Глава 5. Несколько слов шёпотом
Come with me
There are people who cannot speak
Without smiling
Winter Aid «The Wisp Sings»
День выдался неплохим, хотя на улице к середине октября становилось холодно. Поэтому Мин Юнги окончательно влез в свою демисезонную куртку и серую бини (с двумя точечками и чертой посередине, очевидно, означавшими лицо), последнюю он приобрёл прошлой зимой и почти что сросся с ней, одновременно заработав бесчисленные шутки друзей.
С Хосоком после странного вечера в ночном клубе в субботу они распрощались почти за полночь. Они ещё какое-то время сидели на площадке, а потом медленно направились к автобусной остановке. По пути они купили кофе. Хосок взял латте с сиропом и взбитыми сливками, смотря на него, Юнги почти что заработал сахарный диабет. Сам же Мин выбрал эспрессо, глаза уже закрывались, но спать тем не менее он хотел меньше всего. В тот момент казалось невероятно важным не упустить ни одно слово Хосока, который разговорился. Он болтал о самых обыденных вещах: что любит есть, какие уроки в школе не даются, как ему надоели некоторые учителя, в какие переделки он попадал с друзьями, как он ездил в Сеул к сестре. Юнги же говорил мало, в основном кивал, хмурил брови и улыбался. Казалось, Хосок не возражал.
Когда они вышли на более людную улицу, руки пришлось расцепить. После пары недовольных взглядов Юнги мягко вытянул пальцы из ладони другого парня. Тот бросил на него немного обеспокоенный взгляд, но Мин успокаивающе улыбнулся, и Хосок всё понял. После этого Юнги стало очень холодно, и он сначала грел руки о стакан с кофе, а затем спрятал в карманы.
Когда они дошли до остановки, то Хосок вызвал себе такси и предложил подвезти Юнги, но тот отказался. Машина за Чоном приехала раньше автобуса. Внезапно все темы для разговоров иссякли, и Юнги не решался посмотреть на одноклассника. Вечер был таким необычным, что у него не было подготовлено шаблонных социальных взаимодействий на этот случай.
Хосок нашёлся первым. Он протянул руку Мину и сказал простое: «Увидимся». Юнги оторвал взгляд от носков своих ботинок и увидел напротив улыбку сердечком и глаза-щёлки, так радостно выглядел Хосок. Мин сжал протянутую руку, почувствовав последний прилив тепла. Потом Чон сел в такси и уехал.
Юнги ещё какое-то время смотрел вслед уехавшей машине, а потом пошёл на остановку, прислоняясь спиной к стеклу с разнообразными рекламными плакатами. Он достал телефон и наушники, включив наугад какую-то песню и почти не разбирая мелодию. Так прошли последние минуты субботы Мин Юнги.
В воскресенье он не делал положительно ничего и только поздно вечером сел за домашнее задание. А утром понедельника он проснулся раньше обычного на час и так и не смог заснуть снова. Поэтому Юнги приготовил на всю семью завтрак, потом покидал вещи в рюкзак, оделся в школьную форму и, почти выйдя за дверь, затормозил у зеркала. Поправил бини, потом снял её, уложил чёлку, и надел шапку снова, испортив всю проделанную работу.
Мин так и замер у небольшого зеркала в прихожей на добрые пять минут. Но после всех безуспешных попыток, на него всё ещё смотрел щуплый, бледный мальчик девятнадцати лет. Юнги безнадёжно рыкнул то ли на себя, то ли на жизнь, и скрылся, наконец, за дверью.
У входа в школу он беспокойно озирался по сторонам, и, когда ему на плечи опустилась мужская рука, вздрогнул и замер. Тут же над ухом зазвенел весёлый голос Намджуна, спрашивающий, почему Мин заявился в школу так рано. После этого Юнги разочарованно вздохнул и, скинув руку друга, направился к входным дверям.
Мин и правда пришёл на полчаса раньше положенного. Для Намджуна, старосты, такое было в порядке вещей, Юнги же был знаменит тем, что всегда опаздывал. Поэтому сегодня он имел удовольствие лицезреть картину утреннего пустого класса. Ким тут же припахал друга к обязанностям старосты, так что, когда они вернулись в класс уже к началу урока, большинство учеников было на своих местах.
Взгляд Юнги против воли метнулся к одному определённому месту, и оно уже было занято единственным и неповторимым Чон Хосоком. Тот уткнулся в телефон, и не замечал вокруг себя ничего, даже враз поникших плеч Мин Юнги. Так что обладателю этих плеч не оставалось ничего другого, кроме как пройти на своё место, находящееся в другом конце класса.
Вряд ли Юнги когда-нибудь бы признался, даже самому себе, что он слегла переживал. Ему казалось, у них с Хосоком в субботу получилось установишь шаткую, но связь. Конечно, Мин заметил, что одноклассник избегал разговоров о причине своего поступка на крыше, но решил не давить. Было лучше стать для него верным другом, с которым тот сможет поделиться переживаниями. Очевидно, план «расскажи всё незнакомцу» провалился, но и не был изначально очень надёжным.
Ещё Юнги переживал, что тот вечер был чем-то особенным и новым только для него. Возможно, Хосок уже тысячу раз пожалел обо всём, и решил, что водиться с Мином — ниже его достоинства. Опять же, свою изначальную задачу, по мнению Юнги, он сам провалил.
Не то чтобы Юнги ожидал какого-нибудь сообщения или уж тем более звонка, но он надеялся хотя бы на кивок при входе в школу. И вот Чон даже не взглянул в его сторону. Мин тут же приказал себе не разводить панику на пустом месте и подождать конца урока. Тем не менее после того, как прозвенел звонок, Хосок собрал вещи и вместе с Чимином вышел в коридор. Ещё два занятия до большой перемены прошли точно так же, и Мин совсем отчаялся. Намджун опасливо косился на друга и молчал, слишком хорошо зная, что в таком состоянии тот минимум накричит на него.
Это было правдой. Юнги почти что ощущал, как внутри него натянулась струна, готовая лопнуть от любого неаккуратного движения. Он одновременно боялся на кого-нибудь сорваться и понимал, что это неизбежно. Все слова преподавателей пролетали мимо ушей, потому что в голове образовался вакуум, состоящий из вопросов «что я сделал не так?», «как всё исправить?», «что будет дальше?» и подобных.
Мин вместе с Кимом быстрым шагом направлялся к столовой, когда с размаху налетел на кого-то. И струна лопнула. Взгляд Юнги наполнился злостью, кулаки сжались и с яростным: «Смотри, куда прё...» — он посмотрел прямо на Хосока.
Только оказавшись ближе к нему, Мин смог разглядеть тёмные круги под глазами и слегка бледный цвет лица, улыбка тоже была какой-то вымученной. Злость Мина пропала мгновенно, как будто её никогда и не было, а на это место пришло беспокойство.
— Прости, Юнги. Я не хотел мешать тебе пройти.
— Да всё в порядке, я сам виноват... — пробормотал Юнги, пытаясь поймать взгляд Чона.
— Вообще-то, я искал тебя. Хотел предложить пообедать вместе, — Хосок звучал слишком неуверенно, особенно для самого себя. Потом он как будто опомнился и посмотрел на Кима, неловко переминающегося с ноги на ногу сзади: — И тебе тоже, Намджун. Если хотите, то можете присоединиться ко мне и друзьям.
Друзья удивлённо переглянулись, и надо постараться, чтобы определить, кто из них был в большем шоке. Хосок побледнел ещё сильнее и сделал шаг назад, вымученно улыбаясь. Юнги тут же спохватился:
— Конечно, мы будем рады.
Мину показалось, что он слышал, как Чон выдохнул. Они пошли рядом по направлению к столовой, вежливо перекидываясь фразами о том, как прошли выходные. По негласному договору, о субботе они молчали, а так как ничего интересного в воскресенье у обоих, видимо, не произошло, говорил в основном Намджун. Ким всегда неплохо общался с Чоном, потому что не пребывал в плену предрассудков, как Мин, но даже приятелями их всё равно назвать было трудно.
Когда они зашли в столовую, Хосок указал на стол, за которым уже сидело трое молодых людей, и направился к нему, тогда как Юнги с Намджуном надо было купить обед. Стоило им отойти хоть на сколько-то приличное расстояние, Ким пихнул друга в бок и зашептал:
— Это что было, чувак? Думаешь, я не заметил, что ты с самого утра бесишься? Хосок тоже какой-то пришибленный ходит, а теперь позвал нас обедать... Какого чёрта?
— А меня ты чего спрашиваешь? Хосок же позвал, вот его и доставай, — попытался отделаться от друга Юнги.
— Ну нет, эти отговорки больше не прокатят. Тебя ждёт очень серьёзный разговор, Мин Юнги.
Парень кинул на Кима недовольный взгляд, прекрасно понимая, что разговора ему и правда уже не избежать. Тот же Сокджин в последнее время на него очень подозрительно косится, а после того, как Ким выложит ему всё про сегодняшний день (а это он без сомнений сделает), то от двух друзей Юнги уже будет не отвязаться. Дружба имеет и обратную сторону медали, обречённо подумал старшеклассник.
Купив обед и водрузив всё на подносы, Юнги с Намджуном направились к столу. При их подходе над ним повисло молчание, поэтому немного в неуютной атмосфере они поздоровались со всеми и сели напротив друг друга, при этом Намджун оказался рядом с Чонгуком, который тут же завёл с ним разговор, и Хосоком, а Юнги сидел рядом с хранившими молчание Тэхёном и Чимином.
Больше всего Юнги хотел сейчас поговорить именно с Чоном, но тот, как на зло, сидел наискосок от него, так что никаких шансов не было. С другой стороны, а о чём они могли бы поговорить? Не говоря о том, что вокруг был десяток посторонних ушей, Мин всё равно не знал, с чего начать разговор.
— Так, Намджун, Чонгук говорил, что ты хочешь быть музыкантом? Он нам все уши прожужжал о том, какой ты талантливый, — невозмутимо сказал Тэхён, но взглянул из-под ресниц на парней напротив, рассматривая оказанное словами воздействие.
А воздействие было. Чонгук и Намджун, как по команде, оба покраснели. Через секунду Тэхён сдавленно ойкнул и с обидой посмотрел на младшего, который, очевидно, пнул его под столом.
— Чонгук преувеличивает, — замахал руками смущённый вниманием Намджун. — Я просто самоучка, ничего особенного.
— Неправда, хён! Твой последний трек — это нечто невероятное! — горячо возразил Чонгук, как будто продолжая давно начатый диалог.
К слову, Чон Чонгук был младше их всех на один год, но учились они тем не менее в одной параллели, поскольку младший пошёл в школу на год раньше положенного. Намджун как-то рассказывал, что просил Чонгука обращаться к нему неформально, но тот отказывался по непонятной причине. Юнги же эту причину понимал: для Чона Намджун был кем-то вроде наставника, тем, кем он искренне восхищается и на кого хочет походить. Более того, Мин заключил, что младший Чон намного более застенчивый, чем может показаться на первый взгляд.
— Ты меня перехваливаешь, — пробормотал Ким, ещё один более скромный человек, чем это кажется.
— Намджун на самом деле очень талантливый. Он не только сам пишет музыку и тексты, но ещё и рэп читает, — подал голос Юнги, наблюдая за тем, как друг пытается убить его взглядом.
— Юнги умеет это всё не хуже, ещё и на синтезаторе потрясно играет, просто скромничает, — не остался в долгу Джун.
Они замолчали, раздражённо смотря друг на друга. Чонгук недоумённо переводил взгляд с одного на другого, а Хосок с Чимином как были притихшими с самого начала, так и остались. Ситуацию, как ни странно, спас Тэхён — обычно самый серьёзный, на взгляд Мина, участник компании Хосока громко рассмеялся.
— Забавно смотреть на то, как вы хвалите друг друга, но при этом почему-то злитесь. Вот я не против, если все начнут говорить, какой я гениальный актёр.
Сказано это, конечно, было в шутку, но помогло всем за столом тоже улыбнуться и начать разговор о том, кто что планирует делать после школы. Всё же учиться им осталось без малого два месяца, поэтому это была самая насущная тема для разговора. Ребята начали ругать пробные экзамены на тему того, что они даже близко не соответствуют настоящему, а также бесполезные уроки для самоподготовки и репетиторов (от последнего Юнги и Чимину пришлось воздержаться).
В процессе Юнги узнал, что Чимин планирует поступать в местный колледж, Тэхён с Хосоком рассчитывают на Сеульский университет, Чонгук ещё не определился, а про Намджуна он и так знал, что они вместе отправляются в Сеул учиться на продюсеров. Насчёт предполагаемых специальностей остальные промолчали, как будто главным было определиться именно с университетом, а остальное приложится.
Когда обед закончился, у всех было приподнятое настроение. Намджун с Юнги, как ни странно, влились в компанию очень быстро, найдя общий язык почти со всеми. Даже с Чимином, с которым у Мина в последнее время были натянутые отношения, они перекинулись парой дружелюбных фраз.
Уже на входе в класс Хосок поймал Юнги за руку и сунул ему в руку какую-то бумажку. Внутри аккуратным почерком было выведено: «Жду после уроков на крыше». Вообще после школы Мин планировал пойти с Намджуном в библиотеку, но потребность действительно поговорить с Чоном была почти что болезненной. К тому же Юнги всё ещё помнил угрозу друга о серьёзном разговоре, так что, особенно не думая, соврал, что у него появились дела, и сбежал, не обращая внимания на крики Джуна в спину.
Дверь на крышу на этот раз была открыта. Мин взлетел вверх по лестнице, оказываясь на продуваемой всеми ветрами крыше и отдалённо жалея, что куртка с любимой бини остались в гардеробе. Хосок, как и в предыдущие три раза, оказался наверху раньше него. Но теперь сидел на полу, прислонившись затылком к перекладинам, разделявшим его и пустоту.
Мин почти что словил дежавю, ведь глаза Хосока снова были закрыты, на губах играла улыбка, а в ушах виднелись наушники. Но на этот раз у Юнги не было желания скрыться незамеченным. Наоборот, он уверенно подошёл к однокласснику и сел напротив. Чон приоткрыл один глаз и безмолвно протянул один наушник. Юнги пришлось сесть ближе, прижимаясь ногами и руками, чтобы тоже начать слушать музыку.
Мелодия была медленной, грустной и незнакомой Мину. Ему внезапно тоже захотелось закрыть глаза и улыбаться, и качать ногой в такт. И чтобы ветер летал вокруг, превращая волосы в совсем непонятный бедлам, потому что он и так уже бессмысленно торчал утром у зеркала. Когда песня закончилась, Хосок убрал телефон с наушниками в карман, и Юнги тут же отодвинулся на приличное расстояние. Чон смотрел в даль каким-то непонятным взглядом:
— Мои родители хотят, чтобы я учился на экономическом в Сеульском университете. Они готовят меня к этому с детства, говорят, что иначе, я не оправдаю их надежд...
— А чего хочешь ты? — спросил Юнги.
— Я уже говорил тебе раньше, чего я хочу, — повернулся к нему Хосок.
Мин нахмурился, ощущая себя так, как будто сдаёт экзамен на пригодность. Чон много чего говорил ему в субботу и до неё. Вполне вероятно, что Юнги мог прослушать, он хотел спать, а ещё улыбка Хосока была очень яркой. У него определённо были оправдания. А потом ответ сам собой всплыл в голове.
— Танцевать, — произнёс он.
Чон улыбнулся и кивнул, прикрывая глаза и опуская голову на колени.
— Я не хочу быть знаменитым. Терпеть не могу, когда не получается пройти по школе, чтобы на тебя не косились все люди вокруг. Знаю, звучит очень надменно, но как уж есть. Хочу быть в подтанцовке или личным хореографом группы. Или открыть свою танцевальную студию. Глупо, наверное, мечтать о таком, когда можешь получить преуспевающую компанию и никогда не нуждаться в деньгах.
— Вовсе нет, — покачал головой Мин, — это хорошая мечта.
— В том-то и дело, что это самая обычная, неосуществимая мечта, — вздохнул Хосок. — Я бы хотел быть таким же смелым, как ты, и делать то, что хочу.
— Не сложно быть смелым, когда нечего терять, — пожал плечами Мин.
Они оба замолчали. Их ситуации были разными, но одинаково непростыми. Казалось бы, твоя жизнь — делай, что хочешь, но в этой переменной было замешано ещё тысячу факторов. И каждый из них потихоньку убивал, выжигая всю надежду и желание жить изнутри.
— Прости за субботу, — прошептал Хосок, и сердце Юнги ухнуло вниз: — Я боюсь, что ты мог неправильно понять моё поведение, решить, что я приставал к тебе или ещё что... Это не так.
— Всё в порядке, я понимаю, — охрипшим голосом произнёс Мин и откашлялся. — Я тоже должен извиниться. План изначально был глупым. Я ничего не знаю, вряд ли я смогу тебе как-то помочь.
— О чём ты? — нахмурился Чон.
— Я считал, что ты можешь рассказать мне всё, как незнакомцу, но это невозможно.
— Юнги...
— Но я могу стать твоим другом, если хочешь, — прервал другого парня Юнги, чтобы не передумать и закончить фразу, которую не решался произнести.
— Ты хочешь быть моим другом? — слишком удивлённо спросил Хосок.
Мин тут же повернулся, чтобы посмотреть на него, и увидел под стать голосу озадаченное лицо напротив. Юнги не ответил ничего, просто продолжил смотреть на одноклассника, немного щурясь от слепящего глаза солнца.
— Я же... В тот вечер... Ты и правда хочешь со мной общаться? Ты не позвонил и в школе не подошёл...
И тут солнце перетекло на губы Мина, отражаясь в его улыбке и звуча лучиками в смехе. Как всё глупо. О чём он вообще переживал, о чём переживали они оба? Юнги чувствовал, что тот вечер был особенным для них обоих, но разум говорил обратное, что у Хосока было множество подобных вечеров. Конечно, нет, конечно, то чувство нельзя просто повторить. Юнги протянул руку и сжал ладонь Хосока. Холодная, краем сознания подумал он и сжал ещё сильнее.
— Прости, — просто извинился Мин. — Я переживал из-за того же. И да, я бы хотел общаться с тобой. Очень.
Хосок поднял на него сияющий взгляд и облегчённо рассмеялся. На душе стало сразу как-то тепло. Что на этой крыше Чон может и смеяться. И причиной этого смеха может быть Юнги. И не просто может, а обязан быть именно Юнги, именно в эту секунду и именно здесь.
— Что это была за песня? — Мин кивнул на телефон.
Чон опустил немного растерянный взгляд на телефон в своей руке, как будто не совсем понимая, о чём Мин говорит. Но потом его взгляд прояснился.
— Это Winter Aid, песня «The Wisp Sings». Ты никогда не слышал его музыку?
— Нет. Она очень красивая. Но кажется такой грустной...
— Ты не разобрал слова?
— Я не очень хорош в английском, — слегка покраснел Мин. Как Намджун не
бился над ним, но иностранный язык оказался непосильным для Юнги.
— Тогда прочитай перевод на досуге. Мне она не кажется грустной, скорее успокаивающей.
— Можно послушать ещё раз?
Хосок без слов протянул один наушник Юнги, включая песню. Она началась лёгким проигрышем фортепиано, которое так сильно любил Юнги. Мелодия как будто отдавалась внутри, заставляя пальцы почти болеть в желании прикоснуться к клавишам заброшенного синтезатора. После того, как вступила гитара, а за ней запел приятный мужской голос, Юнги попытался прислушаться, поднимая в голове то, что в неё попытались вложить преподаватель английского и Намджун.
— Let me sleep... — с ярко выраженным акцентом повторил Мин единственную фразу, которую удалось разобрать.
— Let me sleep, I am tired of my grief, — легко повторил Хосок, явно давно прочитанные и выученные слова.
Юнги знал, что Хосок был чуть ли не лучшим учеником школы по английскому языку, тогда как Мин находился всего в середине рейтинга (и то стараниями своих ещё менее способных одноклассников). У Чона явно были репетиторы с детства, он готовился сдавать этот экзамен для поступления в университет всего через месяц. Так что не было удивительным, как идеально произнёс он эту фразу.
— Что это означает? То есть я понял начало, но конец...
— Дай мне уснуть, я устал от своего горя, — произнёс Хосок, смотря куда-то вдаль, а в ушах всё ещё раздавались заключительные ноты песни.
— И тебя это успокаивает? — осторожно спросил Мин, одновременно желая и страшась услышать ответ.
— Ты просто не понимаешь, — улыбнулся Хосок, поворачиваясь к нему и подтягивая руку Юнги к груди. — Когда я слушаю её, то чувствую, что не один.
— Я всегда думал, что ты слушаешь другую музыку, — неловко признался Юнги.
— Да? И какую же? — заинтересовался Чон.
— Что-нибудь жизнерадостное... — произнёс Мин и замолчал, растерянно хлопая глазами на своё глупое высказывание. Будущий композитор, дамы и господа.
Хосок громко хмыкнул, но всё же расплылся в улыбке.
— Я слушаю разную музыку, Мин Юнги. Тебе бы пора уже избавляться от своих стереотипов.
В подтверждение своих слов Хосок нашёл в плейлисте «BANG BANG BANG» BIGBANG и начал раскачиваться в такт песне, на припеве выставляя свободную руку в воздух и стреляя из импровизированного пистолета. Юнги сначала смущался, не очень понимая, как серьёзный разговор сумел перейти в это. Но с Хосоком вообще не знаешь, чего ожидать. Поэтому ко второму припеву Мин втянулся и попытался подстроиться под одноклассника. И даже сидя рядом на полу и двигая только верхней частью тела, Юнги понял, насколько Хосок пластичнее по сравнению с ним.
После этой песни началась следующая, отличающаяся от предыдущей, как и Юнги отличается от Хосока. Но ведь любая песня — это лишь набор звуков, на первый взгляд. Они сидели ещё какое-то время, слушая музыку Хосока и прижимаясь плечами и ладонями друг к другу. Оба понимали, что вскоре из школы уйдут и дежурные, и учителя, и другой персонал, а им вообще нельзя тут находиться. Но уходить не хотелось, а говорить не хотелось ещё больше. И всё же слова крутились и крутились на кончике языка Мина.
— Не слушай ту песню, когда тебе одиноко, — в итоге шёпотом произнёс он. — Слушай меня.
Хосок ничего не ответил. Он даже не шелохнулся, когда со стороны налетел порывистый ветер, растрепав его волосы. Так что Мин не знал, услышал он его слова или нет. Он надеялся, что ветер подхватит шёпот и отправит Чону, а тот уберёт его подальше от чужих злых глаз, чтобы сохранить, как самую большую драгоценность.