обратная сторона доверия|фишер.

— адекватная ты вообще? — услышала я хриплый, чуть сорванный голос бокова.

в голове всё гудело, в ушах звенело, пальцы пульсировали от удара, но я чувствовала — я жива.
живее, чем за все последние недели.
его руки — крепкие, твёрдые — усаживали меня на капот зелёной «семёрки».
металл был холодным, влажным от ночной сырости. я вздрогнула.

— а ты? — бросила ему в ответ, поднимая взгляд.
его глаза прожигали. не смотрел — впивался.

рядом со мной сел ваня. тихий, но дышал ровно. значит, жив, слава богу.
а евгений стоял, не отрываясь от меня.
держал меня за плечи.
не нежно. не бережно.
а как будто хотел встряхнуть весь дурной пыл изнутри.
и я почти почувствовала, как этот огонь, который ещё минуту назад плескался в груди, начал гаснуть.

— совсем уже дурная? — снова спросил он, качнув меня за плечи. словно хотел вернуть в реальность.

— да нормальная я! — вырвалось резко. горло пересохло. на глаза почему-то чуть не навернулись слёзы, но я удержалась.
зажала всё внутри.

он лишь молча выдохнул, тяжело, будто весь кислород вдруг вылетел из него.
отпустил меня, отошёл, сел сбоку на тот же капот.

молчание повисло. воздух между нами был натянутым, как струна.
если бы кто-то сказал хоть слово не в тон — сорвалось бы что-то внутри.

— тебе полегчало, вань? — спросил евгений, наконец.
голос его стал спокойным. почти ровным.

— да, как будто заново родился, — хмыкнул ваня.
я усмехнулась.
хотя и в горле стоял ком.

— а вам, евгений? — вдруг спросил ваня.
я чуть повернулась, посмотреть на реакцию.

— что ты «вамкаешь», вань? давай на ты. — отозвался боков, протягивая руку.
прямо и чётко.

— женя, — сказал он.
— ваня, — ответил парень и пожал руку.
их ладони сцепились крепко.
я смотрела на них — и усмехнулась.
вот ведь, нашлись тут, приятели.

словно только что не валялись в крови, не разбивали друг другу лица о мостовую.
словно были просто обычными людьми, без формы, без звания, без всего.

я резко спрыгнула с капота, на землю.
пыль, камни, ночь, фонари…
и всё это не имело значения.

— поехали. хватит тут языками чесать. — сказала я, отряхивая ладони.
открыла дверь машины, залезла на переднее сиденье и со щелчком захлопнула за собой дверь.

— сначала тебя закинем в гостиницу, — пробормотал евгений, не глядя на меня, глаза его были прикованы к дороге,
— мы с ваней поедем дальше. нам надо в порядок себя привести, потом посмотрим, что там райкина скажет.

голос его был монотонным, спокойным. усталость проскальзывала даже в паузах между словами.
я кивнула. он не ждал ответа.
дальше ехали в полной тишине. только шины шуршали по асфальту, да выключенные фонари редко появлялись на улицах.

машина остановилась у гостиницы. незнакомое здание, незнакомый вход — а ощущение, будто я тут ночевала сто лет.
я уже положила руку на дверную ручку, собираясь выйти, как вдруг...

— стой, — резко бросил боков.
я обернулась. он протягивал мне рацию.
на лице — то ли насмешка, то ли забота, перемешанные в какую-то невнятную мимику.

— на. кто тебя знает, ты ж проблемы на одно место любишь создавать, — сказал он.
я молча взяла.
— спасибо, — коротко кивнула и вышла из машины.

подойдя к своей двери, тяжело выдохнула.
дверь, как и раньше, вся в царапинах, словно по ней когтями прошлись.
— какой урод мне дверь так потрепал? — выругалась про себя.
— надо будет найти. и уши открутить.

внутри гостиничного номера было привычно тихо.
сначала — душ.
чистая вода смывала не столько кровь и грязь, сколько всё, что за день прицепилось к душе.
после — кофе.
чёрный, крепкий, горячий.
в окне — день, пасмурно, тяжело.
в руке — сигарета.
и редкий момент, когда можно было почувствовать, что ты одна. и тебе не страшно.

но, как обычно, не надолго.
предательский писк пейджера разрезал эту тишину.

«через двадцать минут, чтобы были на мосту. райкина.»

я выдохнула, уставилась в потолок.
вторая вспышка — ещё один писк.

«заедем за тобой через минут десять, будь готова. боков.»

я хмыкнула и пошла собираться.
рубашка, брюки, рация — всё привычно, всё по отработанному порядку.
уже завязывала пояс пальто, стоя в прихожей, как вдруг услышала это.

мерзкий, скребущий звук у двери.
словно кто-то ногтями водил по дереву.
или... когтями?

я застыла.
вся собранность в один миг сдулась.
сердце стучало громко, будто хотело вырваться наружу.
рука на ремне сумки дрожала.

звук стал громче.
отдавался где-то в районе груди.
будто не снаружи, а изнутри.
не по двери, а по мне.

я подошла ближе. замерла. ещё шаг.

тишина.

и тут — писк пейджера.
резкий, внезапный, как выстрел.
я вздрогнула.
и — прочитала:

«васильева, ты там провалилась? марсианин, я землянин, отзовись. не смешно, выходи. боков.»

я расхохоталась.
громко, почти истерично,
смех вырвался изнутри и покатился по комнате, как мячик.

и тут — топот.
чьи-то шаги.
удаляющиеся.
чёткие, тяжёлые.

я подбежала к двери.
надела пальто, сумка уже была на плече.
потянулась к ручке...
и остановилась.
замка не было.

дверь была открыта.

— открыто...? что? блядь... что за хуйня... — прошептала я.
голова опустела.
пальцы задрожали.
но...
— ладно. не время. — выдохнула я и со всей силы хлопнула дверью.

побежала по лестнице.
если сейчас не выйти — боков точно убьёт.

в машине, сидя на переднем сиденье, я была задумчива.
глаза смотрели в лобовое стекло, но ничего не видели — в голове крутились совсем другие картинки.
я ведь точно закрыла дверь.
точно.
как она оказалась открытой?
и звук этот... кто шкрёбся снаружи?
кто испортил дверь?
почему на ней вырезали крест?
что за бред, мать вашу, вообще происходит?..

пальцы механически теребили пуговицу пальто.
я даже не замечала — будто хотела нащупать в этой пуговице хоть каплю стабильности.

— в чём дело? — вдруг резко спросил евгений.
голос хлестнул по мыслям, как мокрая тряпка по лицу.

он даже не обернулся — смотрел на дорогу, прямо, сжимая в руках руль. спокойно. но тон его был всё, только не спокойный.

— всё в порядке, — ответила я с хрипотцой, стараясь взять себя в руки. горло сдавило.

— спрашиваю ещё раз — что происходит? — на секунду он повернул ко мне голову.

я поймала этот взгляд. колючий. прямой. он ждал честного ответа.
а я... я не хотела делиться. не сейчас.

— отвечу ещё раз: у меня всё нормально, — голос стал твёрже.
я сильнее прижала к себе сумку.
словно она могла меня защитить.

— васильева, не раздражай. — евгений вздохнул. вздох тяжёлый, усталый. он явно начинал злиться. или... переживать?

— а ты, боков, не доставай. — парировала я, ровно, без эмоций.
как выстрел. в грудь. нам обоим.

дальше — тишина.
глухая, обволакивающая.
словно нас троих выкинули из этой реальности и заперли в другой, где звуки не доходят.
лишь ваня на заднем сиденье изредка вздыхал, уткнувшись в окно.

машина остановилась.
мы были на мосту.
на том самом.
на месте, где, кажется, смерть теперь жила на правах хозяйки.

рядом стояли другие машины.
сотрудники.
поисковая собака — лохматая, чёрная, с черным ошейником.
и сама райкина — в пальто, с лицом, как у каменной статуи.

мы направились не к ней.
а к телу.
оно лежало чуть позади неё, и даже сейчас я уже знала — это она.

— что с вами? вы откуда такие нарядные? — спросила райкина, глядя на нас, когда мы проходили мимо.

— гуляли, — резко ответил боков, даже не удостоив её взглядом.

— гуляли... — вздохнула она.

ага. по парку. со сладкой ватой, — мысленно усмехнулась я.

мы подошли к телу. я взяла у одного из сотрудников перчатки, натянула на руки, движения — выверенные, уже привычные.
наклонилась.

девушка. голая. мертвая.

— соня ершова. двадцать пять, — сказала райкина, кивнув на тело

в глазах её не было ничего — даже страха.
она уже всё отжила.
— приехала из ленинграда с мужем и двумя детьми.
— муж учёный какой-то… глицеогол.
— снимали здесь дачу.
— возможно, он не каждый день на работу ходил… — говорила райкина.

— глицеогол — это кто? — спросил боков.

— не знаю, — пожала плечами надежда.

— лёд он изучает, — ответил вдруг ваня.

— на нём он походу по жизни и поскользнулся, — усмехнулся боков.

— блядь, боков, — шикнула я и нахмурилась.
он закатил глаза. классика.

— основных вопросов у меня немного, — начал боков.
— первое — как она здесь оказалась и почему. второе — что за лента и откуда. третье — почему она оставила тут ребёнка.

я перебила его.

— четвёртое — где старшая девочка?
— где второй ребёнок?

все повернулись ко мне. и впервые я не скрывала, насколько меня волнует это. намного больше, чем вся эта сцена.

— моя версия такая: она приехала и привезла самое ценное, что у неё было, — сказала райкина.

— да, а бандиты привезли только одного ребёнка, чтобы показать, что заложники живы, а второй — был в машине, если его ещё не убили, — добавил ваня.

— потом сказали, что этого недостаточно, она пообещала, что найдёт ещё, — кивнула райкина.
— допустим. дальше что? — спросил евгений.

— ленту забрала у них.

— и? — подался вперёд боков.

— спустилась с того моста, пошла по воде, потом по лесу, поднялась на этот мост и повесилась.

— да, или она ленту с собой взяла, хотела зацепить её за мост и спрыгнуть с детьми, но у неё не получилось, — добавил ваня.
— а дальше — всё как надежда семёновна сказала.

— то есть, по-вашему, ершова человек-паук? — холодно бросила я, скрестив руки на груди.

тишина.
глаза.
все на меня.

— ну, за смелость ваших мыслей — пятёрка, — сказал боков.
усмешка — почти союзная.
я знала, он на моей стороне.

— слушайте, я не знаю, что здесь произошло. у нас раньше никто детей не похищал, — сказала райкина.

— что ж вы, надежда семёновна, так в этом уверены? — спросил евгений.
— может, просто выкуп отдавали. и всё.

тишина.
в этот раз — глухая.

я прищурилась.
наклонилась.
отодвинула волосы, верёвку у шеи.
заметила что-то на коже.

— это что? — пробормотала я.
пальцем осторожно коснулась отметины.

— похоже на клеймо… может, какой-нибудь знак, — сказал ваня.

— а я скажу вам, что это.
— ёбаный флеш-рояль, — резко сказал боков.

— достаточно.
— можете втроём идти. дальше мы сами, — сказала райкина.
голос у неё был, как металл.

мы с боковым взглянулись.
он пожал плечами.

и мы пошли. втроём.
оставляя за собой свежий труп,
и всё больше вопросов, чем ответов.

— что теперь делать? — услышала я голос вани, ровный, чуть хрипловатый.
он сидел за рулём, глаза не отрывая от дороги.
город был серым, мутным, каким-то вялым — машины ехали вяло, улицы плыли мимо стекла.

— самим надо всем этим заниматься, — резко сказала я, не поворачивая головы.
словно вколола себе адреналин — и по телу пробежала дрожь.
боков и ваня замолчали.
почти одновременно повернулись ко мне. я чувствовала их взгляды, но не искала их.

— верное решение. поэтому мы с ваней этим займёмся, — сказал евгений. тон спокойный, серьёзный, будто он сказал, что едет за молоком.

он сидел позади — прямо за моим креслом.
но я повернулась, смотрела ему в глаза, в глаза через зеркало.
чтобы видел: я не отступлю.

— мы все втроём займёмся этим, — отчётливо выделяя "втроём", сказала я. голос мой стал почти металлическим. без истерики, но так, чтобы даже стекло в машине чуть не лопнуло.

он усмехнулся — еле заметно, уголком губ.
но в глазах — ни намёка на веселье.
резко вытянул что-то из внутреннего кармана, и протянул вперёд.

— знаешь, что такое безопасность?  вот, прочитай. чтоб знала. — протянул тонкую книжицу — вроде как методичка.

я фыркнула, не глядя на обложку.

— а ты знаешь, что такое мозги? вот прочитай, чтоб...

— лика, перестань! — перебил он, резко, уже на повышенных тонах.
— это не обсуждается!

в салоне наступила тяжёлая пауза. только лёгкий гул двигателя и чуть слышный вдох вани сзади. бедный парень даже дышать пытался неслышно.

я повернулась к нему:

— вань, едь в прокуратуру, пожалуйста.

он выглядел как школьник, застигнутый за списыванием.

— хорошо... — выдохнул он растерянно, почти вопросительно.

— и зачем? — сквозь зубы спросил боков.

я прищурилась.

— за хлебом. я такой же следователь, что и ты!

— но ты — девушка, а я — мужчина. если тебя за углом прихлопнут — что потом? меня как минимум жальче будет.

— кто меня прихлопнуть может?! — сдавленно бросила я.
— я наравне с тобой могу дать отпор. даже мужчине!

— а если у какого-нибудь пидора будет пистолет? — уже злее сказал он. в голосе — металл, в глазах — напряжение.
— что ты будешь делать? а? удиви.

я молчала.

он продолжил:

— тебе я пистолет дать не могу. ты стажёр. тебе не положено ещё. и что ты будешь делать против пистолета, а? вот скажи.

он был прав. прав, как чёрт.
но признаваться в этом — никогда. не сейчас.

я развернулась к нему, резко, будто под лопатку воткнули иглу:

— значит, судьба моя такая!
пулю в лоб получить и сдохнуть в этом чёртовом курортном, понятно тебе?!

в машине повисла ледяная тишина. ваня медленно притормозил.

машина встала. прямо перед зданием прокуратуры.

я не сказала больше ни слова.
просто открыла дверь.

— спасибо, вань, — коротко, уже спокойнее. взяла сумку, захлопнула за собой дверь.

на ступеньках прокуратуры задержалась на секунду, выдохнула. и шагнула внутрь.
прочь от взгляда евгения.
и своих собственных слов.

— я вас прошу, дайте мне дело о семье ершовых, это очень важно! — голос мой дрожал от злости и бессилия.
не от обиды — от жажды правды.
стояла у стола — руки на столешнице, пальцы в напряжении, ногти врезались в дерево.
мне казалось, ещё немного — и я либо переверну весь отдел вверх дном, либо себя.

парень, что сидел за столом, не поднимал на меня глаз.
лет двадцати семи, может чуть больше.
пальцы тонкие, бланки в руках держал нервно, будто и сам не верил в то, что говорит.

— я не могу вам ничего давать без разрешения надежды семёновны. поймите, девушка... я вас не знаю, вы работаете тут всего ничего!

его голос был вымученный, усталый, с едва заметной ноткой жалости ко мне.
и раздражения к себе.

я сделала шаг вперёд, будто это могло приблизить к решению.

— надежду семёновну... я её предупредила. дайте мне дело об убийстве этой семьи! — крикнула я, злее, громче.

в отделе все стихли.
или мне так показалось.
всё внутри меня звенело, будто где-то под кожей был разорван провод под током.
парень только развёл руками, устало выдохнул:

— ну поймите вы меня... я не могу... ну никак.

я уже почти зашипела в ответ, но вдруг — резкий, уверенный голос за спиной:

— дело ей дай.

я замерла. повернулась на голос.
ваня.

стоял прямо за мной — спокоен, прямой, в глазах — уверенность.
первая, наверное, за всё это время.
я моргнула.
от неожиданности.

— под мою ответственность дай ей копию дела о ершовых, — спокойно повторил он.
— надежду семёновну поставлю в известность сам.

голос вани не дрожал, не колебался.
в нём не было ни капли сомнения.
впервые — он не тень, не спутник, не испуганный пацан с глазами по пятаку.
а мужчина.
чёткий, собранный, надёжный.

парень за столом посмотрел на него с удивлением.
видимо, такого тона от вани он не ждал.
да и я тоже.

не споря, молча, он потянулся в ящик, порылся в бумагах.
через минуту — тонкая серая папка легла в руки вани.

— держи, — сказал он и протянул её мне.

я взяла аккуратно.
пальцы дрожали.
не от страха — от наконец-то.

крышка папки была прохладной, шершавая.
словно документ дышал своей жизнью.
словно кто-то уже знал, что я с ним сделаю.

ваня задержал взгляд на мне:

— аккуратнее будь.

только и сказал.
развернулся и пошёл.
куда — не знаю.
в кабинет, кажется.

я осталась стоять посреди отдела.
одна.
с этой папкой в руках.
и вдруг стало очень тихо.
будто в здании выключили звук.

я выдохнула.
развернулась.
и направилась к выходу из прокуратуры.

в голове — только одно:
я узнаю всё.

я вышла из прокуратуры и направилась в сторону своей гостиницы. улица встретила меня прохладой — не той, что обжигает, а той, что пробирается под пальто, дотрагивается до кожи, будто проверяет: жива? двигаешься?

папка с делом в руках. крепко прижала её к себе, словно что-то личное, почти родное. ноги сами несли по узкой дорожке вдоль здания. только я не успела отойти даже на двадцать шагов, как:

— валеева, стой! — резкий, отчётливый голос.

я остановилась. медленно повернулась.
евгений.
конечно, кто же ещё. стоял, руки в карманах, взгляд прожигающий, как будто я у него на допросе.

я подошла ближе.

— чего тебе, боков? — спросила уверенно, не опуская взгляд.

он кивнул на папку:

— дело ершовых?
глаза сузились.
— зачем? что удумала?

— ничего, просто... нужно, — попыталась уйти в сторону. голос звучал нарочито легко, но сама понимала — не прокатит.

— говори, — глухо, жёстко.

— евгений, я не ребёнок. я могу сама действова... — начала я, сдерживая тон, но он меня тут же перебил:

— я еду с тобой.

— нет, — отрезала я.
— я сама.

он прищурился, напрягся:

— ты не сможешь. не получится.

я вскипела:

— получится! что за неуверенность во мне?!

— потому что я знаю, о чём говорю! — повысил голос.
— у меня была коллега — девушка. она промахнулась много раз. сбивала нас с поисков, чуть всё не испортила. понимаешь?!

— но я не она! понятно тебе?! — выкрикнула я, чувствуя, как сжимаются кулаки.
— я никогда не промахивалась! я всегда работаю точно. и чётко!

тишина.

он посмотрел на меня с какой-то тенью сомнения, но всё ещё с нажимом:

— а если промахнёшься на важном моменте?
— если испортишь всё?

— не промахнётся. —
резкий голос.
у нас за спиной.

я обернулась.

надежда семёновна.
стояла спокойно, сигарета между пальцами, взгляд прямой.

— отпустите её, куда бы она ни собиралась, — сказала спокойно.
— ей есть о чём думать. она уйдёт далеко в своём деле.

евгений молча опустил глаза.
выдохнул:

— иди.

я кивнула надежде семёновне — коротко, с благодарностью.
еле заметно улыбнулась.
она в ответ — тоже.
затушила сигарету о бетонный пол, будто ставила точку.

я пошла дальше.
быстро, шаг за шагом.
вошла в переулок, почти скрылась за поворотом, как—

— лик, подожди.
резко, сбоку.
меня развернули за плечо.

евгений.

он стоял передо мной, в глазах — извинение, которое он не умел говорить.

— стой... ты... не злись. ладно?
глаза бегали.
— я... это... не то хотел сказать... в общем... держи. это тебе.

он протянул мне пистолет.
его рукоятка холодная, тяжёлая, чужая и родная одновременно.

— умеешь пользоваться? — спросил он, тихо.

— умею. — коротко.

— тебе пригодится. я тебя уже хорошо знаю.
он замолчал, отвёл взгляд.
— главное — береги себя. и...

— и обязательно тебе сообщу, если что-то случится. — перебила я, улыбнувшись краем губ.
он кивнул.
— да. я это хотел сказать.

— спасибо, боков. я пойду?

— иди.
он смотрел мне вслед.
глаза — внимательные, почти мягкие.

— удачи, — сказал он уже в спину.

а я шла, не оборачиваясь.
только мысленно усмехнулась.

удача у меня в карманах.
в виде пистолета, рации, пейджера и брелка, в котором встроен диктофон.
идеальное комбо, чтобы уебать кого-нибудь хорошо.
ещё и тетрадью можно хорошенько врезать сверху.

обожаю свою судьбу.

добьете 300 подписчиков?)
прода на 100 звёздочек
мой тгк:лика нелика, там много интересного!
хочу попросить вас ткнуть на звёздочку и оставить свое мнение в комментариях, а также не забывайте подписаться, мне будет очень приятно!) спасибо за прочтение главы до конца! до скорых встреч, пока!