Оттенки счастья

«Счастье»: это когда есть неожиданные моменты и удивления.
Вдохновение — это то, что должно присутствовать в жизни каждого человека, без него тяжело жить, выстраивать мотивацию, любить жизнь, любить людей, любить себя и... влюбляться.

Гудок на телефоне отвлёк Элу от записей в дневнике, который раньше служил ей для заметок идей по дизайну, а потом в нем поместилась вся её личность.

Катриш: Слышала, какой ужас придумали наши одногруппники? — пришло сообщение на телефон Элеоноры.
Эла: Ты про комнату страха?
Катриш: Да, и эти гении пригласили других студентов с факультетов, и НЕ ТОЛЬКО СТУДЕНТОВ, ЭЛЕОНОРА!
Эла: Во-первых, что значит «не только студентов», а во-вторых, ЖЕНЩИНА, МЫ СОСЕДКИ, ПОЧЕМУ ТЫ ПРОСТО НЕ ЗАШЛА, А ПИШЕШЬ?
Катриш: Ну, знаешь, мало что делают одинокие девчонки в своих комнатах вечером в одиночестве, не хотела тревожить.
Эла: Господи, фу, Катриш!
Катриш: Хахаха, извини, извини.
Катриш: Они пригласили учителей!
Эла: Господи, они невероятные дураки.
— Они сказали, что это сделано для того, чтобы поддерживать дружеское общение с учителями и студентами и иметь связи, которые помогут в будущем для наших профессий, — проговорила Катриш, заходя в комнату. — Но я не понимаю, почему они проголосовали за такую странную авантюру... — Эла улыбнулась подруге и похлопала по пустому месту рядом на кровати, приглашая сесть, стараясь не засмеяться. Её подруга — та самая девушка, которая мажет лицо маской, а потом кладёт на глаза порезанные кружочками огурцы. Она устроилась рядом и показала экран телефона.
— Там будет твой Мак... Мед... как его там... — её лицо исказилось ехидной улыбкой.
— Макс, — исправила Эла, — запомни это на будущее.
— Ой, боже, это не так уж важно, он просто ловелас за женскими сердцами, как Валентин из Монстер Хай, сто процентов даю!
— Он просто экстравертный джентльмен!
— Ну да-да, в наше время их так называют.
— Это плохо, что у него много подруг? — фыркнула Эла. — Мне казалось, что это как раз здоровая социализация, когда у человека много знакомых разного пола. — Она посмотрела на список в телефоне Катриш: чёрным по белому было написано «Максимилиан Макрилл» — выходец из британской семьи, которая почему-то отправила его учиться в Америку. Он нравился людям из-за таланта и внешности, был активным на конкурсах и получал первые места для нашего университета на факультете живописи. Точная копия Грея. Не того, что из «50 оттенков серого», а того, что Дориан. Он был похож на ангелочка с картин о влюблённых, который стал взрослым. Кудрявый и светловолосый, точно привлекал внимание. Эла думала, действительно ли у него сердце и душа такие же чистые, как тело.
— Это не плохо, просто есть разница между дружелюбными мужчинами и мужчинами-шлюхами...
— Катриша Адамсон-Фаррел, — прошипела Эла — она знала, что Катриш ненавидит своё полное имя, связанное с именем её отца.
— Замолкла, молчу в тряпочку, — подняла руки в знак защиты. — Так что мы тоже идём из-за него?
— Если не хочешь — можешь не идти.
— Да я бы посмотрела на этого святого ребёнка в темноте, думаю, он будет отпугивать всех злых духов своим фонарём— Она прикрылась от удара подушкой.
— Тогда хорошо, я запишу нас обеих, тебя как злую чихуахуа, а себя как хозяйку.
— Я не против, дорогая. — Катриш хоть иногда и была невыносимой из-за недоверия к слишком дружелюбным людям, а может, это была ревность, но всё равно она была одной из самых близких людей для Элы.
— Хорошо, а кто из учителей там будет? — спросила Эла, записывая имена в список участников.
— Их объявят после студентов, а ещё есть вариант, что все разбиваются на команды «Жертвы» и «Убийцы», и аниматорами будут сами игроки. — Она сжала переносицу, вспомнив, что у неё на лице маска, и поправила оголённые пятна после пальцев.
— Господи, это уже смешно, — фыркнула Эла.
— А ты что, не хотела бы, чтобы тебя ловил твой светлячок-герцог?
— Ой, замолчи!
— Идея не звучит скучно, тем более место проведения очень дорогое, и это будет не помещение, а лес, не бойся, он огорожен и имеет границы. — Она поправила волосы за уши и продолжила. — На тебе будет датчик и маска, которую должен забрать «Убийца», а потом отвести тебя в место захваченных. А этот датчик поможет тебя найти, если потеряешься. Лес пустой, единственная живность — кролики и белочки, может, жучки... — на слове «жучки» она улыбнулась и хитро посмотрела на Элу. — Она их терпеть не могла, этих жуков, бррр. — Эла в ответ только показала язык. — И на каждого убийцу будет приходиться по 5-10 жертв, это судят по количеству и физическим способностям «Убийц».
— Нас будет очень много, это понятно.
— Мне всё ещё непонятно, зачем так, это опасно, а если кто-то пострадает? — Катриш закусила ноготь на большом пальце.
— Думаю, те, кто боятся, могут сбиваться в группы, а более выносливые помогут слабым. А зачем это — ну... — Эла задумалась, чтобы не сказать глупость, а потом подумала, что это Катриш, и начала: — Может, для вдохновения? — Подруга моргнула и спросила:
— Вдохновения? В темном и страшном месте? — Она сделала жест пальцами, изображая что-то страшное.
— Люди могут получать вдохновение даже от мысли о смерти. Я имею в виду визуальное наполнение. Этот ветер, пропитанный напряжением, крики где-то далеко в лесу, бег и спасение жизни, помощь другим... звёзды и тишина с цикадами... — Она сжалась клубочком на кровати, держа руку на сердце и закрыв глаза, почувствовала, как по коже бегут мурашки, и продолжила. — Это волнение, перенасыщенность кислородом от бега, усталые ноги, падения, отбивание от убийц, ужас в глазах... всё это живое, почувствовать это на себе, увидеть других в таком состоянии — это то, что даёт... вдохновение и заставляет творить. Вдохновляться даже болью — это наша работа. — Она открыла глаза и увидела, как Катриш удивлённо смотрит на неё, и пожалела, что открыла рот, и добавила:
— Извини... глупость сказала...
— Ты невероятная, — улыбнулась та с сияющими глазами, — я правда жалею, что мало кто видит, насколько ты удивительна.
— Что? Я? Ааа?! — Эла закрыла лицо руками, а Катриш рассмеялась. — Это какая-то глупость, забудь.
— Совсем нет, ты всегда удивительная, — сказала она и подмигнула, потом встала и подошла к двери. — Не бойся показать себя, жизнь слишком коротка, чтобы просто гаснуть в углу и... Спокойной ночи, Элеонора. — Она улыбнулась и вышла из комнаты, аккуратно закрыв дверь.
— Спокойной ночи! — крикнула в ответ Эла и грустно улыбнулась, глядя на закрытую дверь.

Прошло несколько дней. Все только и говорили о комнате ужасов — вернее, о лесе ужасов, потому что, по слухам, там будут почти все факультеты, не все люди конечно но всё же. И посреди дня появился полный список участников — около 150 человек. Элеонора подумала: насколько же большим должен быть этот лес? Но теперь её привлекала не столько сама идея, сколько интересный опыт. В списках были имена, которые её удивили: миниатюрные девочки, скромные преподаватели и...

— Ого, там даже профессор Блэк! — взволнованно обсуждали девочки позади неё.
— Тот самый профессор Магнус Блэк? Да он же занудный скептик. Как он вообще согласился? — сказала рыжеватая девушка, попивая кофе.
— Он всё время сидит в своём кабинете. Иногда кажется, что он — дух этого университета, которым пугают новичков, — добавила азиатская девушка с брелком Гермионы Грейнджер на телефоне.

О профессоре Блэке Элеонора слышала много. Он был преподавателем на факультете архитектуры и скульптуры, создавал скульптуры на заказ и восстанавливал здания. Его даже приглашали представители королевской семьи Великобритании. Конечно, он работал не один — у него была команда, и он сам нередко сотрудничал с другими профессорами. Его работы завораживали. Казалось, ещё немного — и они начнут дышать. Эла видела их на выставках, а Катрин была его студенткой. Хоть она и не особо любила профессора, однажды сказала:

— Он судит холодно, но справедливо. Иногда жутковато. Но я впервые почувствовала, что меня не боятся, не сюсюкают, а оценивают как равную. Со всеми моими ошибками и неидеальностью. Это странно, но я благодарна ему за это.

После тех слов Эла прониклась к Блэку уважением — не только как к творцу, но и как к честному человеку. Хоть его имя и звучало как имя какого-то тёмного мага, она верила: настоящие мастера всегда немного странные.

— Элеонора? — услышала она голос за спиной и почувствовала лёгкое прикосновение к плечу. По телу пробежали мурашки.
Она обернулась. Это был Макс. Он улыбался во все 32 зуба. У неё сразу подкосились ноги.

— Привет, — выдохнула она.
О боже. Он стоит передо мной.

— Привет! Я Макс с факультета живописи. Профессор Крэйг сказал, что тебе нужна помощь с перспективой в пейзажах. Он очень хвалил твои работы и попросил меня помочь, если ты не против. Он сказал, ты быстро учишься. Я с радостью помогу тебе, Элеонора, — он протянул ей руку.

Он знает, как меня зовут?!
Она просто смотрела на него, моргая, как рыба. Наконец, с трудом, она протянула руку, стараясь не выдать своего волнения.

— Спасибо, это правда так. Я не могу справиться с глубиной в пейзажах. Всё выглядит плоско и мёртво, — сказала она и неловко улыбнулась.

Макс рассмеялся. У него такой заразительный смех... он словно солнце.

— Понимаю. Многие с этим сталкиваются. Думаю, я знаю, как тебе помочь, — ответил он и неожиданно приблизился. Эла вздрогнула.
— У тебя веснушки. Очень мило, — сказал он, и она чуть не умерла от стыда.

Он снова отступил, достал телефон:
— Дай номер, добавлю тебя в контакты. Так будет проще общаться.
Общаться... с Максом. В мессенджере...

Она передала ему свои данные. Он что-то быстро набрал.
— Всё, теперь мы друзья. Жду тебя сегодня в 17:40 в библиотеке. Не опаздывай, — сказал он, махнул рукой и ушёл к своей компании.

Друзья?! Мы теперь друзья?! Что происходит?!

Она открыла мессенджер. Там уже было от Макса стикер с машущим котом который говорит «Привет»

Она открыла чат с Катрин.

Эла: КАТРИН
Эла: КАТРИНААА
Катрин: Что такое?!
Эла: МЫ ТЕПЕРЬ ДРУЗЬЯ
Катрин: ...мы уже давно Эл...
Эла: НЕ ТЫ
Эла: МЫ С МАКСОМ
Катрин: Я наведу порчу на профессора Крейга. Это он его попросил да?
Эла: Катриш!
Катриш: Господи, почему именно он — я уже вижу, как она хватается за переносицу, и не могу сдержать смех, идя в кафетерий, где кипит жизнь и звучат идеи, как самая сладкая мелодия. А когда здесь встречаются люди с разных факультетов — типа биологии или математики — наши разговоры становятся ещё смешнее, потому что, хоть они и могут общаться вне тем факультетов, они любят рассказывать друг другу что-то, что их вдохновляет в их пробирках, кодах, языках и так далее. Я вижу, как сочатся споры, как видна аура каждого — у всех она такая разная, узорчатая, удивительная, и у каждого своя.
А там, неподалёку, сердито смотрит на меня Катриш, но ничего, у меня есть для неё булочка с кремом, за которую она мне и убийство собственного отца простит.
— Ты действительно согласишься с ним работать!? — бурчит Катриш, жуя булочку измазываясь кремом. Я протягиваю ей салфетку, и она быстро берёт её и вытирает кончики губ и щёки. — Я понимаю, что он тебе нравится, но я всё ещё переживаю. Ты уверена, что всё будет хорошо? — Эла пожимает плечами, глядя в панорамное окно кафетерия. Оно выходит на лужайку возле университета, где отдыхали студенты на большой обеденный перерыв. И на ней, как можно было догадаться, Макс играет в фрисби с друзьями.
— Это всего лишь обучение вместе. Я не думаю, что он видит во мне что-то большее, чем головную боль и ещё одну красивую девочку рядом. Хоть я и рада, что мы друзья, думаю, это ненадолго, — говорю я с улыбкой, поднося к рту стаканчик с латте.
— А я думала, что это ты будешь вечно переживать из-за того, что я выбираю ужасных партнёров, — Катриш сужает глаза и пристально смотрит на меня. Я начинаю думать, что делаю что-то не так. Мой первый и последний парень на данный момент тоже был похожего типа — экстраверт, который любил тусовки и... внимание. И рано или поздно я поняла, что ему действительно было важнее, и это точно не я.
— У тебя бывшие не были такими уж козлами, просто неуверенные в себе мальчики, которые не любят ответственность, — Катриш считала, что её любовь слишком удушающая. Я бы не сказала, что она абьюзивная или что-то в этом духе — она «слишком сильно любит», так ей говорили её бывшие молодые люди. Почему? Ответственность: она отдавалась, но не забывала о себе, и когда дело доходило до того, чтобы это было взаимно, у них были скандалы, и появлялось желание расстаться. Я хотела бы, чтобы она нашла такого же любвеобильного парня. Чтобы на земле появился настоящий бушующий вулкан и затопил своей сердечной лавой всё её разочарование в мужчинах. Интересно, родился ли он.
— Это правда. Поэтому сосредоточусь на учёбе, заработаю кучу своих денег за жизнь, куплю в Испании или Италии винокурню в маленькой деревне далеко от всех. А в 60 заведу молодого любовника и умру от его рук. Звучит как мечта, — иногда Катриш удивляет своим пессимизмом, аж дышать тяжело.
— Если так, то лучше женись на мне, — я хлопаю её по плечу, она улыбается, а потом начинает смеяться.
— Будет очень грустно, если у кого-то из нас всё-таки получится, а у другой — нет.
— Тогда уже будем думать, — говорю я, вставая со стола, услышав звон университетского колокола, означавший, что пора на новый круг «Рая». — Не переживай, Катриш, если что, позвоню тебе.
— Если что, придуши его в темноте книжных полок и оставь там, — она полностью серьёзна, и от этого ещё смешнее.

Эла бежала в свой корпус и, зайдя в аудиторию, благодарила, что была почти первой, кто пришёл. Атмосфера была очень спокойная, а вот её сердце — нет, всё ждало этого момента, когда она наконец сможет взглянуть на «Ангела» в свете библиотеки. И нервничала, пока рассказывала доклад про розовый и синий цвета как символы в культуре.
— Ненавижу публичные выступления, — думала она, когда её, наконец, после исправлений попросили сесть на место.
— Господи, и к чему это было? — услышала она, проходя через ряды, — кто-то действительно считает, что это было интересно? — О, да, это был Мет. Мет Тейлор. Ну, конечно, в жизни Элы были даже забияки-хулиганы на факультете, что поделать, такая вот её судьба.
— Извините? — встала она на полпути, и пожалела, что редко умеет не реагировать на подобное.
— Это было очень скучно, кому вообще интересны такие гендерные темы? Ещё бы о феминизме рассказала
— Мне интересны, — отвечает Эла, она напрягается.
— Пожалуйста, не разводите балаган. Лекция ещё не закончилась.
— Профессор, ну действительно, вам тоже не понравилось всё это, почему вы хвалите что-то настолько скудное?
— Скудное? У тебя долги почти по всем предметам, и тебе мне говорить о скудности? Единственный, у кого скудность — это у тебя с мозгами, — Мет подпрыгивает на месте, встаёт на ноги и хватает свой конспект, наверное, собираясь кинуть в меня. Единственное, что я успеваю — закрыть лицо руками.
— Мет! — звучит голос профессора с места, но... это не голос профессора Харрисса, энергетика совсем другая, не тот оттенок, не тот цвет, нет, совсем нет. Я раскрываю лицо, Мет так же стоит и держит конспект, но сжимая в кулак и почему-то не смотрит в ту сторону, кто его окликнул.
— Что ты себе позволяешь? — звучит голос очень грубо.
— Это всё она, она меня оскорбила! Что я должен был ещё делать? — говорит Мет, даже не глядя в ту сторону, и я не решаюсь туда посмотреть, почему-то...
— Ты ведёшь себя как ребёнок, её реакция была полностью адекватной на твоё хамство.
— Это была критика!
— Это было хамство, Мет, тем более во время лекции, твою критику никто не просил и никого она не интересовала, твоей задачей было слушать, делать выводы, а не вставлять своё ненужное мнение. Я пришёл почти в начале конфликта и могу поручиться за мисс Уайт. Это было грубо, но конструктивнее, чем у тебя. Смирись. — Я была удивлена такому развитию событий, учителя привыкли рассматривать углы между учениками, и все должны извиняться, даже если один совсем не виноват. А тут такая холоднокровность к чувствам и профессиональной этике ...

Я повернулась в сторону этого незнакомца и увидела высокого, крупного мужчину с короткими чёрными волосами, немного вьющимися. Он смотрел на меня своими ледяными глазами, и это сочеталось так странно и очаровательно. Он медленно подходил к нам. Я смотрела на это — он был слегка загорелым, но это ему очень шло, особенно подходило к его глазам.
— Господин Блэк, я не думаю, что тут есть смысл так переживать, — звучал голос профессора Харрисса, но этот мужчина, наверное, его не слышал, подойдя ко мне, он спросил:
— С вами всё в порядке? — я киваю и ахаю от размеров этого человека, нереальное тело.
Стоп.
Это же он.
Магнус Блэк?
— Профессор Блэк, вы не правы, — вступается дружок за Мета, — поймите, когда люди провоцируют, бывает разная реакция, она знала, что Мет вспыльчивый и эмоциональный, ей надо было думать, прежде чем такое говорить. — ещё несколько ребят поддакивают этому, а лицо господина Харрисса совсем побледнело, словно до рвотных позывов осталось несколько секунд. —
Магнус смотрит несколько секунд на Мета, иногда глядя на меня, и говорит, стоя за спиной Элы, от него исходит жар, то ли из-за габаритов его тела, то ли из-за того, что она напряглась и ей показалось:
— Ни один человек не должен расплачиваться за « Эмоциональность» вашего друга, он в среде где нужно иметь уважение к другим, особенно если его проявляют хотя бы капельку к вам. Насилие над другими это выбор, он этот выбор сделал. Если вам кажется что если бы он кинул в неё этот чертов конспект то ничего бы плохого не случилось, вы глубоко заблуждаетесь. Поощряя такое поведение вы никак своему другу не помогаете, а только даете толчок к тому чтобы он не останавливался. Мет, собирай вещи и выходи к детектору, сегодня тебя исключат из списка учеников. Может быть тот кто яро его защищает встанет вместе с ним и решит гордо уйти вместе со своим другом ? — Магнус осмотрел аудиторию, все как воды в рот набрали, все молчат опустив глаза.
Ого.
Это действительно ого.
— Что? — произносит Мет с выпученными глазами.
— Во второй раз повторять не буду, выходи, — Мет трясущимися руками собирает вещи и выходит на лестницу, смотря на Элу с лютой ненавистью. Блэк жестом показывает ему спускаться вниз, а затем, только после того, как тот начал спускаться, пошёл следом. И на спине Элы стало прохладнее, странно.
Почти выходя за дверь, раздаётся голос профессора Блэка, который смотрит на всю аудиторию спокойным взглядом. Свет через огромные окна падает ему на спину и образует возле него огромную тень, у Элы перехватывает дыхание — выглядит страшно и завораживающе. И он произносит:
— Прошу быть более ответственными и слушать меня внимательно, — в аудитории воцаряется напряжённая тишина. — Мисс Эла не должна расплачиваться за ошибки Мета. Если кто-то из вас решит совершить самосуд и хоть как-то травить её за произошедшее, я даже слушать вас не буду, вы сразу же пойдёте по дорожке Мета. — Он сурово посмотрел на друзей Мета, которые его защищали, и вышел из кабинета.
А я стояла, красная от удивления и напряжения. За меня только что так заступились? А может, это моя вина, что Мета выгнали? И он убьёт меня где-то в какой-нибудь тёмной улочке? О, Господи Боже. Это было что-то очень и очень странное, но почему-то это удивление было приятным. Творческие люди действительно — странные.