обратная сторона доверия|фишер.

— привет, вань, — сказала я, садясь на переднее сиденье. сиденье было прохладным, пахло пластиком и утренней сыростью. за окном ещё лежал туман — редкий, разрежённый, как будто природа только-только просыпалась и нехотя открывала глаза.

— привет, — ответил он тихо. не посмотрел, только кивнул чуть заметно. голос у него был какой-то глухой, будто он и сам не проснулся до конца.

— доброе утро, — сказал боков, опускаясь на заднее сиденье. щёлкнула дверца.

— доброе, — коротко бросил ваня.

в салоне стало теплее, трое человек, три дыхания, и всё равно воздух казался напряжённым, как перед грозой.

— ну что, поехали, вань, — сказала я. голос свой я слышала чуть громче, чем хотелось бы, будто сама себе мешала думать.

машина завелась мягко, почти бесшумно. мотор заурчал, и мы тронулись — в неизвестном мне направлении.

я смотрела в окно, за которым тянулись одинаковые дома, серые, как и небо. город медленно рассыпался, превращаясь в поле, в редкие кусты, в чёрную землю, насквозь мокрую от прошедших дождей.

в какой-то момент дорога оборвалась. машина остановилась, фары осветили размытый пейзаж: пустырь, немного камышей, куски глины, торчащие из земли, и озеро, будто брошенное здесь кем-то много лет назад.

— что это за дыра? — спросила я, морщась.
вокруг — ни души, только это озеро, мутное и серое, а над ним — высокое дерево. ствол был кривой, и ветви словно нарочно вытягивались к воде, будто дерево собиралось в любой момент упасть в озеро и раствориться в нём.

— да я сам не знаю, — ответил ваня, заглушая мотор.

тишина после его слов была густой. даже птиц не было слышно, только лёгкий ветер в камышах.
— ну чтож, пойдёмте, — сказал боков и первым вышел из машины.

я вздохнула и открыла дверцу. воздух сразу ударил в лицо — сырой, влажный, с запахом болота и старой листвы. под ногами чавкнула грязь, когда я сделала шаг. за мной вышел и ваня — молча, как всегда, будто растворялся в фоне.

я огляделась и тихо выругалась:
— и снова болото…

— что, воспоминания? — боков усмехнулся.
я скосила на него глаза.

— ага, конечно, — хмыкнула я, но внутри всё-таки кольнуло.

он хотел что-то сказать, начал:
— я надеюсь, ты не пойдёшь сейчас…

но не успел. я резко ткнула его локтем в бок.
не сильно, просто чтобы заткнулся. он фыркнул, сделал шаг в сторону.

и тут рядом — как будто из тени:
— пойдёшь куда, лика? — голос райкиной.

она появилась словно из воздуха, в своём длинном тёмном пальто, с сумкой через плечо. волосы собраны, лицо строгое, как всегда.
я даже не вздрогнула.

— здравствуйте, надежда семёновна, — сказала я спокойно, чуть улыбнувшись. — вы не обращайте внимание, он, похоже, с ума от работы сходит. вы подумайте над тем, чтобы ему отдых организовать.

я даже не смотрела на бокова — нарочно. просто сказала и тут же развернулась. шагнула прочь от них, прямо к озеру, к этому чёртову болоту.

ветер поднимался. он трепал края пальто, шумел в кроне того самого дерева. а я шла, не торопясь, ощущая под ногами мягкую, проваливающуюся землю. каждый шаг — как вызов. и всё во мне сжималось от предчувствия.

я не знала, что нас ждёт там, у воды. но уже знала, что это будет что-то, что снова отнимет у меня покой.

— человек может провисеть вниз головой десять часов, а затем умрёт, — сказал кто-то за спиной. я повернула голову. это был парень, которого я уже встречала раньше. кажется, он работал под началом райкиной — всегда держался в стороне, смотрел исподлобья. не знаю, как его зовут.
я не ответила сразу. просто смотрела на тело, висящее вниз головой, с туго перетянутыми запястьями.

— но он так долго ждать не хотел, — начала я, чувствуя, как горло сжимается, — и опустил её голову под воду.
говорила медленно, будто слова выдавливались из меня усилием воли.
— и она, пока могла, поднимала голову. а потом сдалась… когда устала…
я чувствовала, как голос предательски глохнет, становится всё тише и тише, словно уходит куда-то в землю, как будто каждое слово давит на грудь, не давая дышать.

я смотрела прямо на девочку — не моргая, не выражая ничего. лицо будто застыло. боль была где-то внутри, глубоко, но слез не было.
может, потому что плакать было поздно. может, потому что я уже научилась не плакать.
она не выжила. и теперь неважно, сколько ей лет. неважно, была ли она хорошей или плохой. просто ещё одна. ещё одна, кого не спасли.

— бедная девочка, — раздалось рядом.
райкина стояла чуть сбоку. голос её был такой же, как мой: тусклый, потухший, усталый.
я мельком посмотрела на неё — коротко, без слов. она понимала. мы обе понимали.

— садист какой-то, — пробормотал ваня.
он стоял чуть позади, скрестив руки, и смотрел в землю.
мне казалось, он впервые видел смерть вот так — не издалека, не в отчётах, а близко. слишком близко.

— следов на земле нету, — отрывисто сказала девушка, с которой мы чуть не сцепились ещё ранее.
я повернула голову. у неё была деловая, холодная интонация.
— даже если бы были, — ответила я, вздохнув, — то их бы смыло дождём.
вчерашний ливень... грязь до щиколотки, всё мокрое, липкое. и снова болото. проклятое место.

боков подошёл к райкиной.
— надежда семёновна, мне уехать надо. я позже вернусь.
она едва взглянула на него.
— ваня пусть тут остаётся, — сказала спокойно. — попроси, чтобы тебя кто-то другой отвез.
и ушла, не оборачиваясь.

я посмотрела на бокова.
— я с тобой.
он сразу покачал головой.
— нет. я поеду вернуть деньги.
я только кивнула.
— удачи, — тихо сказала.

он ничего не ответил, просто повернулся и ушёл.
я осталась. рядом с телом, болотом и тишиной.
потом сделала несколько шагов, прошла мимо дерева с чёрной, раскидистой кроной и медленно направилась ближе к болоту.

— бедная девушка... это же… ужасная, мучительная… казнь, — проговорила я, ощущая, как сухо царапает горло собственный голос. он был глухим, будто простуженным, и каждый звук будто отдавался где-то внутри груди гулким эхом.
райкина рядом со мной коротко кивнула, лицо её будто застыло — ни ужаса, ни жалости. только усталость.
— это точно, — отозвалась она, но без эмоций. словно мы обсуждали не труп, а чей-то просроченный отчёт.

все стояли разбросано: кто у болота, кто ближе к дорогам. воздух пах болотной водой, тиной, мокрой землёй и ещё чем-то металлическим. кровь? или воображение? над болотом тянулся лёгкий туман, как невидимая пелена между этим местом и нормальной жизнью.

— значит так, — голос надежды семёновны резанул по воздуху. — труп отвезите в морг. лика и ваня — будьте там. сейчас сообщу всем, придут люди на опознание.

— хорошо, — кивнула я ей, не отрывая взгляда от земли.

— поехали, — негромко сказал мне ваня. я лишь кивнула. пошла за ним.

садясь в машину, чувствовала, как ноги будто ватные. руки тоже. села на переднее сиденье, рядом. машина внутри была тёплая, чужая и тихая.

— ты как, нормально? — спросила я его. голос мой был как будто не мой — чуть глухой, полуживой.
он посмотрел на меня мимолётно, глазами, в которых всё ещё плавал ужас.
— да вроде бы… а ты?

— я тоже, — вздохнула я. — поехали.

машина завелась мягко. мы поехали.

через стекло я видела, как тело девушки аккуратно снимают. как трава сползает с её лица. как кожа у неё будто из воска. я сразу отвернулась, посмотрела прямо вперёд, в лобовое стекло.

на улицах уже серело. дождя больше не было, но небо оставалось тяжелым и низким, будто тоже знало, что произошло.

приехав в морг, мы с ваней сидели в коридоре. стены там были выкрашены в грязно-жёлтый, лампы гудели, на полу — старый линолеум с царапинами и пятнами. пахло хлоркой, лекарствами и чем-то тёплым, органическим, от чего хотелось прикрыть рот.
время шло мучительно медленно. ваня сидел, опершись на колени, молча. иногда поглядывал в пол, иногда — на дверь. я просто смотрела в одну точку на стене и не думала ни о чём.

наконец, дверь открылась.
— там тело подготовили, лик, иди. — голос райкиной был сухой. — а ты, вань, пойдём, мне поможешь.

они ушли.
я осталась.
постояла секунду, потом медленно зашла в кабинет.

просторный, но почему-то душный. свет резкий, лампы холодные. стены обшарпанные, но чистые. рядом — узкая тумбочка, об которую я сразу опёрлась, чтобы не пошатнуться.
напротив — каталка. белая простыня. тело под ней. всё выглядело почти стерильно, если не знать, что именно здесь происходит.

жутко. я чувствовала, как всё внутри будто сжимается, как грудь становится каменной.

в этот момент дверь снова открылась, и вошёл мужчина — тот, кто, похоже, работал здесь. в синем халате, с усталым, серым лицом.
он взглянул на меня и кивнул.
— здравствуйте, — коротко хмыкнула я.
— здравствуй, — отозвался он.

первыми на опознание вошла женщина — лет сорока, светлая, аккуратная, в сером пальто, застёгнутом до самого горла. она держалась спокойно, но пальцы её теребили ремешок сумки, а губы еле слышно шептали:
— господи, помилуй… господи, помилуй… господи, помилуй…
по кругу, быстро, почти механически, раза десять подряд — всё за то короткое время, пока работник морга тянул простыню с лица трупа.

и тут — резкий вдох. она подняла голову к потолку, глаза у неё блестели.
— слава тебе господи… слава богу… спасибо господи…
губы её дрожали. я медленно оторвалась от тумбочки, на которую опиралась всё это время, и подошла ближе.

— это не ваша дочь? — спросила я тихо.
она покачала головой.
— нет, — выдохнула.
перекрестилась, отступила и, не взглянув на меня, вышла.

врач, как будто ничего и не происходило, продолжал заниматься чем-то за спиной — то ли заполнял бумаги, то ли очищал инструменты.
я снова оглянулась на тело. на девушку. ту, что ещё недавно, возможно, смеялась, писала кому-то сообщения, спорила, строила планы. а теперь — лежит безмолвно, чужая, изуродованная, брошенная.

следом зашли двое — мужчина и женщина, пара. лет тридцати или чуть больше. мужчина был седой, массивный, с широкими плечами, она — наоборот, тёмная, тонкая, с покрасневшими глазами.
увидев лицо девушки, женщина вскрикнула и вжалась ему в плечо, захлебнувшись рыданием.
я напряглась, на миг сжалось сердце.
но тут голос мужчины, сдержанный, чуть охрипший:
— не настя это.
и всё.
они ушли, и только запах её духов повис в воздухе.

я снова начала ходить по кабинету, медленно, бесшумно, как призрак.

— ещё будут? — голос патологоанатома выдернул меня из мыслей.
я на секунду замерла, посмотрела на него, как будто не сразу поняв, что он вообще сказал.
— да, будут… — почти прошептала.

следующим зашёл пожилой мужчина. седой, в очках, в костюме — строгом, будто с похорон.
он подошёл к каталке, взглянул… и вдруг резко прикрыл рот рукой.
— нет… — прохрипел он.

я медленно подошла ближе, встала рядом.
он с трудом обернулся ко мне:
— ну, я… я очень признателен, что вы мне позвонили… заявление вы не принимаете?.. дуся… дуся моя единственная дочь… я… я очень прошу вас… —
его голос дрожал, уставшие глаза были полны боли.

и тут за моей спиной — голос:
— заявление пишите.
я обернулась. райкина. она вошла медленно, уверенно, как всегда.
— поехали к вам домой. покажете комнату дочери, — сказала она.

мужчина поспешно закивал.
— да-да, конечно…
и ушёл.

райкина посмотрела на меня:
— лика, свободно. вызови бокова, время уже два часа дня, а я его с восьми утра не видела. пусть он отвезёт тебя домой. если что, я вызову.
она развернулась, но вдруг остановилась и обернулась:
— если не свяжешься с ним, попроси кого-нибудь из сотрудников. я их предупредила.
она подошла, похлопала меня по плечу.
— отдохни. на тебе лица нет.
и ушла.

я осталась стоять в коридоре, не чувствуя ни рук, ни ног.
открыла пейджер.
набрала короткое сообщение:
«боков, ты где? забери меня с морга, если можешь. прям сейчас.»
отправила.
потом просто смотрела в экран. минуты тянулись.
вдруг — писк. сообщение.
«я занят. попроси кого-то другого. боков.»

нахмурившись, я убрала пейджер, медленно вышла из морга.
увидела сотрудника, молодого парня в форме, который стоял у служебной машины.
подошла.
— добрый день. можете меня подвезти? надежда семёновна должна была предупредить.
он обернулся, кивнул:

— да-да, конечно. садитесь, лика михайловна.
он быстро сел за руль. я — рядом, на переднее.

— адрес какой? — спросил он.
— ***.
двигатель мягко завёлся, машина поехала.

— тяжёлое начало дня? — осторожно спросил он.

— ага. немного, — ответила я, не отрывая взгляда от окна.

он помолчал, потом вдруг выдохнул:
— я тоже видел… жутко так стало. хочется найти этого урода и…

— я найду его, — перебила я. — и даже не знаю, что с ним сделаю. придушу, наверное. мудака этого.

в ту же секунду машина остановилась.
— надеюсь… — пробормотал он. — до свидания, лика михайловна. и… удачи.

— спасибо. до свидания, — сказала я и вышла.
холодный воздух сразу ударил в лицо.
я подняла воротник пальто и медленно побрела к себе домой.

зайдя домой, я прилегла на кровать, буквально минут на пять. сказала себе, что просто вытяну ноги, просто дам телу передышку. даже пальто не сняла — так и рухнула прямо поверх покрывала. ноги гудели, голова была будто набита ватой. в ушах звенело от усталости. я уставилась в потолок, в то самое тусклое пятно возле люстры, и почувствовала, как меня начинает клонить в сон.

но едва ресницы начали опускаться, внутри вспыхнуло: пейджер.
резко села, сунула руку в карман пальто и нащупала тяжёлый прямоугольник. экран был пуст, но я вспомнила, что должна была сделать.

«боков, ты сделал то, о чём мы договаривались?» быстро набрала я и нажала на отправку.
пальцы дрожали. я положила пейджер рядом, но не могла расслабиться. лёжа на спине, уставилась в потолок снова. в квартире стояла гробовая тишина. только где-то вдалеке, за окном, глухо проехала машина и лаяла собака.

прошло минут десять.
тишина.

я поднялась, села на край кровати, глянула на пейджер — пусто.
пульс начал ускоряться. снова набрала:
«боков, это срочно, ты сделал то, что нужно было?»

и отправила.
внутри уже поднималась тревога. почему молчит? он не должен был… он обещал.

я ходила по комнате, по кругу, раз за разом. обернулась к окну, прижалась лбом к холодному стеклу. ночь уже села на город, улицы светились фонарями, редкие прохожие спешили мимо.
время тянулось мучительно. я слышала только свой собственный шаг по паркету, глухой, однообразный.

и вдруг — писк.

я развернулась к кровати, где остался пейджер, подбежала и схватила его.
«не волнуйся, всё в порядке. я сделал всё, что надо. боков»
я выдохнула.
кажется, даже не заметила, как села обратно на кровать. облегчение растеклось по телу, как тёплая волна. я прикрыла глаза — буквально на секундочку...

и провалилась в сон.
не глубокий, не сладкий — скорее тяжёлый, как обморок. мысли слиплись, всё, что было в голове, смешалось: улицы, лица, фразы, подозрения, страх.
я не чувствовала тела.
но как резко я отключилась — так же резко и вырвалась обратно.

писк.

резкий, короткий, словно ножом по стеклу. я села, резко, как солдат по команде.
взяла пейджер:
«жду тебя у себя в кабинете. через тридцать минут за тобой заедет мой сотрудник. жду обратную связь, райкина»
я прочитала вслух, будто сама не поверила.
наверное, что-то серьёзное.

быстро набрала:
«поняла. буду»

я побежала в ванную. времени почти не было.
вода была холодной — не ждала, пока нагреется. просто освежиться, проснуться, избавиться от остатка сна, который всё ещё висел в голове.
потом — зеркало. лицо бледное, след от подушки на щеке. чуть припухшие веки.
тонкий слой пудры, тушь, немного помады, чтобы не выглядеть как труп.

я выбрала чёрную юбку до колен, чёткую, строгую, и голубую атласную рубашку, в которой чувствовала себя увереннее. волосы собрала в низкий хвост, привычно, машинально.

схватила сумку, пальто, глянула на часы.
семь вечера.
я проспала почти весь день.
чёрт.

я выскочила за дверь, закрыла на ключ.
на улице воздух был густой, вечерний. где-то за углом кто-то курил, пахло табаком.
у обочины стояла машина — всё тот же лейтенант. молодой, лицо у него будто специально подогнано под форму — аккуратное, строгое, но в нём было что-то по-мальчишески робкое.

я открыла переднюю дверь и села.
он повернулся ко мне и сказал вежливо:
— ещё раз здравствуйте, лика михайловна.

я кивнула, устало.
— здравствуй.

он завёл двигатель.
мы выехали.

когда мы почти подъехали в участок, у меня закрались мысли. плохие мысли.
чего это она так срочно выдергивает меня?
а если кто-то всё же узнал о том, что боков помог, либо боков наложал и райкина узнала про деньги…
а может, и сам сдал меня?..
бред, но всё же, это не просто так. я чувствую.

машина мягко затормозила прямо у крыльца.
— спасибо тебе снова, — выдохнула я, не глядя на водителя.

— всегда пожалуйста, лика михайловна, — спокойно ответил он.

я кивнула и вышла, дверь за спиной захлопнулась с глухим стуком.
передо мной здание участка  серое, обветренное, но уже почти родное. окно дежурки слегка приоткрыто, и оттуда тянет запахом табака. от стресса тут курят все.
прохожу мимо знакомого коридора, с потертым линолеумом и тусклым светом ламп. в животе всё сжалось.

в кабинете райкиной привычно пахло кофе, бумагой и чуть-чуть  её духами, терпкими и немного резкими.
она сидела за своим столом, опершись локтем о кипу документов, и быстро что-то просматривала, помечая ручкой.
её лицо было сосредоточенным, напряжённым.

— надежда семёновна, вызывали? — я сделала шаг ближе, чувствуя, как колет внутри.

— вызывала. проходи, садись, — строго кивнула она, не отрываясь от бумаг.

я опустилась на стул, не сводя с неё взгляда.
— что-то случилось?

она резко отложила ручку и посмотрела на меня.
— я не смогла найти ни бокова, ни злобина.
её голос был резкий, будто бритвой по стеклу.
— чёрт возьми, словно под землю провалились оба, — раздражённо бросила она и вскочила, начав быстро собирать бумаги со стола.

я смотрела на неё, молча. в висках стучало.

— меня в соседний город вызывают. не знаю, когда вернусь, — она застегнула сумку и кивнула мне. — ты за главную на этот вечер и ночь.
её взгляд был жёсткий, но без злобы.

— если что-то будет, то сразу докладывай мне. без лишней самодеятельности.

— поняла, надежда семёновна, — кивнула я, не меняя выражения лица.

она на секунду задержалась у двери.
— а впрочем… тебе доверие есть. характер у тебя имеется. без глупостей главное, — добавила она чуть мягче.
я кивнула снова.

в этот момент зазвонил телефон, стоящий у неё на столе.
резкий звук ударил по ушам.
она остановилась, развернулась обратно, а я осталась сидеть, глядя на чёрную трубку, будто на предвестника чего-то ещё.

— ответь сама, я тороплюсь, если что, то сразу сообщай мне, — сказала она на ходу, уже хватая с подоконника папку и ключи.
— и ещё, там рация на столе, если будет чп, не дай бог, то ты действуй сама, — бросила она через плечо и вышла из кабинета, не дождавшись моего ответа. дверь щёлкнула, оставив за собой запах её духов — терпкий, узнаваемый, будто остался тут специально, чтобы напомнить мне: "не подведи".

я подошла к её столу, немного колеблясь — чужое место, чужой стул, чужая территория, в которую я, пусть и ненадолго, вторгалась. села. кресло было тёплым, мягким, но какое-то непривычное — спинка высоко, подлокотники вразлёт. на столе лежал рабочий телефон, чуть в сторону — как будто он дышал вместе с тишиной в комнате. я подняла трубку.

— васильева, слушаю вас, — сказала я спокойно, как могла.

— здравствуйте... я... я не знаю, с чего начать, но я совершенно не причём, — заговорил мужской голос, срывающийся, как будто человек то поднимает голову, то прячет её.

я уже почти прикрыла глаза — тревога заколола в районе виска. я узнала голос фанина.

— что у вас случилось? — спросила я, натянуто, не давая себе расплыться в раздражении.

чёрт, райкина только за кабинет шаг сделала, а тут уже что-то случилось.
я ведь не справлюсь.
это первое, что мелькнуло. а потом уже привычный холод по спине: бери себя в руки.

— у вас там есть... этот... б...б... боков? — запнулся голос.

я села ровнее.

— ну, есть, а что? — я напряглась, уже чувствуя, как внутренне собираюсь, как кулак.

— ну вот... он меня уже несколько дней терроризирует. меня уже убить пытались. а сейчас он... он поехал отдавать выкуп на моей машине.

голос в трубке сбивался, но был очень реальный — не игра.

— сука, — только и мелькнуло у меня в голове, и я уже схватила ручку и бумагу, со стола райкиной, чистую, как слеза, лист, на котором только тень настольной лампы дрожала от моих движений.

— номер машины, пожалуйста, — сухо, но чётко.

— р1246ст. это чёрный ваз, — выдохнул он.

— сохраняйте спокойствие. всё будет нормально. а лучше — в отделение идите. напишите заявление об угоне. — слова шли сами, ровные, отточенные, как учили.

— спасибо... — и в трубке послышался глухой щелчок — он положил первым.

я медленно опустила трубку. потом — резко, со злостью, бросила её обратно на рычаг.

сука. я ему устрою веселье. он же сейчас спугнёт всё, что я делала.
я вскочила.

— блядь. блядь. блядь! — вырвалось у меня, уже вслух, в пустой кабинет, гулко, как будто стены в ответ шептали: спокойнее, спокойнее.

я вспомнила про рацию.

рука почти сама потянулась, схватила её — холодная, тяжёлая, будто чужая, но вес в ней был как надо.

— всем постам, — сказала я, и голос уже не дрожал, хотя сердце стучало. — задержать мерседес чёрный, 1246. за рулём сотрудник генеральной прокуратуры, боков. его тоже задержать. можно жёстко.

я отпустила кнопку и положила рацию на стол.

теперь наступила тишина, тяжёлая.
я опустилась обратно в кресло, вцепилась пальцами в подлокотник.

— я ж сказала тебе... боков... боков... чего ж ты не слушаешь меня, — шептала я, не открывая глаз, закрыв лицо ладонями.

надеюсь, райкина не прибьёт меня за такое.
подумала.
да чёрт с ней. и с ним тоже. главное, чтобы девочку вернули. ведь михаил сергеевич меня бы не подвёл. он ведь мне не чужой.

мой тгк:лика нелика.
там много интересного!
хочу попросить вас ткнуть на звёздочку и оставить свое мнение в комментариях, а также не забывайте подписаться, мне будет очень приятно!) спасибо за прочтение главы до конца! до скорых встреч, пока!