15 глава
~Amelia~
— Запиши конспект и выучи его. На этом наше занятие окончено. До свидания, Амелия, — произнёс репетитор и, собрав свои бумаги, вышел, не дождавшись ни слова в ответ.
Я рухнула в кресло и зажмурилась.
Боже, как же я устала. После длинного дня в университете я мечтала вернуться домой, плюхнуться на кровать и провалиться в забытьё. Но не тут-то было. Мама с порога напомнила о репетиторе, и мои мечты, как стеклянная ваза, разлетелись вдребезги.
Два чертовых часа. Два беспощадных часа зубрёжки.
Я убрала тетради, аккуратно сложила книги и направилась вниз. В гостиной мама восседала на диване, перебирая какие-то новые ткани — очередной модный проект. Папа, как обычно, с головой ушёл в ноутбук, едва замечая происходящее вокруг.
— Занятия закончились? — спросила мама, мельком глянув на меня.
— А разве он не докладывает тебе обо всём сам? — бросила я, не скрывая раздражения.
Мама тут же нахмурилась, губы её сжались в тонкую линию.
— Что это значит, Амелия? Не смей повышать на меня голос! Уильям, скажи же что-нибудь!
— Линда, спокойно, — тихо сказал отец, даже не отрывая взгляда от экрана. — Амелия, ты, наверное, устала. Иди, отдохни.
— Да, устала. Пойду к себе, — буркнула я и поднялась по лестнице.
Настроение было никуда. Всё внутри сжималось от усталости и бессилия.
Если бы я могла повернуть время назад...
Я бы никогда не пошла учиться на юриста. Это не моё. Не моё вообще. Всё слишком сложно, слишком сухо, слишком чуждо. Я прошла мимо стены, где висели старые фотографии и остановилась. На одной из них я — совсем маленькая — в ярком платье, на сцене. Танцую. Смеюсь. Сияю.
Танцы были моей отдушиной. Моей любовью. Сколько же раз я представляла, как становлюсь хореографом... Но родители всегда считали это несерьёзным. Не тем, ради чего стоит жить. У них на меня были другие планы.
А я не хотела их подводить.
Глупо, да?
Я достала телефон и, не задумываясь, открыла видео. Хореографы, сцены, музыка. Я залипла. Не заметила, как прошло время.
Два часа ночи.
Чёрт.
Спать не хотелось совсем.
Но внутри скребло что-то — тоска, одиночество, пустота.
Я неосознанно набрала сообщение:
"Привет. Прости, что так поздно... Просто мне сейчас так одиноко. Хочется поговорить с кем-то."
Ответ пришёл почти сразу:
"Привет. Я не сплю. Может, выйдем прогуляться?"
Я колебалась. Выйти на улицу в два часа ночи?
Безумие.
Но, может быть, это как раз то, что мне сейчас нужно?
"Я согласна. Давай!" — отправила я, затаив дыхание.
Ночь только начиналась.
Быстро поправив макияж, я встала у шкафа, перебирая вешалки. Несмотря на то, что скоро лето, в Лос-Анджелесе было прохладно, так что обтягивающее платье и кеды — сразу в игнор. Нужно что-то тёплое и удобное... Взгляд упал на светло-голубые джинсы с высокой талией, чёрный укороченный топ и кожаную куртку.
Идеально.
Накинув куртку, я схватила сумку и уже потянулась к двери, как вдруг остановилась.
Главный выход? Камеры. Охрана.
Сомнений нет — меня тут же засекут, и через пять минут мама узнает обо всём. Или, что хуже, папа.
Чёрт... Что делать?
Я метнулась к окну и выглянула наружу. Второй этаж. Высоко. Прыгать — сломаю себе шею, а вместе с ней и остатки свободы.
Но тут взгляд зацепился за дерево возле окна. Его ветви тянулись почти до моего подоконника.
Это безумие. Настоящее. Но другого выхода нет.
Я осторожно открыла окно и, дрожащими руками, вылезла наружу.
Сердце колотилось, как бешеное.
Медленно, почти ползком, я начала спускаться по ветвям.
— Боже, что я творю, — прошептала себе под нос, с трудом сдерживая нервный смех.
И вот... я стою на земле. Я это сделала. Но радоваться было рано — впереди ворота. А там — охрана, та самая, что докладывает отцу о каждом моём чихе.
И вдруг — вибрация телефона.
"Амелия, я приехал."
Сердце подпрыгнуло.
Я быстро набрала ответ:
"Я не могу выйти, охрана у ворот."
Ответ пришёл почти сразу:
"Я отвлеку их. Как только они отвернутся — беги."
Затаив дыхание, я подошла ближе к воротам, прячась в тени.
Дамиан уже разговаривал с охраной, жестикулируя и делая вид, что заблудился. Охранники хмурились, переглядывались...
Сейчас. Или никогда.
Я метнулась вперёд и проскользнула за ворота.
Дамиан, увидев меня, моментально свернул разговор. Я подбежала и обняла его. Он обнял меня в ответ — крепко, тепло, будто защищая от всего на свете.
О боже. Я обнимаю его. А он — меня.
В этих объятиях было что-то такое, что не хотелось отпускать.
Я не могла не смотреть на него. Он казался воплощением всего запретного и притягательного. Высокий, широкоплечий, с накачанным телом, будто выточенным руками скульптора. Под рубашкой угадывались рельефные мышцы, а на оголённой руке — чёрные линии татуировок, которые хотелось разглядывать часами. Его кожа — чуть смуглая, как будто он только что вернулся с побережья. Темные, густые волосы, непослушно спадающие на лоб, и эти глаза... зелёные, пронзительные, с той самой опасной искрой, от которой сердце пропускало удары. А улыбка... Ослепительная, самоуверенная, немного дерзкая — именно такая, от которой сгораешь изнутри, даже если пытаешься скрыть это.
Он был слишком красивым, чтобы быть настоящим. И слишком реальным, чтобы его игнорировать.
— Привет, Пиона, — прошептал он.
— Привет... — я улыбнулась, подняв взгляд.
— Мой мотоцикл чуть дальше, пойдём, — сказал он и, к моему удивлению, взял меня за руку.
— Ты приехал на мотоцикле? — спросила я, и он коротко кивнул.
— А как ты отвлёк охрану?
— Наговорил ерунды, что потерялся и ищу нужный дом... Они, кажется, до сих пор думают, что я студент из Лондона, — усмехнулся он.
Когда мы подошли к мотоциклу, я замерла. Он был красивый, матово-чёрный, с зеркальными деталями, словно из фильма. Дамиан достал шлем с милыми ушками и протянул мне.
— С ушками? Это мне? — я рассмеялась.
— Подумал, тебе понравится. Купил заранее.
— Он... он потрясающий. Только помоги надеть.
Он аккуратно надел шлем на мою голову, коснувшись моих волос. Затем сам надел свой — и мы сели.
Дамиан завёл мотор, и рык двигателя прорезал тишину ночи.
— Готова? — спросил он, глядя через плечо.
— Более чем, — ответила я и крепче обняла его за талию.
И мы сорвались с места.
Навстречу ночи.
Навстречу свободе.
Ветер хлестал по лицу, прохладный и дерзкий, но мне было не холодно. Совсем.
Я держалась за него, крепко, будто боялась отпустить. Его спина — тёплая, надёжная, словно щит от всего, что я оставила за воротами дома.
Мотоцикл рвался вперёд, двигатель рычал, а город вокруг будто терял чёткость — только огни, размазанные в линию, и шум ветра в ушах.
Я закрыла глаза на мгновение.
Свобода.
Это чувство — странное, дикое, почти пугающее. Такое, которого я никогда раньше не знала. Мне не нужно было притворяться, сидеть ровно, делать «правильное» лицо.
Я просто была. Настоящая.
С его руками на руле, с моими руками на его талии.
Сердце стучало быстро, но не от страха — от восторга.
Я смеялась — вслух, искренне, как в детстве.
Меня никто не слышал — только он, может быть, сквозь ветер.
Но это был мой смех. Мой момент.
С ним рядом даже ночь не казалась опасной. Я чувствовала, как его плечи напряжены, как он ловит каждое движение мотоцикла, как оберегает нас от каждого поворота. И мне вдруг захотелось, чтобы дорога не заканчивалась.
Никогда.
Дамиан остановил мотоцикл у парка. Мы сняли шлемы — я свой с ушками, он свой чёрный, строгий — и пошли гулять. Несмотря на поздний час, парк был полон жизни: кто-то смеялся, кто-то играл на гитаре, влюблённые сидели на скамейках, подростки катались на скейтах. В этом ночном оживлении было что-то удивительно тёплое, настоящее. Люди просто были собой.
Дамиан взял меня за руку — уверенно, без лишних слов. Я не отдёрнула её. Напротив — мне было спокойно и... правильно.
Мой взгляд задержался на девушке у фургончика. Она продавала сладкую вату — большую, розовую, воздушную. Словно облако из детства. В Лос-Анджелесе таких уличных продавцов полно — мороженое, снэки, вата, всё что угодно.
Но я никогда не пробовала.
Мама запрещала.
"Химия, сахар, отрава," — повторяла она.
И я слушалась.
— Хочешь? — голос Дамиана мягко выдернул меня из мыслей.
— А? Что?
— Сладкую вату, — он слегка улыбнулся, как будто уже знал ответ.
— Не знаю... Я обычно не ем такое.
— Ну а сейчас можно. Только один раз — в честь ночной прогулки, — подмигнул он.
Я задумалась. Почему бы и нет? Один раз. Новый опыт.
Свобода — это ведь и про мелочи, да?
— Хорошо. Купи, пожалуйста.
Он отпустил мою руку и подошёл к продавщице. Та ловко накрутила розовую вату на палочку, и Дамиан протянул ей деньги. Через пару минут он уже шёл ко мне с этим розовым облаком в руке.
Я рассмеялась. По-настоящему.
— Это... восхитительно глупо, — сказала я, беря вату. — Но я безумно счастлива.
Мы сели на лавочку.
Я откусила — и едва не расплылась в улыбке.
Она была безумно сладкая, словно тающая сахарная мечта.
— Будешь? — спросила я, повернувшись к нему.
— Хм? Что?
— Вату. Она, кстати, очень вкусная, — я протянула кусочек ему.
И он, не сводя с меня взгляда, наклонился и съел её прямо с моей руки.
У меня вдруг сжалось сердце.
Так просто. Так близко. Так... по-настоящему.
— Давай узнаем друг друга получше, — неожиданно предложила я, нарушая тишину.
— Что ты хочешь знать? — Дамиан посмотрел на меня с лёгкой улыбкой.
— Хмм... Расскажи о себе. Когда у тебя день рождение? Что тебе нравится? Какой ты человек на самом деле?
Он на мгновение задумался, как будто отбирал слова.
— Я строг. Особенно в работе. Терпеть не могу халатность — люблю, когда всё сделано чётко и без лишних слов. Обожаю порядок, чистоту, и, конечно, кататься ночью на мотоцикле. Это даёт мне чувство свободы. Ещё люблю тишину... спокойствие. День рождение двадцатое ноября, — Он замолчал, посмотрел на меня. — А теперь твоя очередь.
— Ну... Я учусь на юриста. Слушаюсь родителей. Спокойная, тихая, немного... правильная, день рождение тридцатого мая, совсем скоро, — улыбнулась я, будто оправдываясь за свою обыденность.
— Нет, это я и так знаю, — перебил он мягко. — Расскажи что-то, чего никто не знает. Что-то настоящее.
Я прикусила губу и опустила глаза. Это был странный момент — будто кто-то протянул руку к самому сердцу и попросил открыть его.
— Я... с детства обожаю танцы, — тихо сказала я. — Мечтала стать хореографом. Выступать, преподавать, создавать постановки... Но моя мечта осталась где-то там, в детстве. Родители никогда не одобряли. Считали, что танцы — несерьёзное занятие. А Амелия Харпесс должна быть деловой, уверенной в себе женщиной. Юристом. Ни в коем случае не... "глупой танцовщицей", — с горечью добавила я.
— Но ты ведь могла продолжить заниматься этим как хобби. Танцевать для души. Снять студию, преподавать в свободное время...
Я едва заметно усмехнулась:
— У меня нет свободного времени. Учёба, занятия, репетиторы. График расписан по минутам. А если родители узнают, что я вдруг "распыляюсь" на танцы — я даже не представляю их реакцию.
Мы замолчали. В этой тишине не было неловкости — только лёгкая грусть и молчаливое понимание.
Мы болтали ещё долго — ни о чём и обо всём сразу. Шепотом, вполголоса, чтобы не спугнуть ночь. Время будто остановилось — до тех пор, пока небо не окрасилось первыми оттенками рассвета.
— Дамиан, уже светает, — прошептала я, взглянув на небо. — Мне нужно домой. Если родители заметят, что меня нет, они... ну, ты сам понимаешь.
Он кивнул, не говоря ни слова. Мы встали, надели шлемы и пошли к мотоциклу. Как только мотоцикл сорвался с места, прохладный утренний ветер ударил мне в лицо. Я крепче прижалась к его спине, вдыхая его запах — свежесть, лёгкая мята, что-то мужественное, тёплое и надёжное.
Мы остановились неподалёку от моего дома. Я сняла шлем и протянула его Дамиану. Ветер чуть растрепал мои волосы, и я, не отводя взгляда от окон, прошептала:
— Как я теперь зайду домой? Думаю, мы не сможем снова отвлечь охрану, как в прошлый раз...
— Перелезешь через забор, — спокойно ответил он. — Я помогу.
Я с сомнением покачала головой:
— Поможешь? Просто... я не уверена, что смогу снова взобраться по дереву в окно. — Мой голос был почти неслышным.
Дамиан рассмеялся тихо, с тем особенным, успокаивающим смешком, который будто говорил: «Не бойся, я рядом».
— Помогу, пошли.
Мы подошли к забору. Он подсадил меня, и я вскарабкалась, балансируя на самом верху. Затем он сам ловко залез и мягко спрыгнул на другую сторону. Протянул мне руки.
— Прыгай.
Я чуть замялась, потом шагнула вперёд — и оказалась в его объятиях.
Мы пробирались по двору на цыпочках, почти не дыша. Подошли к моему окну. Дамиан подсадил меня, и я ухватилась за толстую ветку дерева, с которого уже спрыгивала раньше. На этот раз получилось чуть быстрее — всё-таки было не так страшно, когда он рядом.
Оказавшись у окна, я ещё раз оглянулась. Внизу, освещённый только светом уличного фонаря, стоял Дамиан. Он смотрел на меня с тёплой, тихой улыбкой.
— Спокойной ночи, Пиона, — сказал он мягко, почти шепотом.
— Спокойной ночи, — прошептала я в ответ, замирая от переполнявших эмоций.
Я закрыла окно и прижалась к стеклу. Сердце стучало где-то в горле. О боже, мы сумасшедшие. Но это так... невероятно.