Глава 3. Так себе день
Stranger, that's all I see
When I look into your eyes
A soulmate who wasn't meant to be
Stranger, who knows all my secrets
Can pull me apart and break my heart
A soulmate who wasn't meant to be
Jess Benko «A Soulmate Who Wasn't Meant to Be»
— Здравствуйте, чем я могу помочь? — ему открыла женщина, слишком похожая на Хосока.
Поэтому Юнги решил, что это мать Чона. Она выглядела спокойно и по-доброму улыбалась, так что в этот момент Мин осознал, насколько беспочвенны его опасения, что Хосок мог умереть. Но он уже был тут, и не придумал ничего лучше, чем сказать полуправду.
— Здравствуйте, извините за беспокойство. Я одноклассник Хосока, его давно не было в школе, так что я принёс домашнее задание...
— Вот как? — удивилась женщина. — Но он говорил, что друзья присылают его ему по интернету.
Мин растерялся, но, к счастью или наоборот, на лестнице показался Чон Хосок. Живой Чон Хосок, который дышал и стоял на ногах, и смотрел на него со смесью удивления и беспокойства. Живой.
Юнги немного покачнулся, сохранять вертикальное положение стало сложно, поэтому он схватился за дверь. Всё беспокойство этих трёх недель навалилось на него, как будто разом.
— Юнги? — спросил Хосок очевидное.
— Пришёл твой одноклассник, говорит, что принёс домашнее задание, — женщина повернулась к сыну, скрестив руки на груди.
— Что?.. А, да. Нам выдали новые учебники, попросил Юнги занести их, — Чон нашёл, что сказать, быстрее.
— Вот как... Тогда проходи, — мать Хосока открыла дверь пошире, и Юнги смог проковылять внутрь. — Вам что-нибудь надо? Может напитки или...
— Нет, мам, всё в порядке. Мы просто в моей комнате недолго поговорим и всё.
Хосок поманил рукой Юнги к себе. Тот поспешил сбросить с себя уличную обувь, так как, в отличии от вечеринки, сейчас явно нельзя было пройти в ней в дом. А потом подошёл к лестнице. И кажется, теперь Хосок был зол.
— Только недолго, ты ведь помнишь, что мы сегодня идём в гости к Сонам?
— Да, конечно, — Чон солнечно улыбнулся и направился вверх по лестнице, а Юнги плёлся за ним, напоминая грозовую тучу.
Они прошли по коридору, с которым Юнги уже был знаком. И завернули в ту комнату, в которой Мин когда-то застал хозяина дома с парнем. Его почему-то даже немного удивило, что именно это и была комната Хосока, хотя это было логично.
Сейчас он смог её рассмотреть. Она была определённо больше его собственной. С широким окном и двуспальной кроватью из цельного дерева. Цвета были спокойными, бежевыми и светло-зелёными. На стенах висела лишь пара картин, похожих на те, что были в коридоре. Не было ничего, что выдавало в помещении комнату подростка, и не просто подростка, а Чон Хосока. Юнги ожидал буйство красок, сочетание жёлтого с ярко-красным и зелёным. Чего-то, что не могло сочетаться между собой, но Хосок заставил бы это работать. Но комната была обычной, она подходила под стиль остального дома, как будто Хосок здесь был просто гостем.
Мин осознал, что в его собственной комнате намного более уютно. У него были плакаты любимых групп, везде расставлены фотографии семьи и на стене висели полароидные снимки с друзьями, которые он когда-то получил в подарок от Сокджина. Комната не была светлой, наоборот, как только брат съехал, Юнги собственноручно перекрасил стены в серый. Но всё же она было его. Заходя туда, можно было понять, кто в ней живёт.
А у этой комнаты не было лица, у неё была гордая фамилия Чон. Идеально чистая, с безукоризненным стилем, как будто картинка из журнала мебельного магазина. И Хосок в ней смотрелся нелепо, как чужеродный объект.
У окна он повернулся посмотреть на Юнги, неловко замершего у двери. Если даже Хосок здесь был не к месту, то Мин был просто из другой вселенной. С огромными тёмными кругами под глазами, ссутулившийся и напряжённый.
— Я очень надеюсь, что ошибаюсь в твоих причинах прийти сюда, — начал Чон, звуча при этом очень угрожающе.
— Я... Ты не приходил в школу...
— И?
Юнги поднял на него взгляд, видя в глазах напротив чистое недоумение.
— Три недели, — пояснил Юнги, но, кажется, Хосоку это не объяснило ровным счётом ничего. — Тебя не было три недели. Все учителя молчали, Чимин тоже не знал, что с тобой, я не мог достать твой номер телефона... Что я должен был подумать?
Мин не мог определиться, должен его тон быть обвиняющим или извиняющимся. С одной стороны, он был очень зол за все свои потраченные нервы. С другой, понимал, что Хосок ему вообще-то ничего не должен. Поэтому тон вышел обиженно-вопросительный.
— Ты говорил с Чимином? — вместо каких-либо объяснений нахмурился Чон.
— Что?.. Я... Да, я говорил с Чимином. Разве это сейчас важно?
— А что именно ты сказал ему?
Только сейчас Мин понял, что кое-что не рассказывал Хосоку. Кое-что важное. Но тот будет точно злиться, и очень сильно.
— Прости, я вроде как рассказал ему кое-что, — пробормотал Юнги, чувствуя себя виноватым по всем статьям.
Хосок застонал и схватился за волосы, падая в кресло около окна. Мин почувствовал, что обязан оправдаться:
— А что я должен был делать? Хосок, я увидел, как ты пытался спрыгнуть с крыши. Я ведь не мог никак повлиять на тебя, я же не твой друг. Всё, что я мог, это поговорить с твоим настоящим другом. В любом случае, это не сработало, он мне не поверил...
Парень медленно отвёл руки от лица, выглядя задумчиво.
— То есть ты ему рассказал о том, что видел... А он ничего не сделал?
Первое, о чём подумал Мин, было: «Он наконец-то ничего не отрицает». Вторым было: «Твою мать».
— Он сказал, что я ошибся, что ты счастлив и всё такое... Я могу его понять, ты... Производишь такое впечатление.
Хосок начал улыбаться, а потом хрипло рассмеялся. От этого смеха у Юнги мурашки по коже пошли. Он не хотел оправдывать Чимина, но и расстраивать Чона в его планы не входило.
— Так ты думал, что я умер? Поэтому пришёл? — в итоге спросил Хосок.
Юнги не придумал ничего, кроме как кивнуть. Чон как-то устало и немного тепло улыбнулся, после чего встал с кресла и повернулся к окну.
— Я заболел ангиной. Но уже поправился. Завтра собираюсь в школу.
— Ясно, — сказал Юнги, раздумывая, когда именно ему стоит уйти.
— Юнги, ты ведь знаешь, что это не твоя ответственность? Я не твоя ответственность. Если со мной что-то случится, в этом не будет твоей вины, — из-за того, что Хосок стоял к нему спиной, его голос звучал немного приглушённо.
— Теперь это моя ответственность, — просто ответил Юнги, потому что так чувствовал.
Чон повернулся к нему, смотря на него с удивлением и непониманием. Мин переступил с ноги на ногу, чувствуя себя больше, чем некомфортно.
— Я ведь всё знаю. И если я не попробую ничего изменить, просто оставлю тебя, то это будет моя вина. Я хочу помочь просто чтобы знать, что сделал всё, что мог. Знаю, наверное, это эгоистично. Но я не хочу всю оставшуюся жизнь переживать из-за того, что мой одноклассник умер, а я не сделал ничего, чтобы это предотвратить.
Почему-то Хосок улыбнулся на это. Это было непонятно, потому что Юнги собой не гордился. Он действительно не хотел помочь именно Чону, он бы поступил также, будь на его месте кто-либо другой.
— Я знаю, что не психолог, но могу выслушать тебя. Знаешь, иногда легче говорить не с друзьями, а с незнакомыми людьми.
— Но ты не незнакомец, — пожал плечами Хосок.
—Я почти что он! Мы же по сути ничего не знаем друг о друге. Так что расскажи мне.
Чон вздохнул и отвернулся назад к окну.
— Ты хороший человек, Юнги. Действительно хороший. Но мне не нужна помощь...
И тут нервам Юнги настал конец. Несколько бессонных недель, недоедание, постоянная мысль в голове, что уже ничего не исправить — всё это действительно доконало Мина. Поэтому он подошёл к парню и резко дёрнул того за плечо.
— Знаешь что, Чон Хосок. Ты конкретно меня достал. Я устал носиться с тобой так, будто это нужно только мне. Думаешь, только тебе плохо? Да каждый человек ни один раз в жизни думал, как же охота сдохнуть. Но мы всё равно поднимаемся каждый день и идём в этот чёртов мир, потому что всё можно исправить. Пути к выходу есть всегда. Но если тебе это правда не нужно... То и иди ты к чёрту. Я больше не подойду к тебе ни разу. Хочешь жить во лжи, хочешь умереть? На здоровье, плакать не буду.
Хосок растерянно смотрел на него, сжавшись под его руками. Он был выше Юнги на голову, но сейчас почему-то казался таким маленьким и беззащитным, что у Мина защемило в груди от всех этих резких слов.
— Но я правда хочу тебе помочь. Искренне. И всё же я предлагаю в последний раз.
Юнги с какой-то глупой надеждой смотрел в глаза напротив. Конечно же, он врал. Да он бы в запой ушёл, сотвори с собой Хосок что-то. Если бы не тот день на крыше и он бы узнал, что Чон Хосок совершил суицид, то просто поёжился бы и забыл, скорее всего. Но день на крыши был, и все дни после него тоже. Теперь Юнги чувствовал себя так, будто начал прикармливать уличного кота. И хотя тот только шипел на него и кусал, если этот комок шерсти попадёт под машину, Юнги пару раз приложит ногой по железке, а затем разрыдается.
— Уходи, Юнги, — выдавил Хосок, отстраняясь.
Послышался визг тормозов. Юнги отшатнулся. Он не попрощался, просто вышел из комнаты и спустился вниз. Из гостиной показалась госпожа Чон, они натянуто улыбнулись друг другу, и Мин вышел на улицу. А по пути домой купил себе рамен и кучу другой неполезной еды. Хватит с него этого воздержания. К чёрту Чон Хосока.
*
Если бы кто-то спросил Юнги, действительно ли он забыл о Чон Хосоке, он бы хмыкнул и отвернулся, давая всем видом понять, что любые разговоры про этого человека ему не интересны. Самый популярный парень школы, наконец-то, вернулся в эту самую школу, он выглядел весёлым и активным, как и раньше. Переживать не было смысла.
Поэтому и Мин Юнги решил вернуться к своему устоявшемуся за долгие годы расписанию. Намджун и Сокджин, хотя и старались не подавать вида, выдохнули при взгляде на Юнги, к которому вернулся здоровый румянец, а щёки выдавали пару набранных килограмм. Они ходили играть на игровых автоматах, зависали в караоке или у Джина дома.
Мин даже взялся за голову и проводил пару часов в неделю в библиотеке, готовясь к вступительным экзаменам. Он собирался поступать одновременно в несколько университетов и колледжей. Это было тот компромисс, на который он пошёл ради родителей. Те всё ещё переживали из-за творческой специальности, которую их младший сын избрал, поэтому таким образом пытались создать видимость подушки безопасности.
В целом, всё шло отлично. Но в один так себе день появились небольшие проблемы. А в последнее время у проблем Мин Юнги было одно имя — Чон Хосок. Тот игнорировал его после разговора дома около недели. Надо заметить, что это игнорирование было обоюдным. Но вот, как было сказано ранее, в один так себе день Хосок поздоровался с Мином в коридоре. Ну, как поздоровался. Кивнул, проходя мимо. Юнги, к своему стыду, был так ошарашен, что не ответил, и только пройдя пару шагов вперёд, развернулся на 180 градусов, провожая глазами спину Хосока.
Поразмыслив, Юнги пришёл к логичному заключению, что это не более чем случайность. Но на следующий день всё повторилось, но теперь со словами «привет, Юнги». На этот раз Мин не растерялся и бросил небрежное «привет» в ответ. Через несколько дней они с Хосоком вполне дружелюбно (с натянутой улыбкой с одной определённой стороны) обменялись «как дела?», «неплохо». Надо сказать, что кроме Мина, сложившейся ситуацией были удивлены друзья обеих сторон. И если то, что говорили друзья Хосока, Юнги при всём желании не мог знать, то вот про Намджуна он хотел бы забыть.
— И когда это вы успели стать с Хосоком друзьями?
Юнги немного удивлённо посмотрел на друга, расслышав в его голосе ревнивые нотки. Они только зашли в класс и бросили сумки за соседние парты.
— Мы и не друзья, — пожал он плечами.
— Да? А очень похоже.
— Перестань. Это был самый банальный диалог из всех диалогов за мою жизнь.
— Ладно, перефразирую. И когда это вы стали вести с Хосоком банальные диалоги? Когда вы вообще стали говорить друг с другом?
Юнги застонал и упал головой на сложенные на парте руки. Он чётко осознавал, что Намджун просто так не отстанет. И точно знал, какая у него есть причина.
— А тебе-то что? Сам постоянно с Чонгуком зависаешь, — Юнги отчаянно пытался перевести тему.
— А я никогда и не имел ничего против ни Чонгука, ни Хосока. А вот ты постоянно распинался о том, как тебя бесит Чон Хосок, что он везде, куда ни посмотри, что он слишком зазнался, что он...
— Да-да, я понял, — вздохнул Мин и сел прямо, — Ну, я был не прав. Нельзя судить людей, пока ты их не узнаешь.
— А ты его узнал? — Намджун выгнул бровь.
— Можно сказать и так... Это получилось случайно, и мы не друзья. Но, видимо, теперь здороваемся, не знаю.
Юнги пожал плечами, надеясь, что Ким отличится своей обычной тактичностью и прекратит расспрашивать дальше. Но тот усмехнулся и продолжил:
— Вау, Мин Юнги, да ты вырос, как личность. Хотя это было вопросом времени. Честно говоря, мы с Сокджин-хёном поспорили. Я считал, что весь твой негатив к Хосоку — подавленный интерес, он же считал, что всё взаправду. Кажется, Сокджин должен мне обед...
— Вы спорили на меня? — показательно спокойно спросил Юнги.
Намджун взглянул на друга и тут же растерял всё своё веселье. Он слишком хорошо его знал и понимал, что Юнги в ярости.
— Я... Мы... Да это в шутку было, конечно. Ну, Юнги, ты чего.
Но Мин уже отвернулся к доске и начал доставать необходимые тетради и учебники из рюкзака. В этот же момент в класс вошёл учитель, и Намджун не мог больше предпринимать попыток извиниться вслух. Хотя во время занятия он пару раз тыкал в друга карандашом и положил перед ним листок с криво нарисованным грустным лицом. К концу урока Юнги уже остыл, но всё же немного поломался, чтобы вытянуть из Намджуна обещание больше не лезть в его личные дела.
И хотя история с Кимом завершилась положительно, слова того всё никак не шли у Мина из головы. Подавленный интерес? Что это вообще значит? Ему ведь и правда всегда не нравился Чон Хосок. А если бы он и хотел с ним общаться, то это не было бы особенно сложно, ведь Хосок легко впускал людей в свой круг общения.
Конечно, у Чона были и положительные стороны, которые даже Юнги мог признать. Он был довольно симпатичным, но не смазливым. Очевидно, Хосок был приятным человеком, поскольку был общительным и всем помогал. Ещё он был умным, насколько об интеллекте можно было судить по школьной системе образования. А ещё Хосок потрясающе танцевал. Когда Мин впервые увидел его на школьном конкурсе талантов, то просто не поверил своим глазам.
Но для Юнги всё затмевала показательная вычурная положительность. И сейчас он понимал, откуда она взялась. Поэтому, увидев за маской золотого мальчика такого же человека, как и он сам, Мин не мог не проникнуться к нему состраданием и симпатией. Теперь всё то положительное, что было в Хосоке всегда, но до этого вызывало только негативные чувства, стало восхищать Юнги. Наверное, он и правда всегда был заинтересован в Чон Хосоке, но теперь вектор заинтересованности сменился.
К сожалению, момент был упущен. Друзьями им теперь не стать, а помочь Юнги ему тоже ничем не может. Только и остаётся, что изредка здороваться в коридоре и делать вид, что очередное «неплохо» что-то значит.
Так Юнги думал, пока в ещё один так себе день не зашёл на лестничную площадку, ведущую на крышу. Она освещалась одной лампочкой, иногда мигающей тёплым оранжевым светом. Обычно Юнги направлялся сразу к двери, минуя «наскальную живопись», выглядящую в этом освещении особенно убого. Но на этот раз он замер прямо около входа на лестницу, прожигая взглядом развалившегося на ступенях Чон Хосока. Тот прикрыл глаза, в его ушах были жёлтые наушники, несколько верхних пуговиц рубашки были расстёгнуты, нога качалась в такт музыке, а на губах играла еле заметная улыбка.
Юнги понадеялся, что остался незамеченным и попытался прикрыть дверь, но Хосок приоткрыл один глаз и посмотрел на него взглядом, который нельзя было назвать иначе, чем взгляд хитрой лисы.
— Ты давно здесь не появлялся.
Мин замер, а потом вернулся на лестничную клетку и запер за со собой дверь.
— Я ждал тебя, — продолжил Хосок, убирая наушники в карман и садясь прямо.
— Зачем? — задал вполне логичный вопрос Юнги.
— Без тебя на крыше скучно, — слова прозвучали так, как будто это само собой разумеющееся.
— Но ты не на крыше.
— Она закрыта, — пожал Чон плечами.
Юнги бросил растерянный взгляд на дверь в конце лестницы, подавляя в себе странное желание подойти и дёрнуть за ручку, как будто Чону был резон врать. Не найдя ничего лучше, он подошёл к Хосоку и сел на ступеньки ниже, ощущая затылком взгляд одноклассника.
— Тут есть твои рисунки? — спустя пару минут спросил Чон, заставив парня вздрогнуть.
— Наскальная живопись, — почти машинально поправил Мин.
— Что?
Юнги обернулся назад, сталкиваясь с карими глазами Хосока, которые заинтересованно смотрели в ответ.
— Я так называю все эти рисунки. Это была наша шутка с друзьями. Глупо, наверное...
— Нет, это забавно, — пожал плечами Хосок.
Поддавшись влиянию момента, Юнги поднялся на ноги и прошёл чуть выше по лестнице, касаясь руками одного особенного дорогого ему рисунка. Там карикатурно были изображены они трое: Сокджин нарисовал Юнги, Юнги — Намджуна, а Намджун — Сокджина.
— Мы нарисовали это, когда нашли это место. Но возвращались сюда всего пару раз вместе.
— Почему? — Хосок тоже поднялся на ноги и теперь стоял сзади, рассматривая рисунки.
— Так вышло. Они оба были старостами класса, не хотели влезать в неприятности.
— Я знаю, что вы друзья с Намджуном, а ещё кто?
— Не уверен, помнишь ли ты Сокджина. Он на год старше нас, ещё играл в театральном кружке.
— А, точно, он довольно талантлив. Не думал податься в айдолы?
Юнги хмыкнул. Это уже успело стать своеобразной шуткой между ними троими. Один из ящиков в доме Сокджина был завален визитками разнообразных агентств, но тот не спешил ни звонить по номерам, ни выкидывать их.
— Ему предлагали много раз, но не всё так просто.
Хосок больше не уточнял, а сел назад на ступеньки. Юнги тоже умостился рядом, решаясь на ответный вопрос.
— А твои рисунки тут есть?
— Нет, — пожал плечами Хосок.
— Почему?
— Мне не с кем было становиться частью истории.
Они замолчали. Юнги понял, что ненароком задел Чона по живому и не знал, как исправить ситуацию. Всё, что приходило в голову, сделало бы положение только хуже.
— Прости, — внезапно сказал Хосок.
Юнги растерянно повернулся к нему. В последнее время всё, что делал Чон, вызывало в нём эту глупую растерянность.
— Вёл себя, как дурак. Отрицал всё, отвергал твою помощь. Иногда просто признать, что тебе вообще нужна помощь, бывает так трудно... Не знал, как заговорить с тобой. Начал здороваться, но глупо полагать, что это хоть как-то могло исправить ситуацию. В общем, прости меня, Юнги.
Хосок не смотрел на него. До этого Мину казалось, что тот вообще не умеет смущаться. Даже когда тот почти что плакал перед ним или был обнаружен в недвусмысленном положении с другим парнем, Хосок всегда сохранял видимость, что всё под контролем. Но сейчас перед ним сидел маленький мальчик, который не мог представить, что дальше делать со своей жизнью.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Юнги, не желая опять первым предлагать помощь.
Чон поднял на него взгляд. И в этом взгляде было всё, чего боялся и хотел Мин Юнги.
— Помоги мне.