: ещё секунда, и дело дойдёт до драки. в груди всё сжалось, руки дрожали. я подняла ладонь, дотронулась до руки жени, сжала, пытаясь остановить. он хотел было откинуть её, но, видимо, осознал, что перегибает. дыхание его тяжёлое, плечи ходили ходуном. он резко выдохнул, крепко взял меня за руку и, не сказав ни слова, потащил к выходу. успел прихватить только моё пальто и сумку.

на улице воздух ударил холодом, но мне было жарко от его злости.

— и в чём дело? — спросила я, выходя уже в пальто из участка.

он молчал, пока мы шли. только когда мы сели в машину, которая стала ему почти второй кожей, он заговорил. глаза по-прежнему сверкали, голос был сухой и злой:

— ты сейчас не пыли. и не ори. слушаешь меня. а если не хочешь — можешь вставать и уходить.

машина взревела, мы слишком резко сорвались с места. я вцепилась в ремень безопасности.

— газ сбавь! — выдохнула я. — я от твоих нервов умирать не хочу.

к моему удивлению, он ничего не сказал. лишь педаль медленно отпустил, и машина поехала спокойнее.

— говори, — сухо сказала я, чувствуя, как злость во мне нарастает.

— та девушка, с которой ты меня видела… я с ней сегодня был, — сказал он ровным тоном.

мне будто в живот ударили. я сжала зубы, пальцы вцепились в сумку так, что побелели костяшки.

— флаг тебе в руки, жень. а мне это зачем сейчас слышать? — выплюнула я, чувствуя, как закипает кровь.

— чтобы не было сцен, непонимания и ревности. начну с самого начала, — продолжил он, даже не повысив голоса. — узнал я, что ваня жене изменяет. с этой любой. встретил её случайно, спас от какого-то мудака. а потом всё само закрутилось.

он говорил спокойно, будто это было что-то обыденное. а я только сдерживала себя, чтобы не сорваться.

— и общался я с ней не потому, что тебе изменять собрался, — добавил он. — а потому, что злобина проучить надо. и сейчас я его проучил. думал он, что в ресторан я с тобой приду, а я пришёл с ней. жена его всё увидела и поняла. теперь это уже их дело. а тебе знать надо.

он замолчал, ожидая, что я скажу.

— мне надо было говорить об этом с самого начала, а не сейчас, — выдохнула я, потирая глаза. усталость навалилась вдруг разом.

— у нас с ней ничего не было. не спали. не целовались. никакого физического контакта, — жёстко добавил он, будто ставя точку.

— и больше ты с ней, на этот раз точно, не увидишься? — уточнила я, глядя в окно, лишь бы не на него.

— теперь нет, — коротко ответил он.

он остановил машину возле гостиницы.

— я рада, — сказала я, вылезла и зло хлопнула дверью.

сердце колотилось, злость кипела. но где-то глубоко внутри теплилось и что-то другое: он признался. не скрыл, не соврал.

я бурей ворвалась в квартиру, бросила сумку и сразу ушла в комнату. не хотела видеть его, не хотела слышать. но боков, как оказалось, был со своими планами.

он ворвался в комнату следом. дверь едва не слетела с петель. и прежде чем я успела уйти, схватил меня за руку и резко прижал к стене.

— боков, ты что творишь?! — возразила я, голос дрогнул, но сказать ничего больше не успела. он резко и уверенно поцеловал меня в губы, так, чтобы я замолчала и не продолжала конфликт.

всё произошло слишком внезапно. я будто онемела на мгновение — сердце стукнуло раз, другой, и кровь прилила к лицу. я даже не сразу поняла, что делаю: руки, прижатые к его груди, то ли хотели оттолкнуть, то ли наоборот держались, чтобы не потерять равновесие.

в комнате стояла тишина, только часы на стене мерно отсчитывали секунды, и этот звук вдруг стал оглушительным. я чувствовала его близость слишком отчётливо — дыхание, запах табака и холодного воздуха с улицы, что будто прилип к его одежде.

я резко отстранилась, выдохнув, стараясь взять себя в руки.

— ты... — слова застряли в горле, я сглотнула и с трудом нашла голос. — ты совсем с ума сошёл?!

боков смотрел прямо, глаза его блестели, губы чуть тронула кривая усмешка, но в этом было не веселье, а какая-то упрямая решимость.

— я не мог по-другому, — ответил он тихо, не отводя взгляда. в его глазах не было ни тени сожаления.

— так вот ты решаешь проблемы? — я прижала ладонь к губам, будто пытаясь стереть всё произошедшее. — силой? давлением?

— я решаю так, как могу, — он шагнул ближе, но уже не дотрагивался. — иначе мы с тобой бы зашли в тупик. — я же сказал, что ничего не было, так и смысл сейчас психовать? — спросил меня боков, нахмурившись. его голос звучал твёрдо, но внутри чувствовалось напряжение, будто он сам уже устал от этих разговоров.

— нельзя было сразу объяснить мне всё это? разве правильно было скрывать всё до этого момента? — спросила я, тоже хмуро, и сама услышала в своём голосе упрямство, обиду. у меня внутри всё сжималось — столько недосказанности, столько накопившегося.

— но я ведь объяснил, я ведь рассказал, не промолчал, — сказал резко боков, и его глаза сверкнули так, что мне на секунду стало не по себе.

я хотела что-то возразить, но он сделал шаг ко мне, будто отрезая путь назад. стена снова оказалась за моей спиной, холодная, жёсткая, а он — близко, слишком близко. дыхание сбилось, сердце забилось чаще. он навис надо мной, и от этого близкого взгляда у меня не осталось слов.

он потянулся к моим губам, но на секунду замер. я чувствовала его дыхание — тёплое, сбивчивое. между нами оставались считанные сантиметры. и в этом мгновении будто повис немой вопрос: «можно?»

я понимала, что могу отвернуться, оттолкнуть его, снова начать спорить. но не сделала этого. наоборот — словно сама предала себя, шагнула ему навстречу, сама прильнула к нему.

и тогда он поцеловал.

поцелуй был другой, не такой, как первый. в нём не было резкости, только тёплое спокойствие, будто он боялся меня спугнуть. но я не спугнулась. наоборот, в этот раз сама ответила — смелее, сильнее, и он поймал мой напор.

поцелуй стал глубже, он тянул меня к себе всё ближе. сначала это было просто желание быть услышанной, понятым. но очень быстро переросло во что-то большее, сильное, почти жадное. я чувствовала, как всё напряжение, вся злость и спор растворяются где-то между нашими губами.

он был рядом, и этого вдруг оказалось достаточно.

!!дальше 18+, оно будет описываться не так, как в прошлый раз. те, кто не желает читать такое, можете просто пролистать до конца. спасибо за понимание!!

грудь тяжело вздымалась, и я, кажется, впервые за весь наш спор почувствовала, как много воздуха мне не хватало. руки сами собой снова потянулись к его плечам, и я ухватилась за ткань его рубашки, сминая её в кулаках.

он отстранился на мгновение, чтобы снова посмотреть мне в глаза. его зрачки расширились, а взгляд стал влажным и тёмным. немой вопрос снова повис в воздухе, но теперь он был не о разрешении, а о чём-то более глубоком, о доверии. я не ответила ни словом, лишь прижалась ближе, и это, кажется, было лучшим ответом.

боков осторожно подхватил меня под колени и прижал к себе. я обвила его талию ногами, и он понёс меня, не отрываясь от моих губ. в комнате было темно, только свет от уличного фонаря проникал через щель в шторах, высвечивая пылинки в воздухе. я слышала только его дыхание, своё сбившееся сердцебиение и скрип старых половиц под его ногами.

он положил меня на кровать. пружины вздохнули под нашим весом. я чувствовала мягкость одеяла под спиной, а его ладони, такие тёплые и надёжные, скользнули по моей талии вверх.

он нежно разгладил ткань моей рубашки, а потом сдёрнул её через голову. я чувствовала прохладу воздуха на коже, но это было совсем не страшно. он снова навис надо мной, и я сама потянулась к нему, расстегивая пуговицы на его рубашке.

рубашка упала на пол, и я провела ладонями по его голой спине, чувствуя напряжённые мышцы и тепло его кожи. он замер, будто наслаждаясь этим прикосновением, а потом наклонился и поцеловал мою шею, ключицы, спускаясь всё ниже. моё тело отзывалось на каждое его прикосновение. я закрыла глаза, отдаваясь этому потоку, растворяясь в ощущении его силы и нежности.

он спустился ещё ниже, и я почувствовала, как всё напряжение, все слова, что мы так долго не могли произнести, соскользнули с меня. было только ощущение его губ, его рук, его тёплого тела, накрывающего меня. я прижалась к нему сильнее, чувствуя, что это именно то, чего мне так не хватало. в этом прикосновении, в этом поцелуе, в этой жадности, которую он больше не скрывал, было и то, о чём мы молчали, и то, чего мы так долго ждали.

боков был нежен. он скользил губами по моей коже, оставляя дорожку из поцелуев, а я чувствовала, как по ней бегут мурашки. его руки исследовали моё тело, не торопясь, словно он хотел запомнить каждую деталь. я закинула голову, вдыхая его запах, смешавшийся с запахом влажной кожи, и тихо застонала. он поднялся, и я увидела его глаза, тёмные от желания, но такие родные.

он вошёл в меня, и я выгнулась, принимая его полностью. это было не просто физическое ощущение. это было слияние, момент, когда два человека становятся одним целым. я чувствовала его силу, его страсть, и отвечала ему с той же силой.

я чувствовала его дыхание у себя на шее, его пальцы, сжимающие мою талию, и его тело, прижатое к моему. каждое его движение было наполнено нежностью и желанием, а я чувствовала, как вся моя боль, все обиды и недосказанности растворяются в этом единении. это была не просто похоть, это была любовь, проявленная через страсть.

в какой-то момент, когда мы оба были на пике, он замер, сжав меня в объятиях, и я почувствовала, как по его коже бегут мурашки. он наклонился и поцеловал меня в лоб, а затем в губы, вкладывая в этот поцелуй всю свою любовь, которую он так долго скрывал. и в этот момент я поняла, что больше ничего не имеет значения. мы были вместе, и этого было достаточно.

мой тгк:лика нелика.
там много интересного!
хочу попросить вас ткнуть на звёздочку и оставить свое мнение в комментариях, а также не забывайте подписаться, мне будет очень приятно!) спасибо за прочтение главы до конца! до скорых встреч, пока!