обратная сторона доверия|фишер.

— забыть такое иногда сложно бывает, но ты не из слабых, ты то сможешь, — сказал ваня. он смотрел прямо в глаза, не отводя взгляда, и впервые, кажется, не пытался прятать в себе смущение, не искал, куда бы отвлечённо посмотреть. в нём не было той детской неуверенности, что мелькала раньше. сейчас это был взрослый, уверенный в себе мужчина, который что-то для себя уже решил.

— смогу, когда-то смогу, — ответила я, тихо. голова сама собой склонилась, будто тяжесть слов давила, а глаза упали в чашку кофе, почти пустую, с узкими следами сахара на стенках. немного остывшая, горьковатая, но я не хотела до конца её допивать. мне было удобно зацепиться за этот остаток тепла.

мы молчали. вокруг было светло — солнце пробивалось сквозь большие окна, падало на деревянный стол, на плечо ванина куртки, на мои пальцы. воздух пах кофе, чем-то пекарским, и ещё — его одеколоном, лёгким, почти незаметным, но я уже запомнила этот запах.

вдруг он заговорил, не убирая взгляда:
— я не позволю ни одному парню тебя обидеть. обещаю.

его рука легла на мою. просто, мягко, без навязчивости.
я чуть вздрогнула от этого жеста, не потому что испугалась — скорее, потому что он оказался неожиданным.

— ты хорошая девушка. да и следователь хороший.
он улыбнулся немного, будто смягчил интонацию, и добавил:
— но вижу я, судьба у тебя сложной была. поэтому поверь, тебя защищать я буду. всегда.

я посмотрела на наши руки. его — чуть загорелая, с длинными пальцами, надёжная. моя — чуть дрожащая, бледная. как две разные стороны чего-то одного.

— спасибо, — тихо выдохнула я. и это было искренне. я не хотела говорить больше.

он чуть подался вперёд и сказал, с той же теплотой, без пафоса:
— это моя обязанность. как твоего коллеги.

мы снова замолчали. но уже не потому что не знали, что сказать, а потому что не хотелось рушить ту тонкую нитку, что вдруг возникла между нами.

я смотрела в его глаза. он — в мои. в этой тишине было что-то живое. почти важное.

пейджер.
внезапно.
резкий звук, будто удар по стеклу.

ваня дёрнулся, вытащил его из кармана.

— женя пишет, — пробормотал, вглядываясь в цифры. — сказал забрать его. поехали?

— да, давай, — кивнула я. голос вернулся ко мне с лёгким запозданием.

мы встали. я надела куртку, скользнула взглядом по столу, по чашке.
на улице было ярко, почти слепяще — солнце отражалось от машин, стекол, асфальта.

мы сели в машину. мягкий звук закрывающихся дверей. щелчок ремня.

— мы можем заехать ко мне домой, а потом за боковым? — спросила я, повернувшись к нему.

он мельком взглянул на меня, склонив голову набок:
— это срочно?

я кивнула.

— хорошо, — сказал он, и включил поворотник.

через десять минут мы уже были у моего дома. я вышла быстро, практически бегом — сердце почему-то колотилось. может, от кофе. может, от всей этой ситуации.

я открыла дверь квартиры, вошла, почти не глядя по сторонам. всё стояло на своих местах — тишина, как в музее. будто ничего не происходило, а между тем…

где-то здесь, в этом молчаливом воздухе, лежали деньги. и я не знала, куда их.

взяла рюкзак. на дно — пакет с деньгами. завёрнутый, плотно. сверху — одежда, какие-то майки, штаны, шарф, который давно не носила.

закрыла молнию. затащила рюкзак под кровать, рукой ещё чуть глубже его туда сдвинула.
всё. идеально.

поправила волосы. смахнула с лица что-то невидимое. взглянула в зеркало — быстро.

вышла обратно.

— быстро ты, — сказал ваня.

— поехали?

— да, поехали, — кивнула я.

и мы выехали. за боковым.

— приплыли, блядь, — сказал зло боков, садясь в машину, когда мы его забрали с этой чёртовой дачи.

мы с ваней переглянулись, и почти одновременно выдохнули:
— что уже?

боков помолчал, как будто не хотел говорить вслух, и только потом, устало потирая лицо, бросил:
— они ничего не говорят. только то, что с ершовым были знакомы. помогли ему деньги достать.

я повернулась к нему с изогнутой бровью:
— просто так решили помочь?

— ну, похоже да, — пожал плечами евгений, всё ещё не глядя ни на меня, ни на дорогу, просто уставившись в лобовое стекло.

— и ты веришь? — спросила я уже немного жёстче, почти в упор.

он помедлил и честно ответил:
— нет.

— вот и я тоже, — фыркнула я и откинулась на спинку сиденья.

боков потер переносицу, как будто хотел стереть с лица всю эту бессмысленную усталость.
— вань, едь в прокуратуру, нас райкина ждёт.

ваня кивнул, завёл мотор.

а боков вдруг бросил, почти нехотя, но твёрдо:
— но если что, мы все вместе были. лика без нас не гуляла.

я повернулась к нему.
— почему это?

он метнул на меня короткий раздражённый взгляд:
— потому что ты стажёр, которого прикрепили ко мне.

— больно надо, — закатила я глаза, отворачиваясь к окну.
ветер чуть шевелил пряди, приоткрытое стекло выпускало духоту и тишину, что повисла в машине.

полдороги ехали молча. за окном мелькали деревья, редкие прохожие. мысли путались. по всему телу чувствовалась какая-то раздражённая усталость.

и вдруг...
— а ты, собственно, где была, васильева? — резко спросил боков.

я повернула голову, чуть нахмурившись.
— в смысле — где? — голос у меня был нарочито удивлённым, с каплей недовольства.

— васильева, не раздражай, — уже с явным напряжением сказал он. — где ты была, пока мы были на даче?

— я?.. — я прищурилась, медленно разворачиваясь к нему. — я с вами была. ты чего?
я говорила так мягко, будто успокаиваю больного, но внутри уже закипало.
— память у тебя, старичок, совсем плохая. тебе бы на пенсию…

улыбнулась, тепло, почти заботливо, но с хорошо слышной язвительной ноткой.

боков вздохнул и покачал головой.
— получишь ты когда-нибудь, васильева.

— ты не так молод, чтоб догнать меня, — усмехнулась я, подмигнув.

— это мы ещё проверим, — буркнул он с вызовом, но без настоящей злости.

— ага-ага, — кивнула я, уже не смотря на него, устремив взгляд за окно.

машина тронулась по более оживлённой улице. город жил своей жизнью. прохожие, витрины, жаркий воздух, липкий от пыли и усталости. всё казалось обычным, но внутри будто что-то сдавливало — предчувствие или просто тяжесть накопившегося.

через пятнадцать минут я уже заходила в кабинет прокуратуры.
там было прохладно. пахло бумагой, кофе, духами райкиной.

— здравствуйте, надежда семёновна, — я сказала первая, аккуратно ступая по полу.

— здравствуй, — ответила она тихо.
её лицо было усталым, даже больше — грустным. это сразу бросалось в глаза. глаза у неё были как-то особенно тяжело опущены, голос — будто из-под воды.

— здравствуйте, — сказал вслед за мной ваня.

она кивнула ему сдержанно.

— здрасьте, — сказал боков.

и тут райкина бросила на него взгляд — осуждающий, пронзительный.
слов не понадобилось.

— значит так, — начала она.

её рассказ был долгим. местами — резким. кого-то она отчитывала, кому-то что-то объясняла, в чём-то разбиралась, всё чётко, точно, будто режет скальпелем.
я сидела, впитывала каждое слово, стараясь не выдать ни усталости, ни сомнений. просто слушала, глядя на неё.

в какой-то момент она резко взглянула на часы.
— вань, вместе с боковым съезди на адрес, — она достала пейджер и уже продолжала, — я по пейджеру скину тебе.

ваня с евгением встали, молча, без вопросов, вышли.

а райкина продолжила говорить — уже будто не со мной, а сама с собой, с мыслями, с делом.
а я осталась, слушая её голос и глядя в окно.

в кабинете осталась я, а в стороне от меня, отдельно, сидели пару офицеров, какой-то парень и девушка, все хоть и немного, но старше меня. их разговоры стихли, когда дверь за райкиной прикрылась. за окном моросил дождь, капли тихо стучали по подоконнику, в комнате пахло бумагой, кофе и чем-то металлическим — будто оружейное масло въелось в воздух. я устроилась на краю стула, руки сложила на коленях. не хотелось попадаться никому на глаза.

— на днях сделаю вам выходной, — вдруг сказала райкина, не отрывая взгляда от кипы бумаг, — когда мы хотя бы немного разберёмся с этим делом. поедете, кому надо, к семье, к родственникам.

она кивнула, как будто сама себе, и подняла голову:

— кто поедет?

голоса прозвучали почти одновременно — трое парней и та самая девушка ответили, что поедут. без раздумий. я молчала. слово семья будто гвоздём вбилось в грудь. меня передёрнуло. я чуть не соскользнула под стол, лишь бы исчезнуть из этого разговора.

— а ты, лика? — её голос прозвучал ровно, без давления.

я подняла глаза.
— тут останусь, — твёрдо сказала я, даже не моргнув.

— ладно, — отмахнулась она, как будто это ничего не значило, но взгляд всё равно задержала на мне чуть дольше, чем надо. потом вернулась к бумагам.

тишина снова вернулась в кабинет, но была уже с примесью напряжения. я чувствовала, как в воздухе повисло что-то липкое, раздражающее.
спустя секунду кто-то сдавленно хмыкнул.
— сирота, небось, — раздался смешок с другого конца кабинета.

я не повернулась. не хотелось видеть, чьи губы сейчас криво скривились в полуулыбке.
— да по ней видно, — кто-то прошептал, думая, что я не слышу.

— воспитания-то нету, — шепоток стал громче. — рот сразу начала тут открывать.
— значит, с тем начальником спит, раз не держит язык за зубами, — добавился женский голос за моей спиной.
у меня внутри всё сжалось. руки дрожали. но не от обиды — от ярости. в груди поднималась волна холодной, отчётливой, ледяной ярости. я медленно встала.

развернулась. шагнула вперёд. девушка, что только что пыталась подложить мне эту гнилую реплику, сидела с самодовольным видом, будто ожидала, что я сейчас разревусь.
я подошла вплотную.
наклонилась к её уху.

— а ты, милая, завидуешь? — шепнула я ей спокойно, так, как будто между нами был не конфликт, а маленький секрет.
она выдохнула и хлопнула глазами. рот приоткрыт — не ожидала.
в кабинете стало совсем тихо.

— васильева, что за дела? — донёсся голос райкиной, раздражённый, но не удивлённый.

я обернулась краем глаза, а потом снова посмотрела на девицу и, почти весело, добавила:
— на тебя бы он не посмотрел никогда. я бы на твоём месте завидовала.
подмигнула ей, развернулась на каблуках и спокойно пошла обратно к своему месту, не спеша.

все смотрели на меня. я ощущала взгляды кожей.
— всё просто отлично, надежда семёновна, — сказала я с улыбкой, не скрывая намеренного вызова в голосе.

— поняла. всё... свободны, — бросила она.
офицеры начали вставать, стулья заскрипели. я пошла к выходу последней, спокойно, не торопясь.
рука уже легла на ручку двери, когда услышала за спиной:

— лик, подожди меня.

это сказала райкина.

я замерла. удивилась. но молча развернулась и вернулась в кабинет.

— лик, ты… — начала надежда семёновна.
голос её прозвучал неуверенно, будто она сама не верила, что говорит это. она стояла у своего стола, в руках у неё был какой-то серый пухлый документ, но она его даже не читала — просто держала, будто прикрывалась им. мне показалось, что ей сложно выдавить из себя слова, будто во рту у неё мед, который не даёт говорить.

я молчала. смотрела прямо на неё. глаза щурила немного, не от злости — скорее от раздражения. я не любила, когда мне подступали сзади, особенно вот так, осторожно, из-под тишка.

— что-то случилось, надежда семёновна? — я выгнула бровь, скрестив руки на груди. мне это всё не нравилось. слишком вежливо, слишком мягко, слишком не по ней.

она быстро отвела взгляд, уставилась в кипу бумаг, будто там был спасительный выход.
— нет… всё нормально, но… — начала она снова, не поднимая головы.

но. вот это вот «но» я ненавидела с детства. «всё хорошо, но…». «ты молодец, но…».
— что, но?! — нахмурилась я, голос чуть дрогнул, но я выпрямилась.

она резко откинула документы, так, что несколько листов с шорохом скользнули по столешнице. и тогда она впервые прямо посмотрела на меня.
её глаза были строгими, почти холодными. взгляд женщины, которая слишком многое повидала, и в которой давно кипит что-то своё.

— я вижу и слышу то, что тут происходит, — произнесла она.
голос стал твёрже, как будто больше не её, а какой-то другой, новой надежды семёновны.
— и мне это не нравится.

меня немного качнуло, но я не показала.
— что именно? — спросила я, голос стал тише, но острее, как натянутая леска.

— я слышала всё, что только что было… — она выдохнула. — ты молодец, это, конечно, точно… но…

— нет никакого но, — резко перебила я. я чувствовала, как гнев поднимается внутри, как будто кто-то крутил ключ внутри груди.

— лик… ты пойми, — она сжала пальцы в кулак, делая шаг ко мне. — я была такой же.

— вы были такой. — я сказала это, как приговор. — а я не буду.
я шагнула к двери.
— я могу идти?

она помолчала.
губы её дрогнули, как будто она вот-вот скажет что-то другое, доброе, мягкое, но вместо этого:
— если понадобится помощь — я помогу, — сказала она резко, почти бросила это в лицо.
а потом, уже тише, строже:
— а теперь иди.

от этих слов меня будто ударили в живот. я не ответила. просто развернулась, вышла из кабинета и прислонилась к стене в коридоре.

мир пошатнулся, не сильно — едва, но достаточно, чтобы я заметила, как гудит голова.
стены казались вдруг очень близко, слишком узкий коридор, слишком душно. я провела рукой по лицу. дыхание стало тяжёлым, воздух будто пропал. спёрло грудь. не дышится.

в ушах начал нарастать гул.
какие-то хлопки в висках.
в глазах потемнело.

— лика? — раздался голос позади.
я знала, что это она. надежда семёновна. голос был строгий, но испуганный.

— лика, что с тобой?

я хотела ответить уверенно, отмахнуться, но всё, что получилось:
— всё… нормально…

и темнота.
тишина.
спокойствие.

кто-то подхватил меня. я почувствовала сильные, крепкие руки. услышала крик:
— бегом! на помощь!

а потом — уже ничего. только тепло. и пустота.

мне интересно, сможете ли вы набрать 200 звёздочек под этой главой? я буду рада.
заранее извиняюсь за то, что эта глава такая короткая. следующая глава будет достаточно большой, как и все остальные. видела, что многие просят побольше содержания в главах, поэтому не закрою на это глаза и прислушаюсь.
мой тгк:лика нелика, там много интересного!
хочу попросить вас ткнуть на звёздочку и оставить свое мнение в комментариях, а также не забывайте подписаться, мне будет очень приятно!) спасибо за прочтение главы до конца! до скорых встреч, пока!