обратная сторона доверия|фишер.

спустя минут десять размышлений я не выдержала. внутри всё кипело. руки сжимали карту так, что она уже стала мятой, и даже воздух в машине, казалось, нагревался от напряжения. я зарычала, сорвалась.

— боков! я говорю тебе — он так не поехал бы! — голос сорвался, охрип, стал резким, грубым. — он бы не доехал просто! почему вы меня не слушаете, сука?! — выкрикнула я, развернувшись к заднему сиденью.

ваня на секунду замер. краем глаза я заметила, как он сжался в плечах, взгляд его упёрся в лобовое стекло. молчал. не осуждал — просто принял. смирился с моим тоном, с моим криком, со мной такой.

я перевела взгляд в зеркало заднего вида — в нём отражалось лицо бокова. тяжёлое. бледное. он молчал, но дышал часто, резко. будто сдерживал крик. будто готов был либо ударить, либо вылететь из машины и уйти.
но молчал.
пока.

— я повторяю ещё раз… — сказала я уже спокойнее, но каждая буква звенела. — надо ехать сразу прямо, ведь если поедем как-то не так — будет тупик. послушайте вы меня.

тишина, короткая. потом:

— хорошо. ваня, едь прямо, — скомандовал боков. голос низкий, твёрдый. не спорил. просто приказал.

машина снова тронулась. я выдохнула — шумно, нервно. сиденье подо мной словно скрипнуло от напряжения. я наклонилась вперёд и резким движением выдернула карту из рук бокова, не глядя на него.

— теперь направо. а тут влево.
тут просто прямо… — диктовала я, тыкая пальцем в карту, в какие-то едва заметные серые линии, где даже названий не было.

дорога петляла. мимо мелькали заснеженные деревья, какие-то старые покосившиеся столбы, провода, стянутые наискосок, как натянутые жилы.
чем дальше ехали, тем меньше было домов, людей, вообще чего-либо живого.

и тут:

— стоять, — резко сказал евгений.

голос у него стал колючим, коротким, будто отрезал воздух.

ваня ударил по тормозам. машина рванулась вперёд и замерла.
я подняла голову — и увидела.

мы выехали на ровную местность.
перед нами — мост.
старый, узкий, металлический, почти сгнивший.
перила перекошены, доски в середине будто прогибаются от ветра.
снизу — тёмная вода. медленная, вязкая, как нефть.

и почему-то мне стало не по себе.
всё внутри сжалось.

боков вышел первым.
я осталась в машине, вцепившись в карту, как в спасательный круг.
в голове одно:
а вдруг не успели мы? вдруг уже поздно? но... почему поздно то? мы ведь и не знаем, чего именно тут хотим увидеть.

— фонарь есть? — спросил боков, слегка наклонившись вперёд, щурясь в наступающую серую темень.

— есть, — сразу отозвался ваня, полез куда-то в машину.

я повернулась к нему тоже, чуть наклонив голову:

— и мне тоже дай. если есть.

— есть два, — ответил он и протянул нам по фонарику, одинаковые, простые, армейские, тяжёлые. холодный металл щёлкнул в моей руке, отозвался в пальцах.
мы втроём стояли у самого края старого моста. ветер усилился, с реки тянуло сыростью и чем-то железным, будто ржавчина плавала в воде. доски под ногами скрипели даже от лёгкого движения.

пока парни осматривались, я быстро собралась, прижала к себе фонарь и шагнула вперёд. мост гудел глухо, будто живой. но мне было всё равно — я шла.

— ну куда ты первая рванула? аккуратнее! — проворчал боков за спиной.

— ой, перестань, — бросила я через плечо и махнула рукой, будто отмахивалась от мухи.

я сделала ещё пару шагов, медленно, но уверенно, свет фонаря выхватывал куски мостового настила, гнилые доски, тёмные разводы от сырости.
и тут я увидела её.

сумка. тёмная, большая, лежала прямо посередине, как будто забытая или выброшенная.
и она шевельнулась.

я замерла на секунду.
а потом — рванула. вперёд, не думая. фонарь прыгал в руке, сердце било в висках.

— лика, блядь! тебе совсем жить надоело?! меня жди, я сказал! — услышала я позади гневный крик бокова.

но я уже не слышала. я бежала.

опустилась на колени, прямо на мокрый, холодный, грязный настил. брюки сразу прилипли к доскам. фонарь положила рядом, он покатился, засветил в сторону. руки дрожали, когда я потянулась к молнии сумки.

— сука… сука… сука… — шептала я сквозь зубы, лихорадочно разрывая замок.

открыла. вдохнула резко, как будто меня ударили.
внутри — ребёнок. девочка.
в синем комбинезоне, свернувшаяся калачиком, сжалась, будто пытаясь стать невидимой. ей примерно год. маленькая. живая.

— бегом! сюда! — крикнула я, почти завыла.

я просунула руки в сумку, аккуратно, но быстро, достала девочку, прижала к себе.
она была тёплая. дышала. губы посинели, но глаза были открыты. я сглотнула ком в горле, стиснула зубы, чтобы не зарыдать от облегчения.

живая. маленькая. и кто-то просто оставил её здесь, на этом гнилом мосту. в сумке. совсем одну.

всего одну минуту — и могло бы не быть. её. нас. ничего.

— тише, тише, тише... — шептала я ей, дрожащим голосом, едва не сбиваясь с дыхания.
её тело было тёплым, но всё равно слишком хрупким, слишком лёгким, как будто её можно было раздавить случайным движением. ручки сжаты в кулачки, дыхание прерывистое, взгляд мутный. губы синие. она плакала, сильно кричала навзрыд, но уже тише, будто от усталости.

недолго думая, я резко сбросила с себя пальто, тяжёлое, тёплое, почти сухое. закутала девочку в него, плотно, как младенца в пелёнку. осталась в одной рубашке, тонкой, почти прозрачной от сырости, и брюках. по спине тут же пробежал холод, но я не дрогнула.

— вань, скорую! быстро! — крикнула я, чуть не срываясь.

— ребёнок?.. — резко спросил боков, уже подбегая ближе.

— нет, блядь, собака. видишь, гавкает?! — резко нахмурилась, повернулась к нему, сжала губы. раздражение, злость, усталость — всё в одном комке, вырвалось вместе с ответом.

он прищурился.

— как дал бы тебе подзатыльник… а то, смотрю, слишком сильно ты ко мне привыкла, — пробурчал он, тяжело дыша.

— себе за тупые вопросы лучше дай, — огрызнулась я, крепче прижимая к себе малышку.

он выдохнул зло, отвёл взгляд. шагнул ближе.

— давай её мне.

— я сама. — голос мой стал каменный, низкий. я уже разворачивалась, не слушая больше никого. направилась к машине. быстро, уверенно. девочка дышала — это главное.

я села на переднее сиденье, захлопнула дверь, провернула замок — щёлк. закрыла окна. включила печку — воздух зашипел, потёк медленно, еле тёплый, но всё равно — тепло. хоть какое-то.
обняла ребёнка, держала её крепко, как свою, как будто могла передать ей тепло, защитить от всего этого мира. лицо малышки уткнулось мне в плечо, губы едва шевелились. она успокоилась, перестала плакать и кричать.

на улице парни осматривали всё дальше, их силуэты мелькали в стекле. фонари уже загорелись, вырезая пятна жёлтого света в серой тьме.

а я сидела, молилась. чтоб успели.
чтоб приехали. чтоб забрали её — и всё было хорошо. хоть у неё.

руки уже сводило от напряжения, плечи болели, грудь сжалась. но я не отпускала. не сейчас.

когда приехала скорая, я тут же выскочила из машины. шаги — быстрые, уверенные, будто не я только что сидела, обнимая полуживого ребёнка и молча молилась. пальто своё оставила в салоне — не до него сейчас. чтоб не мешало — ни мне, ни в скорой.

я переносила малышку на руках. она была лёгкая, будто и не человек вовсе — будто воздух. куколка, тряпичная, хрупкая. её знобило сильно, я это чувствовала, держала крепко. потом, когда передавала её на каталку, видела — судороги пошли. и всё. уснула она минут за пять до того, как врачи приехали. просто... уснула. не умерла. нет.

я села рядом с каталкой, на которой теперь лежала девочка. белая простыня, вокруг — холодный свет медприбора, тишина и суета одновременно. я дрожала. внутри всё сжималось. я видела, как её реанимируют. пытались. руки врача двигались чётко, с опытом. но слишком спокойно.

— когда она дышать перестала? — спросил врач, даже не глядя на меня.

— в смысле — перестала?! она уснула просто! — выдохнула я, резко, почти вскрикнула. внутри всё взорвалось.

— да… всё, — коротко ответил он. даже не посмотрел.

и я поняла.
не дыхания.
не пульса.
ничего.
он сдался. просто сдался.

— что вы сидите?! делайте что-нибудь! что вы сидите, блядь?! — крикнул ваня, что сидел рядом. его голос дрожал от ужаса и злости. я повернулась к нему — у него в глазах была паника.

и в следующий момент —
щёлк. он достал пистолет. направил его прямо на врача.

— реанимируй её, сука! — крикнул он. громко. яростно. истерично.

я вздрогнула, сердце сорвалось вниз.

— уберите его! — крикнул врач. медсестра вскрикнула где-то за моей спиной.

в этот же миг я увидела, как боков — он бежал к машине. увидел, что внутри. понял. но я понимала — он не успеет.

— вань… вань, вань... тихо, тихо… убери. — я заговорила почти шёпотом, тихо, уговаривающе.
он дрожал. его рука с пистолетом дрожала.

— ваня, убери быстро! — уже громче, строже. я перехватила его взгляд, застыла.
на пару секунд — только он и я.
он растерянный, с красными глазами, запотевший лоб. я — как лёд.

и потом — рывок. я резко потянулась, перехватила его руку, выдрала пистолет, прижав его к себе.
ваня тяжело выдохнул, опустил плечи. взгляд стал пустым.

в этот момент боков влетел внутрь.

— боков, забери его! — выдохнула я, протянув оружие.

евгений посмотрел сначала на меня, потом на ваню. без слов, только молча. и увёл его, аккуратно, уверенно, рукой за плечо. куда-то в сторону — приводить в чувства.

я осталась с врачами.
все смотрели на меня.

я выпрямилась. спина ровная. руки — сжаты в кулаки.

— вы извините его. — спокойно, ровно, даже жёстко. — просто… он неопытный, не каждый день такое видит.

тишина.
а девочка так и лежала — тишиной.
а я внутри себя повторяла: не твоя вина, не твоя вина, не твоя вина…

но это не помогало.

скорая уехала, увозя с собой девочку — в холодной капсуле, в стерильной тишине, где уже ничто не болит.
а я осталась.

вышла из машины скорой, будто не ногами, а силой воли. шаг — за шагом, медленно. подошла ближе к парням.
лицо моё — бледное, но я держалась. будто на тонком стекле стою: ещё секунда — и трещина.

я присела на капот, рядом с ваней. металл подо мной — холодный, влажный. как сама ночь.
состояние — ужасное, будто проваливаюсь в яму. и всё тело вот-вот сдастся.

ваня медленно поднялся. не проронив ни слова, он пошёл в сторону машины. будто тень.
я осталась. со своим адом внутри.

и боков — остался тоже.

у меня дрожало всё.
пальцы. колени. губы.
то ли от холода, октябрь всё-таки — я ведь в одной рубашке и брюках. то ли от…
да от всего сразу, чёрт возьми.

и вдруг —
на мои плечи опустилась куртка. тёплая. кожаная. тяжёлая. евгений.

ни слова. просто положил.
и я…
я бы рявкнула на него, честно, будь сейчас в груди хоть капля силы. рявкнула бы, чтоб не строил из себя святого, чтоб не играл в заботу, когда всё уже поздно.
но я просто молча натянула куртку сильнее.
хоть немного — теплее.

— держи. — сказал он.
я повернулась. в его руке — сигарета и коробок спичек.
он протягивал их мне.

я подняла на него медленный, выгоревший взгляд.

— не надо... у меня в сумке свои есть... — хрипло ответила я.
голос сдался.

— держи, я сказал. — спокойно, жёстко.

я взяла.
закурила.
тёплый дым заполнил лёгкие, обжёг, как будто изнутри.
и правда стало легче. хоть на секунду.

он стоял рядом.

— ты в порядке? — спросил.
я выдохнула дым.

— да. — ровно.
отстранённо. безжизненно.

— ты хотя бы не кисни. — сказал он. — нам ещё второго ребёнка с матерью найти нужно. желательно живыми.

я затушила сигарету о край капота. всё внутри заныло.

— не найдём. — выдохнула я.

он повернулся ко мне:

— чего?

я отвернулась, в полголоса:

— не найдём, жень...

тишина. он замер.

я опустила глаза:

— мы её живой не найдём. мать их... мертва она.

мой голос стал тихим, будто чужим. будто я произносила это не про других, а про себя.

— всё. конец, жень. некого искать. я своё дело... про-ва-ли-ла.

тишина.
он смотрел.
долго. в упор.
внимательно.
словно хотел что-то сказать.
но не сказал.

а я развернулась.
и пошла.
в машину.

села на заднее сиденье, рядом с ваней.
он молчал.

а я...
я прикрыла глаза.
от досады. от боли.
от себя.

закутавшись в тёплую кожаную куртку бокова, я сжалась в комочек на заднем сидении нашей зелёной семёрки.
ткань пахла им — немного табаком, холодным ветром и тем, чем пахнут люди, у которых вечно война в голове.

за окном было тихо.
очень темно.
время давно перевалило за полночь.
город казался вымершим.
не горело почти ни одного фонаря — лишь редкие огоньки мелькали вдалеке, будто остатки звёзд на пустом небе.

я ещё больше зарылась в куртку, поджав ноги, подтянув ворот к лицу.
на мне всё та же тонкая рубашка и брюки — в таком виде я, кажется, могла бы раствориться в этом холоде, но куртка грела.
и ваня рядом грел.

я лежала головой у него на плече — сначала это вышло случайно, когда меня начало клонить в сон, а дорога трясла.
но потом он сам придвинул меня ближе.
укрепил, чтоб не свалилась.
и я... не возражала.
не могла.
не хотела.

я наполовину спала.
слишком устала, чтобы сопротивляться чему-то.
слишком вымоталась, чтобы думать, куда мы едем.

боков был за рулём.
куда он нас вёз — не знаю.
и, по правде, без разницы.

мы словно просто уехали прочь — от всего. от этой квартиры. от крови. от пальца в холодильнике. от девочки в синем комбинезоне.
от себя самих.

в какой-то момент я сквозь полудрёму почувствовала, как ваня осторожно подвёл руку, немного пошевелился — и переложил мою голову на мягкое сиденье машины.
он делал это тихо, почти по-кошачьи.
я ничего не говорила.
глаза открывать не хотелось.

и тут же — резкий холод.
дверь открылась, и на меня повеяло ночным ветром.
я поёжилась, но не пошевелилась.

ещё секунда — и дверь захлопнулась, и стало снова тепло.
всё происходило как будто в тумане.

а потом — что-то тяжёлое и знакомое легло на меня.
я узнала свою ткань.
моё пальто.
и я поняла — это боков накрыл меня.

машина завелась, и кузов едва заметно дрогнул.
тряска укачивала, движения были плавными, и всё это только сильнее тянуло ко сну.

я держалась.
из последних сил.
где-то глубоко в груди что-то шептало: «не спи, не сейчас» — но это что-то уже не имело власти надо мной.

и вдруг — голос.
необычный.
не тот, к которому я привыкла.

— ты спи, спи.
тишина.
только его голос.
— сейчас на заправку заедем... машину заправим... по городу проедёмся. поспишь немного так, в себя придёшь. а потом я тебя домой довезу.

это был боков. но голос...
впервые — спокойный, почти мурчащий, будто тёплый плед, обернувший меня изнутри.
не колкий.
не громкий.
не больной.

и с этими словами я провалилась в сон. в глубокий сон.
в такой, что было безумно стыдно понимать, что я так доверяю свою жизнь, по факту, малознакомому мужчине.

прода на 100 звёздочек
мой тгк:лика нелика, там много интересного!
хочу попросить вас ткнуть на звёздочку и оставить свое мнение в комментариях, а также не забывайте подписаться, мне будет очень приятно!) спасибо за прочтение главы до конца! до скорых встреч, пока!