глава 24 «в теплоте, любви и безопасности»
— палата восемнадцать, по коридору и направо, — сказал мне хмурый, но с добрыми глазами врач, протягивая белый халат.
я кивнула, приняла из его рук халат, аккуратно сняла пальто, сложила его на руку. ткань водолазки чуть холодила после улицы, а больничный воздух — с привкусом антисептика, хлорки и чего-то неуловимо грустного — будто сразу оплёл всё внутри.
— давай, я подержу, — сказала надя и взяла моё пальто.
— она тебя видела уже, может, помнит. сама иди. я тебя тут ждать буду, — мягко добавила она.
я взглянула на неё, поблагодарила молча кивком и пошла по длинному коридору. шаги мои отдавались эхом. палата восемнадцать. табличка. белая дверь. я остановилась, вдохнула глубоко, приложила руку к дверной ручке. сердце стучало быстро, но ровно — я боялась, чтобы не испугать её. всё должно быть спокойно. тепло. по-доброму.
я приоткрыла дверь и тихо вошла.
палата была небольшая. белая. холодная. но в уголке стояла кровать, аккуратно застеленная, и в ней — она. маленькая. почти теряющаяся среди подушек. с тонкими ручками, чуть спутанными волосами. она сидела, опершись на подушку, и как только я появилась в дверях, подняла голову. глаза у неё были… взрослые. слишком взрослые. как будто в них уже кто-то выключил солнце.
я подошла ближе, села на стульчик у её кровати. не слишком близко, чтобы не давить. но достаточно рядом, чтобы она знала — я здесь.
— привет, — тихонько произнесла я и улыбнулась. самой мягкой, самой искренней улыбкой, которая только во мне осталась.
— привет… — почти шёпотом отозвалась она.
— давай знакомиться? — предложила я, наклоняясь чуть ближе.
— давай… — она медленно кивнула. голос её был почти не слышен, будто слова давались с усилием.
пауза. я не знала, с чего начать, как говорить, чтобы не сделать больнее.
— ты теперь будешь меня жалеть? — вдруг спросила она. тихо, наивно… отчаянно. и от этих слов что-то сжалось так резко внутри, что я на мгновение потеряла дыхание.
— почему жалеть, милая? — я не сдержала грусти. она и не просилась.
— меня украли… всех убили… и маму… и папу… и даже маленькую сестрёнку… — говорила она, глядя куда-то мимо меня. будто не хотела видеть мою реакцию. будто ей это уже безразлично. будто она это проговаривала про кого-то другого.
она знала слишком много для четырёх лет. слишком многое уже видела.
— как украли?… почему? — я спросила осторожно. не хотела, чтобы ей снова стало страшно. но и не могла молчать.
— не знаю… мне так глаза закрыли… и я ничего не видела… — она пожала плечами, почти беззвучно.
— и ты никого не видела? — переспросила я, затаив дыхание.
она отрицательно кивнула. молча.
я прикусила губу. боль заполнила грудную клетку. не боль за дело. боль за ребёнка. за то, что кто-то может вот так оборвать целый мир. целую жизнь. и оставить только пустоту.
— а когда мама придёт? — шёпотом спросила она. так тихо, будто сама боялась услышать ответ.
я не знала, что сказать. искала в голове хоть какие-то слова, но в итоге просто пожала плечами.
— мама… не знаю…
хотелось наклониться и обнять её. заплакать вместе. обещать, что всё будет хорошо, даже если я не знаю, будет ли. просто дать ей хоть что-то.
— ну ты иди и скажи ей, пусть она придёт сюда, — продолжила она. и я вдруг поняла — она всё знает. внутри. просто надеется. потому что по-другому нельзя.
я накрыла её руку своей.
— а ты пообещай мне, что будешь отдыхать, да? хорошо? — я говорила, укладывая её обратно в кровать, осторожно, будто она могла рассыпаться от одного неверного прикосновения. накрыла пледом.
— ты оставишь меня? больше не придёшь? — спросила она. и в голосе её появилась дрожь. тихий всхлип.
— приду, машенька… обязательно приду, — выдавила я из себя улыбку. фальшивую, но тёплую. я не имела права дать ей ещё одну потерю.
— они меня оставили… и ты оставишь, — прошептала она, поворачиваясь на бок.
я снова села на стул, вернулась к ней ближе.
— хочешь, я ещё посижу с тобой? — спросила я.
— хочу… — едва слышно ответила маша.
— а хочешь сказку послушать? — я улыбнулась, гладя её по волосам.
— хочу! — кивнула она, и в голосе прозвучало что-то похожее на живость.
— ну, значит, слушай…
и я начала. медленно, мягко, как будто колыбельную.
— жила-была маленькая девочка. звали её машей…
она лежала тихо, смотрела на меня, пока я рассказывала. я гладила её волосы, тонкие пальчики, которые сжимали край пледа. и постепенно веки её начали опускаться. дыхание стало ровнее.
спустя минут пять она уже спала. легко. будто отпустила, хотя бы на время.
— …и в конце была у неё семья. и мама. и папа. и даже старший братик, который защищал её от всего зла, что было в этом мире, — закончила я шёпотом, наклоняясь к ней. поправила на ней плед, встала, медленно вышла из палаты, не оглядываясь.
— как всё прошло? — ко мне подошла надя, протягивая пальто.
я аккуратно взяла его из её рук, будто в этом движении была необходимость спрятаться, спрятать руки, спрятать дрожь.
— нормально, — ответила я коротко, почти выдохом. в горле стоял ком, будто застрял кусок боли и ни глотнуть, ни проглотить его было невозможно.
— там василий сергеевич приехал, отвезёт нас, — сказала надя, пока я медленно натягивала рукава.
ткань пальто немного охладила запястья. хотелось просто провалиться в его тепло с головой и исчезнуть. не ехать, не говорить, не думать.
— ты... ко мне? — спросила она тихо.
— да, к тебе, — так же тихо, но с уверенностью ответила я. голос дрогнул. не потому что боялась, а потому что в нём застряло слишком много чувств сразу — усталость, обида, и желание не быть одной.
я подняла взгляд. в её глазах — грусть. та же, которую я недавно чувствовала по отношению к маше. обида за меня. сочувствие, но не жалость. просто понимание. тепло.
я вздохнула. грустно. всё внутри будто опустело. мы вместе пошли к выходу. больница, коридоры, запах — всё сливалось в единый белый шум. я не хотела сейчас ехать домой. не потому что мне некуда — а потому что он там. боков. и он сейчас с какой-то девушкой. с той самой. и вряд ли они обсуждают погоду или работают над делом.
мы вышли на улицу. воздух был влажный, тёплый — август, хоть и поздний, но ещё напоминал о себе. рядом стояла знакомая машина. мы сели в неё. надя — на переднее сиденье, я — на заднее.
— лика, как там девочка? вы же к ней приезжали? — спросил вася, мягко, будто знал, что спрашивает о ране.
— смотрю, вы уже успели подружиться, — усмехнулась надя, поворачиваясь к нему с лёгкой улыбкой.
— а как тут не подружиться… уж больно часто пересекаемся, — я тоже усмехнулась, но устало. совсем устало. — а с девочкой… в порядке всё. — голос у меня был чуть глухой. — ничего не помнит. вроде доверяет мне. не знаю…
дальше мы об этом не говорили. не хотелось. тема будто сама затихла.
машина ехала быстро, но мягко. окна отражали тусклые фонари и чёрное небо. я смотрела в них, как в воду, ни о чём не думая.
подъехали.
— до свидания, надежда семёновна. пока, лика, — сказал вася.
— пока, — отозвалась я и вышла из машины.
надя вышла следом. мы молча поднялись к ней в квартиру. в подъезде пахло немного пылью и чем-то старым, тёплым, словно знакомым. дома было тихо.
мы сняли верхнюю одежду. движения были неспешные, уставшие. всё казалось привычным, будто я здесь уже бывала не раз.
мы прошли на кухню. надя молча открыла холодильник, вытащила бутылку.
— коньяк? — спросила она, глядя на меня через плечо.
я просто кивнула.
она налила сначала мне, потом себе. мы обе подняли рюмки. взгляды пересеклись на секунду. и мы одновременно выпили.
горло обожгло. как будто этим можно было прожечь тот самый ком внутри. не вышло. но стало хоть немного теплее.
— о чём думаешь? — спросила надя, когда в нас уже было по три рюмки.
её голос был тёплый, чуть замедленный. алкоголь мягко разливался по венам, и слова становились менее стеснёнными.
— о том, что девочка уверена, что я её брошу, — выдохнула я. чуть заплетающимся языком, немного пьяно, но совсем искренне.
надя уже набрала в грудь воздух, чтобы что-то сказать, но я не дала ей этого шанса. слишком многое копилось.
— о том, что бокова ждёт дома ужин, а он с какой-то проституткой, — выговорила я, глядя в стол, будто боялась взгляда нади.
казалось, если она посмотрит с жалостью, я просто развалюсь. распадусь на части, прямо тут, на этой кухне.
опять пауза.
я чувствовала, как она хочет что-то сказать. утешить, подбодрить, протянуть что-то доброе — но мне уже было всё равно. всё давно копилось и теперь лилось наружу, без остановки, без тормозов.
— о том, что братик мой ждёт меня, нуждается во мне, а я хожу тут, трупы детей ищу, плачу над ними… — последние слова сорвались с горла, как сдавленный стон. я залпом выдохнула их, почти шепотом, почти сдавленно, но слишком громко для тишины этой кухни.
надя не перебила. она просто молчала, слушала. и этого мне было достаточно.
— знаешь, жизнь несправедлива, — проговорила она вдруг. голос у неё тоже дрогнул, уже с налётом того же пьяного равнодушия, как у меня. — уродов она покрывает, а простых людей, что нуждаются в обычной поддержке… она топит и топит...
это был такой же пьяный бред, как и у меня. но, чёрт возьми, он был настоящий. нам нужно было выговориться. обеим. хоть так.
— а боков вернётся, — добавила она. — ещё и пожалеет, что сделал это.
стекло рюмок ударилось друг о друга. звонко, с трещинкой.
мы выпили.
— а про девочку не забывай. и про брата своего тоже, — напомнила она, серьёзно.
мы снова чокнулись. снова выпили. мы пили долго. много.
даже слишком много — для меня и для неё.
всё вокруг поплыло в мягкий, пьяный туман. я уже не понимала, который час, и, честно говоря, мне было плевать. слышно было только друг друга — не пейджеры, не рации, не домашний телефон. только наши голоса.
— а главное, чтобы всегда была надежда. да, надь? — я рассмеялась. смех вышел звонким, немного хриплым, но настоящим.
— это точно, — кивнула она.
— надежда есть всегда. и умирает она последней, — сказала я.
— да будет так всегда, — подтвердила надя, и мы снова чокнулись, коньяк горько обжёг горло.
часы летели незаметно. где-то в пространстве существовала реальность, но не здесь, не в этой кухне. в этом коконе — только мы.
— и вернётся он! — вдруг звонко воскликнула надя. — и на свадьбе вашей погуляем!
— и на твоей я ещё погуляю! обязательно! — крикнула я в ответ, и мы рассмеялись одновременно. долго, пьяно, от души.
но вдруг — настойчивый стук в дверь. прямо в этот уютный, разболтанный, пьяный вечер.
грубый. реальный.
игнорировать уже не получалось.
— я открою! — пьяным, хрипловатым голосом сказала я.
я поднялась со стула. тело сразу напомнило о себе — будто резко провалилось вниз. всё в животе сжалось, ноги дрожали, перед глазами поплыло.
всё вокруг как в тумане — стены, пол, даже свет лампы слегка качался.
я дошла до двери, держась за стену рукой, как будто это спасение. рука легла на замок.
я сделала вдох.
— это ещё что такое? — услышала я, как только открыла дверь.
боков не церемонился — взглядом молниеносно скользнул с ног до головы, сжал челюсть, плечи напряжены.
резко подвинул меня в сторону и прошёл внутрь, даже не сняв обувь.
он шёл по коридору, как по собственному, и в голос начал:
— ты вообще головой думаешь?! у нас там попытка нового убийства! — голос его взрывался, звенел от ярости.
и тогда произошло то, чего я хотела давно, наверное, с той самой минуты, как увидела его с этой беловолосой сучкой. я не стала ничего объяснять. просто со всей силы влепила ему звонкую пощёчину. чёткую, хлёсткую.
по лицу. рука горела, но внутри стало легче. в комнате повисла тяжёлая пауза. он замер.
— всё понял? — я усмехнулась, шатаясь, и уже хотела было развернуться обратно на кухню, но не успела.
— нет, не понял! — почти рявкнул женя и резко развернул меня к себе.
— руки убрал! — зарычала я. — шалав своих так вертеть будешь!
я была зла. по-настоящему. даже пьяный угар не мешал чувствовать, как бешено стучит сердце.
— райкина, блядь, что это такое?! — закричал он, заметив надю, стоявшую в дверном проёме кухни.
она, как ни странно, улыбалась.
раскачивалась чуть вперёд, пьяно, спокойно, с тем выражением на лице, когда тебе уже плевать, кто перед тобой.
— а что? заслужил, — усмехнулась она.
— ты чё, тоже уже в хламину?! да что вообще происходит?! — раздражение бокова зашкаливало. он почти трясся от злости.
— вещи свои забирай. поехали, — бросил он, схватив моё пальто.
— никуда я с тобой не поеду! — заорала я, вырываясь, но он всё равно натягивал пальто мне на плечи.
надя, продолжая улыбаться, тихо склонилась к моему уху и шепнула:
— едь, едь. пока.
в этот момент женя уже схватил мою сумку, меня — не спрашивая, не объясняя — и потащил к выходу. я пыталась упираться, но ноги не слушались, голова кружилась.
— утром в участке поговорим, — рыкнул он райкиной, уже выходя с лестничной площадки.
на улице прохладно. воздух обжигал щёки, но трезвости не прибавлял. боков, раздражённый, но аккуратный, пытался вести меня по лестнице, придерживая за локоть, но я споткнулась на третьей ступени, и он с тихим:
— да чтоб тебя... — просто подхватил меня на руки.
я уткнулась лбом в его плечо, чувствовала знакомый запах — табак, кожаная куртка, немного мята. и это бесило. потому что сжимало сердце.
так я и оказалась в машине.
он аккуратно закинул меня на заднее сиденье, хлопнул дверцей.
сел за руль. и не сказал ни слова.
ехали мы молча, не помню сколько, но без слов. он заговорил лишь тогда, когда высвободил меня из своих рук, и твёрдо посадил на диван, снимая с меня пальто.
— что это было, васильева? почему вы синие с ней, а? — спрашивал он, уже не злился, спокойным голосом, но с небольшой ноткой раздражения и теплоты.
— мы отдыхали, — хмыкнула я в ответ, пытаясь разглядеть его лицо в тусклом свете комнаты.
— пока ты отдыхала, твоего ваньку убить пытались, — усмехнулся боков, и я почувствовала, как моё сердце сжалось от страха.
я резко вскочила, словно и не выпила две бутылки коньяка.
— как убили?! как пытались?! ваня где?! — крикнула я резко и громко.
— ты тихо, тихо, сиди, — сказал он, усаживая меня обратно, он снимал с меня обувь, закончив с пальто. — нормально всё с ванькой, живой и здоровый, — сказал боков, и я выдохнула, начала успокаиваться.
— голодная? сейчас что-нибудь приготовлю, — сказал боков.
— ужин на столе, — резко рявкнула я. — а я не голодна, — добавила я.
— ну вот и всё, — сказал он и снова поднял меня на руки, отводя в комнату.
аккуратно положив на кровать, он уставился на меня, улыбаясь. когда хотел уже уйти, во мне что-то щёлкнуло, я дернула его за руку и потянула к себе.
— посиди со мной, — хриплый голос раздался из моей груди.
он присел рядом.
— ну что, не обижаешься уже, а? — спросил он, улыбаясь.
я отрицательно кивнула головой. он потянулся ко мне, целуя в висок, но после я потянула его к себе так, что мы поцеловались в губы.
он сначала удивился, даже замер, но почти сразу взял инициативу в свои руки. по началу медленный, нежный поцелуй перешёл во что-то более горячее и грубое. мы прижимались друг ко другу со всей силы, чтобы не потеряться снова. его руки блуждающие по моему телу оставались нежными и аккуратными. но он мягкой остановился.
— не,не, ты пьяна, да молода ещё слишком, — сказал он немного расстроено, но серьёзно.
— боков, я всё прекрасно понимаю, и я не против, — сказала я в моменте.
на секунду он опешил, но я кивнула, снова подтвердив, что не против. тогда руки его потянулись к моей одежде. он мягкой растянул мои брюки, водолазка сначала поднялась вверх, а потом вовсе оказалась на полу. его дыхание на моём теле, его руки, глаза. он осматривал меня так, будто раньше не видел.
остановившись, он поднял на меня глаза. в них я увидела целую бурю — удивление, нежность, смятение, но главное — уважение. он не спешил, давал мне время.
— лика... ты уверена? — прошептал он, его голос был глубоким и немного хриплым.
я кивнула, глядя ему прямо в глаза. я не была уверена ни в чём, кроме одного — я хотела этого. его руки вернулись к моему телу, но теперь они были нежными, осторожными. он медленно снял с себя одежду, не отрывая взгляда от моего.
— ты можешь передумать в любой момент, — сказал он, укладываясь рядом.
он прикоснулся к моей щеке, погладил большим пальцем. его кожа была горячей. я прильнула к нему, чувствуя его тепло и силу. я чувствовала себя так, словно наконец-то нашла своё место в этом мире. он начал целовать меня, медленно, с такой нежностью, что я почувствовала, как моё сердце готово выпрыгнуть из груди. его поцелуи были как нежные обещания.
мои руки обхватили его шею. я не знала, что делать, как себя вести, но он всё делал за меня. он вёл меня, как по тонкой нити, сквозь бурю моих новых чувств. я чувствовала его дыхание на своей коже, его руки, которые ласково скользили по моему телу.
я закрыла глаза, отдаваясь этому моменту. мне было немного страшно, но этот страх был приятным. он был новым, неизведанным. он был страхом перед неизвестностью, но я знала, что я в надёжных руках.
он остановился на мгновение, чтобы посмотреть на меня.
— тебе больно? — прошептал он, наморщив лоб. я отрицательно покачала головой, улыбаясь. он облегчённо вздохнул и поцеловал меня в макушку.
я обняла его крепче, прижимаясь всем телом. в этот момент я почувствовала себя по-настоящему живой. я была готова к любым последствиям, к любой боли, лишь бы этот момент не заканчивался.
наконец, когда его тело соединилось с моим, я почувствовала боль. она была острая и внезапная, и я невольно вздрогнула. но он остановился и поцеловал меня.
— всё хорошо, всё хорошо, — шептал он, гладя меня по спине.
его руки были тёплыми, а его дыхание было горячим. я перестала чувствовать боль, она сменилась на что-то другое, более приятное. я чувствовала, как я вся растворяюсь в нём, как я становлюсь частью него.
— теперь будет лучше, — прошептал он.
я кивнула, зарываясь ему в грудь. я чувствовала его сердце, которое билось так же быстро, как и моё. я поняла, что с ним я могу быть собой, что я могу быть слабой, что я могу быть собой, и что он всегда будет рядом.
мы лежали так ещё долго, не говоря ни слова. он держал меня в своих объятиях, а я просто наслаждалась моментом. я знала, что этот момент останется со мной навсегда, что это было не просто физическое действие, а нечто большее. это было начало чего-то нового, чего-то очень важного для меня.
пролежали мы ещё так довольно долго, пока я не отошла от алкоголя хотя бы на половину.
мне было хорошо. не идеально — голова гудела, язык пересох, будто я проглотила пыльную вату, но мне было спокойно. рядом лежал женя, молчал, никуда не торопился, просто был. и я всё ещё удивлялась, как с ним это возможно — не бояться. не дергаться, не закрываться. просто дышать.
после я всё же поднялась — тяжело, неуклюже — и пошла в душ. в ванной, обложенной белой плиткой, от которой резало глаза, я включила холодную воду. подставила лицо под струю. мурашки пробежали по телу, но было хорошо — холод возвращал в реальность. я стояла долго, пока не перестало звенеть в ушах, пока ноги не стали увереннее стоять на кафеле.
когда я вышла, обернувшись полотенцем, женя как раз направился в ванную. мимоходом коснулся моей руки. я на секунду остановилась — он тоже. но ничего не сказал. просто пошёл дальше.
пока он мылся, я переоделась в футболку и свободные штаны. вытерла волосы, завязала их в небрежный хвост. подошла к окну — на улице было темно, где-то вдалеке раздавался лай собаки. в комнате пахло чуть влажным полотенцем, моим шампунем и ещё чем-то домашним. уютным.
он зашёл, тихо. не гремел дверью, не привлекал к себе внимание — просто появился.
— пойдём на кухню, я нам чаю налил, — сказал он почти шёпотом, и в этом голосе было столько тепла, что я сразу поднялась.
на кухне горела только одна лампа — над столом. мягкий тёплый свет. на столе стояли две кружки, рядом — блюдце с лимоном. женя уже сидел, ждал.
я села напротив. чай был горячим, с резким запахом цитруса. я сделала глоток — он обжёг горло, но я будто проснулась ещё чуть-чуть.
— приревновала, да? — ехидно спросил боков, глядя на меня поверх чашки.
я только закатила глаза и сделала ещё один глоток. не хотелось спорить. не хотелось ничего доказывать.
— ну признайся, а? ревнуешь же, — повторил он, но голос у него уже был мягче. дразнящий, но не обидный.
— чтоб я тебя больше с ней не видела, — хмуро сказала я, отставив чашку.
он приподнял брови:
— теперь приказывать будешь ты?
я наклонилась чуть вперёд, прищурилась и улыбнулась:
— а ты что, против?
он тоже усмехнулся:
— что ты, командир, конечно нет, — поднял руки, будто сдаётся. — как скажешь.
— так бы и сразу, — фыркнула я, уже с улыбкой.
мы оба рассмеялись. легко, по-настоящему. уже без напряжения. в этом смехе не было прошлых обид и недосказанностей — только настоящее.
допив чай, я поднялась со стула:
— я пойду спать, вставать рано...
— иди, иди, — ответил боков и поцеловал меня в макушку.
с нашей небольшой, но имеющейся разницей в росте, ему легче было поцеловать меня в лоб или висок, чем в губы.
я улыбнулась и направилась в комнату.
когда почти уснула, почувствовала, как кто-то лёг рядом. потом почувствовала, как меня аккуратно притянули к себе. боков приобнял меня, накрыл пледом.
так я и уснула. в теплоте, любви и безопасности.
мой тгк:лика нелика.
там много интересного!
хочу попросить вас ткнуть на звёздочку и оставить свое мнение в комментариях, а также не забывайте подписаться, мне будет очень приятно!) спасибо за прочтение главы до конца! до скорых встреч, пока!