Ⅳ. Глаза цвета голубого вереска.
Я буду руками, тебя обнявшими.
Я буду руками, тебя собравшими.
Я буду руками, тебя не предавшими.
___________________________________
Пальцы скользили по шершавым стенам замка, в то время как губы тихо напевали какую-то магловскую песню, что я подслушала однажды у девочек из Пуффендуя. Я спрятала бутылку вина в астрономической башне, больше не коснувшись её. Состояние оставалось трезвым, не позволяло забыться. Внутри меня разразилась огромная дыра, которую не наполняло ничего, кроме пустоты. Я снова ни черта не чувствовала.
— Слышала бы меня тётушка.
Я рассмеялась на грани истерики, а затем, ухватившись за столб арки, села на парапет, свешивая ноги. Дышала ночным октябрьским воздухом, от которого мои пальцы уже успели хорошенько замёрзнуть, однако эти знаки мой разум умело игнорировал. Как ни странно, услышав шелест крыльев неподалеку, в груди поселилась уверенность в том, что это моя птица. И пронзительное карканье не заставило себя долго ждать.
— Кажется мне, что вернее тебя я не встречала никого в жизни.
Не скрываясь, я произнесла это в привычной манере, ведь знала, что преподавательское крыло Филч не обходит. А если и делает это, то крайне редко. Следовательно, мне не следовало волноваться, и даже если бы меня поймал кто-то вроде Снейпа, мне бы было ровным счётом наплевать.
Ворона внимательно наблюдала за мной своими чёрными бусинками, будто внимательно прислушивалась к каждому слову. Мои пальцы снова ласково погладили её перья, отчего та прикрыла глаза.
— Раз так, мы должны придумать для тебя имя, да? — я шмыгнула носом, вновь проведя пальцем по голове. — Что насчёт «Атрис»? — она молчала и, кажется, даже не моргала. — Хорошо-о-о. «Виви»? — и снова молчание. — «Кая»? — она довольно каркнула, пару раз хлопнув клювом. Такое прозвище ей было по душе.
Кая смело коснулась моих пальцев, подставляя под них голову, чтобы я продолжила её гладить.
— Хитрая, — я хмыкнула.
— Удивительно, насколько ласкова эта птица с тобой.
Позади послышался голос профессора, на который я лишь слегка повернула голову. Люпин стоял, оперевшись на стену плечом, его руки были сложены на груди, а взгляд устремлён на меня.
— Для меня это вполне обычно, — я устало улыбнулась. — Животные тянулись ко мне с самого детства.
— Тогда ты настоящая Морриган, Лили, — его губы тронула улыбка, а я забыла как дышать.
Воздуха катастрофически перестало хватать. Я замерла в одном положении, анализируя сказанную фразу, как что-то чужое, не принадлежащее мне никогда, но в то же время являвшееся всем. Языки яркого пламени вновь вспыхнули перед глазами, возвращая меня в кошмар, который преследовал меня на протяжении всего существования. Римус коснулся моего плеча, но мой отрешенный взгляд, брошенный на него, заставил его замереть. Спрыгнув с парапета, я помчалась в сторону гостиной, не разбирая дороги из-за внезапно подступивших слёз. И на удивление я быстро добралась к нужной двери.
Стоило перешагнуть порог, как ноги стали ватными, тело наполнила свинцовая тяжесть, и я окунулась в бессилие, не желая выныривать. Сползая по стене на пол, я прикрыла рот ладонью, сдерживая рыдания. Я вдруг стала заложницей безумной паники и волны агонии, резко нахлынувшей на каждый миллиметр моей души. Хотелось вывернуть эту боль наружу, лишить себя вечных мук и ужасного чувства вины, которое сжирало меня еженощно. Протяжный всхлип, зажмуренные глаза, чужие руки, коснувшиеся моих, и я снова ощущаю себя девчушкой, пережившей ту ужасную ночь.
Пламя пожирало дом сантиметр за сантиметром, а запах гари проникал в лёгкие, вызывая хрипы. Я лежала на полу и мысленно умоляла маму спасти меня. Слёзы, выступившие на моих глазах, были совсем некстати. Удивительно, но даже в свои десять лет я невольно задумывалась об этом. Тряхнув головой я стала осматривать обстановку: пылающая дверь; рисунки на стене, где были изображены родители и я; книги на полках, сгоревшие на одну треть; а ещё тёмная ночь за окном, которая указывала на ключ к спасению. Я должна была спастись, но тело, окутанное волной страха, отказывалось шевелиться. И единственное, о чём я молила, — спасение.
И мольбы были услышаны. Окно разбилось под влиянием магии, в то время как огонь стал разгораться сильнее от попавшего внутрь воздуха. Тётя босыми ногами пробиралась сквозь огненный шторм, ступая по осколкам разбитого стекла, которые вонзались в её ступни. Её чёрные волосы стали серыми от пепла и развеваясь вокруг лица отражали оранжевое свечение пламени. Громлайт кашляла и задыхалась, но её воля была непоколебима; кажется, единственная мысль, преследовавшая её разум в ту ночь, — найти и спасти меня. Дым сгущался сильнее, угрожая задушить мою жизнь. Я кашляла и плакала, маленькие руки тянулись к спасению. В то время как в голове застряла один только вопрос — где мои родители?
Не медля ни секунды, тётя взяла меня на руки и, закрыв своим телом, завернув в подол чёрного платья и направилась к окну. В одно мгновенье мы оказались на земле в попытках отдышаться от едкого запаха. Почувствовав себя в безопасности, тело охватила слабость от вдыхаемого дыма, однако с моих губ сорвался вздох облегчения.
— Тётя, где мама и папа? Они выбрались? — я вцепилась мёртвой хваткой в край её чёрного платья. — Где мои родители?
Последнее, что я помнила, — языки пламени в её тёмных, как ночь, глазах.
— Лили! Слышишь меня?! — Забини пытался отстранить ладони от моего лица. — Дыши, Шеферд! Дыши! — до моего сознания вдруг донеслись собственные жалобные хрипы, которые срывались с губ так же, как в ту ночь.
— Блейз, — отстранив ладони от лица, я посмотрела на него красными от слёз глазами. Его лицо было обеспокоено, а взгляд разил долей страха. Мои руки решительно обняли его так, будто он был единственным спасением от этих мерзких чувств. От него пахло алкоголем и защитой.
Забини помог мне добраться в комнату и я рухнула на кровать. Мне казалось, что я провела в истерике несколько часов. Это были мучительные часы, наполненные непрекращающимися слезами и всхлипами. Я ненавидела себя, собственную слабость и жизнь которой жила. Это я должна была погибнуть в том пожаре и никто кроме меня. Мне выпало тяжёлое бремя, и раз мне не удаётся избавиться от него то, я обязана уничтожить всех, кто встанет у меня на пути. Всех, кто доносит на меня Громлайт, и всех, кто попытается испортить мне жизнь.
Мои мысли метались от одной к другой образовывая нестихающий рой в голове, который разливался тупой болью по всему телу. Я кричала в подушку, выла словно раненый зверь обречённый мучиться долгие годы, крушила всё вокруг и нервно трясущимися руками пыталась хоть как-то открыть окно. Когда попытка не увенчалась успехом Блейз открыл окно на распашку позволяя мне вздохнуть полной грудью. Прежде он наложил на дверь заклинание заглушения, а когда я остановилась у окна дыша полной грудью так часто, словно пробежала марафон он обнял меня. Дал выпустить всю обиду и боль, чтобы в конце концов окутать заботой. В конце концов слабость взяла своё и я уснула на кровати под внимательным наблюдением карих глаз.
Ночь пролетела незаметно. Я была рада, что, проснувшись, не почувствовала головной боли, но всё же пустота внутри оставалась, пусть и была не такой, как вчера. Быстро проскользнув мимо Блейза, который мирно посапывал в кресле, я спустилась по лестнице и отправилась в душ. Встав под горячие струи воды, мои руки стали усердно оттирать все последствия вчерашнего дня. Глаза зацепились за метку, которая покрылась тонким слоем корочки. В груди закралось непреодолимое желание стереть это с кожи. Я прилагала много усилий, сама того не заметив, заплакала от боли, которая, словно яд, прожигала кожу насквозь, вынуждая испытывать эти чувства снова и снова.
— Какого чёрта так долго, Шеферд?! — из другого конца душевых послышался противный голос Астории. Оперевшись руками о влажные стены, я опустила голову в попытках собраться с мыслями.
— Заткнись, Гринграсс! Вокруг полно свободных кабинок, — рана стала сочиться кровью, но очертания никуда не исчезли.
— Ты знаешь, что я всегда моюсь только в этой душевой, Лили.
— Мне плевать. Раз так хочется — жди, — вновь окунувшись под струи воды, пальцами потёрла глаза в попытках смыть оттуда вновь подступившие слёзы.
Покончив с водными процедурами, я обмотала тело полотенцем и наконец покинула душевую, встретившись с надменным взглядом Астории.
— Тебе стоит напомнить, где твоё место, Шеферд. Глубоко сомневаюсь, что ты из чистокровной семьи.
Закатив глаза и натянув халат на плечи, я дождалась, пока Гринграсс встанет под струи душа, и ловким движением палочки изменила температуру воды на самую низкую, от которой клубы пара мгновенно осели. Взвизг Астории не заставил себя долго ждать, и, ухмыльнувшись услышав это, я вернулась в комнату. Со звуком открывшейся двери проснулся и Блейз.
— Прости, не хотела тебя будить, — опустившись на кровать, я потёрла волосы полотенцем.
— Хочешь поговорить? — Забини потёр глаза от явного недосыпа, но голос сквозил решительностью и сожалением.
— Ты спрашивал о мои родителях. Они погибли в пожаре, когда мне было десять.
— Лили, я...
— Нет. Пожалуйста, всё в порядке. Просто... вчера мне напомнили об этом не самым лучшим образом. Я потеряла контроль, вот и всё.
— Об этом знаю только я? — я одобрительно кивнула. — Хорошо.
Блейз сел рядом прижимая меня к своей груди. Глаза снова защипало, но я изо всех сил сдерживала поток слёз, смахивая их морганием. Мои руки обвили юношу, как одного из немногих кто желал мне добра. Он просидел у моей кровати всю ночь, сдерживал ужасные порывы истерики и попытки навредить себе. Он был рядом, тогда как любой другой мог уйти. Всей душой я была благодарна судьбе за такой дар.
— Спасибо, Блейз.
— Как ты там говорила? — он улыбнулся, отстранившись. — «Я буду рядом всегда, когда буду жизненно необходима», так вот, Лили, я тоже.
Он ткнул меня по носу, отчего я улыбнулась, словно маленький ребёнок.
— Сегодня крайняя тренировка?
— Да, завтра соревнования...
— Лили, к тебе прилетела сова, — за дверью послышался голос кого-то из младшего курса. — Его тебе отдаст какая-то Кая, профессор Люпин говорит, что она вцепилась в него зубами. Очень странная женщина, зачем нужно было так делать... — голос стал отдаляться, но по-прежнему был различим.
— Спасибо, — крикнула я, встав с кровати. — Я приду на тренировку, — улыбнувшись другу, я подошла к шкафу, перебирая плечики с одеждой.
— Кстати, что по поводу твоих прогулов? — Забини поднялся с кровати вслед за мной.
— Разбирала кучу фолиантов и книг... Нудное занятие, — выложив из шкафа стопку вещей, я обернулась к другу.
— Раз всё хорошо, я пойду вздремну.
Распрощавшись с Блейзом, я встала перед зеркалом, внимательно изучая своё отражение. Сегодня я решила показать свою тьму, ту, от которой больше не откажусь и буду использовать в собственных целях. Я аккуратно нанесла тени на веки, выбрав тот оттенок коричневого, который лучше всего подчеркнул бы карий цвет глаз. Сначала я использовала светлый оттенок, чтобы создать базу, затем добавила более тёмный, чтобы придать взгляду глубину и загадочность. Легким движением кисти растушевала границы, создавая плавный переход между цветами.
Закончив с макияжем глаз, я нанесла немного коричневой помады, что идеально сочеталась с моим образом.
Отойдя от зеркала, направилась к вещам, приготовленным ранее. Выбрав чёрные классические брюки, я надела их, ощущая, как ткань мягко облегала фигуру. Затем я выбрала чёрную атласную рубашку, которая блестела в свете ламп. Рубашка подчеркнула изящные линии талии и добавила образу элегантности. Накинув тёплую мантию на плечи, я покинула стены комнаты, а затем и гостиной. Каблуки отбивали уверенный ритм. «Никому больше не позволю сломать меня. Даже ей!».
𓇢𓆸
Я остановилась у нужной двери и едва хотела коснуться ручки, как та открылась едва-ли не задев меня. Сделав шаг назад, мои глаза встретилась с взглядом Римуса, державшего в руках стопку исписанного пергамента.
— Лили! Доброе утро. Простите, я должен отлучиться и вскоре вернусь. Прошу, дождитесь меня.
Коротко кивнув, я прошла в кабинет, закрыв за собой дверь. Кая встретила меня радостным взмахом крыльев. Я же с улыбкой подошла к птице ласково поглаживая её голову.
— Какая послушная девочка, не желала отдавать письмо никому. Умница.
Несмотря на крепкую хватку её клюва, пергамент практически не пострадал. Завидев знак семьи на конверте, я невольно напряглась, но осмотрела его равнодушным взглядом. Признаться честно, мне совершенно не хотелось открывать этот конверт, потому, спрятав, отложив его на стол, я села за парту в ожидании Римуса. Ожидание тянулось невероятно медленно и скучно, ногти отбивали ритм, а глаза скучающе смотрели в пасмурную погоду за окном. Дверь позади распахнулась, но я не стала оборачиваться.
— Профессор, я... — позади послышался голос незнакомого парня, я лениво обернулась на источник звука. — Либо у нас новая очаровательная преподавательница...
— Либо я выгляжу слишком старой в свои восемнадцать, да? — хитро сощурив глаза, я сохраняла холод. Дверь позади ученика открылась.
— Ох, мистер Флетчли. Полагаю, вы принесли доклад?
— Всё так, — отвернувшись от приближающихся Римуса и Флетчли, я снова опустила подбородок на раскрытую ладонь, всматриваясь в серое небо. — Что ж, я проверю его позже и дам вам ответ на завтрашнем занятии.
— Хорошо, профессор.
— Можете идти, — я подула на прядь, внезапно упавшую на мой лоб, в попытках вернуть её на место, однако попытка не вышла удачной. Заправив часть волос за ухо, я поймала на себе взгляд и улыбку Римуса, отчего к щекам снова прилила кровь. Флетчли уже покинул кабинет, а мы снова остались наедине.
— Я хотел извиниться, если вчера задел твои чувства, Лили, — Люпин обошёл свой стол и оперевшись на него поясницей опустил руки на деревянную поверхность усыпанную бумагами.
— Не задели, но напомнили о том, что причиняет мне боль.
Ответила я, а в голове вдруг пронеслась мысль: «Почему я всегда так открыта с ним? Почему не скрываю абсолютно ничего?». А затем я продолжила также неожиданно:
— Мой отец называл меня так, пока не погиб... Об этом знали только мы вдвоём, поэтому было так... больно услышать это снова. Я просто... — слова давались с таким трудом, что я морщилась, но продолжала говорить, будто так было нужно. — Просто была не готова услышать это снова. В детстве я всегда помогала животным, лечила их, находила дом и оберегала от злобных детей, которые любили измываться над несчастными крохами. Морриган была хранительницей природы и животных, поэтому папа дал мне такое прозвище. И вот уже восемь с половиной лет я не слышала этого слова, пока вы не произнесли его.
Соединив ладони у лица, я опустила подбородок на большие пальцы, шумно выдыхая. Римус отстранился от стола, приблизившись к парте, за которой я сидела, и опустился на корточки, осторожно перехватывая одну мою ладонь, отчего я замерла.
— Лили, я и не подозревал, как много это значит для тебя. Если бы я знал, то никогда бы не позволил себе такой вольности.
Взгляд Люпина был наполнен сочувствием и пониманием. Моё дыхание стало прерывистым от такой внезапной искренности и близости мужчины.
— Позволь мне быть тем, кто будет оберегать твое сердце, кто будет дарить тебе радость и утешение. Я хочу, чтобы это имя вновь стало для тебя источником тепла и любви, но не боли.
Я подняла на него глаза, в которых блеснули предательские слезы. Меня будто опоили несколькими литрами хереса. Никогда бы раньше я не позволила себе сидеть вот так с мужчиной старше на целых двенадцать лет, но душа тянулась, открывалась под столь чистыми, дурманящими фразами. Одна только мысль, что кто-то хочет стать опорой для меня, вынуждала сердце останавливаться. Мои прохладные ладони в его теплых, взгляды, кричащие громче слов — всё было до ужаса неправильным. Но я тонула в глазах цвета голубого вереска и не могла вернуться к берегу. По щеке скатилась обжигающая слеза, которую Римус аккуратно стёр большим пальцем.
Раздавшееся громкое карканье вернуло трезвость рассудку. Я вскочила с места, ринувшись прочь из кабинета. «Нет, нет, нет! Лилибэт, что ты творишь?! Так нельзя, нельзя!». Прежде чем захлопнуть дверь, я встретилась с пронзающим душу взглядом. Мы оба переступили черту дозволенного, оба нарушили все правила, и теперь самое время кануть в пропасть. Глубоко задышав, я пыталась вернуть себе самообладание, медленно шла в сторону поля для квиддича, где уже вовсю занимались Блейз, Драко и Тео. Гулко бившееся сердце не намеревалось возвращать прежний ритм. Мысли то и дело возвращались к этим глупым моментам, каждого случайного касания, каждого взгляда и каждых фраз, которые кутали в мягкую велюровую ткань.
Я тряхнула головой, отчего несколько локонов упали на лицо, едва трясущимися ладонями заправила выбившиеся пряди назад и подошла к трибунам, чтобы занять место. Как вдруг две мужские руки легли на мои плечи с обеих сторон.
— А вот и наша Лили! — Драко потёр моё правое плечо.
— Где пропадала, бесстыдница? — Тео повторил действие Малфоя с левым плечом.
Я удивлённо посмотрела сначала на одного, затем на другого парня. Оба были неожиданно приветливы, а фразы не сопровождались привычной для нашего общения колкостью.
— Какая пчела вас укусила? Вы не мои друзья!
— Я говорил, — Драко рассмеялся, глядя на Нотта, который улыбался во все тридцать два.
— Наша Лили не любит нежностей, но... — Теодор вскинул брови, прикусывая нижнюю губу.
— Но мы любим нарушать правила!
Перехватив моё запястье Малфой ловко закинул меня на плечо, будто я ничего не весила, я же успела издать лишь короткий взвизг. Ошарашенная происходящим стала слабо стучать по крепкой спине и рукам, которые продолжали меня удерживать, не позволяя сдвинуться и на миллиметр.
— Отпусти меня немедленно, придурок! Да что на вас нашло?
Я не оставляла попыток высвободиться, пока не ощутила щекочущие пальцы Нотта на моих рёбрах. Волна хохота охватила нутро, не позволяя задерживаться на твёрдом плече и на минуту дольше, я извивалась от щекотки и смеха так, что Драко не смог удержать равновесия и упал наземь вместе со мной. Я же ловко утащила и Теодора, который завалился рядом с нами. Мы втроём с взглядом, полным серьёзности, осмотрели друг друга, а потом снова рассмеялись в разы сильнее, чем прежде.
Я не сразу заметила, что Малфой принял весь удар на себя, переместив меня так, что я оказалась прижатой к его быстро вздымающейся груди. Его руки оказались сцепленными в замок на моей талии, отчего попытка подняться или хотя бы отстраниться не сразу вышла успешной. Нотт поднялся первым и протянул мне руку, перехватив его ладонь, я всё-таки поднялась.
— Это месть, милая Лили! — Нотт улыбнулся.
— Интересно, что я такого натворила? — вскинув бровь, я продолжала улыбаться.
— Сбежала с вечеринки вчера. Уж не думал, что я настолько плох в своём деле...
— Вот оно что! — у меня едва ли нашлись силы нахмуриться. — В следующий раз сначала спроси, почему я это сделала, — шутливо стукнув его по плечу, я обернулась на Малфоя, который смотрел на меня своими серыми глазами, держа в руках выпавшее письмо. — Видимо, выпало, когда вы свалили меня на землю.
— Это мы? Лили, ты так смеялась, что бедный Драко не смог устоять под этим порывом!
— Ну уж нет, Тео! Это ты меня щекотал!
Драко лишь натянуто улыбался, всё ещё крепко сжимая конверт в руках. «Мерлин, он ведь не оставит это просто так!». Я протянула ладонь, но юноша задумался на несколько мгновений, прежде чем вернуть письмо мне.
— И что вы тут устроили?! Вздумали покалечить малышку Лили? — позади послышался голос Пэнси. — Вы настоящие болваны! — она привстала на носочки, шлёпнув поочерёдно Нотта и Малфоя журналом по голове.
— Только не говори, что это ваш этот журнал! — протянул подошедший Блейз. — Я не вынесу, если их разговоры тоже превратятся в обсуждение новых вещей и украшений...
— Не волнуйся, Забини, — лукаво улыбаясь, Пэнси сделала в его сторону несколько шагов. — Эта участь коснётся и тебя! — бумажное орудие в руках Паркинсон коснулось и головы Блейза.
Я с улыбкой наблюдала за происходящим, пока моей ладони не коснулись пальцы Малфоя. Он кивнул головой в сторону, как бы указывая на то, что нам нужно отойти. Прежде чем мы успели это сделать, Забини и Нотт присвистнули. Я обернулась и взглянула на них с укоризной, как бы говоря: «Не смейте». Тео лишь вскинул брови и улыбнулся. Я хорошо знала это хитрое выражение его лица.
— Что в письме? — резко раздавшийся вопрос вынудил меня нахмуриться.
— Я ещё не открывала его, ты ведь видел, — прищурив глаза, я сложила руки на груди.
— Откроешь? — Драко внимательно проследил за моим жестом, останавливаясь на моём запястье, скрытом под тканью рубашки.
— Не знаю. Желание напрочь отбито, — я ухмыльнулась.
— Как... Как рука? — на этот вопрос я не ответила, на что Драко закатил глаза, с долей грубости перехватив моё запястье.
— Что ты делаешь?! — я попыталась высвободить руку.
— Прости, — Малфой вздохнул, уже более осторожным движением поднял рукав рубашки стал осматривать разодранную рану, кое где запеклась кровь, а где-то застыла сукровица. Он осторожно очертил пальцем воспалённые границы, задумываясь о чём-то своём. «Как же много ты скрываешь внутри себя?». — Я придумаю что-нибудь, потерпи до вечера.
Больше не проронив ни слова Драко ретировался обратно, я же размеренно зашагала за ним, возвращаясь в компанию подруги.
— Пэнси, — я хитро прищурилась, улыбаясь, — мы ведь идём в Хогсмид сегодня?
— Разумеется, — она ответила на мою улыбку, с таким же хитрым огоньком в глазах.