глава 2 «следопыт малолетний»
ребят, ставьте звёздочки пожалуйста, мне будет очень приятно!)
я ходила по комнате кругами. то садилась на край кровати, то вскакивала снова, словно за мной кто-то гнался, хотя в квартире кроме скрипа половиц не было ни звука. за окном тек май — тяжёлый, душный, будто знал, что в воздухе витает что-то недоброе. день только клонится к обеду, а у меня в груди уже клубится тревога, как вечерний туман.
я включила старое радио на подоконнике. из динамика зашипело, треснуло, потом пробился голос диктора, хрипловатый, как будто он тоже давно не спал:
— …вновь всплывают слухи о маньяке, который держал в страхе город три года назад…
я замерла.
— …в народе прозванный «фишер», по характерному почерку…
моё сердце сжалось.
— …предположительно, он вернулся. несколько пропавших детей. пока никто не берёт ответственность говорить точно. но в прямом эфире люди просят о помощи…
я подошла ближе, присела на подоконник, впившись глазами в трескущий динамик, будто могла увидеть оттуда ответ. голос продолжал:
— …ведётся следствие. несколько участков работают по делу. особое внимание уделено группе следователей под руководством майора евгения бокова…
я вздрогнула. боков.
«тот самый боков…» — я вспомнила, как мать небрежно бросила эту фамилию. тогда не придала значения, но сейчас… сейчас оно горело в голове, как сигнал.
я встала, шагнула к шкафу, на ходу накидывая на себя куртку. руки дрожали.
«нужно его найти. во что бы то ни стало. если витя пропал… если на это повлиял он — фишер…»
я не могла договорить мысль. просто схватила сумку, запихала туда все нужные бумаги —записную книжку, несколько мелочей.
«где искать бокова?..» — стучало в голове. участок? архив? а может…
я бросилась к двери, обулась на ходу. захлопнув за собой дверь, я выскочила в тёплый, пахнущий нагретым асфальтом подъезд и побежала вниз по ступеням.
в голове был только один звук — не имя даже, а ощущение:
фишер вернулся. витя пропал. боков явно может помочь.
и если он хоть что-то знает — я найду его. найду и заставлю говорить.
дверь полицейского участка была тяжёлая, будто сопротивлялась, когда я толкнула её ладонью. воздух внутри встретил меня запахом бумаги, резины и старого кофе. тусклый свет падал с потолочных ламп, всё казалось выцветшим — стены, мебель, даже лица.
первый, кого я увидела — дежурный. молодой, плотный, с коротко стриженными висками и уставшими глазами. он оторвался от какой-то папки и лениво посмотрел на меня.
— вы по какому вопросу? — спросил он, не поднимаясь с места.
я подошла ближе, прижала ладони к стойке.
— мне нужен евгений боков. он здесь?
парень нахмурился. видно, имя это было не чужим.
— по какому делу?
— это… — я замялась.
— это личное. и важное. очень.
он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди.
— боков занят. просто так никого к нему не пускаем.
я почувствовала, как злость прокатывается по телу — сначала в груди, потом по горлу, в челюсть, сжимающуюся от бессилия.
— вы что, не поняли?! — голос срывался, как стекло — то звенит, то режет.
— это важно! это касается моего брата! зови его, слышишь?! зови немедленно!
дежурный прищурился. уже хотел что-то ответить, но за моей спиной раздался тяжёлый, чуть хрипловатый голос:
— шо тут у вас, а? шо за крик такой на весь участок?
я обернулась. и сразу поняла — это он.
в проёме коридора стоял мужчина лет двадцати восьми, плечистый, с сутулой осанкой человека, который слишком часто нависал над чужими телами и чужой болью. короткая стрижка, чуть тронутые сединой виски, суровые глаза. на губах — что-то вроде усталой усмешки.
дежурный вскинулся:
— товарищ майор, она… к вам. говорит, что дело срочное. про брата, вроде как.
мужчина посмотрел на меня. медленно, внимательно. будто сканировал.
я почувствовала, как всё внутри сжалось, но не отвела взгляда.
— ну, — проговорил он наконец, — коль уж ты пришла так громко, пошли, поговорим.
он махнул головой, разворачиваясь к коридору.
и тогда я поняла: это он. евгений боков. тот, кто может знать — где витя. и что происходит в этом городе на самом деле.
мы вышли из душного участка в серое, сырое послеполуденное марево. небо висело низко, как будто нависало надо мной давлением, которое сжимало грудь и не давало нормально дышать. асфальт блестел от утреннего дождя, в лужах отражались коряво обрезанные верхушки деревьев. где-то вдали пробубнило метро, лениво, будто город сам устал слушать себя.
боков достал из внутреннего кармана помятую пачку сигарет, щёлкнул зажигалкой, прикрыл пламя ладонью и затянулся. в лицо мне ударил крепкий запах табака, тяжёлый, мужской, как сам он — без сантиментов, с перебитым голосом и усталым взглядом.
— будешь? — спросил он, протягивая мне пачку.
я покачала головой:
— нет. спасибо.
он кивнул, будто и не ждал другого ответа. сделал ещё одну затяжку, выпустил дым в сторону улицы. между нами повисло молчание. и всё же первой заговорила я.
— у меня пропал брат.
он чуть дёрнул бровью. не удивился, но сразу напрягся. его глаза, усталые, будто налитые свинцом, стали внимательнее.
— имя? фамилия? возраст? когда пропал?
— витя. витя васильев. двенадцать лет. пропал вчера. не вернулся ночью домой.
он кивнул медленно. сигарета трепетала в его пальцах от ветра. потом сказал:
— я сегодня был у его матери.
сердце сжалось. я стиснула зубы. горло будто пересохло.
— от неё толку никакого, — выдохнула я.
— я… я могу помочь. я его сестра. я лучше её витю знаю, как он живёт, с кем общается…
он посмотрел на меня долгим, оценивающим взглядом.
— как тебя зовут?
— лика.
он не улыбнулся, но взгляд стал чуть мягче. похлопал меня по плечу, легко, почти машинально, будто ставил точку.
— значит так, лика. иди домой. отдохни. поспи. мы, если что узнаем — сообщим тебе. хорошо?
я резко отшатнулась, нахмурилась. внутри всё сжалось. мне хотелось закричать.
— нет. я не могу просто сидеть. я могу быть полезной! я готова помочь, делать хоть что-то!
он затянулся в последний раз, затушил сигарету подошвой о край бордюра. посмотрел на меня, теперь уже не так мягко.
— ты слишком молода, лика. и неопытна. ты будешь только мешать. это серьёзное дело.
я хотела возразить. мне казалось, что голос мой срывается не от страха, а от отчаяния.
но он уже отступил на шаг назад, коротко кивнул:
— мне надо ехать.
развернулся и пошёл прочь. я осталась стоять посреди двора, под сырым ветром, который бил по щекам и лез под ворот куртки.
казалось, мир снова оставил меня одну.
и только имя в голове звенело: витя.
я всё равно найду тебя. даже если никто не даст мне права искать.
недолго думая я направилась в одно место.
школьный коридор встретил меня тем же затхлым воздухом, что и в детстве — смесь мела, дешёвого лака с паркетом и сваренных утром макарон. я помню этот запах. он въедается в кожу, в волосы, в память. шаги глухо отдавались в пустом холле. всё вокруг казалось каким-то серым, уставшим. как будто сама школа устала от детей, от их шума, от криков, и теперь, в этот день, ей особенно не хватало кого-то важного.
витя.
мой брат.
пропавший.
я толкнула дверь кабинета начальных классов. она тихо скрипнула.
у окна, в полумраке, стояла женщина лет пятидесяти. с короткой чёлкой, в блузке с цветами, с сжатыми губами. она узнала меня сразу. и даже не удивилась.
— вы… лика, да? сестра витеньки?
я кивнула. голова будто наливалась тяжестью.
— мне нужно знать… — начала я,
— с кем он дружил. с кем он проводил время.
учительница глубоко вздохнула, прикрыв глаза. у неё был вид человека, у которого и без того день начался с крика и паники.
— витя, саша, петя и ваня. они всегда вместе. хоть ваня и младше — на два класса, — но неразлучны. — она повернулась ко мне,
— будто нитками прошиты. шаг влево — и сразу втроём туда же.
я нахмурилась.
— и… сегодня?
она медленно покачала головой.
— никого нет. всех четверых. с самого утра. и никто не знает, где они. родители… уже на ушах. следователь приходил. меня опрашивали. и родителей тоже. адреса у полиции есть.
мне захотелось кричать. или бежать. или хоть что-то понять.
— можно… вы скажете мне, где живут мальчики? — голос звучал тише, чем хотелось.
учительница вздохнула, но кивнула, будто понимая, что просить бесполезно.
— улица кораблестроителей, дом двадцать второй — петя.
саша — у вокзала, рядом с почтой.
а ваня… — она замялась,
— я точно не скажу. где-то на окраине, его мать часто переезжает.
я поблагодарила, кивком — коротким, натянутым. чувствовала, как всё внутри начинает гудеть. не от страха, нет. от бессилия.
— простите, — вдруг добавила она, когда я уже подошла к двери,
— я надеюсь… они найдутся.
все.
я только кивнула, не оборачиваясь. что ей сказать?
она надеется. а я уже не надеюсь.
я ищу.
информации было мало. четверо. пропали вместе. не стало легче.
стало только хуже. намного.
я шла по коридору, пытаясь сдержать дрожь в пальцах. каблуки глухо цокали по линолеуму, разбавляя тишину школы. как будто воздух здесь застывал, вязкий, пахнущий старыми учебниками, пылью и беспомощностью.
уже почти дошла до двери, когда меня окликнули.
— девушка!
— эй, девушка, подождите!
я обернулась резко.
два мальчика — лет по десять, максимум. один в мятом синем свитере, другой с торчащей чёлкой, испачканной чернилами. запыхавшиеся, но горящие от важности. глаза — как у тех, кто слышал то, чего не должны были.
оба заговорили наперебой:
— мы слышали, вы про витю спрашивали…
— мы знаем их! я с петей сидел на труде, а сашка…
— тише! — шикнула я, подняв руку.
— по одному, понятно?
они замолчали. чуть переглянулись. кивнули. чёлка заговорил первым:
— я петю знаю. с ним и с витей на спортплощадке были недавно. а вчера они говорили, что пойдут в «салют».
— в салют? — нахмурилась я.
— это… что, кафе какое-то?
второй мальчишка — тот, что в синем, замотал головой.
— не, не кафе. автоматы. игровые. там, где танчики, гонки, свет мигает… ну вы поняли.
в груди что-то болезненно кольнуло.
— и где это?
— за белорусским вокзалом, — отозвался сразу второй.
— у кого ни спросите — все знают. оно в подвале, с вывеской старой такой. раньше кинотеатр был, а теперь это. там много кто зависает.
я на мгновение замерла.
«салют». игровые автоматы.
подвал. у белорусского. там же наверняка одни алкаши. а витя туда пошёл. с друзьями. куда смотрит мать?..
я кивнула.
— спасибо, — коротко бросила я и пошла дальше, быстро, почти бегом.
за спиной раздалось:
— а если что — вы скажите, ладно? если они найдутся… или нет…
я не обернулась. не могла.
не хотела видеть в их глазах то, что и у меня внутри — страх, настоящий, липкий.
и что-то похожее на догадку.
ведь если все четверо пошли туда — и не вернулись…
то что-то там было не так.
и я это узнаю.
любой ценой.
дорога к «салюту» показалась длиннее, чем я рассчитывала. я спешила, почти бежала, спрашивая у прохожих, перебивая и не слушая, когда они начинали объяснять слишком долго. мне нужно было только направление — дальше я сама.
город дышал по-летнему лениво, с запахом асфальта и копоти от проезжающих мимо троллейбусов. но у меня внутри было как зимой — холодно и тревожно.
минут через пятнадцать я стояла перед входом. здание — облезлое, бетонное, с выцветшей надписью над подвалом: «Салют». буквы криво висят, одна и вовсе сорвана, осталась только ржавая тень от болта. дверь — металлическая, серо-зелёная, как капот от старой военной машины.
я постучала. тишина. постучала снова, злее. внутри что-то скрипнуло. дверь приоткрылась — ровно настолько, чтобы можно было разглядеть лицо.
высокий парень, коротко стриженный, с квадратной челюстью и презрительным взглядом. нос — сбитый, кожа — в шрамах. пахло табаком и дешёвыми освежителями воздуха.
он уставился на меня, будто я не человек, а ошибка на фоне кирпичной стены.
— чё надо?
— мне нужно внутрь, — коротко.
я сделала шаг, но он тут же преградил мне путь, вытянув руку.
— вход только для членов клуба.
тон был не просто равнодушный. он был такой, как будто я мелкая помеха его серому, никчёмному дню. и тут меня сорвало.
— знаешь что?! член тут только...
я уже заносила голос, ярость поднималась к горлу — горячая, дикая, будто пепел, который не проглотить.
но меня резко отдёрнули назад.
я чуть не споткнулась, вырвавшись из собственного гнева, и обернулась —
евгений.
он стоял прямо за мной, нахмуренный, с сигаретой, которую не успел даже поджечь. рядом с ним — другой мужчина, постарше, в чёрной кожанке, с цепким взглядом.
дверь заскрипела, когда евгений и тот второй — он так и не назвался — шагнули внутрь. я, конечно, тоже двинулась следом, но не успела даже переступить порог, как охранник, или кто он там, снова встал поперёк, грудью, будто стена.
— э, ты куда прёшься? я сказал — вход закрыт!
он смотрел то на меня, то на евгения, усмехаясь. не так, как смеются от шутки. а как будто специально вызывал — на ссору, на драку. его взгляд был скользкий, наглый, как у тех, кто привык хамить безнаказанно.
я почувствовала, как внутри у меня снова закипает.
я бы сейчас его...
но евгений даже не дал мне открыть рот.
он двинул ему.
резко, головой, в лоб...
звук был глухой, как если бы ударили мешок с песком.
тот отшатнулся, споткнулся, схватился за лицо.
ругаясь, но уже не смеясь.
от боли глаза его стали влажными, как будто он впервые понял, что и его тоже можно ударить.
— иди отсюда, — спокойно бросил евгений.
мы вошли.
внутри пахло спёртым воздухом, табачным дымом и разогретой пылью.
вдоль стен стояли автоматы — «танчики», «гонки», «боксёры»… всё в приглушённом полумраке, в жёлтом свете ламп под потолком.
где-то дребезжала музыка, мигали экраны, кто-то в углу жевал семечки, кто-то ругался, проиграв.
второй мужчина сразу же пошёл вперёд, громко и жёстко:
— стоять. все! кто видел вчера пацанов — говорите!
тишина сначала была как в церкви, а потом начался шёпот, гул, перешёптывания.
а евгений резко повернулся ко мне.
он взял меня за локоть. не больно, но крепко. так, что я сразу поняла — он на грани.
наклонился ближе, прошипел:
— ты шо творишь? жить надоело, а?
я почувствовала, как сердце ударилось о рёбра. не от страха — от ярости.
— если надо — значит надоело, — ответила я так же тихо.
— буду одна искать витю, раз никому больше нет дела.
он выдохнул.
раздражённо. тяжело.
— стоять. молча. жди, — сказал он уже другим тоном. строже, но будто… заботливо.
я кивнула.
но стояла я тихо и молча недолго — считала вдохи, смотрела, как тускло мигает один из автоматов у стены. мельтешение света било по глазам, но не давало расслабиться. евгений переговаривался с тем вторым мужчиной, что-то коротко бросали между собой, пока я слушала, ловила куски разговоров.
всё было словно в затяжной дымке — пахло старым металлом, пылью и перегретыми проводами. где-то по-прежнему трещал электронный звук, и мелькали редкие фразы посетителей.
но вдруг один из пацанов, подросток, лет четырнадцати, резко дёрнулся в сторону выхода. не раздумывая ни секунды — я рванула за ним. он соскочил вниз, в тёмный подвал, а я — за ним.
шум моих шагов гулко отдавался по бетонным ступеням, и я только успела крикнуть:
— стой! подожди! вернись!
в этот же момент за моей спиной раздались тяжёлые шаги — евгений, конечно, не отстал.
— парень! — крикнул он, голос резко отразился от сырых стен.
— выйди по-хорошему! а то я, ей-богу, щас разозлюсь. всё равно найду тебя, понял?!
тишина.
темно. пахло плесенью и старым деревом.
евгений чертыхнулся, достал спичку и чиркнул. огонёк дрожал на кончике — и в жёлтом свете, в углу, на старых деревянных ящиках, мы увидели того самого парнишку.
он сидел, прижавшись к стене, как зверёныш. дыхание у него было сбивчивое, руки прижаты к груди.
я подошла, опустилась рядом на колени. свет от спички качался между нами.
— эй… — мягко сказала я,
— ты как, в порядке?.. как тебя зовут?
он молча посмотрел, взгляд испуганный, сжавшийся. а потом еле слышно:
— гриша.
— и шо ты убегал-то, гриша? — резко спросил евгений, всё ещё стоя сзади.
гриша сразу дёрнулся. глаза — настороженные, как у щенка, которого били. он не ответил.
я резко обернулась на евгения и шикнула:
— тише.
потом снова повернулась к мальчику.
— чего ты нас испугался, скажи?
он долго молчал. потом еле слышно выдохнул, как будто боялся, что нас кто-то ещё услышит:
— вы матери расскажете… и в школу пожалуетесь… что я тут был…
евгений хмыкнул — грубо, сухо:
— больно нужно.
я чуть покачала головой.
— гриша… — сказала я спокойно,
— скажи, пожалуйста… ты ведь знал витю? витю васильева? сашу, петю, ваню…
гриша ответил, что они были недавно. вчера ночью.
в дождь.
я заметила, как он передёрнулся, вспоминая — будто холод от той ночи до сих пор жил под кожей.
— потом их выставили на улицу…
— пробормотал он.
— но вани с ними не было. они втроём были, хотя обычно так никогда не приходят.
я кивнула.
всё стало складываться в картинку, и от этого внутри стало ещё противнее, как будто я сама промокала под тем ливнем вместе с ними — четырьмя пацанами, которых выгнали в темноту.
я посмотрела в сторону, в ту глубину подвала, где терялись очертания — всё было пропитано сыростью, воздух тяжёлый, липкий.
потом снова взглянула на гришу.
— если тут есть запасной выход… — сказала я тише, мягче, как будто делилась тайной,
— выходи через него. и никому ни слова. это будет наш с тобой секрет, ладно?
он кивнул сразу.
быстро, с благодарностью.
я не стала больше задерживаться — поднялась, чувствуя, как колени отозвались тупой болью, и вместе с евгением мы вернулись наверх.
в зале клуб всё ещё гудел — будто не замечал, что тут происходило. лампы мигали, автоматы щёлкали, откуда-то звучал дешёвый гул музыки.
в этот момент пришёл в себя тот самый парень, которого евгений приложил ранее.
он стонал, держась за челюсть, морщился, пытаясь встать.
мы с евгением подошли к нему.
— вставай, клоун, — рыкнул евгений, хватая его за шкирку.
— рассказывай всё, что знаешь о пацанах. или я тебе щас ещё добавлю.
парень замер, глаза бегают, видно, что ищет, куда бы дёрнуться, но выхода нет.
я шагнула ближе, заговорила мягко, спокойно, совсем иначе:
— послушайте… пожалуйста. нам очень важно это. скажите всё, что знаете про этих ребят. витя, саша, петя, ваня.
он посмотрел сначала на меня — взгляд был напряжённый, будто он пытался понять, можно ли мне доверять, — потом на евгения, и понял, что выбора у него, похоже, нет.
— я… видел их, — пробормотал он. — играли ночью. втроём.
в дождь. ну… я вышел, смотрю, они жвачки на автомат клеят. чтоб монета не проваливалась, типа.
— и ты их выгнал, — уточнила я.
он кивнул.
— ну да… выкинул. наблюдал за ними, вон там стояли… — махнул в сторону окна.
— ну… думал, проучу, чтоб знали. потом хотел впустить… чтоб не промокли сильно… а потом…
он замолчал.
я шагнула ближе.
— что было потом?
он проглотил слюну.
— их какой-то дядь серёжа забрал… на машине.
я нахмурилась.
дядя серёжа.
почти по-звону в висках пронеслось.
— машину опиши, — резко спросил евгений.
— цвет, номера.
парень замотал головой.
— не… не видел. темно было. дождь лил… я только видел, как они сели. и уехали. всё.
у меня внутри холодно сделалось.
очень.
мы вышли из клуба, понимая, что это нам ничего не дало толком.
воздух снаружи показался особенно влажным и тусклым — как будто всё вокруг пропиталось не только сыростью, но и тем глухим чувством бессилия, которое давило в груди.
я остановилась сбоку от клуба, не решаясь идти дальше.
рядом стоял евгений, рядом с ним — мужчина в возрасте, с чуть проседью в висках и потёртым коричневым плащом. видно было, что он здесь не просто так — не случайный прохожий.
— валера, — обратился к нему евгений, устало, по-деловому.
— вызови наряд. пускай всех сергеев с этой округи поднимут, каждого смотреть. по одному, с документами.
валерий кивнул, и взгляд его скользнул по мне — сдержанный, но изучающий.
— а эта кто вообще? — спросил он.
— чего она тут делает?
я немного отпрянула, но ответила чётко:
— я лика. сестра вити. ищу его.
— валерий.
он молча кивнул, будто одобрительно, или просто понял, что дальше спрашивать не стоит.
евгений, между тем, уже махнул в сторону припаркованной у обочины машины:
— пойдём. подвезу.
я кивнула и пошла за ним.
села на переднее сиденье, захлопнув дверь. он — за руль.
салон пах выгоревшей кожей и сигаретным пеплом. в бардачке лежала сложенная карта города, поверх — пачка «примы».
он завёл мотор, включил фары, и мы поехали, медленно выезжая на пустую улицу.
через пару секунд он спросил:
— где живёшь-то, следопыт малолетний?
я закатила глаза, но ответила:
— во-первых, живу на арбатовской. десятый дом.
а во-вторых — я не следопыт, и тем более не малолетний.
мне уже девятнадцать.
он усмехнулся, не отрывая взгляда от дороги:
— ну… в остальном, может, и не прав, а вот на следопыта ты похожа. вынюхала, где искать, и пришла. одна.
я пожала плечами:
— евгений, если надо будет, буду искать его одна.
он бросил на меня короткий взгляд — не то насмешливый, не то с каким-то оттенком уважения.
потом тихо рассмеялся и сказал:
— можно не так официально.
женя — и всё. и можно не одна, а с нами. пока не набралась ты проблем по горло. не хочу потом проводить ещё и твои поиски.
я улыбнулась, устала, но искренне. впервые за день почувствовала, что кто-то, возможно, действительно на моей стороне.
— согласна.
он кивнул.
— завтра заедем за тобой. часов в десять. будь готова.
я снова кивнула.
перед тем как остановиться у моего дома, он добавил, глядя в окно, почти по-отцовски:
— и не лезь никуда одна.
особенно туда, где с виду уже всё хреново.
я усмехнулась:
— поняла.
вышла из машины, коротко попрощалась и побежала домой.
ноги гудели от усталости, но внутри было что-то другое — спокойствие. нет, не потому что всё решилось.
а потому что я больше не одна.
всё же рада, что он поменял своё мнение.
и пусть я не скажу это вслух, но… будет легче, если рядом будут ещё несколько человек.
они на машине, они — парни.
это хороший плюс.
надеюсь, мы найдём их совсем скоро.
мой тгк:лика нелика, там много интересного!
хочу попросить вас ткнуть на звёздочку и оставить свое мнение в комментариях, а также не забывайте подписаться, мне будет очень приятно!) спасибо за прочтение главы до конца! до скорых встреч, пока!