обратная сторона доверия|фишер.

раздался стук в дверь — не резкий, скорее вежливый, нерешительный. я вздохнула, откладывая в сторону записную книжку и ручку. ручка, кстати, давно уже не пишет нормально — надо будет новую взять, но всё никак не дойдут руки.

прошла к двери. открыла.

— ты готова? — спросил ваня, как всегда скромно, с едва заметной улыбкой. у него была такая манера — говорить чуть тише обычного, будто боялся спугнуть воздух вокруг.

— готова, пару минут и всё. ты зайди, подожди меня, — ответила я и развернулась, не глядя, пошла в зал.

комната пахла ещё не прожитой жизнью — новой мебелью, порошком и, почему-то, запеканкой из столовой, хотя я точно ничего не готовила. в сумку полетело всё на автомате: записная книжка, ручка, спички, сигареты — всё моё, знакомое, как привычные защитные амулеты.
и да — тот самый брелок.
подарок бокова.
не знаю зачем. просто... пусть лежит.
если талисман — значит, талисман.

когда вышли из подъезда, на улице уже чувствовался лёгкий ветерок. воздух был тёплый, но не душный, не лето — весна. где-то вдали слышался лай собаки, а рядом — воняло выхлопами старой техники.

— ты в курортном была раньше? — спросил ваня, идя чуть впереди, с ключами в руке.

— нет. впервые тут. — я огляделась по сторонам, снова. — а мы сейчас вообще куда идём?

— пока что дел особо и нету, — пожал он плечами, — но… можно было бы по городу поездить, чтобы ты освоилась. и я расскажу тебе всё подробнее.

он, как всегда, открыл мне дверь зелёной "семёрки", будто был моим личным водителем.
я оценила это движение взглядом, но ничего не сказала. просто села в машину и захлопнула дверь.

поехали.

дорога пустая. пару машин навстречу, да прохожие — и те почти не смотрят. город чужой, но в этом что-то было. ощущение, будто мне дали белый лист — и теперь на нём можно написать всё, что захочу.

ваня начал говорить:

— получается так... есть парень. он разбился на машине. либо же его…

он замолчал, чуть сжал руль, искал слова.

— решил кто-то подбить специально, — подсказала я, глядя на него в профиль.
— продолжай.

— у него там сумка. денег очень много. его на экспертизу отправили, а семью найти не могут. жена не отвечает, — сказал он.

— дети есть? родственники? — я снова смотрела в окно, но слушала внимательно.

— да. двое детей… девочки. одной — год, второй — три.

я прикрыла глаза, будто это могло хоть как-то помочь переварить услышанное.
давит.
невыносимо, когда в истории появляются дети.
и тогда я поняла — письмо, то самое.
похоже, оно от неё.

— что-то подозрительное в машине видел? — спросила я, спокойно, но уже с тем тоном, который не терпел вранья. — например, то, о чём ты бы не стал сообщать кому-то выше, но и сам без внимания не оставил?

— да, — кивнул он, — у него в машине, в магазине, пейджер был. рядом. там цифры.

— координаты? — я напряглась. — значит, ехал он куда-то. уже хорошо.

мы свернули направо. он вёл уверенно, но мысли его были где-то внутри — я это видела по взгляду, по тому, как он грыз внутреннюю сторону щеки.

— значит так, ваня, — я повернулась к нему. — давай-ка я тебе кое-что поведаю. только так, чтоб знали мы с тобой. чтоб лишних ушей не было. договорились?

он кивнул сразу, не раздумывая.

я достала письмо из сумки. развернула.
бумага потрёпанная, край немного смятый.
но почерк аккуратный, хоть и дрожащий.

он читал, я молчала.
читали вместе.
сопоставляли фамилии, даты, события.
цепочка складывалась.
уж слишком гладко.

и тогда я откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза.
от бессилия, от раздражения, от злости на этот круговорот.

— это полный пиздец, вань, — выдохнула я, глядя на него.

он кивнул, лицо стало серьёзным.

и всё.
с этого момента — мы в деле.
по-настоящему.

— и что теперь делать? — спросил ваня, глядя на меня снизу вверх. голос у него был неуверенный, почти шёпот, как будто боялся, что я сейчас выдам ему по лбу за глупый вопрос.

я вздохнула и, не поднимая головы, буркнула:

— вань, муравью хуй приделать.

он на секунду застыл, потом рассмеялся коротко, но с облегчением — хоть не выгнала. я протянула руку:

— давай пейджер.

он сразу достал его из внутреннего кармана куртки. в ладонь мне легла тёплая, тяжёлая коробочка — пластик уже был стёрт по краям, кнопки шершавые, цифры на экране выцвели.
я начала с ним возиться — нащупывала последовательность, пробовала разные комбинации, как вдруг из рации вани, висевшей на его ремне, зашипело:

— ваня, съезди к квартире ершовых... — потом резкий шорох и адрес.
мы оба замерли.

я захлопнула пейджер, убрала в сумку.

— значит, пейджер идёт к чёрту. сначала на адрес.

спустя пятнадцать минут мы уже стояли перед обшарпанной дверью. краска облезла, звонок не работал — судя по всему, давно. я несколько раз постучала кулаком в дерево.

тишина.

я прищурилась, снова стукнула — жёстче. и вдруг дверь легко поддалась вперёд. я машинально дёрнула за ручку — и она со щелчком открылась.

от неожиданности я отшатнулась на шаг, сердце глухо ударило в грудную клетку.

— нихуя себе я фокусник... — выдохнула я, нервно, с хрипотцой.

мы с ваней переглянулись.
и, как это бывает в такие моменты, нас вдруг пробрал дикий, истеричный смех. короткий, прерывистый.
внутри всё горело, тревога нарастала — но снаружи мы смеялись. такая вот защита.

я резко обернулась к нему, уже совершенно серьёзная:

— осторожней будь. по сторонам смотри. вдруг кто-то есть.

— а ты? — спросил он, сглатывая.

я ухмыльнулась, кивнула на свою сумку.

— а у меня сумка тяжёлая. кто под руку попадётся — того мне будет искренне жаль. поэтому лишний раз не беси меня.

он хмыкнул и шагнул в тёмный коридор.

в квартире было тихо, глухо.
играл телевизор — глухой голос ведущего вещал с экрана про что-то далёкое. рядом трещало радио, между станциями — как будто кто-то пытался поймать волну и бросил.
на полу — разбросаны вещи. одежда. книги. одеяла. всё было перевёрнуто, вывернуто, как будто дом переваривал сам себя.

— есть кто? милиция! — крикнула я резко, грубо. голос прозвучал чужим, хриплым.

тишина.

— похоже, она забрала детей и уехала... — прошептал ваня. — может, поссорились. он психанул... не справился.

я покачала головой.

— была бы я уверена в этом, если бы была в тупом сериале. но тут...
тут явно не это. тут что-то случилось, — добавила я тише.

ваня обернулся ко мне, в глазах его было то же, что и у меня внутри — понимание.
что-то случилось.
и это "что-то" пахло кровью.

— мне кажется, тут надежда семёновна нужна, — сказал он.
— может, позвать её?

я помотала головой.

— нет, не надо. сами пока. ничего такого ведь нету тут... — начала я.

и не успела договорить.

я подошла к холодильнику. он был слегка приоткрыт. я потянула за ручку. и тут же замерла.

там... лежал палец.
детский. аккуратный. розовый.
слишком живой — как будто только что. лежал на полке рядом с пачкой масла и открытым пакетом молока.

я отошла на шаг назад.
грудь стянуло.
вдохнуть было нечем.

— ебаный случай... — выдохнула я, и голос у меня дрогнул.
пальцы тряслись, я закрыла лицо рукой. — вызывай райкину.
и быстрее, — рявкнула я сквозь пальцы, уже без страха — с яростью.

— что у вас уже? — раздалось с порога.

райкина вошла быстро, шаги уверенные, лицо — как гранит. она сразу оценила нас с ваней — наши бледные лица, взгляд, в котором не осталось ни растерянности, ни удивления, только усталость. усталость и злость.

я встала со старого кухонного стула, на котором только что сидела, держась за виски, как будто этим можно было стереть из головы увиденное.

— здравствуйте, надежда семёновна, — выдохнула я, ровно, спокойно.
она не ответила — только нахмурилась.
ждала краткий, отчётливый доклад.

— в холодильнике обнаружен отрубленный палец ребёнка.
по размеру подходит на палец трёхлетнего. срез свежий, ещё в крови. ориентировочно — несколько часов назад.

слова вылетали из меня, как щёлкания затвора — ровные, точные, автоматические. внутри всё горело, трясло, но снаружи я была льдом.

— палец где? — единственное, что она спросила.

бровь её взлетела вверх — строго, резко.
она уже знала, что услышит правильный ответ, но должна была спросить.

— догадались, надеюсь, убрать как следует?

— салфеткой сначала завернула.
потом в пакет. пакет — в замороженную курицу. курицу — в холодильник, — выпалила я быстро.

короткая пауза.

— молодец, — сказала она и кивнула, будто мысленно поставила галочку в отчёте.

дальше распорядилась жёстко, без пауз:

— можете покинуть помещение.
вань, отвези её к нам в отдел.
ждите там меня.

я кивнула. ваня первым вышел. я шагнула за ним, дверь за нами тихо захлопнулась.

мы молча дошли до машины. ветер дул в лицо — прохладный, сухой.
как будто город уже знал, что тут творится, и готовился к худшему.

в машине он молчал. я — тоже.
потом, уже тронувшись, я спросила, глядя вперёд:

— ты такое впервые видишь?

я видела его состояние — дрожь, неуверенность, страх.
мальчишка он ещё.
но не жалкий — просто ещё не обжёгся как следует.

— впервые, — выдохнул он.

— а ты?

я посмотрела в окно, на улицу, где машины ехали, как будто ничего не случилось. как будто детские пальцы не лежат в чужих холодильниках.

— я, к сожалению, нет, — ответила я.
пауза.
— после фишера мне уже ничего не страшно.

он повернул голову.

— а как вы фишера нашли?

я усмехнулась, горько.
всё горько теперь.
и воспоминания, и правда, и даже запах осеннего воздуха.

— знаешь... когда зла слишком много становится, его очень легко заметить. вот и мы заметили.

больше он не спрашивал.
и я не говорила.

мы ехали в полной тишине.
лишь шум мотора, лишь свист ветра в приоткрытой щели окна.
каждый думал о своём.
и каждый чувствовал одно и то же — что-то тяжёлое приближается.

мы зашли в прокуратуру.
тишина в коридорах — странная, напряжённая.
я шла вперёд, чуть быстрее, чем обычно.
рука сжимала ремень сумки, как будто в ней был не только пейджер и блокнот, а что-то большее — что-то, что держит меня на ногах.

мы молча вошли в кабинет.

я поздоровалась коротко — ни лиц, ни голосов не запоминала, просто машинально кивнула тем, кто был в кабинете. а потом села в угол, на старенький стул у стены. мне нужно было осмыслить всё, просто сесть, просто не говорить. тяжело это… особенно когда впервые. не то, чтобы я не знала, с чем придётся столкнуться. но одно дело — знать, а другое — видеть своими глазами, трогать своими руками. чужая кровь, чужие судьбы. и это — только начало.

минут через десять — может, меньше, я уже потеряла счёт времени — ваня тихо окликнул меня:

— лика, подойди сюда.

я встала, подошла, села рядом, стараясь выглядеть спокойной, хотя внутри всё гудело.

— софью ершову вчера видели на автовокзале, — сказал ваня, — вот сержант хочет доложить.

— она плакала сильно, поэтому и обратили внимание. детей с ней не было.

я сразу напряглась.

— а подойти? — резко спросила я, повернув голову к сержанту. — нельзя было? может, женщине помощь какая была нужна, а?

я хмурилась, губы сжались в тонкую линию. знала, что нельзя так на них наседать — я ведь здесь никто, новенькая. но чёрт возьми, ну нельзя же так… стоять в стороне, когда видно — человек на грани.

кто-то из мужчин пробормотал сзади:

— может, она на самолёт опоздала?

— да не садилась она на самолёт! — крикнули мы с ваней в один голос.

переглянулись, почти одновременно. как будто оба поняли — дело гораздо глубже. и страшнее.

и тут за моей спиной раздался резкий, уверенный голос:

— вижу, вы тут без меня не пропадёте.

я обернулась. в дверях стояла надежда семёновна. прямая, жёсткая, как и всегда.

я сразу замолчала, чуть опустила взгляд, но она кивнула — спокойно, будто дала знак, что всё делаем правильно.
это был её способ похвалы.

— пейджеры я вам выдала, — сказала она. — всегда будьте на связи. молодые — свободны.
остальные — слушайте наши дальнейшие.

она даже не повысила голос, но все, кто остались, замолкли мгновенно.
мы с ваней встали и быстро вышли из кабинета, не мешкая.

уже в коридоре я спросила его:

— мы сейчас куда?

— на адрес заедем сначала, — ответил он, — а потом… не знаю.

— а потом будем смотреть координаты по пейджеру ершова, — напомнила я.

он кивнул.

мы уже спускались по ступеням на улицу, когда я резко остановилась и сказала:

— но сначала нам надо пойти покурить.

ваня посмотрел на меня удивлённо, нахмурился — видно было, что хотел что-то сказать, но сдержался. правильно сделал. я на спор не была настроена.

мы направились к стоянке, где стояла его машина. стояли молча. я достала сигарету, зажигалку, прикурила.
сделала первую затяжку — как глоток воздуха.

— будешь? — спросила я, протягивая ему пачку.

— нет, спасибо, не курю, — ответил он вежливо.

меня ударило. будто током.

от его голоса, от слов — снова воспоминание. резкое, горькое.
боков бы курил. точно курил бы.
и потом обязательно бы выдал мне лекцию — что курить плохо, что печень посажу, лёгкие убью, ещё и характер испорчу. а потом, может, усмехнулся бы. или не усмехнулся.

от этих мыслей скулы свело.
я усмехнулась сама себе, выдохнула, быстро докурила и затушила сигарету о край урны.

пора работать.

— карта у тебя есть? и пейджер давай, я пока что немного разберусь, — сказала я, усаживаясь поудобнее на пассажирском сиденье.

ваня кивнул и полез в бардачок. откуда-то, из-под кипы бумаг и какой-то старой тряпки, вытащил сложенную вчетверо карту города, потерявшую форму от времени. за ней протянул и пейджер ершова — маленький, тёмный, с поцарапанным экраном. я взяла оба предмета, не глядя на него, уже глубоко погрузившись в свои мысли.

из сумки вытащила записную книжку, раскрыла её на последней заполненной странице. щёлкнула колпачком ручки — чёрные чернила, острый кончик. я начала чертить: улицы, повороты, координаты, что он мог значить… всё это будто закручивалось в паутину.

— я в машину посижу, сам иди, — бросила я, не отрывая глаз от бумаг.

— хорошо, — ответил ваня коротко, и хлопок двери прервал тишину в салоне.

на улице уже начинало по чуть-чуть темнеть. вечер медленно, но уверенно стягивал город под своё серое покрывало. я отвлеклась на мгновение, подняв взгляд: фонари начали зажигаться вдалеке, медленно, с характерным потрескиванием. стекло запотевало, внутри было тепло, и моё дыхание, как маленькие облака, касалось окна.

я вернулась к карте, стараясь отследить направление движения ершова по цифрам на пейджере. вырисовывался маршрут, но в какой-то момент я застопорилась. вот отсюда я уверена, а дальше — темнота. чтобы понять точно, надо проехать этот путь. глазами я дальше не увижу.

и в этот момент я поймала себя на мысли: а куда, чёрт побери, ушёл ваня? он же сказал — ненадолго.

я уже собиралась вылезать из машины, когда дверь с его стороны наконец распахнулась. он сел, будто и не замечал, сколько времени прошло.

— ты всё записала? — спросил он.

я не подняла головы, продолжала делать пометки, но говорила быстро, с напором:

— нет, не всё. вот примерно так путь его был, — пальцем показала на черту, — а потом неуверенна, надо будет поехать туда, чтобы я точно поняла...

но фраза оборвалась на полуслове. я замерла. сзади — щелчок дверной ручки.
открылась задняя дверь.
легкий сквозняк пробежал по моим плечам. и голос. тот голос.

— ну здравствуй. ждала меня, дорогая?

я обернулась резко. и время словно остановилось.

на заднем сиденье сидел боков.
улыбался.
спокойно, самодовольно, как будто всё было в порядке.
как будто он имел полное право просто вот так взять — и появиться.

я глядела на него, как на привидение.
как будто в сон провалилась.
как будто и не было ни поездки, ни другого города, ни попытки уйти от него.

— ты… боков, откуда?! — выдохнула я, больше шёпотом, чем голосом.

он повёл плечом, уселся поудобнее, наклонился ближе к нам:

— от верблюда, — ответил он, и уголки его губ дёрнулись вверх. — меньше надо планы свои другим людям говорить, даже если они нелюди.

внутри меня сжалось что-то. не поняла, о чём он. то ли намёк на прослушку, то ли кто-то проболтался. но в тот момент было ясно одно — боков здесь, а значит, теперь всё станет в десять раз сложнее.
и разговор с ним, чёрт возьми, предстоит тяжёлый.
очень тяжёлый.

и вообще — теперь вся работа будет другой.
потому что, как бы я ни врала себе… я всё равно его чувствую. слишком остро. слишком близко.

прода на 100 звёздочек
мой тгк:лика нелика, там много интересного!
хочу попросить вас ткнуть на звёздочку и оставить свое мнение в комментариях, а также не забывайте подписаться, мне будет очень приятно!) спасибо за прочтение главы до конца! до скорых встреч, пока!