Глава 17. Обещания
But how am I supposed to love you
When I don't love who I am?
And how can I give you all of me
When I'm only half a man?
Dean Lewis «Half A Man»
Погода в конце мая в Сеуле уже перевалила за двадцать градусов по Цельсия, поэтому Юнги был одет легко. Весенний ветер пытался взлохматить его мятные волосы, но Мин натянул чёрную кепку пониже на глаза, а потом проверил время. Уже почти.
С Хосоком они в последний раз виделись в марте, когда он смог на выходные вырваться с учёбы домой. Два месяца разлуки показались вечностью, хотя они и созванивались каждый день. Юнги понимал, что его безнадёжно затягивает в учебную рутину, а по приходу домой силы остаются только на то, чтобы завалиться спать на пару часов, а потом снова делать бесконечные задания. И всё же ему нравилось учиться, он чувствовал, что развивается и идёт вперёд, к своей мечте.
Чон же улыбался ему с экрана телефона, ругал вместе с ним придирчивых преподавателей и радовался успехам. Он рассказывал про лечебную физкультуру, про новую комнату в доме, куда его переселили со второго этажа, когда он вернулся из больницы, что с родителями всё стало лучше, какой фильм он посмотрел и какую книгу прочёл. Хосок выглядел и звучал нормально. Именно это Юнги и пугало. Как будто они вернулись к тому, что было до сентября, до крыши. Когда Хосок улыбался направо и налево своей яркой улыбкой, а в глазах была пустота.
И всё же перед глазами стояла картина Чона под снегопадом, когда он сказал: «Хочу быть счастливым». И Юнги убеждал себя, что всё в порядке. Не идеально, но лучше.
Сейчас он ждёт на остановке Хосока, который должен на неделю приехать погостить в Сеул к сестре. Сама Давон была занята в этот день, но вечером ждала обоих к себе на ужин. У Юнги было множество планов на эту неделю. За почти что пять месяцев в столице он успел обойти половину города, постоянно делая в голове заметки, куда бы он хотел сходить с Хосоком. Он надеялся, что эта поездка поможет Чону развеяться.
Родители Хосока после долгих уговоров дочери и сына разрешили ему съездить в Сеул. Они заказали специальный микроавтобус и личного водителя. Собирались также нанять седелку, но дети опять же убедили их этого не делать. Поэтому сейчас Юнги напряжённо всматривался во все проезжающие машины и постоянно сверялся с сообщением, в котором был написан номер машины, хотя запомнил его давно.
И вот к нему подъехал чёрный микроавтобус, похожий на те, из которых в боевиках выскакивают преступники. Но совершенно не по законам жанра Мин первый распахнул дверь, без раздумий забираясь внутрь.
Водитель, уже успевший за трёхчасовую поездку подружиться со своим пассажиром, повернулся в солон, чтобы поприветствовать его гостя. Но не успев ничего сказать, покраснел и отвернулся назад, давая молодым людям время.
Они почти не успели ничего увидеть, а только почувствовали. Руки на щеках и на шее, мягкие губы, быстро растягивающиеся в улыбку, дыхание рядом, почти как тот самый лёгкий весенний ветерок, нетерпение внутри, которое перешло в наполненность родным теплом. Юнги чуть отстраняется, смотря в сияющие глаза напротив и внутренне выдыхает: этот Хосок точно не тот же самый, что в сентябре.
— Привет, — шепчет Чон.
— Привет, — также отвечает Мин.
Сколько раз они здоровались вот так вот? Первый раз на крыше дома Хосока, когда Юнги не выдержал и в ночи поехал признаваться в любви, положил начало десяткам «привет» и «пока», сказанным так близко друг к другу, что услышать могут только они сами. Такие простые слова становятся чем-то личным, чем-то слишком похожим на признание.
С переднего сидения раздаётся тактичное покашливание, которое заставляет парней оторваться друг от друга и встрепенуться.
— Ой, здравствуйте, — произносит Юнги, давя в себе желание извиниться.
— Рад познакомиться, Юнги, — улыбается мужчина, смотря на них через зеркало.
Мин в удивлении поворачивается к Хосоку, и тот смеётся.
— Дорога была долгой, я выдал о тебе всю подноготную.
— Считай, мы уже заочно знакомы, — поддакивает водитель.
Юнги неловко смеётся. Он только сейчас понимает, что ему просто повезло, что водитель уже всё знал и не был гомофобом, а то последствия его (их) несдержанности могли быть намного более плачевными, чем смущение.
— Куда вас отвезти? — спрашивает мужчина.
Мин называет нужный адрес и поясняет:
— Это недалеко от университета. Я подумал, что ты будешь голодным, поэтому решил заодно показать тебе забегаловку, где я постоянно ем. А потом можем прогуляться по пешеходной улице, там красиво, особенно когда темнеет. И как раз поедем к нуне после этого. На следующие дни у меня более насыщенный план, не хотел перенапрягать тебя в первый же день...
— А ты подготовился, Мин Юнги! — воскликнул Хосок. — Хотя мне и одного тебя рядом будет достаточно, чтобы эта поездка прошла отлично.
Юнги смущённо улыбается в ответ, а глазами и кивком головы показывает на водителя, тем самым прося Чона быть сдержаннее.
— Не волнуйся насчёт господина Пака! — тут же громогласно заявляет Хосок. — Он уже успел понять, что я просто ужасно влюблён в тебя, так что его таким не удивить.
— Это правда, не стоит стесняться, — добродушно усмехается мужчина.
Мин сначала в шоке смотрит на Чона, потом бросает взгляд на невозмутимого водителя, и по итогу смеётся, расслабленно откидываясь на сидение. Вскоре автомобиль подъезжает к назначенному месту. Водитель с лёгкостью выкатывает по встроенной в автомобиль лестнице инвалидную коляску с Хосоком и передаёт его вещи.
— Что ж, тогда увидимся вечером, позвоните, когда надо вас будет забрать. Хорошо провести время!
— Вам тоже! — Хосок машет мужчине в ответ рукой, а Юнги уже в который раз за этот час в удивлении замирает.
— Я думал, что он с нами пойдёт...
— Ну, мои родители, должно быть, так и планировали, — пожимает плечами Чон. — Но я его уговорил оставить нас одних и поехать по своим делам. Он очень приятный мужчина! Сказал, что в любом случае не хочет быть третьи колесом на нашем свидании.
— Так у нас свидание? — ухмыляется Юнги, а про себя делает пометку поблагодарить позже водителя.
— А как же! Мне кажется, у нас и не было нормальных свиданий до этого.
— Мы же с тобой постоянно гуляли, — возражает Мин.
— Это да. Но это было почти всегда спонтанно, после школы... А тут я приехал к тебе в другой город, ты будешь водить меня по своим любимым местам... Всё ощущается более официальным.
Юнги берётся за ручки инвалидной коляски. Он уже гулял с Хосоком раньше в больнице и вокруг его дома, когда приезжал на свой день рождения. Но они никогда не выезжали далеко и обычно рядом не было множества прохожих. Мин очень надеется, что Хосок уже привык, и эта ситуация не является некомфортной для него.
— Ясно... Так мне надо было принести тебе цветы? — спрашивает Юнги.
— Пф-ф, ну я же не девчонка, — фыркает в ответ Хосок.
— Мне казалось, ты против гендерных стереотипов, — в ответ смеётся парень.
— Ладно, скажу по-другому, — задумчиво тянет Чон. — Концепция того, что на свидания принято приносить цветы, кажется мне довольно глупой. Ведь их некуда потом деть! Только мешаются.
— Так тебе не нравятся цветы? — удивляется Юнги.
— Я не сказал, что не нравятся. Пусть себе растут на клумбах.
— Эх, — преувеличенно со страданием вздыхает Мин. — Значит, цветов я от тебя не дождусь.
Хосок весело смеётся и запрокидывает голову наверх, чтобы посмотреть на другого парня.
— Подарю тебе кактус в горшке, если так хочешь.
— Кактус?
— Вы похожи, — улыбается Хосок. — На первый взгляд такие колючие, но потом распускаются прекрасные цветы. И уколоться уже не страшно.
Юнги ерошит волосы на макушке Хосока, которые в солнечном свете переливаются приятным ярко-красным оттенком. Тот любит иногда выдавать что-то такое поэтичное и романтичное, что другой бы человек постеснялся говорить вслух.
Они заходят в небольшую закусочную, но с достаточно широкими проходами, чтобы Хосок мог проехать. Если совсем уж честно, то чаще Юнги ходил есть в другое место, потому что это было чуть подороже. Но в его любимом кресло-каталка просто не проехала бы. Только столкнувшись с проблемой напрямую, Мин начал замечать, насколько их мир не приспособлен для людей с инвалидностью.
Когда они зашли, их провели к столику неподалёку от входа и убрали один из стульев, чтобы Хосок мог туда припарковаться. Юнги сел напротив и сразу открыл меню, называя любимые блюда. В итоге они набрали еды больше, чем могли бы съесть. Пока её готовили, они обсудили всё, что произошло за этот день, а также за предыдущие, хотя и знали уже давно. Но уже известные истории звучат совсем по-другому, когда их говоришь глаза в глаза. И даже когда еду принесли, они всё не могли наговориться, поэтому блюда медленно остывали и уменьшались лишь по чуть-чуть.
— Юнги! — внезапно раздалось сбоку.
Мин повернулся на знакомый голос и увидел рядом группу своих однокурсников: своего соседа по комнате, ещё двух парней, с которыми лишь отдаленно был знаком, и двух девушек, с ними он немного пообщался после памятной игры в «Я никогда не».
— Привет, — чуть опешив поздоровался Мин.
— Ты говорил, что встречаешься сегодня с парнем, но я не знал, что тут, — продолжил сосед, а потом повернулся к Чону. — Так что ты, должно быть, Хосок. Рад познакомиться!
Он протянул руку Чону, и тот её тут же пожал. Юнги видел, что в самом начале Хосок на секунду растерялся, но он умел быстро ориентироваться. Кажется, сам Мин переживал намного больше, хотя тоже старался не показывать этого. Дело в том, что он так никому и не рассказал, что Хосок болен. Он оттягивал этот момент так долго, что в итоге сказать это просто к слову не получилось бы. Поэтому он очень боялся реакции однокурсников, ведь не заметить инвалидную коляску было просто невозможно. Но, к счастью, его сосед никак не выказал своего удивления, и другие ребята, вроде, вели себя как ни в чём не бывало.
— Я тоже очень рад! — воскликнул Хосок. — Ты его сосед? Спасибо, что присматриваешь за моим Юнги.
Девочки как-то опасно запищали, а Юнги покраснел и кинул смущённый взгляд на Чона. А Хосок невозмутимо повернулся к ним с такой обворожительной улыбкой, что Мин сразу понял, по крайней мере женская половина компании уже была без ума от него.
— Вообще я рад познакомиться со всеми друзьями Юнги! Позаботьтесь о нём, пожалуйста. Он, может, и выглядит чуть нелюдимым, но на самом деле замечательный человек.
Юнги окончательно залился краской и легко подёргал Чона за край рукава кофты.
— Хосок...
— Мы это и так уже поняли, — рассмеялась одна из девушек. — Он так мило рассказывал о тебе... Вы очень хорошо смотритесь вместе.
— Правда? — улыбнулся Чон, чуть наклонив голову, и взял Юнги за руку, которую так некстати тот оставил около него.
Девушки опять запищали, а парни по-доброму рассмеялись. Это всё остановил сосед Юнги, за что тот мысленно пообещал купить ему что-нибудь вкусное позже.
— Ну, пора и честь знать. Не будем прерывать ваше свидание. Увидимся ещё.
— А, да, пока, — проронил Мин.
— Пока! — Чон радостно размахивал свободной рукой.
Как только компания скрылась в соседнем зале, Юнги резко дёрнул руку Хосока на себя, привлекая внимание.
— Ну и что это было?! — возмутился он.
— А что? — совершенно невинными глазами посмотрел на него парень.
— Ты и сам знаешь!
Чон закатил глаза, сдаваясь, и фыркнул.
— Смотри на вещи проще, Юнги.
— Ты просто играл на публику... Я не люблю всю эту показуху.
— Вот как... — проронил Хосок. — Прости тогда. Я просто хотел хотя бы один раз почувствовать, что мы настоящая пара. Они же и так всё знали, не было смысла скрывать...
Чон улыбался, но Юнги понял, что его это задело, и замялся.
— Я не это имел в виду... Мы настоящая пара, Хосок. И реакция на это других людей ничего не изменит. Это просто... Было довольно неловко, вот и всё.
— Я понял тебя, прости. Давай есть.
Чон на секунду крепче сжал руку Мина и отпустил, чтобы снова взяться за палочки. Юнги пару секунд не двигался, но в итоге тоже продолжил есть. Хотя осадок остался. Не то чтобы ему было стыдно перед однокурсниками или ещё что. Поэтому он до конца и не мог объяснить свою реакцию. Но такое повышенно-оптимистичное поведение Хосока всё ещё было слишком похоже на него прежнего. Хотя, решил Юнги, возможно, в этом и нет никакого скрытого смысла.
После забегаловки они, как и планировал Мин, отправились на пешеходную улицу. Уже было достаточно темно, поэтому зажглись фонари и развешанные на деревьях гирлянды. Везде были небольшие палатки со всякой мелочёвкой, а также выступали уличные артисты. Тут были и люди, которые замирали в виде статуй, ожидая монетки, чтобы начать двигаться. Были и музыканты, исполняющие произведения от классики до современных хитов. А ещё были танцоры. Когда они с Хосоком проезжали мимо них, Юнги ускорился, немного ругая себя в голове, что не подумал заранее о такой ситуации. Но Чон поднял руку наверх и положил на его, сжимающую ручку кресла, как бы призывая подождать.
— Давай посмотрим недолго?
До этого они останавливались у многих палаток и почти у всех музыкантов слушали хотя бы одну песню. Поэтому было бы странно, если бы Юнги отказался. Он переступил с ноги на ногу, раздумывая секунду, но всё же сдался и подвёз Хосока на место сбоку, которое было не занято.
Танец был в современном стиле, танцоры двигались чётко и слаженно. Они были все потные и тяжело дышали, но, когда танец закончился и раздались громкие аплодисменты, они выглядели, как самые счастливые люди.
У Юнги невольно навернулись слёзы на глаза. На секунду он представил, что Хосок тоже выступает сейчас с этой командой. Он бы наверняка стоял в центре и заражал всех своей энергией. Они бы все полюбили его, вся публика бы восхищалась им. И Чон купался бы в признании, которого достоин. Он бы пропускал через себя музыку и выражал себя через движения так естественно, как будто настоящий он только в танце. Как будто по-другому он жить не может.
А потом, также как сейчас танцоры машут своим знакомым, Хосок бы заметил Юнги в толпе. Он бы засветился счастьем ещё ярче, вышел из построения, провожаемый взглядами ничего не понимающей команды и зрителей вокруг, под конец не выдержал и перешёл на бег, подлетая к Мину и говоря...
— Пошли отсюда.
Юнги моргнул, и видение рассеялось. Танцоры начали следующий танец. Мин перехватил ручки инвалидной коляски покрепче и шагнул назад, выезжая из толпы.
*
— Как погуляли? — спросила Давон, раскладывая рис по тарелкам.
— Отлично! — воскликнул Хосок. — Юнги сводил меня в свою любимую закусочную, потом мы уличных музыкантов смотрели. А ещё мы встретили однокурсников Юнги! Думаю, я бы мог привыкнуть к жизни в Сеуле.
— Вот как, замечательно, — тепло улыбнулась девушка. — Что завтра планируете делать?
— Я составил небольшую программу, — чуть неловко подал голос Юнги. — Нуна, может, ты бы хотела присоединиться?
Девушка раздала всем тарелки, села на стул и взяла в руки палочки. Она ненадолго задумалась:
— Я свободна завтра в первой половине дня, так что если вы не против встать пораньше...
— Я нет, — сказал Хосок. — Устал уже от домашней жизни, чем раньше выйдем на улицу, тем лучше.
— Я тоже не против, — кивнул Юнги. — Но надо решить во сколько, чтобы мне ещё от общежития доехать до вас.
На него уставилось две пары удивленных глаз.
— Ты разве не тут будешь ночевать? — спросил Хосок.
— Что?.. — в ответ удивился Юнги и тут же покраснел, кинув нервный взгляд на Давон.
Девушка же смотрела на него со смехом в глазах.
— Я даже постелила вам на двоих в гостевой спальне. Брось, Юнги, я понимаю, что вы уже не дети.
Мин растерялся. Хосок же не выглядел смущенным совершенно и продолжал невозмутимо есть, как и его сестра. В семье Юнги подобные темы обсуждали редко. И сейчас он задумался, а сколько Давон вообще известно?
— Но у меня даже сменной одежды нет и зубной щётки...
— Я могу тебе дать свою одежду, — пожал плечами Хосок.
— А у меня есть запасная щётка, — улыбнулась Давон.
Юнги сидел как громом поражённый. Они говорили обо всём так просто.
— Тогда... Я останусь, — сдался он.
— Тебя никто и не спрашивал, — хмыкнул Хосок.
Мин покосился на него, а Чон совсем по-мальчишески показал язык, на что Юнги только и оставалось закатить глаза. Давон рассмеялась, с нежностью смотря на двоих парней, и положила им закусок на рис. Они просидели в такой домашней атмосфере весь вечер, сначала за ужином, потом за чаем, а потом просто болтая. Но время неумолимо двигалось к полночи, а раз вставать им завтра надо было рано, пришло время готовиться ко сну.
— Нуна, иди в душ первой, мы пока с Юнги разберём вещи.
Они уже убрались на кухне, и Давон стояла около раковины, вытирая руки полотенцем.
— Точно? Ты, должно быть, устал после дороги и прогулки.
— Всё в порядке. Ты же работаешь, а я бездельничаю целыми днями.
— Это неправда! — девушка подошла к брату и растрепала волосы, задерживая руку ненадолго. — Мы все знаем, как много ты трудишься, чтобы поправиться.
Губы Хосока дрогнули в грустной улыбке, и он мягко убрал руку сестры с головы, сжимая в своих ладонях.
— Иди первая, — повторил он.
— Ладно, — вздохнула она, — я быстро.
Пока девушка была в ванной, Юнги помогал разбирать Хосоку чемодан, под его предводительством раскладывая одежду по полкам в освобождённом шкафу. После Чон подъехал к шкафу, придирчиво рассматривая свою одежду. В итоге он выудил домашние чёрные штаны, ярко-красную футболку с рисунком, пару разноцветных носков и чёрные трусы, сунув всё это в руки Юнги.
— Я... Могу и в своём белье остаться, — пробормотал Мин.
— Брось, мы же встречаемся, всё в порядке.
— Ладно... Я постираю и верну.
— Да, конечно. Если хочешь, можешь присвоить себе что-то. Я не буду против.
— Зачем?
Хосок, который продолжал рыться на полках, выбирая одежду уже себе, обернулся на его вопрос и ухмыльнулся.
— Я слышал, что парочки так делают.
Бровь Юнги взлетела вверх, и он не удержал похожую ухмылку.
— За последнюю минуту ты два раза сказал, что мы пара. Тебе это так нравится?
— М-м-м... Да.
Чон задержал на долгую секунду сияющий взгляд на Мине, а потом вернулся к своему прежнему занятию. Юнги же прижал одежду ближе к себе, удивляясь тому, что ткань кажется намного мягче, чем у его собственной.
— Возможно, я и оставлю себе что-то, — тихо произнёс он.
— Хорошо, — раздался голос Хосока, который всё же выудил вещи и закрыл шкаф. — Но только не трусы. А то это уже будет пугающе.
Юнги фыркнул на его заявление.
— Что захочу, то и оставлю. Ты же сам сказал, что мы встречаемся, — ворчливо произнёс он.
Они могли бы шутливо препираться ещё долго, но дверь ванной комнаты хлопнула, и Давон прокричала им, что может идти следующий.
— Иди первым, — улыбнулся Юнги.
— Ты не против? Обычно гости идут первыми... Но и я правда немного устал.
— Тогда точно иди, я в порядке.
— Спасибо.
Мин проводил его до душевой, чтобы помочь донести вещи. Давон переоборудовала ванную и одну из комнат специально так, чтобы Хосоку было комфортно. Но Юнги всё равно замялся на выходе, не решаясь сказать то, что его беспокоило почти весь день.
— Что-то не так? — с улыбкой спросил Чон, заметив замешательство парня.
— Я... Ничего, просто... Хосок, может, тебе нужна помощь?
Взгляд Чона замер на секунду, но это было еле заметно, потому что он тут же рассмеялся и подтолкнул Юнги к выходу.
— Не говори глупостей, я справлюсь сам.
— Ладно, но... Если что-то будет не так, то позови меня, не надо стесняться.
— Я не стесняюсь тебя, Юнги, — закатил глаза тот. — Я уже взрослый мальчик и моюсь сам.
— Знаю, не обижайся.
Хосок глубоко вздохнул, будто призывая себя успокоиться. И улыбнулся уже более естественно.
— Всё правда в порядке, не волнуйся. Ну же, иди.
Дверь захлопнулась перед лицом Юнги, и он ещё какое-то время глупо стоял перед ней, прислушиваясь к звукам.
— Юнги, — раздался шёпот с противоположной стороны комнаты.
Около двери в свою спальню стояла Давон и манила его рукой. Когда Мин подошёл к ней, она бросила напряжённый взгляд на ванную и опять зашептала:
— Сказать по правде, я хотела, чтобы ты остался как раз поэтому... Боюсь, Хосоку будет слишком неловко просить меня о помощи, да и моих сил может не хватить. Мне стыдно просить тебя о таком, но... Не мог бы ты эту неделю пожить с нами?
Юнги с болью всматривался в блестящие от подступивших слёз глаза девушки и мягко сжал её плечо, тут же кивая.
— Конечно, тебе не должно быть стыдно. Я ведь тоже... Тоже люблю его.
Она слабо, но с благодарностью улыбнулась, и, казалось, выдохнула с облегчением.
— Спасибо.
И тут же из ванной раздался грохот. Они оба встрепенулись, с ужасом смотря на дверь душевой, и через небольшую заминку бросились на звук. Затормозив около двери, Юнги попытался подавить истеричные нотки и спросил:
— Хосок, всё в порядке?
— Да! — тут же раздалось с обратной стороны, а потом опять послышался шум.
— Можно я зайду? — мягко, насколько это было возможно, спросил Юнги, уже берясь за ручку двери.
— Нет! Не надо! Я в порядке, правда.
Юнги замер в нерешительности. Но через несколько долгих мгновений за дверью опять послышался шум и сдавленные ругательства. За плечом вздрогнула Давон, прижала ладонь ко рту и, когда Мин повернулся к ней, кивком головы указала открыть дверь.
— Я захожу, — всё же выдохнул Юнги.
Парень аккуратно приоткрыл дверь, его глаза в ужасе расширились, и он на одну долгую секунду застыл на месте, не представляя, что делать. Хосок поднял на него испуганный взгляд, а потом посмотрел ему за спину.
— Закрой дверь! Сейчас же! — почти прорычал он.
Осознав, что за его спиной всё ещё стоит Давон, Юнги тут же захлопнул её, отрезая ванную комнату от внешнего мира. Он прижался к ней спиной и попробовал перевести дыхание, чтобы хотя бы сохранять внешнее ощущение спокойствия.
Хосок сидел на полу рядом с душем. У него не было бортиков, пол был под особым уклоном, чтобы вода стекала в слив, а к стене был прикреплён специальный стул, который также пропускал воду. Кресло-каталка стояла рядом. Очевидно, Чон не смог перебраться с неё на стул, а теперь не мог и подняться. Он уже разделся, поэтому сейчас сжимался в комок, пытаясь закрыться от Юнги. Он смотрел на Мина взглядом собаки, чьё доверие предал хозяин.
Поэтому Юнги, как будто действительно подбираясь к раненому животному, медленно подходил к Хосоку, в итоге присев рядом на корточки и пытаясь заглянуть в глаза.
— Хосок, позволь помочь тебе.
Чон смотрел на него с болью в блестящих глазах, потом он прикрыл их, отвел взгляд, в который раз за вечер приказывая себе успокоиться.
— Помоги мне сесть на стул, а затем уходи, — всё же выдохнул он.
Юнги кивнул и нерешительно обхватил Хосока за спину, другой рукой взял его под колени, а Чон закинул свою на плечо Мина. Парень начал медленно вставать, осознавая, что Хосок тяжелее, чем кажется, а сам он не особо тренированный. Но всё же он смог подняться, хотя ноги тряслись, и аккуратно опустить парня на стул. Чон не смотрел на Мина, он упёрся взглядом в сведённые колени, а одной рукой схватился за ручку в стене. Полностью обнажённый, сгорбленный и дрожащий, он казался абсолютно беззащитным.
— Хосок... — попробовал Юнги.
— Уходи, — выдохнул тот.
Это прозвучало как мольба. Хосок больше не угрожал, не пытался казаться агрессивным. Юнги понял, что тот отчаянно пытается сохранить остатки своей гордости, своё лицо перед ним, как бы глупо это не звучало. Только поэтому Мин отступил.
Ждал он Чона долгие полчаса в их комнате, развалившись на кровати в позе звёздочки и уперевшись взглядом в непримечательный потолок. Юнги подбирал какие-то слова, но он всё уже сказал, что мог. А остальное звучало нелепо.
Послышался мягкий звук открывшейся и закрывшейся двери, а затем Хосок въехал на кресле-каталке в комнату. Он уже переоделся в домашнюю одежду, его волосы были мокрые, поэтому приняли тёмно-красный оттенок, в отличии от обычного яркого. Они напряжённо смотрели друг на друга, первым сдался Хосок, подкатывая коляску ближе к кровати.
— Можешь... Помочь мне?
Мин внутренне облегчённо выдохнул, поскольку боялся, что придётся уговаривать Чона помочь ему лечь на кровать. Юнги откинул одеяло на свою сторону, приподнял подушку, затем убрал вещи Хосока с его колен на тумбочку и, уже опробованными ранее в ванной движениями, перенёс Чона на кровать.
— Я бы хотел лечь чуть повыше, — едва слышно произнёс он.
Ещё какое-то время Юнги пытался помочь Хосоку лечь удобно, в итоге понимая, что всё равно мало преуспел. Мин пытался смотреть видео и читать статьи о том, как помогать людям с ограниченными возможностями, но на деле это оказалось намного сложнее. Он злился на себя, потому что казался себе не только бесполезным для Чона, но и заставлял того чувствовать себя ещё более некомфортно.
После Мин удалился в ванную. Там всё было аккуратно убрано, поэтому он задумался, как много времени на это потратил Хосок. Самому Юнги не потребовалось больше пятнадцати минут. Когда он вернулся назад, Чон делал что-то в своём телефоне и кинул на Мина лишь взгляд вскользь. В комнате оставался включенным только светильник на тумбочке около Чона, поэтому Юнги сразу залез под одеяло.
Хосок всё ещё продолжал показательно его игнорировать, и Мин понимал, что ситуацию нельзя откладывать на потом, потому что может стать только хуже. Он пододвинулся ближе к Хосоку, отмечая, что тот чуть-чуть напрягся. А потом уже в который раз за день тихо начал:
— Хосок...
Последовавшая за этим реакция заставила его проглотить все слова. Чон резко опустил телефон и взглянул также, как и в сентябре, когда он отрицал, что пытался спрыгнуть с крыши. Пытаясь убедить Юнги, весь мир и себя самого, что «всё отлично». Вот только что тогда, что и сейчас, всё было вовсе не отлично.
— Давай расстанемся.
Сначала Юнги показалось, что он ослышался. Он ошалело смотрел на Хосока, который выглядел слишком серьёзно. Но в голове Мина слова другого просто не могли уложиться.
— Что?.. — переспросил он.
— Я сказал, — также решительно начал Чон, но чем дольше он смотрел на растерянного Юнги, тем больше терял запал. — Я сказал... Давай... Давай расстанемся.
Под конец его голос совсем сошёл на нет, а в глазах показались слёзы, которые почти сразу скользнули вниз по щекам, всё чаще и чаще, скатываясь из уголков глаз прямо к носу и в рот, делая всё солёным. Мин ошеломлённо наблюдал за тем, как злой и напряжённый Хосок за секунду начал дрожать и захлёбываться в слезах, пытаясь утереть их руками, но делая ситуацию только хуже, размазывая всё по лицу.
Мин не так часто видел слёзы Хосока и никогда не видел истерику. Конечно, они плакали вместе в больнице, но тогда он сам задыхался от слёз и потёкшего носа. Поэтому он не представлял, что следует сделать. У самого по горлу вверх начал подниматься ком и глаза щипало, но он понимал, что нельзя расклеиваться сейчас. Хосок нуждается в поддержке, а не в ещё одном запутавшемся и отчаявшемся подростке рядом, хотя на самом деле так и было.
— Хосок, любимый, успокойся, — забормотал Юнги, придвигаясь ещё ближе и пытаясь аккуратно оторвать руки Чона от лица.
Но тот забился в истерике только сильнее, откидывая руки Мина прочь.
— Н-не трогай меня... Давай расстанемся, Ю-юнги...
— Зачем ты говоришь такие глупости?..
— Это не глупости! — внезапно закричал он.
Хосок всё же убрал руки от лица, смотря со злостью и опять так же быстро теряя запал.
— Я... Думаешь, я не видел, как они смотрели на меня? Твои друзья, тогда, в кафе. Ты ведь не рассказал им, что я инвалид, не так ли?
Мин совсем растерялся, ведь это была правда. Но у него была причина, поэтому он поспешил её озвучить, чуть тараторя.
— Да, я не сказал, но не потому, что я стыжусь тебя, Хосок. Я просто решил, что ты бы сам не захотел, чтобы я об этом говорил.
— Сейчас это уже не имеет значения. Всё равно, когда люди видят нас на улице, они думают, что... Ты моя сиделка.
— Хосоки, с чего ты это взял?..
— А л-люди, которые знают, что мы вместе... Будут задаваться вопросом, почему ты со мной. П-потому что я выгляжу жалко рядом с тобой.
— Это не так...
— А с-самое у-ужасное, что вскоре и ты это п-поймёшь...
Хосок опять захлебнулся в слезах и закрылся руками. Он как будто не слышал слов Юнги или не желал их воспринимать, зарываясь в собственную боль и обиду. Мин крепко схватился за запястья парня и насильно отвёл руки от лица, пытаясь заглянуть в глаза.
— Хосок, пожалуйста, посмотри на меня.
Чон поднял на него болезненный взгляд, из глаз уже без остановки продолжали катиться слёзы, из-за чего слиплись ресницы и кожа раскраснелась.
— Прости, что я не рассказал друзьям. Прости, если кажется, что я пытаюсь не замечать проблему... Не думай, что я не осознаю, что будет трудно. Я знаю, что, возможно, ты уже никогда не сможешь ходить. И я понимаю, мы столкнёмся с миллионом трудностей. Но и ты должен понять одно: я лучше пройду через всё это сотни раз, чем потеряю тебя.
— Ты не можешь говорить наверняка.
— А ты можешь пообещать, что всегда будешь любить меня?
Хосок молча глотал слёзы, его руки дрожали в крепко сжатых руках Юнги.
— Я люблю тебя сейчас, — в итоге сорванным голосом выдохнул он. — И мне без тебя так плохо, Юнги. Я думал, я справлюсь. Но мне так чертовски дерьмово. Я всё время говорил, что в порядке и не надо приезжать... Но я скучал по тебе постоянно. Я как будто медленно умираю каждый день.
Мин резко подался вперёд, прижимая Хосока к себе. Его футболка на плече тут же намокла, а на талии слабо сомкнулись чужие руки.
— Тогда зачем же ты предлагаешь расстаться?
— Потому что и тебе плохо, — глухо произнёс Чон. — У тебя столько возможностей, перед тобой открыты все двери, ты можешь встретить так много прекрасных людей... Но ты всегда будешь ограничен мной.
— Ты не ограничиваешь меня, глупый. Я и так учусь любимому делу, всё также знакомлюсь с интересными людьми...
— Но это пока я не рядом и тебе не надо ухаживать за мной.
Юнги понимал, что все его слова ударяются в стену, воздвигнутую Хосоком из собственной неуверенности и опасений. Поэтому он чуть отодвинулся, заглядывая в раскрасневшиеся глаза Чона.
— Что мне сделать, чтобы убедить тебя, что я хочу быть с тобой?
Чон шмыгнул носом и поднял руку, пытаясь опять протереть ей своё лицо. Он перевёл дыхание и попытался собраться с мыслями.
— Ты знаешь, сколько мы встречаемся?
Юнги совсем не ожидал такого вопроса, но быстро сориентировался.
— Мы начали встречаться в ночь перед первым экзаменом. Значит...
— Верно, заначит, чуть больше шести месяцев. И нормально встречались где-то месяц, а затем... Произошло то, что произошло. Юнги, наши отношения... Для кого-то они покажутся просто шуткой.
— Какая разница, что думают другие? Пусть мы и встречаемся недолго, но я полюбил тебя раньше и знаю, что чувствую.
— Но ты полюбил меня другого, Юнги, — грустно улыбнулся Хосок. — Тогда я ещё старался притворяться, что счастлив, и даже верил в это рядом с тобой... Я был весёлым, решительным, я мог танцевать... И я был красивым. А сейчас... Ты сам видел, что со мной стало. Я постоянно лежу, а нагрузок на физиотерапии не хватает. А от антидепрессантов я ещё быстрее набираю вес. Я просто не могу смотреть в зеркало на себя.
Мин даже не смог его прервать. Хосок смотрел вниз, он больше не плакал и говорил так, как будто просто констатирует факты. Юнги никогда и не подозревал, что собственная внешность так важна для Чона. Конечно, тот всегда старался держать себя в форме и не заметить его тщательно подобранные наряды было почти невозможно, и всё же Юнги не думал, что потеря формы так сильно ударит по парню. Сам он почти и не заметил изменений, когда помогал Чону в ванной, слишком переживая о ситуации в целом. Возможно, Хосок переживал не только из-за того, что покажется слабым, но и о том, что Мин увидит его голым.
— Хосок, я считаю тебя очень красивым. И раньше, и сейчас.
— Это не так, — покачал головой тот. — Возможно, ты хочешь себя в этом убедить, но твои действия говорят честнее. Я вижу, что ты не смотришь на меня как раньше. В твоих глазах я видел восхищение и желание, а сейчас... Там только жалость. Может, ты и любишь меня как человека, но ведь отношения не построены только на этом. Лучше закончить всё сейчас, чем жить потом с осознанием, что ты меня не хочешь.
Каждое слово удивляло Юнги только больше предыдущего. Конечно, всё это время у них не получалось уединиться. То Хосок лежал в больнице, то он был у себя дома, где всегда был кто-то из родителей, которые при этом молчаливо не одобряли их отношений. Хотя, если совсем уж честно, то Юнги не был уверен, что попробовал бы что-то предпринять. У Хосока всё ещё часто болел позвоночник, шея и ноги, поэтому Юнги буквально боялся сделать ему больно любым своим движением. Но только сейчас он осознал, что бездействием сделал ещё больнее. Ему казалось, что все его сообщения с признаниями в любви помогали, но ничто не могло заменить физическую близость. И тогда Юнги понял, как именно он может убедить Хосока в своих чувствах.
Мин передвинул руки с плеч Чона на его лицо и мягко заставил посмотреть на себя. А потом прижался к его губам в долгом целомудренном поцелуе. Когда он оторвался, Хосок удивлённо хлопал на него ресницами. Тогда Юнги качнулся к нему ещё один раз, теперь уже захватывая губами верхнюю губу и ненастойчиво проводя языком по кромке. Чон застыл каменным изваянием, пока Мин не отодвинулся вновь.
— Что ты делаешь? — осипшим голосом спросил он, поскольку ожидал слов, а не действий.
— Решил доказать, что ты не прав.
— Юнги, не стоит себя заставлять...
Из горла Мина вырвался придушенный рык, из-за чего Хосок вздрогнул под его руками. Юнги перекинул одну ногу через парня, но не стал садиться на него, поскольку боялся причинить боль. Так что теперь Юнги нависал над Хосоком, обнимая за шею и зарываясь пальцами в волосы на загривке.
Не желая больше тратить время на пустые слова, Мин наклонился ниже, целуя парня в щёку, челюсть, потом засосал нежную кожу на шее, переходя к месту за ухом и снова возвращаясь к лицу. Хосок сначала был очень напряжён, но в итоге опустил руки на талию другого, сжимая уже более уверенно. Когда Юнги начал оставлять россыпь коротких поцелуев на всём лице Чона, тот не выдержал, и с тихим стоном поймал губы Юнги своими, тут же углубляя поцелуй. Мин не смог не расплыться в широкую улыбку, ведь он одержал небольшую победу. Но настойчивый язык Хосока быстро перетянул на себя всё внимание.
Когда губы уже раскраснелись и дыхание было на исходе, с громким пошлым чмоком Юнги разорвал поцелуй и приподнялся на ногах, рассматривая сверху вниз растрёпанного Хосока с тёмными и как будто захмелевшими глазами. В ту их единственную ночь, перетёкшую в утро, Чон был за главного. Но теперь у Юнги был пусть небольшой, но опыт, а ещё копившееся долгие месяцы желание, которое у него не было возможности выплеснуть.
— Хосоки, — проворковал Мин, наклоняясь и мягко целуя Чона в губы, — я сейчас сделаю кое-что, ты только не дёргайся.
Его слова доходили до Хосока как будто через вату. Он стал таким разнеженным, что, казалось, из него можно сейчас вить верёвки. Юнги приподнялся и окончательно откинул одеяло с Чона. Потом аккуратно раздвинул его ноги в стороны, так, чтобы ему самому хватило между ними места. Постепенно взгляд Хосока прояснялся, и, как выразился сам Юнги, он начал «дёргаться».
— Юнги, что ты делаешь?..
— Тш-ш-ш, — всё также не повышая голоса произнёс Юнги.
Он мягкими, но быстрыми поцелуями начал спускаться от губ на шею, затем задержался на ключицах. И когда почувствовал, что Хосок снова расслабился, улёгся между его ног, приподнимая футболку и на пробу прикасаясь к поджавшемуся животу парня. Юнги боялся, что Хосок, как он сам когда-то, попросит не снимать футболку, но Чон лишь тяжело дышал и гладил руками голову и плечи Мина. Поэтому Юнги принял это за негласное разрешение, и прошёлся поцелуями по рёбрам Хосока, по всё ещё проступающим кубикам мышц, спустился к тазобедренным косточкам, лизнув на пробу одну. У него было желание вылизать Чона всего с ног до головы, медленно и со вкусом, так, чтобы не осталось ни одного упущенного места, так, чтобы это выбило прочь из головы Хосока все ненужные мысли.
Юнги почувствовал, как что-то твёрдое упирается ему в грудь. На секунду он застыл на месте, а потом поднял хитрые глаза на Хосока. Тот закусил губу и выглядел в лучшем смысле слова нуждающимся.
— Ю-юнги... — почти простонал он, то ли прося прекратить, то ли наоборот продолжить.
— Я хочу сделать тебе минет.
Мин и покраснел бы, но сильнее уже было некуда. А вот Хосок чуть ли не подавился, совсем не ожидая услышать от своего парня такие откровенные слова. Оставшись довольным реакцией, Юнги наклонился и медленно поцеловал кожу около пупка, при этом смотря на Чона из-под ресниц.
— Я не умею, но хочу научиться. Ты научишь меня, Хосок? — низким голосом произнёс он.
— Боже мой, Юнги... — просипел Чон, не в силах оторвать от парня взгляд, — когда ты стал таким?
— У меня был хороший учитель, — ухмыльнулся он.
— Ты сводишь меня с ума...
— Приму это за положительный ответ.
На это Чон ничего не ответил. Юнги одной рукой приподнял Хосока, чтобы другой было легче приспустить с него домашние штаны. Под ними уже не было белья, поэтому уже чуть привставший член Хосока оказался сразу перед его лицом. На секунду Юнги растерялся. У него до этого было очень большое желание попробовать и сейчас ещё большее желание сделать Чону приятно. Но одновременно он боялся сделать что-то не так, а его единственный минет от Хосока и пара просмотренных видео были не самым большим опытом.
Рука Хосока мягко прошлась по его волосам, ни к чему не принуждая, а просто даря тепло. И Юнги посмотрел на Хосока, увидев, что тот почти задыхается. Тогда он вспомнил самого себя когда-то в душе, от одного вида Хосока снизу он готов был кончить. Это помогло Юнги расслабиться и уверенно обхватить член Чона рукой. Рука того сразу впилась ему в волосы, а изо рта вырвался придушенный стон.
Мин на пробу лизнул головку и понял, что ощущения вовсе не вызывают у него дискомфорт. Так что он уже увереннее обхватил головку губами и помассировал рукой член, который стал ещё твёрже.
— Ах, Юнги... — простонал Чон.
От его голоса и возбуждение Мина стало ощутимее. Он завозился, устраиваясь удобнее и несдержанно застонал, посылая вибрацию. Хосок сверху захныкал, прося более активных действий. Юнги попробовал опуститься ниже, а потом двинул головой вверх и вниз. Рука Хосока в который раз задрожала в волосах парня. Поняв, что он всё делает правильно, Мин начал двигаться уже увереннее, даже начав ловить кайф от происходящего.
— Вот так, Юнги... Ах, так хорошо... — не сдерживая себя шептал Хосок, прикусив губу и из-под полуопущенных ресниц следя за Юнги.
Тот хоть и пытался поймать ритм, всё равно сбивался и задыхался, а когда попробовал заглотить ещё глубже, то и вовсе закашлялся. Ему пришлось отстраниться, чтобы откашляться, и пристыженно посмотреть на Хосока. Всё начиналось так хорошо, но он, кажется, не рассчитал свои силы и мастерство.
— Солнце, ты такой молодец, — тем временем произнёс Хосок, гладя Юнги по шее.
Тогда с новым запалом энергии Юнги прильнул к напряжённому члену, уже не пытаясь пересилить себя. Помогая себе рукой, он прошёлся губами по головке, лизнул уздечку, а потом размашистым движением — от основания до верха. Хосок схватился руками за простыни, пальцы судорожно сжались, казалось, он уже на грани.
— Юнги, иди сюда, — внезапно позвал он, заставив Мина в удивлении оторваться от своего занятия.
Тогда Хосок схватил его одной рукой за футболку и притянул выше, к своему лицу. Юнги, не ожидавший этого, чуть не потерял равновесие, но сумел удержаться и перекинул одну из ног по другую сторону от Хосоковой.
— Я... Что-то сделал не так? — чуть хрипло и намного более расстроенно, чем хотел, спросил Мин.
— Нет-нет, что ты, — заворковал Хосок, оставляя поцелуи на щеке и носу Юнги. — Просто я хочу почувствовать, что и тебе... Приятно.
— Неужели ты всё ещё не поверил мне?
Чон тут же отвёл взгляд в сторону и чуть нахмурился. Тогда Юнги взял одну его руку и, под пристальным взглядом Хосока, положил её на свой собственный напряжённый член. Чон резко выдохнул и нечитаемо посмотрел в глаза Мина.
— Вот. Теперь чувствуешь?
— Да, — выдохнул Хосок и потянулся к чужим губам, но Юнги его остановил.
— Я же... Только что... — невнятно пробормотал он.
— Всё равно.
Конец фразы потонул в губах Юнги, который также жадно ответил на поцелуй, обжигающе горячо сплетаясь языками и легко прикусывая губы друг друга. Хосок нетерпеливо запустил руку в штаны Мина, обхватывая его член и вырывая почти рычащий звук из горла. Юнги не заставил себя долго ждать, тут же беря в руку мокрый от смазки и слюны член парня.
На долго их не хватило. Каждое резкое и неровное движение казалось пыткой, потому что напряжение за все эти месяцы было на пределе. Но они не могли надышаться друг другом, не могли оторваться, пока не притронутся к каждому открытому участку кожи, пока не услышат всевозможные тона стонов и сорванных признаний. Порой глупых, порой несбыточных, порой до боли честных. Они старались наполниться друг другом до краёв, чтобы сегодняшней ночи хватило на годы бессонных одиноких ночей, когда самые ужасные мысли лезут в голову. Поэтому они обещали больше, чем могли, отдавали больше, чем могли позволить.
Хосок кончил с тихим стоном, и через пару движений руки Юнги последовал за ним. Они пытались отдышаться. Мин прижался лбом к пропитанной потом футболке Хосока. Он не мог перестать дрожать всем телом.
Когда Юнги поднял голову и с улыбкой взглянул на Хосока, она тут же пропала, потому что губы Чона опять дрожали, а глаза наполнялись слезами. И Мин понял всё без слов.
Наплевав на сперму, которая была на их животах и руках, он чуть приподнялся, обхватывая чистой рукой голову Хосока и прижимая к своей груди. Тот тут же обнял Юнги за талию, вжимаясь так сильно, чтобы слёз и всхлипов не было слышно.
— Всё хорошо, поплачь, — произнёс Юнги, гладя парня по волосам и впервые за вечер позволяя одинокой слезе всё же соскользнуть вниз.
Хосок задрожал чуть сильнее. Это были совсем другие слёзы. Раньше они были от отчаяния, теперь — от облегчения.
Когда Чон успокоился, Юнги поднялся с кровати и сходил в ванную, чтобы умыться, а также захватить мокрое полотенце для Хосока. Они переоделись в чистые футболки, и Мин помог парню удобно улечься в постель. А затем сам лёг рядом, укладывая голову на чужое плечо и обхватывая поперёк груди. Какое-то время они лежали в тишине, а потом воздух разрезал шёпот Юнги.
— Как думаешь, твоя сестра слышала нас?
— Не слишком ли поздно об этом волноваться? — рассмеялся Чон, но всё же тоже произнося это на тон ниже.
От смеха Хосока внутри Юнги что-то приятно забултыхалось, и он прижался ещё ближе, потеревшись носом о чужую футболку.
— Я не смогу завтра смотреть нуне в лицо...
— Брось, Юнги, мы все взрослые люди. Хотя... Я бы и не очень хотел, чтобы она слышала, о чём мы говорили...
Они оба замолчали, вспоминая все слова, сказанные сегодня. Можно ли было решить все проблемы, не зависящие даже от них самих, за один вечер? Юнги приподнялся на локте, чтобы заглянуть Хосоку в глаза. По крайней мере, подумал он, можно решить хотя бы одну.
— Хосок, пообещай мне кое-что.
— М-м-м?
— Не ври мне больше о своём состоянии. Думаешь, я не понимаю, что всё это ложь? Она причиняет мне намного больше боли, чем правда. Я хочу знать, как ты себя чувствуешь каждый день. Даже если это кажется тебе незначительным... Что болело утром, о чём ты думал ночью, как прошёл день... Мне важно всё. Давай договоримся, если я спрошу «как ты?», то ты ответишь честно. И если понадобится, если тебе будет невыносимо плохо, не важно из-за чего, то я приеду. Это не помешает моей учёбе. Мне больше мешает неизвестность, я постоянно размышляю, как ты там, злюсь, что не рядом... Поэтому не обманывай меня.
Светильник на тумбочке был уже выключен, но благодаря лунному свету из окна глаза Хосока ярко блестели в темноте. Он слабо, но искренне улыбнулся.
— Договорились. Но тогда и ты пообещай мне то же самое. Не думай, что твои проблемы и чувства менее важны, чем мои. Я не хочу, чтобы из-за меня... Моего состояния... Ты пренебрегал собой.
— Хорошо, — улыбнулся Юнги.
Он опустил руку на щёку Хосока, легко поглаживая, и тот прикрыл глаза, прижимаясь к ней ближе. А потом приоткрыл один глаз, хитро глядя на Юнги.
— Хочу Вам сказать, Мин Юнги, что Вы очень хороши в убеждении. Я не против, чтобы меня так убеждали почаще...
Юнги фыркнул от смеха, роняя голову назад на грудь Хосока и стараясь не захохотать в голос. Тепло и нежность разлились внутри него, заполняя от макушки до кончиков пальцев. Он вскинул голову, смотря на своё любимое Солнце блестящими глазами.
— Договорились, — произнёс он.
И запечатал поцелуем все произнесённые обещания: глупые, несбыточные и до боли честные. В тот момент всё их существо наполнилось уверенностью: несмотря ни на что, эти обещания станут их будущим.