обратная сторона доверия|фишер.

— лика, — раздался голос за моей спиной. тикающее в тишине время будто остановилось.

— лика, встань с пола, — голос снова, теперь ближе, жёстче.
я не пошевелилась. я будто приросла к кафелю — холодному, липкому, серому, как сама мысль в моей голове.

— я тебе сказал встань! — резкий окрик с хрипотцой, и спустя мгновение кто-то резко поднял меня за плечи. пальцы обожгли кожу сквозь ткань пальто.
я вздрогнула, но не сопротивлялась. всё равно.

я подняла глаза. передо мной — боков. тень на его лице. углы губ напряжены, взгляд словно пронзал меня насквозь.

он скользнул глазами по моему лицу — бледному, осунувшемуся, с пятнами под глазами и испуганными зрачками, в которых больше не было ни капли уверенности.

— что ж с тобой, а? — тихо, но в голосе уже начинало подниматься раздражение,
— ну, отвечай! давай же!

он начал трясти меня, как будто надеялся вытрясти из меня голос. чувство, лицо, хоть какую-то реакцию.

— там... на полу... — я прошептала, не глядя ему в глаза. — посмотри сам...

он отпустил меня, оглянулся. взгляд прошёлся по кухне — по чашке, которая упала и треснула, по смятым уголкам письма.
и остановился.

он подошёл ближе, поднял бумагу.

я замолчала. только дыхание.
жесткое, как будто всё нутро свело от страха. боков читал. молча, взгляд бегал, брови хмурились.

— он убить меня хочет... —
голос мой был еле слышен, будто не из меня. — мешаю... много знаю...

я сидела на полу, колени подтянуты к груди, локти дрожат, губы пересохли.

— убьёт... и не скривится... — я усмехнулась, горько. губы дрогнули, но слез не было.

он поднял голову. глаза.

я помню этот взгляд.
не как у следователя, не как у полицейского, не как у мужчины.
как у человека, который вдруг увидел, что кто-то ему близкий может исчезнуть.

он резко подошёл, опустился рядом, схватил меня за плечи.

— никто тебя и пальцем не тронет! поняла ты?! — он крикнул, резко, громко, но голос дрогнул. — никто!

его руки дрожали. на долю секунды я хотела заплакать — просто оттого, что кто-то сказал это. никто не тронет.

— вещи собирай, — уже мягче.
но в голосе напряжение.
— быстрей. быстрей!

я кивнула. медленно поднялась, прошла в зал. каждое движение — словно сквозь воду.

пальцы срываются с молний, рубашки комкаются абы как.
я закидывала всё в сумку, будто в спешке перед пожаром.
ничего не раскладывая, ничего не считая. уехать — вот цель.

когда всё было собрано, я вышла к нему. в прихожей пахло холодным металлом и табаком.

— ты всё? — спросил он.

я кивнула:
— да, жень.

— давай сумку. пойдём-ка.

он не смотрел на меня — просто взял сумку, будто я была больной, а он — санитар.

мы вышли. дверь я закрыла сама.
щелчок замка прозвучал, как выстрел. всё.

— тут у нас, василий, проблемы были, — сказал боков, садясь внутрь всё той же полицейской машины, — отвези-ка нас ко мне.

— понял, — коротко кивнул тот же самый лейтенант.

я почти упала на заднее сиденье.
не чувствовала тела, не думала, не ощущала времени. рядом сел евгений, машина завелась.

мы поехали. куда — я не знала.
но уже было всё равно. я ехала туда, где не будет писем с угрозами. туда, где можно было хотя бы на время дышать.

— ну ты не кисни давай, смотреть аж тошно, располагайся, тут место побольше будет, чем в твоей комнатушке, — начал говорить женя, когда мы зашли внутрь. я сняла ботинки, прошла чуть дальше в прихожую, огляделась. квартира была тихая, немного прохладная, пахло чем-то пряным и тёплым — вроде чая с корицей или, может быть, просто корками мандаринов.

— в комнате ляжешь, я в зале, на диване посплю, — добавил он, уже улыбаясь.

— хорошо, — усмехнулась я, чувствуя, как напряжение потихоньку начинает отпускать.

— голодная? — спросил женя.

— нет, — отмахнулась я, снимая пальто, вешая его на крючок у двери.

— чай тогда? — не отставал он. — я настаиваю, — добавил, уже с чуть хитрым прищуром.

— ну хорошо, хорошо, давай чай, — улыбнулась я.

— давай, пойдём, пойдём, — сказал он.

мы вошли на кухню. свет был тёплым, лампа висела прямо над столом, на полке у окна стояли несколько банок с крупами и коробка печенья.
— садись, — сказал он, наливая две чашки чая. я села за стол, почувствовала, как чайник всё ещё тихо шипит. он поставил передо мной кружку чая и сел напротив.

— нормально ты, а? — спросил он меня, глядя внимательно.

— да уже вроде бы, — кивнула я.

— ну что ты врёшь-то, вижу же я, — сказал он чуть мягче, почти с заботой. — глаза у тебя красивые, конечно, но честные. видно сразу.

я лишь пожала плечами и сделала ещё глоток чая. чай был горячий, терпкий, со сладковатым послевкусием.

— ну хочешь, давай в кафе сходим, в обед, ладно? а потом на работу, — предложил женя.

— в кафе? — я посмотрела на него чуть удивлённо. — хорошо, — кивнула.

— ну тогда давай, по кроватям и спать. день будет долгий, в этом я уверен, — сказал боков.
я кивнула, поставила кружку в раковину, слыша, как она глухо звякнула.

— ты иди, иди, отдыхай, я сам помою, — сказал он.

— доброй ночи, — сказал женя и улыбнулся.

— доброй, — коротко ответила я.

вышла из кухни, зашла в комнату, захватив сумку. я быстро переоделась в домашнюю одежду, пошла умылась, на цыпочках, тихонько, а потом обратно в комнату, в кровать. буквально на минуту прикрыла глаза, даже подумать ни о чём не успела, и сразу же уснула. крепким, сладким сном. я в безопасности, это главное.

утром я тихо встала с кровати, пока боков ещё сладко спал на диване. свет из окна мягко ложился на его лицо, будто пытаясь разбудить, но он только глубже зарывался в плед и тихо сопел. я прошла босиком по холодному полу, стараясь не скрипнуть половицей. дверь в ванную прикрылась за мной бесшумно.

душ был прохладным и бодрящим. вода стекала по спине, смывая остатки тяжёлой ночи. в отражении зеркала я видела свои глаза, тёмные круги, усталость. быстро подкрасила веки, подвела брови, чтобы хоть как-то скрыть страх и бессилие, что всё ещё стояли комом внутри.

на кухне я машинально зажгла плиту и достала продукты. движения были быстрыми, чёткими, словно только в этом я сейчас могла контролировать хоть что-то. жареные яйца, кусочек чёрного хлеба, две чашки крепкого чая.

только я поставила кружки на стол, как пейджер завибрировал. я взяла его с подоконника, глянула на экран:

«приедь в участок, ко мне в кабинет. минут через тридцать василий сергеевич заедет за тобой, жду обратную связь. райкина.»

я хмыкнула. неудивительно. от райкиной редко приходит что-то неожиданное, она всегда знала, когда и кого дёрнуть.
«поняла, буду», — быстро набрала я, положила пейджер обратно и одним глотком осушила чашку.

есть времени не было. я разложила порции — одна перед пустым стулом, вторая на угол стола. чай парил над ними, будто дожидался хозяина.

он проснулся, как только я вышла из комнаты, уже в одежде, собранная, с тёплым лицом и накрашенными глазами.

— и куда такая красавица собралась? — с лёгкой усмешкой спросил боков, потирая глаза. волосы у него были взъерошены, майка съехала с плеча. он стоял у дверного косяка, зевая.

— меня райкина вызывает, — сказала я просто, застёгивая пальто. — я уже побегу.
я обернулась через плечо и добавила:
— а, и кстати, на столе завтрак стоит. поешь перед работой.

он усмехнулся, глаза его прояснились.

— ты погоди, не убегай, — сказал он, и на ходу порылся в карманах куртки, что висела на спинке стула. — держи. я запасные ключи взял от квартиры.
он протянул мне ключ, и я на секунду задержалась.

— спасибо, — кивнула я и приняла его, сжав в ладони.

— ну давай. удачи. в обед встретимся, как и договаривались, — сказал он, чуть теплее, чем обычно.

— конечно, — ответила я, улыбаясь, уже сжимая дверную ручку.

на лестнице пахло пылью и горячим железом. я спустилась быстро, не оборачиваясь. когда вышла из подъезда, меня уже ждала знакомая машина — тёмно-серая, чуть пыльная. в салоне сидел лейтенант.

я подошла к пассажирской двери и села на переднее сиденье, не скрывая лёгкой улыбки.

— здравствуйте, лика михайловна, — сказал он, вежливо, с тем самым оттенком спокойного дружелюбия, к которому я уже привыкла.

— здравствуй, — кивнула я, по-деловому, но всё же с ноткой теплоты.

— в участок? — уточнил он, поворачивая ключ в замке зажигания.

— да, всё верно, — подтвердила я.

машина завелась, тронулась и мы выехали. не спеша, медленно.

поездка проходила молча.

— до свидания, — сказала я коротко, когда машина остановилась.

— ещё увидимся, лика михайловна, — ответил мне он.

я только усмехнулась и кивнула. выбежала из машины и пошла в участок.

там меня уже многие знали, здоровались, а я кивала и улыбалась в ответ.

зайдя в кабинет райкиной, я тихо поздоровалась:

— здравствуйте, надежда семёновна, — сказала я.

— здравствуй, садись, — указала она на стул рядом с собой.

— я долго объяснять не буду, но... значит так, мэр нашего города, валентина ивановна, заинтересована тобой, хочет вызвать на разговор, узнать, как ты девочку нашла, — тяжело говорила райкина, словно сама боялась эту валентину ивановну.

— это плохо? — спросила я, не выдержав тона райкиной.

— тебе правду сказать? — спросила она и замолчала. — да, плохо, — добавила она честно.

— слухи... вечные слухи. так быстро по участку их разносят, даже не понимаю, когда успевают, — она прикрыла лицо руками, потерла его.

— и что теперь? — я нахмурилась.

— теперь она от тебя не отстанет. поехали, поймёшь по дороге, — сказала райкина.

мы вышли из участка, сели в машину.

— сейчас приедем в мэрию. ты будь аккуратно, ладно? я её знаю, и там может плохо всё закончиться, — предупредила меня надежда семёновна.

— поняла, — кивнула я.

спустя некоторое время мы заходили в кабинет мэра.

тяжёлые, двустворчатые двери с золотыми ручками скрипнули, когда мы с райкиной вошли внутрь. воздух в кабинете был плотный, тёплый, пахло свежемолотым кофе и дорогим табаком. на окнах висели плотные, тёмные шторы, пропускавшие только полосы яркого дневного света. ковёр был такой густой, что каблуки в нём тонули.

у массивного стола из дерева сидели мужчина и женщина.

валентина ивановна. взрослая, светлая, с аккуратно подстриженными, чуть кучерявыми волосами. глаза тёплые, прищуренные, но внимательные. она сразу же улыбнулась нам, словно мы были не гостями, а любимыми родственницами.

— надя, лика, девочки мои, проходите, садитесь, — произнесла она с той самой хитрой, властной теплотой, которой обладают только сильные женщины, уверенные в себе.

— здравствуйте, — сказала я и села напротив женщины, сложив руки на коленях.

райкина тоже тихо поздоровалась и села рядом со мной, чуть ближе к краю кресла, словно собиралась вот-вот встать.

— ну давайте, удивите, — с лёгкой усмешкой начала валентина ивановна, глядя сперва на нас обеих. — хотя нет, удивите меня вы, лика, — добавила она, повернув ко мне лицо и шире улыбаясь.

я почувствовала, как внутри всё сжалось. взгляд её был пронзающий, будто рентген. но я не отвела глаз.

— девочку нашли. она жива. в больнице, — сказала я с серьёзным лицом, хотя внутри всё дрожало.

секунда тишины. потом — одобрительный смешок.

— вот, я же говорила, она молодец! — воскликнула валентина ивановна. — не зря я её вызвала к нам с москвы. васильева, я в тебе не сомневалась. великолепная новость. будешь кофе с коньяком?

— нет, спасибо, — коротко ответила я.

она сделала обиженно-театральное лицо: мол, жаль.

— бандитов много было? взяли без потерь? — спросила она, теперь уже строже.

— бандитов мы не нашли, — вмешалась райкина, но не успела договорить.

— стой, стой, наденька. пусть лика сама ответит, — остановила её валентина ивановна, не отводя взгляда от меня.

— а как вы её нашли? — спросила она уже мягче, но в глазах — всё тот же прищур наблюдателя.

— ну, это оперативная работа. я не имею права раскрывать детали, — ответила я, чуть грубее, чем хотела.

она вскинула брови, будто оценила дерзость.

— ну хорошо. допустим, они ушли. но ты знаешь, да ведь, кто они? — спросила она, чуть наклонившись вперёд.

— нет. к сожалению, никаких улик, свидетелей. ничего, — ответила я.

мужчина, до этого молчавший, заговорил. голос низкий, с хрипотцой.

— дорогуша, вы вообще знаете, как устроено наше общество? хорошая новость это прекрасно. девочку нашли, она жива. но что дальше? бандиты проводить могут шалости и сейчас. люди будут переживать за детей, стрессовать. нам это не надо.

я резко повернулась к нему.

— это не просто шалости. это что-то крупнее, — вдруг сказала я.

— кто? маньяк? — усмехнулась валентина ивановна, поднимая брови.

мне захотелось вскочить, но я сдержалась.

— значит так, — она наклонилась вперёд. — мы сегодня сообщим, что подозреваемый найден, схвачен. но не называем имени. а ты это подтвердишь, — кивнула она на меня.

я почувствовала, как внутри всё закипело.

— нет. нельзя так. преступник будет думать, что останется безнаказанным. будет дальше это совершать, — сказала я, уже громче.

— идеально! он расслабится и вы его схватите, — подхватил мужчина.

— нет. я не буду этого делать, — я резко ударила по столу ладонями и поднялась.

райкина тут же вскочила рядом со мной.

— это исключено. правда. чушь, — подтвердила райкина мои слова.

валентина ивановна встала, медленно, с достоинством.

— значит так. сегодня, в девятнадцать часов — дебаты. васильева, придёшь ты. подтвердишь, — сказала она.

— валентина ивановна, я не буду ничего подтверждать! — крикнула я.

— значит, ты, райкина, — спокойно добавила она.

но райкина вспыхнула:

— нет, валя! не будет этого! — крикнула она.

— это не обсуждается! — резко воскликнула валентина.

— вот именно! это не обсуждается! это не будет! — крикнула я.

— в девятнадцать ровно — дебаты, — сказала валентина, словно ставила свои замыслы выше, чем наше мнение.

мужчина медленно протянул мне руку, как будто всё было по-деловому, но я не пожала. лишь быстро вышла из кабинета, ничего не сказав.

за мной вышла и райкина.

— я же говорила, это всё... показ, и не больше, — зашипела райкина, не глядя на меня, вцепившись в руль, будто от этого зависела её жизнь.

я сидела рядом, устало прижавшись плечом к окну, и просто смотрела вперёд, на серую дорогу, расстилавшуюся под тяжёлым пасмурным небом.

— грязь, — коротко ответила я, даже не повернув головы.

она шумно выдохнула, будто хотела что-то сказать, но передумала.

в машине повисла тишина.

— так, ладно, — наконец подала голос она, — там… труп новый нашли. тебя я сейчас в морг завезу, а потом уже будем действовать по делу.

я кивнула.

больше мы не разговаривали. минут десять ехали молча, под перестук дворников по стеклу и глухой гул двигателя. за окном мелькали обветшалые дома, мокрые клочья деревьев, вывески, будто выцветшие от времени. город, в котором каждый шаг будто вёл к новому дну.

через стекло я увидела знакомое здание морга — унылое, облезлое, безжизненное. когда-то меня тошнило при одном виде его. теперь — нет. притупилось.

я открыла дверь машины, резко вышла, не сказав ни слова. бетон под ногами был влажным и холодным, как и воздух, — густым, липким.

зайдя в здание, я уверенно поднялась по узкой лестнице. она скрипела под ногами, как всегда.

дверь комнаты была приоткрыта, я толкнула её плечом.

— привет, — коротко сказал боков, стоявший у стола, руки в карманах, будто просто зашёл поболтать.

— привет, — тихо ответила я и прикрыла за собой дверь.

зашли. я, по привычке, подошла к той же тумбочке, на которую обычно опиралась, когда не знала, куда деть руки. боков подошёл ближе, стоял рядом, не глядя на меня, смотрел вперёд, в ту же точку, что и я.

— тут... есть заключение про младшую дочь ёршовых, — сказал патологоанатом, не поднимая взгляда, и протянул мне тонкий лист бумаги.

я взяла его, краем глаза видела, как боков сжал челюсть.

— она погибла от передозировки опиумом, — добавил он.

прекрасно. просто идеально.

— прекрасно. очень вовремя вы, — раздражённо произнёс боков. в голосе у него дрогнули нервы.

вдруг позади раздался глухой звук. кто-то упал. я резко обернулась.

— валентин сергеевич, аккуратней, — сказал ваня, придерживая того самого старичка, что приходил на опознание. он был бледен, руки тряслись.

— извините... что-то мне сегодня совсем плохо, — пробормотал он, словно извинялся за сам факт своего существования.

я отвела взгляд. не могла смотреть.

в кабинет зашла райкина, села на край стола.

— боков, васильева, можете быть свободны, — сказала она сухо, устало.

мы кивнули. я первой повернулась и пошла к выходу. дверь за мной скрипнула, и снова захлопнулась в тишине.

— и чего ж ты не пришла? — спросил меня боков.

мы с ним стояли сзади здания морга. асфальт под ногами был влажным, с тонкой плёнкой грязной воды, которая отражала блеклый свет уличного фонаря. воздух пах медикаментами и чем-то кислым — морг всегда дышал смертью, даже снаружи. боков держал сигарету двумя пальцами, затягивался неторопливо, как будто курение для него было единственным способом не дать голове взорваться.

я стояла рядом, кутаясь в пальто, сжав руки в карманах. изредка поглядывала на него — спокойное, но напряжённое лицо, глаза полуприкрыты. дымишь, будто всю боль выкурить пытаешься, подумала я.

— меня райкина вызывала, — тихо ответила я. — я думала, быстро всё будет, а меня мэр вызвала к себе… там такая заварушка была… — вздохнула тяжело, плечи немного опустились. устала. день был как затянувшийся кошмар.

боков перевёл взгляд на меня. в глазах его мелькнуло что-то — настороженность? тревога?

— ты что-то сделала? — спросил он, и сразу в голосе появилась напряжённость. будто мысленно уже перебирал варианты, как вытащить меня, если что.

я чуть усмехнулась, качнула головой:

— ну нет… вроде бы. просто я высказала своё мнение и всего-то, — хмыкнула спокойно.

он вдруг рассмеялся. не громко, но искренне. и этот звук, как ни странно, отозвался в груди чем-то тёплым. я уставилась на него — мол, чего ты смеёшься, дебил.

— знаешь, — сказал он, стряхнув пепел с сигареты, — я вот сам таким же был. вызвали меня как-то в москву… а потом по работе пришлось разговаривать с теми, кто выше, а я ни сном ни духом и грубил, и матом слал, и свою точку зрения отстаивал как мог…

он рассказывал, усмехаясь. голос его стал мягче. неформальный. боков таким бывал редко — обычно он весь в стальном обрамлении строгости.

— а сейчас что, не такой? — спросила я, глядя в его лицо, уже по-другому. чуть дольше, чем надо.

— сейчас нет, — ответил он, затягиваясь снова. — я не словами отстаиваю, а сразу делаю.

он говорил это с той самой своей уверенностью, за которую его либо ненавидят, либо идут за ним до конца. я усмехнулась, почти незаметно. в нас было что-то общее. и это пугало.

мы помолчали. звуки улицы почти не касались нас. время будто сгустилось в этом заднем дворике, пропитанном сигаретным дымом и чем-то неуловимым — недосказанным.

— зря всё-таки, что ты не пришла, — неожиданно сказал он. — я стол накрыл… вино, все дела…

его голос стал чуть мягче. будто ждал. что? оправданий? сожаления?

я пожала плечами. ну… что уж теперь.

— ребят, там райкина сказала нам ехать в участок, — вдруг раздался тихий голос вани за моей спиной.

мы оба чуть вздрогнули. боков затушил сигарету и выкинул её на асфальт. она затрещала, догорев дотла.

— поехали, — сказал боков.

мы молча направились к машине. работа вновь поглотила нас, как и всегда — без звука, без жалости.

и вот мы зашли в общий кабинет. на одной стороне сидит ваня, я, женя, и лейтенант, что уже как вместо водителя. напротив нас сидит, как я уже знаю, варя и живой. варя мне явно не нравилась с самого начала, как мы с ней сцепились, а вот живой был спокойный, тихий, поэтому мне было плевать на его существование.

райкина ходила по центру кабинета, на взводе, туда-сюда.

— что мы имеем... ершовы. никто не знает, когда и откуда похитили детей, — сказала райкина.

— вы письмо вообще читали? детей похитили во дворе собственного дома, когда они гуляли, — хмыкнула я.

— давай, помечай в карте, — сказала райкина.

живой кивнул. прошёл ещё час. время уже около четырёх, пяти вечера, а на улице так пасмурно, будто уже поздняя ночь. речь и мысли райкиной вошли в тупик, тогда я встала и заговорила:

— надо смотреть везде, не в радиусе пяти метров, как ты говоришь, ваня, — я посмотрела на него. — а прям везде, везде, везде. вот как они выходят из дома и весь их возможный маршрут, понимаете? где они могли пить, где могли есть, с кем они были. найдите их друзей, обзвоните, они могли что-то кому-то рассказать, а если и будут рассказывать, то явно не родителям, — говорила я, ходя по кабинету.

— почему не родителям? — раздался вопрос живого.

— потому что глупо это, — ответила я. — ищите информацию о том, как они могут быть связаны, может знакомы они были, или ещё что-то, — говорила я.

пока я говорила, я увидела взгляд бокова на себе, он будто восхищаться начал. а потом я заметила, как он кивает на доску, на которой райкина вешала фотографии людей, живых и мёртвых. он покачал головой — мол, плохо это. я тогда поняла всё, подошла, сорвала фотографии.

— ты ахуела? — раздался голос райкиной.

— я конечно понимаю, что понты дороже денег, — сказал боков, подходя ко мне. — но глумиться над умершими не надо, — добавил он. — дневник если что я забрал, — сказал боков. — и васильева мне нужна, — добавил он.

— идите, — ответила райкина.

и мы вышли из кабинета.

— что ты хотел? — спросила я, когда мы вышли на улицу и шли к машине.

вечер был тёплый, но липкий, с таким воздухом, будто город устал за день и теперь тяжело дышал вместе с нами. асфальт ещё держал на себе остатки дневного дождя, и ботинки мягко прилипали к дороге. фонари зажглись тускло, не спеша — будто ленились.

— значит так, ключи я тебе дал, адрес знаешь, — начал боков.

он говорил деловым тоном, без взгляда в мою сторону, будто мы не только не были знакомы, а будто и не собирались такими становиться.

— ага... и что? — спросила я, чувствуя, как раздражение тонкой плёнкой прилипает к коже.

— сейчас тебя в квартиру завезу, чувствуй себя как дома, — сказал боков, садясь в машину.

я кивнула, тоже села рядом, захлопнула за собой дверь.

— хорошо, — коротко ответила я.

мотор мягко загудел, и машина медленно выехала со двора отделения.

внутри салона было полутемно, только приборная панель подсвечивала его лицо изнутри. боков смотрел вперёд, не поворачиваясь ко мне. я украдкой следила за его профилем — прямой нос, короткая щетина, всегда напряжённая линия скул. он молчал.

я не выдержала:

— жень, тебе не говорили, маша ещё в себя не пришла? — спросила я тихо.

— не сообщали ещё, — сказал евгений.

его голос был спокойный, но в нём чувствовалась внутренняя натянутость — как тонкая струна.

— если что, я тебе первой скажу, — добавил он.

я кивнула.

дорога пролетела быстро, почти без звуков. мы не включали радио, не говорили — в этой тишине было даже что-то правильное, не раздражающее.

машина подъехала к подъезду.

— буду поздно, меня можешь не ждать, — коротко сказал боков на прощание.

я хотела поинтересоваться, куда он поедет и зачем, но не стала.

— хорошо, пока, — сказала я, открывая дверь машины.

он кивнул, не глядя, и уехал.

я поднялась в квартиру — та была пустой, совсем. в ней было всё для жизни, но ни одной живой души. только за окном шумел вечер — редкие машины, кто-то кричал где-то внизу, за стенкой соседи смотрели телевизор.

я сходила в душ, просто чтобы смыть с себя усталость этого дня. потом, вытирая волосы, прошлась по квартире — немного прибралась, не потому что нужно, а потому что не хотелось стоять на месте.

приготовила ужин, скорее из привычки. сменила постель. пыталась отвлечься, не думать, но в голове снова крутились куски разговоров, обрывки улиц, лица.

время было около одиннадцати, когда пришло сообщение на пейджер.

«скажи свой домашний номер. райкина».

я немного замешкалась, но всё же отправила в ответ номер телефона бокова.

ответа на пейджер не пришло. зато раздался звонок стационарного телефона.

я подошла и подняла трубку. стояла в прихожей босиком, в тишине — и этот телефонный звонок резал воздух как нож.

— алло, — сказала я тихо.

— лик, если хочешь, то приедь ко мне, я за тобой сотрудника пришлю, — раздался тихий, почти расстроенный голос райкиной.

он показался мне совсем другим — не как у начальницы, а как у человека, который просто... устал.

— что-то случилось? — спросила я.

— нет, всё в порядке, это так... не по работе, — ответила она.

пауза.

— приедешь? — добавила она.

я молчала пару секунд. просто стояла и слушала, как где-то в глубине трубки шуршит эфир.

— если будет удобно, то минут через двадцать, — наконец ответила я.

— хорошо. василий сергеевич заедет за тобой, — сказала она и положила трубку.

я тоже повесила трубку, пошла собираться. раз это не по работе — значит и вид может быть обычный.

синие джинсы, чёрная водолазка, волосы оставила прямыми, чёрное пальто.

оделась быстро. взяла всё нужное. вышла в подъезд — на улице стояла знакомая темно-серая машина.

я села внутрь.

— василий сергеевич, вы извините, что снова вас дёргаю, ещё и так поздно, — извинилась я, садясь в машину.

— ничего, лика михайловна, это ваша безопасность. а вообще, можешь и на “ты”, и просто — вася. не так я старше тебя, — сказал он.

я усмехнулась.

— хорошо. а меня тогда без отчества, просто лика, — улыбаясь, сказала я.

— понял, — кивнул он и тоже улыбнулся.

— доехав до подъезда райкиной, я коротко попрощалась с водителем.

— пока, вася, — сказала я.

даже стало непривычно, что я так коротко и невежливо, хотя он и сам просил об этом.

— пока, лик. и если что — возьми мой телефон у надежды семёновны, чтобы напрямую связываться. и если надо будет, то отвезу домой. я сегодня в ночную, — сказал он.

— хорошо, спасибо, — ответила я.

— всегда пожалуйста, — кивнул он.

я вышла из машины, по пейджеру посмотрела адрес, который скинула мне райкина, и постучала в дверь.
дверь открылась — показалась райкина. такая настоящая, без формы, без строгого лица, в домашней одежде, расстроенная.

— проходи, — сказала она тихо.

мы молча вошли в кухню.

— кофе будешь? — спросила она.

— да, пожалуй, — ответила я.

она поставила на стол две кружки и села.

— надежда семёновна, что-то случилось? на вас лица нету, — сказала обеспокоенно я.

— мы не на работе, не нужно так официально, — ответила она.

— у меня сестра младшая, ты это знаешь… представь, она девять месяцев скрывала, что её изнасиловали. а ей... рожать скоро, — начала надя.

я скривилась, от боли, которую сама в прошлом чуть не ощутила на себе.

— и вот, плохая же я, раз не сказала. я ей всё… работаю, обеспечиваю… — начала райкина снова, но потом прикрыла лицо руками.

— надь... не плохая ты. и она это понимает... — тихо начала я. — такое чувство пережить тяжело. и сказать кому-то — тоже...

— ага, — хмыкнула она, будто не верила мне.

— я и сама такое на себе чуть не почувствовала. а говорить всё равно тяжело, — сказала я. — я её понимаю. и тебя тоже. ей тяжело было говорить, понимаешь?

— ты? на себе? — надя посмотрела на меня, нахмурившись.

— рассказать? — спросила я, чтобы перевести тему и успокоить её хоть как-то.

она кивнула.

— мне тогда лет пятнадцать было... я пошла за братиком домой... к маме. я-то отдельно жила, — начала я. — а мамы не было. да и вити тоже не было дома. дома был только мамин сожитель. пьяный... прям в хлам.

я сглотнула и опустила глаза.

— вот он… и поверил в себя. попытался. почти раздел даже. а там — подруга мамы пришла. ну как подруга — так, пили они вместе только. вот он и испугался. рот мне закрыл, да немного слабее держал. я его укусила резко, отбилась, выбежала…

я замолчала на секунду.

— потом даже суицид устроить хотела. но обошлось, — выдохнула я.

мои глаза были в кружке кофе, а райкина не сводила с меня взгляда. вдруг она резко поднялась, подошла ко мне, обняла. приласкала так нежно, словно я её дочь.

и мне стало легче.

она стояла так долго, без слов, пока не зазвонил домашний телефон. она кивнула мне, словно извиняясь, и отошла в прихожую.

спустя минуты две крикнула моё имя и позвала к себе.
она протянула трубку:
— тебе.

— алло, — произнесла я.

— лика, ты где ходишь вообще? я тебе и звонил, и сообщение отправлял, — начал отчитывать меня боков. — там маша в себя пришла. говорят, можно к ней приехать.

— поняла, — быстро сказала я.

положила телефон, схватила вещи и пальто.

— надь, быстрее. в больницу. там маша в себя пришла. нужно ехать! — крикнула я.

надя тоже начала собираться. быстро, стремительно, без лишних слов.

такси мы не нашли, василий сергеевич тоже не отвечал.

— надь, давай пешком, — сказала я, устало протирая лицо ладонью.

— блядь, ладно уже, согласна, — ответила она, вздохнув и поправив своё пальто.

мы быстрым шагом направились к больнице, дорога к которой проходила по парку. асфальт под ногами был чуть влажный — недавний дождь оставил тонкую плёнку, отражавшую редкие фонари. воздух тянулся прохладой, пахло листвой и чем-то металлическим. ночь будто специально становилась всё тише, чтобы громче звучали наши шаги.

я шла быстро, почти не дыша — от волнения, от тревоги, от усталости. мысли путались: что сейчас с машей? как там всё? лишь бы жива, лишь бы не поздно… всё внутри было сжато до боли.

мы почти дошли до середины парка, когда я вдруг замедлила шаг.

две фигуры. парень и девушка. стояли на светлом пятне от фонаря, чуть в стороне от дорожки. они обнимались, целовались. силуэты казались далекими и будто не касались нашей реальности — как сцена из чужой жизни.

я бы и не посмотрела второй раз, если бы не… если бы не знакомый силуэт. его осанка. его привычка держать одну руку в кармане, даже когда обнимает. его пальцы, скользящие по щеке девушки, будто он делал это сто раз.

что-то внутри так крепко защемило, и не зря.

они отстранились друг от друга, и я увидела его лицо. боков. женя боков.

рядом с ним — девушка. с короткими белыми волосами. незнакомка.

я сначала не поверила глазам. они стояли рядом, легко, естественно, близко. от них исходила такая любовь, такое спокойствие, будто они пара уже много месяцев. будто знают все жесты друг друга. будто этот поцелуй не был первым — и не станет последним.

я остолбенела. шаг замер. дыхание выровнялось, но не потому что стало легче — потому что всё внутри застыло. мне казалось, я стою в стеклянной коробке: я вижу, слышу, но ничего не чувствую. только пустоту.

взгляд нади — я почувствовала его, прежде чем повернулась. она смотрела на меня, не как коллега, а как свидетель чего-то, что лучше бы не видеть. её глаза были полны... сожаления. будто ей больно за меня. будто она знала.

— лик... — начала она, но я опередила.

— надь, давай не сейчас, — сказала я.

мой голос прозвучал ровно. без дрожи. будто я и правда была в порядке.

но горло сжалось от обиды так, что я едва сглотнула. обида была не на него. не на неё. не на себя даже. а на само это чувство — видеть кого-то важного, родного, рядом с кем-то другим. чужим. и понимать, что всё, что ты себе надумала — не имеет значения. что ты не была исключением. что ты просто мимоходом.

сердце стучало не от ревности. нет. от какой-то тоскливой, опустошающей боли. как будто кусок тебя вырвали, и ты даже не имеешь права кричать.

но сейчас мне не так важен он, как важна жизнь маши, которой уже вроде ничего и не угрожает, но всё-же.

мой тгк:лика нелика.
там много интересного!
хочу попросить вас ткнуть на звёздочку и оставить свое мнение в комментариях, а также не забывайте подписаться, мне будет очень приятно!) спасибо за прочтение главы до конца! до скорых встреч, пока!