Глава 2: Это было чёртово соджу
I wanna be, be in oblivion
Don't wanna live like this
Need something to knock me out
Don't wanna feel
Nothing can make me numb
Nothing left but to run
I need you to knock me out
Labrinth ft. Sia «Oblivion»
Лестница к выходу на крышу была разрисована. Их школа считалась престижной, но это сохранялось только на видимых большинству её частях. Этой лестницей должны были пользоваться только уборщики, которым было не до того, чтобы убирать свою собственную лестницу. Поэтому здесь красовалась совершенно разная «наскальная живопись», как любил её называть Юнги. Когда-то они случайно нашли её с Сокджином и Намджуном, а затем и не закрытый выход на крышу. Но это так и не стало их местом, потому что друзья Юнги оба были старостами класса, так что не особенно горели желанием подвергать свою репутацию опасности. Мину же было всё равно. Поэтому он редко, но поднимался сюда один.
Юнги осмотрел наскальную живопись, не замечая новых рисунков, а потом легко проник на крышу. День был солнечный, хотя по небу также бежали облака. Лёгкий ветер налетел на Мина, взлахмачивая его отросшие волосы и трепля полы пиджака.
И... Дежавю. Он увидел около края крыши Чон Хосока. Но на этот раз он стоял не по другую, опасную, сторону. И смотрел наверх на проплывающие мимо облака, а не вниз. В его руках была сигарета.
— Ты тоже куришь? — громко спросил Юнги, не желая оставаться незамеченным.
Хосок вздрогнул и закашлялся, резко разворачиваясь на голос. Увидев Мина, он выдохнул, но плечи у него всё же напряглись. Чон отвернулся назад, понимая, что оправдываться нет смысла.
— Угостить? — ответил он вопросом на вопрос.
Юнги сомневался пару секунд. Бросая взгляд то на дверь, то на свой собственный рюкзак, в котором тоже были сигареты. Но он всё равно уже заговорил с Хосоком, уходить надо было раньше. Поэтому он подошёл ближе к парню, тоже облокачиваясь на перила. Тот без слов протянул ему пачку сигарет, внутри которых была зажигалка. Это была не та фирма, которой пользовался Юнги. Он покупал самые дешёвые, а эти стоили раз в пять дороже. Мин осторожно достал одну сигарету и зажёг её, прикрывая руками от ветра. Она была со вкусом ментола, и это почему-то совсем не удивило Юнги. Если бы он мог предположить, чем пахнет Чон Хосок, то это были бы именно ментоловые сигареты.
— Кажется, ты часто здесь бываешь, — заметил Хосок.
Его голос не дрогнул, казалось, он даже не помнит, что происходило в прошлый раз на этой крыше. Но Юнги-то помнил. И это не давало есть и спать неделями. Он каждый день искал Чона в школе, просто чтобы убедиться, что тот пришёл. И мог выдохнуть только в тот момент, как находил его.
— Нет, я... Иногда поднимаюсь, но это всё же не по правилам школы.
Хосок задумчиво улыбнулся и, облокотившись на перила и положив голову на руку, посмотрел на Юнги. Он вдохнул никотин и выпустил струйку дыма в воздух.
— Мне казалось, Мин Юнги не следует школьным правилам.
Эта фраза действительно удивила Мина. Он не был до конца уверен, что Хосок знает его полное имя, а у того ещё и какие-то мысли были на его счёт. Хотя то, что сказал Чон, было не более, чем глупыми слухами. Юнги действительно не был таким же приветливым с малознакомыми людьми, как Хосок и большинство его знакомых. Он предпочитал был открытым только с самыми близкими. Поэтому, когда тех спрашивали, как они могут общаться с Мин Юнги, они немало удивлялись вопросу, говоря, что он очень весёлый и хороший друг. Тем не менее из-за его показательно не заинтересованного взгляда, о нём поползли странные слухи. Его чуть ли не главарем мафии величали, хотя куда уж там, казалось бы, он ведь только в старшей школе. И всё же Юнги казалось, что эти слухи уже давно ушли в прошлое и, конечно же, он даже представить не мог, что о них знает Хосок.
— А мне казалось, Чон Хослок слишком идеален, чтобы их нарушать, — парировал Юнги.
Парень хмыкнул и отвернулся. Он выглядел совсем не так, как в прошлый раз на крыше. И даже не так, как внутри школы среди остальных людей. Как будто он решил, что перед Юнги больше не нужно притворяться, но всё же пытался делать вид, что ничего не произошло.
— И вот мы оба здесь, встретились посередине, — задумчиво пробормотал Чон.
Они стояли в тишине, продуваемые ей, как ветром. Юнги не знал, что сказать и надо ли. Может, Чимин уже поговорил с ним. А если нет, то какое Юнги имеет право лезть в чужую жизнь. Всё это было бессмысленно, почти как сигарета в его руке, медленно истлевающая.
В итоге, Хосок вздохнул и кинул сигарету вниз с крыши. Мин со странным выражением лица наблюдал, как красный огонёк удаляется вниз.
— А вдруг кто-то заметит? — нервно спросил он.
Сам Юнги всегда складывал окурки в переносную пепельницу. Во-первых, он не хотел мусорить, во-вторых, боялся, что кто-то из учителей увидит.
На его вопрос Хосок только рассмеялся звонким, болезненным смехом.
— Без разницы, — сказал он и развернулся, чтобы уйти, но потом остановился. — У меня на выходных вечеринка будет. Приходи, если хочешь.
— Вряд ли я... — начал Юнги.
— Знаю, — остановил его Хосок, — ты никогда не приходишь. Просто ради вежливости сказал.
Мин проводил парня взглядом. Его плечи были опущены, а взгляд направлен под ноги. Но у самой двери он вернул свою статную осанку и с высоко поднятой головой вышел за дверь.
Юнги повернулся назад к небу. Он поднял перед глазами окурок, раздумывая, скинуть его вниз или оставить. Почти отпустив его, он всё же открыл рюкзак в поисках пепельницы.
*
У Юнги было оправдание, почему он пришёл на вечеринку в дом Чон Хосока. Всё было из-за Намджуна. Тот был более общительным, чем сам Мин. Он общался с парой ребят из класса, даже с Чонгуком дружил. Поэтому, когда он собрался на вечеринку и предложил Юнги пойти, тот сначала состроил недовольное лицо, а затем согласился (хотя не то чтобы Ким его сильно уговаривал).
Примерно через пятнадцать минут, как они зашли в набитый людьми дом, Намджун куда-то исчез, а Юнги остался в гордом одиночестве со стаканом какого-то пойла в руке. Он знал многих людей вокруг, тут собралась почти вся старшая школа, но ни с кем он не общался. Настроения знакомиться не было, а уходить спустя пятнадцать минут было совсем глупо. Поэтому, прихватив бутылку чего-то со стола, он решил устроить себе экскурсию по дому.
Юнги поднялся на второй этаж, поскольку никаких видимых препятствий этому не было. Там почти не было людей, только несколько человек сидели на полу и тихо общались. Также Мин подозревал, что некоторые уединились в комнатах, поскольку на дверях висела разная одежда, означающая, очевидно, что входить нельзя. На стенах висели картины, был книжный стеллаж и пара горшков с цветами.
Находясь здесь и сейчас, Юнги как никогда остро чувствовал ту пропасть, что разделяет его и Хосока. И остальных богатых людей. Правда, Сокджин с Намджуном тоже не были бедны, скорее из среднего класса. Но то ли он уже привык к ним, то ли все эти высокие потолки и позолота так давили на него, что он почувствовал себя голодранцем, по ошибке попавшим во дворец.
Желая скрыться от ярко освещённого коридора и людей, которые как будто корили его одними своими взглядами, он толкнул первую попавшуюся дверь, на которой не было видимых обозначений «не заходить».
В комнате было темно, только свет из окна выхватывал некоторые предметы из помещения. Но когда Юнги открыл дверь, освещение из коридора ворвалось внутрь также ярко и стремительно, как огонь.
И Мин сразу же понял, что в комнате были люди. Двое людей. Один из них был Чон Хосок, он повернулся на свет, зажмурив глаза. И он обнимал другого человека. Парня.
Юнги быстро извинился и захлопнул дверь. Люди, сидящие на полу, удивлённо посмотрели на него. Они находились ближе к лестнице, поэтому Мин бросился в другую сторону, не сразу понимая, что это вообще-то глупо. Но ему повезло и в конце коридора был не тупик, а окно с выходом на крышу. Не придумав ничего лучше, Юнги вылез на неё, вдыхая холодный воздух. Его щёки горели, дыхание сбилось. Он сделал большой глоток из бутылки и зашипел. Это было чёртово соджу, а он его не любил.
Крыша оказалась прямой, но высокой. Поэтому, хоть стоять на ней было и не страшно, Мин понимал, что спрыгнуть отсюда, при этом не потянув и не сломав ничего, у него явно не получится. Растерянно оглянувшись назад, а потом посмотрев по сторонам, он всё же отошёл от окна и сел на крышу. Впереди были такие же дома, богатые, яркие, большие. С огромными садами вокруг, гигантскими окнами, в которые можно было рассмотреть всё, как будто живущие там говорили: «Да, мы живём в этом дворце, завидуйте нам».
У Юнги не было своего сада, а окна были маленькими и по ночам всегда зашторены. Он жил с матерью, отцом и братом в небольшой трёхкомнатной квартире. Год назад брат съехал, так что теперь Мин был гордым владельцем собственной комнаты. Он всегда говорил себе, что могло бы быть и хуже. У них была еда, крыша над головой, родители работали и относились к нему хорошо. Хотя и не были в восторге от планов Юнги пойти учиться на композитора. Также Мин понимал, что оплачивать университет ему никто не сможет. Но могло бы быть и хуже. Определённо могло бы.
И всё же находясь здесь, на крыше дома, в котором кладовка была больше его спальни, он не мог не задуматься, что могло бы быть и лучше. И почему человек, который имеет это всё, хотел умереть, было для него самой большой загадкой во вселенной в данный момент.
— Место найдётся? — раздался голос слева, и Юнги резко развернулся.
В окно высунулся Чон Хосок и смотрел на него с улыбкой. Он не выглядел разозлённым, и Юнги неловко кивнул. Тогда Хосок вылез в окно и сел рядом с ним. Пару минут они молчали, Мин не знал, с чего начать. Несколько минут назад он увидел, как его одноклассник, который несколько недель назад пытался совершить самоубийство, целовался с другим парнем. Кажется, за эти дни Юнги узнал о Хосоке больше, чем за все двенадцать лет знакомства. И, вероятно, больше, чем знал кто-либо.
— Я люблю здесь иногда сидеть и смотреть на дома вокруг. Здесь всё кажется таким простым, — поделился Хосок.
— Да... — сказал Юнги, просто чтобы хоть что-то сказать, — здесь красиво.
— Красиво? Хм, я имел в виду другое.
Хосок замолчал, явно не собираясь пояснять, что именно он имел в виду. Он протянул руку к Юнги, тот пялился на неё пару секунд, не совсем понимая, зачем Хосок хочет взять его за руку.
— Передай бутылку, — наконец, пояснил Хосок, и Юнги почувствовал себя очень глупо.
Он вложил бутылку в руку Чона, тот покрутил её, рассмотрев, что это именно, и сделал глоток, скорчившись после. Потом он поставил её на крышу между ними, опёрся назад на руки и вздохнул.
— Юнги, ты ведь понимаешь, что нельзя никому рассказывать о том, что ты увидел.
Это прозвучало, как утверждение, а не как вопрос. Но Мин всё равно поспешил подтвердить.
— Конечно, я никому не расскажу.
— Хорошо, — улыбнулся Чон, давая понять, что верит, а потом усмехнулся. — В последнее время ты хранишь слишком много моих секретов.
Мин схватился за бутылку, как будто это помогло бы ему исчезнуть с этой крыши и из жизни Чон Хосока в принципе. Но он всё ещё был здесь, а Хосок не уходил.
— Тебе... Тебе разве не надо вернуться назад? — в итоге спросил он.
— Выгоняешь меня с моей собственной крыши? — возмутился Хосок, но в его голосе Юнги слышал смех.
Сейчас он выглядел намного более расслабленным, чем в школе. Должно быть потому, что выпил. Хотя на его месте Юнги бы всё равно чувствовал себя напряжённым. Но он и не Чон Хосок.
— Нет, просто у тебя там гости. И тот парень ждёт тебя, наверное, — пробормотал Мин.
Сам он уходить тоже не хотел, потому что это было бы слишком похоже на бегство.
— Он никто, — отмахнулся Чон. — Тем более ты ведь тоже мой гость, — и добавил, — не ожидал, что ты придёшь.
— Я... Просто... Намджун, мой друг, хотел прийти, уготовил меня... — невпопад ответил Мин, кажется, алкоголь всё же ударил ему в голову.
— Ясно... Намджун выходит. По-моему, они с Чонгуком друзья. И где же Намджун сейчас?
— Без понятия.
Они замолчали. Мин отпил из бутылки и опять зашипел. было чёртово соджу, а он его не любил. Хосок тихо засмеялся его реакции, и забрал бутылку, делая глоток. Потом он опустился назад на крышу, вытягивая ноги и подкладывая руки под голову.
— Расскажи мне что-нибудь о себе, Юнги, — тихо попросил он, заставив Мина вздрогнуть. — Мне не нравится, что только ты обо мне многое знаешь.
Юнги задумался. Вообще-то он не считал, что должен что-то рассказывать. Они не были друзьями, а то, что Юнги оказывался не в нужном месте не в нужное время, вовсе его ни к чему не обязывало. И всё же ему было немного неловко перед Хосоком. Он думал, что на месте того, ему бы было очень неуютно. Поэтому он и задумался, пытаясь припомнить какую-то свою тайну.
— Ты с кем-нибудь встречаешься? — помог ему Хосок после затянувшегося молчания.
Юнги отрицательно покачал головой.
— А была когда-нибудь девушка?
Юнги отрицательно покачал головой.
— Парень?
Юнги отрицательно покачал головой.
— Неужели у тебя никогда никого не было?
— Нет, — решился на развёрнутый ответ Мин. — Мне никогда не были интересны отношения так, как остальным.
Хосок ничего не говорил, но в его глазах был немой вопрос.
— Не знаю почему... Это сложно. Иногда я думаю, что какой-то неправильный. А потом, что просто не встретил ещё своего человека. Какое-то время я пытался найти себе название. А потом осознал, что таким образом упрощаю себя до одного слова. Как будто любой человек сможет открыть словарь, прочитать определение и считать, что знает обо мне всё. Но это ведь не так. Понимаешь?
На последних словах Юнги повернулся и посмотрел на Хосока. Тот встретился с ним задумчивым и серьёзным взглядом. Такое выражение лица Мин не часто видел на лице своего одноклассника. Кажется, он продолжал находить всё новые и новые грани Чон Хосока.
— Ты совсем не такой, каким я тебя считал, — пробормотал Хосок.
— А каким ты меня считал?
— Грубым. Закрытым. Необщительным. Недружелюбным...
— Перестань, я понял, — усмехнулся Мин, эти определения были ему знакомы. — Ты тоже не такой, каким я тебя считал.
— И каким же?
Юнги так и не оторвал взгляд от Хосока. Это казалось важным произнести в лицо, как будто это был его единственный шанс что-то сказать, достучаться.
— Счастливым.
Хосок тут же напрягся. Он сел и упёрся взглядом в крышу, готовясь сорваться с места при первой необходимости.
— Юнги...
— Я считал, что у тебя всё слишком идеально, чтобы быть правдой. Как по учебнику. Мне это не нравилось. Ты был слишком радостным, слишком шумным, слишком общительным, слишком... Просто слишком.
— Юнги, — почти умоляюще протянул Хосок.
— А потом я понял, что был отчасти прав. Никто не может быть таким показательно идеальным. Я понял это, когда увидел тебя на крыше...
— Хватит! — внезапно закричал Чон.
Только сейчас Мин увидел, насколько тот был зол. Почти что в ярости. Но Юнги не было стыдно или страшно, ведь он был прав. Он попал точно в цель.
— Хосок, я правда хочу тебе помочь...
— Мне не нужна твоя помощь, Мин Юнги, — выплюнул Чон. — Помогай себе сам.
После этого он встал и направился к окну. Но Мин не для того пришёл на эту вечеринку сегодня, чтобы так просто его отпустить. Поэтому он поднялся следом и схватил парня за руку.
— Хосок...
Тот резко вырвал руку, заставив Юнги покачнуться. Потом он занёс кулак, и Мин сделал самое глупое, что мог — зажмурился. Но удара не последовало. Когда он открыл глаза, Хосок всё ещё был зол, но его глаза подозрительно блестели.
— Отвали от меня, Мин Юнги. Забудь всё, что ты видел и слышал сегодня... И не только сегодня. Я не хочу, чтобы меня видели рядом с таким бедным неудачником, как ты, хоть когда-нибудь. Это мне точно не поможет.
После этого он развернулся и вылез из окна. А Юнги рухнул обратно на крышу. Слова Хосока его не задели, ведь он понимал, зачем тот это сказал. Наоборот, это прозвучало, как мольба о помощь. Но в одном Чон был прав — Мин Юнги ему точно не сможет помочь. Ведь он не знает, как и самому себе помочь.
Юнги поднял бутылку, всё ещё наполовину полную. И отпил из неё. И сморщился. Это было чёртово соджу, а он всегда думал, что оно ему не нравится.
*
У Юнги было погано на душе. Они и раньше с Хосоком не общались, а теперь тот совсем избегал его, как чумы. Будто он и правда решил следовать словам «не хочу, чтобы меня видели рядом с таким бедным неудачником, как ты». А Мин и правда попытался подойти к нему на перемене, то ли чтобы извиниться, то ли чтобы попробовать обсудить всё ещё раз. Но Хосок так резво от него убежал, что все друзья того, которые стояли рядом, удивлённо переглянулись и спросили, чем его смог так разозлить Юнги.
К Чимину Мин тоже больше не хотел лезть, тот вполне очевидно отводил от него взгляд. И на этом можно было бы поставить точку. Никому не нужна его помощь или поддержка, он сделал всё, что было в его силах. Не надо — навязываться не будет.
Так, собственно, Юнги и поступил. И начали дни протекать, как обычно. С посиделками с Намджуном на переменах; со скучными уроками, на которых Мин сосредоточенно строчил конспекты ради гранта в университете; с походами к Сокджину домой; тесной, но зато собственной, спальней с пыльным синтезатором в углу.
А потом Юнги заметил кое-что странное. Вернее, он не заметил ничего. На месте Хосока никого не было. И никто не обращал внимания. Должно быть, тот заболел, решил Юнги. И опять перестал смотреть в ту сторону, где на месте пустоты должен быть Чон Хосок.
Но тот так и не появился. Ни спустя несколько дней, ни спустя неделю. Преподаватель тоже молчал, только, как и Юнги, напряженно косился на пустующее место. Через неделю в его взгляде Юнги стал видеть грусть. И это его не на шутку испугало. Спустя две недели Юнги не выдержал и подошёл к Чимину.
— Чимин, привет, — сказал он, испытывая чувство дежавю.
— А, Юнги, привет, — тот опять отвлёкся от сбора тетрадей.
— Хотел спросить... Ты не знаешь, что с Хосоком?
Чимин растерянно посмотрел на место того, как будто только сейчас вспоминая, что его друг не появлялся в школе две недели.
— Заболел, наверное, — пожал он плечами.
— Так ты не знаешь? — нахмурился Юнги.
— Если бы что-то произошло, он бы сказал нам.
У Юнги почти что вырвалось: «А что если он уже не может сказать что-либо». Когда Пак решил, что разговор окончен и попытался пройти, Юнги схватил его за руку, грубее, чем планировал.
— Ты поговорил с ним?
— О чём ты?
— Ты знаешь, о чём я.
Юнги смотрел прямо ему в глаза, а Чимин настойчиво их отводил. Пак оглянулся по сторонам, понимая, что в классе осталась лишь пара человек, которые не обращают на них совершенно никакого внимания. Но всё же Чимин понизил голос и зашептал:
— Нет, я с ним не поговорил. Потому что с Хосоком всё в полном порядке. Ты драматизируешь, Юнги. Уж не знаю, может это твой способ познакомиться или ещё что... Но оставь Хосока в покое.
Юнги открыл рот, собираясь возразить, но не знал, что сказать. Если Чимин ему всё ещё не поверил, то больше его никак не убедить.
— Хотя бы позвони узнать, что с ним, — попробовал Мин ещё раз.
— Я не буду беспокоить его по пустякам.
— Тогда дай мне его телефон, я сам позво...
— Нет, Юнги. Оставь его в покое. Это для твоего же блага.
Пак, наконец-то, смог выдернуть руку из ослабевших пальцев Мина. Чимин смотрел на него с примесью жалости и раздражения, потом вздохнул и вышел из класса. А Юнги остался один, с растрёпанными чувствами и беспомощностью.
И потом прошли выходные, а в понедельник Хосок так и не появился. Мин решился на отчаянный шаг — пошёл в учительскую. Но там ему лишь сказали, что не имеют право разглашать личную информацию учеников.
Шёл вторник, а Хосока не было. Его парта пустовала третью неделю, оставляя после себя чувство неправильности происходящего. Юнги казалось, что Чимин тоже стал выглядеть нервно. Тэхен и Чонгук, друзья Хосока, стали реже заходить в их класс. Было впечатление, что школа резко утратила свои краски. У Юнги было серое небо, бесцветная земля, стены школы выцвели, а ещё Мин просто задыхался от серой пыли на своём синтезаторе.
К среде у него началась тахикардия, аллергия и все другие известные болезни, от которых болело в груди и сжималось горло. Было так страшно, что Юнги не мог спать и окончательно стал похож на ходячий труп. Мама начала бить тревогу, Сокджин тоже подключился. А Намджун просто недовольно качал головой, когда Юнги в очередной отказывался от еды.
В четверг Юнги не пошёл в школу. Ему надо было посетить одно место в богатом районе, с прямой и высокой крышей, на которую можно выйти из окна.