Лотос на спине

Утро наступило непозволительно рано для усталого мозга, но вбитое в подкорку «Всегда и в любой ситуации прекрасна», преследует меня и здесь, и уже спустя двадцать минут я выглядел идеально для встречи со всем курсом Слизерина и деканом. В гостиной собрался практически весь наш курс, второй, третий и пятый тоже были здесь, как и наши старосты, а именно Джемма и Ваулэ. Драко, Панси, Теодор и Дафна вновь заняли места на диване, перед Фарли и Ноксом, Перк предпочел стоять возле меня, Блейз тоже был с моей стороны, в то время как Булстроуд, Крэбб и Гойл были с другой стороны дивана. Другие ученики разошлись по гостиной, курсы четвертый, шестой и седьмой пошли в коридор впереди, видимо, там есть еще одна гостиная для всеобщего удобства. Декан вошел быстро и стремительно, с развевающимися полами мантии, и уверенным серьезным взглядом.

— Итак, меня зовут Северус Снейп, я — ваш декан, и профессор зельеварения. Вы, ученики Слизерина, должны прекрасно помнить и знать, что вам нельзя показывать слабость перед другими факультетами...

В основном, он объяснил что и как устроено в Хогвартсе. Что у каждого факультета есть свое привидение, и каждый по-своему относится к Слизерину. Сэр Фредерик Гринзелем, или Кровавый Барон, с радостью поможет нам и может рассказать что-то из прошлого, а также благодаря нему к Слизерину не пристает местный полтергейст, Пивз. Брат Эдмунд Эллистер, — так принято обращаться к священникам и монахам, если я не ошибаюсь, в Англии, — известный как Толстый Монах, относится к нам добродушно-дружелюбно, и с радостью поможет, принадлежит факультету Пуффендуй, — сами представители этого факультета относятся к нам нейтрально-настороженно. Леди Елена Когтевран не разговаривает ни с кем, кто не Когтевранец, и относится к Слизеринцам, к нам, то есть, с некоторым недовольством, и вряд ли с чем-то поможет, — Когтевранцы относятся к нам нейтрально, но их стоит опасаться. Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон относится к нам, в общем, равнодушно, и является привидением Гриффиндора, ученики которого относятся к нам враждебно. Ходить в одиночестве нам не рекомендуется. И...

— Мистер Салли-Энн Перк не должен попасть в больницу из-за вас. Я не потерплю такого от собственного факультета. Если Мистер Перк здесь — значит, у него действительно есть возможность стать Слизеринцем, в чем вы должны ему помочь, — он хмыкнул. — Ваш распорядок дня и лекций, собирайтесь на первый урок к профессору МакГонагалл.

***

Стоит заметить, что в Большом зале было довольно... Шумно. Кайши, что спокойно лежал в моем кармане, — малыш набирается сил и привыкает к моей магии к такому уровню, чтобы действительно стать фамильяром, чем-то напоминает вариант с сикигами, только там дух подчиняет тело, привыкая к ауре призывающего, — недовольно завозился, но не вытянул и носа, а я осторожно осматривался. В общем, выходит, что самое большое количество учеников на Гриффиндоре, тем более, если учитывать то, что первокурсников у них восемь. Не знаю, кто и с какого курса, но там больше восьми десятков учеников, я думаю, это уже почти сотня. После идет более многочисленный Пуффендуй, где примерно шесть-семь десятков, — это два самых громких факультета, но за столом барсуков намного... Лучше, я бы сказал, потому что за столом алознаменных все кричали, говорили, и очень импульсивно взмахивали руками. Особенно первокурсники, и герой дня, сын семьи, что победила Темного Лорда, — Андреа Поттер, купался в лучах славы. На меня тоже обращали внимание, но я спокойно улыбался, с неодобрением смотря на отбросившего этикет Перка, что пожирал глазами стол Когтеврана, а особенно Лайзу Турпин. Когтевран и Слизерин были схожи по численности, не больше пятидесяти человек на каждом, и на каждом было значительно тише, но за синим столом переговаривались о чем-то. У нас было тихо, но было видно как кто-то к кому-то слегка наклоняется что-то передать. Я по большей части смотрел на стол преподавателей.

На троноподобном кресле, прямо посередине, за столом сидел директор Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — его полное имя я нашел не так давно в альбоме Миссис Поттер, еще летом, — что добродушно улыбался, разговаривая с профессором МакГонагалл, что сидела по правую сторону от него. Слева от него сидела немного полноватая милая женщина с мягкой улыбкой и задорным взглядом, ее темно-каштановые с тонкими седыми нитями волос, что были по плечи. Возле профессора МакГонагалл сидел наш декан, что внимательно смотрел на стол Гриффиндора, как и его сосед, высокий испуганный на вид мужчина с фиолетовым тюрбаном. Возле этого странного запуганного мужчины сидел невысокий человек, с белой не слишком длинной бородой и добрыми, веселыми голубыми глазами, — он немного подпрыгивал, пытаясь рассмотреть всех учеников в Зале. Слева от Директора и доброй женщины сидело еще две девушки, моложе, но намного менее интересные. Но вот, неожиданно из двери возле стола преподавателей, со стороны декана, вышел еще один профессор.

Высокий мужчина с бледной кожей, взволнованно-счастливым лицом и голубо-серебристыми глазами, что быстро осматривали зал, — он скорее на автомате сел между зашуганным преподавателем и веселым, — а его черные кудрявые волосы были распущены. Он что-то взволнованно спросил у декана через испуганного профессора, что даже как-то подобрался, заинтересовавшись, а декан показал бокалом в руке на наш стол. Я не один из первоклассников рассматривал профессоров, и встретившись с глазами преподавателя Сириуса Ориона Блэка, своего крестного и друга моих биологических родителей, я только слегка улыбнулся, кивнув ему в знак уважения. Он мне кого-то неуловимо напоминал, а радостное лицо, полное одухотворенного «Я знал! Я ждал тебя!», не заставляло меня разувериться в этих мыслях.

— Поттер, — я отвлекся от счастливого взгляда профессора, посмотрев вопросительно-доброжелательно на Блейза, что вновь сел возле меня, а с краю все еще сидел Салли. — Ты ведь совершенно ничего не понимаешь в Магическом мире? — вопросительно произнес он.

— Я жил отдаленно, поэтому о магии знаю действительно очень мало, — согласно кивнул я.

— Я могу помочь тебе влиться в этот мир, — важно произнес он, со смешинками в глазах смотря на меня, но... Он действительно волновался. Будто повторяет за кем-то, что было понятно также из-за пристального внимания других учеников, но собирается дойти до конца, зная неприятные последствия. Он прокашлялся, и на секунду задумался, будто немного изменяя готовый текст, и... — Ты уже знаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных, и это не без причины. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться, — и он протянул мне руку.

Я задумчиво посмотрел на протянутую руку, и вспомнил слова Джеймса о том, что Андреа уже успел испортить с несколькими детьми чистокровных семей отношения, а значит, мне они пригодятся. Поэтому, сделав лицо слегка более серьезным, чтобы успокоить Забини, не показав как легко дается мне решение, и слегка прищурив глаза, я осторожно пожимаю его руку, ощущая его тепло.

— Я буду благодарен твоей помощи, Забини, — кивнул я.

— Оказывается, не все Поттеры идиоты, — произнес удивленно Драко, а я недоуменно вскинул брови, склонив голову к плечу. — Я могу узнать, откуда такие мысли...?

***

Прошло чуть больше месяца учебы в Хогвартсе. Это было... Увлекательно и интересно, особенно с правильными сэнсеями. Именно сэнсеями, а не профессорами, — про себя, конечно, — я называл профессоров, что мне нравились.

Самый первый урок, Трансфигурация, был в первый день нашей учебы, — к кабинету нас провела Фарли, как и несколько Гриффиндорцев, что примкнули к нам. Среди них была Гермиона Грейнджер, что так и ничего не сделала с волосами, зато поучала шедшего вместе с ней бледного мальчика с блондинистыми волосами и голубыми глазами, Симуса Финнигана, рассказывая ему о том, как правильно носить галстуки. Мальчики позади них, Дин Томас и Невилл Лонгботтом, были тихие, и старались не попадаться на глаза. Грейнджер напоминала мне бумажного тигра, — показное знание, которое ребенок еще не умеет применять, или вряд ли сумеет это сделать. Профессора в кабинете не было, только взрослая кошка серого цвета, со странными кругами вокруг глаз, и я просто прошел мимо, садясь за вторую парту среднего ряда, — было много бы удобнее за последней, но я не собираюсь позиционировать себя как лентяя, и тем более как чересчур старательного ученика. Со мной сел Теодор Нотт, коротко кивнув мне. Драко с Дафной сели за первую парту перед нами, а вот Гермиона утянула Невилла за первую парту возле окна. Профессора еще не было, а Рон Уизли и Андреа Поттер опоздали, и парни обрадовались, что «Старой карги» здесь нет. Кошка превратилась в профессора, у парней забрали баллы, Профессор объяснила все строго и уверенно, давая минимум примеров, но никто не смел ничего говорить или отвлекаться, смотря как женщина превращает стол в свинью и наоборот, а ее превращение в кошку... Она назвала это колдовство Анимагией, которую мы, возможно, будем изучать на поздних курсах. «Хотя, ваш отец, Гарольд, стал анимагом в четырнадцать лет. Редкий талант к анимагии и трансфигурации». Она относилась ко мне двояко, не зная, как именно, — холодно, с легкой ностальгией спуская мне легкие огрехи, за которые ругала моих однокурсников, если не считать Андреа, к которому было такое же отношение. Трансфигурация давалась мне не слишком легко, чтобы называть талантом, но много лучше чем тому же Невиллу и Перку.

Профессор Чар, Флитвик-сэнсей, поспорил бы насчет таланта и исключительности Джеймса, упоминая чаще именно миссис Поттер, чем заставил меня несколько удивиться, а Андреа гордо вздернуть подбородок. По словам сэнсея, Лилиан была исключительно талантлива в Чарах, в которых Джеймс не блистал совершенно, и она могла сдать экзамен на Мастера, но отказалась. Профессор был исключительно милым и забавным, давал нам много примеров и рассказывал о глупых ситуациях с неправильным произношением Чар. Мне нравились его уроки, практики пока что был самый минимум, чтобы сделать кисти более подвижными, с чем у меня не было проблем — танцы моей страны предполагали подвижность кистей для вееров, как и музыкальные инструменты, что все еще лежали в глубине моего сундука. Профессор относился и к Гриффиндору, и к Слизерину ровно, ко мне еще ровнее, если так можно выразиться. Мои цукумогами ему очень понравились, пару оживших животных он даже взял себе, — небольшого желтого цербера и белого лебедя.

Помона Спраут, декан Пуффендуя, была добра и мила, а я всегда отличался женственными привычками, — а что это за женщина, что не умеет заботиться о цветах? А Магические разновидности были достаточно интересны.

Двумя особыми предметами для меня было Зельеварение и Защита от Темных Искусств. Декан был строг и сух в теории, напрягал каждого своим взглядом, а Андреа стал предметом постоянных жестоких подколок с его стороны, в чем я не могу упрекнуть сэнсея — Поттер был удивительно глуп именно в зельеварении, тем более почти всегда опаздывает, постоянно не слушает, и шушукается о чем-то с Роном Уизли, чем постоянно сбивает настрой. Хотя, и профессор был излишне жесток... А вот профессор Блэк был удивительно обходителен и обаятелен со всеми, и я бы мог почувствовать к нему симпатию, но был удивительно вертким, не давая профессору и шанса остаться со мной наедине.

Сам Хогвартс был огромен и таинственен, а пустых кабинетов в нем было не счесть. Меня не раз посещала мысль сделать свою чайную комнату, где можно было бы спокойно разливать чай, петь и играть на инструментах, но приходилось старательно одергивать себя. У меня было всего два письма, которые мне принесла черная уверенная сова, Абрис. От миссис Поттер о том, как она разочарована моим выбором, но она будет надеяться, что я не пойду по кривой дороге всех Слизеринцев, и от Джеймса о том, что он все еще надеется на меня, желает удачи, и велит обращаться по любым проблемам. О заикающемся и странном преподавателе я не писал, но вел он обязательный предмет — Темные Твари.

В Хогвартсе было огромное количество лестниц, что передвигались по сторонам и этажам, много дверей-обманок и недоброжелателей. Кайши передвигался исключительно в моей мантии.

***

Слизеринцы были своим маленьким обществом, со своими правилами и решениями, обязательствами и попустительством. Если бы я имел наглость описать их двумя словами, эти слова были бы «Внешнее приличие». На людях вынуждены сохранять спокойствие, некоторый холод и надменность, которую я никогда не использую, в гостиной Слизеринцы становятся обычными людьми неопределенного возраста. Они могут обсуждать политику, а после — квиддич, местную спортивную игру, достаточно опасную, чтобы у меня не было желания в нее играть, при всех магических возможностях медсестры Хогвартса. Они общались, смеялись, обсуждали, — делали то, что на людях бы не делали. Иногда проходили старшие курсы, парни рука об руку, — подозреваю, этакие пары. Единственные, кто от «Внешнего приличия» отставали, это были Драко Малфой и Салли-Энн Перк.

Драко Малфой при любой удобной ситуации предпочитал словесно издеваться над Андреа, иногда ставя меня в пример «Самого разумного Поттера», на что я «Разумно» не обращал внимания. Иногда казалось, что этих парней что-то связывает, во что я также благополучно не лез, оставляя наращивать социальные возможности брату. Тем более, Забини отвлекал меня от их ссор, предполагая что я могу пойти помогать именно Андреа. Перк был несколько... Другим. То есть, он хвостиком бегал за не замечающей это Турпин, которая иногда говорила, что он выбрал не тот факультет. Перк был, кажется, беззаветно верен девочке, что гналась за знаниями, а вокруг Андреа собралась вся компания, — «Золотое трио», Андреа Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер. Главы первого курса Гриффиндора. Хогвартс был действительно удивительным местом.