Глава 1. Самый счастливый парень школы
I'll sleep inside of your chest
And fight those thoughts in your head
Some say we should take a rest
I think I'd rather be dead
Flatsound «You Are the Coffin»
Юнги правда не нравился Чон Хосок. Они ходили в одну школу с первого класса, и этот мальчик всегда был очень прилипчивым и шумным, тогда как сам Юнги был спокойным ребёнком. Хосок всегда мог поставить на уши всю группу, только чтобы всё внимание было направлено только на него. Но ему никогда ничего не было за проделки. Его родители были богаты. Это Юнги бесило тоже.
С поступлением в старшую школу ничего не изменилось. Хосок стал действительно популярным, все мечтали с ним дружить. А он и не отказывал. Вокруг Чон Хосока крутились самые разные люди: девушки, парни; младшеклассники и старшеклассники; из богатых и бедных семей; не только такие же популярные, как и он сам, на его вечеринках всегда можно было заметить своеобразных изгоев школы, и им Хосок оказывал столько же внимания, как и остальным.
Все любили Чон Хосока. Все восхищались им. Его внешностью, талантом, местом в рейтинге, вечно сияющей на лице улыбкой, деньгами его родителей. А Мин Юнги тянуло тошнить.
Хосок казался ему красивой картинкой в глянцевом журнале. Приятно посмотреть, но на обороте ты уже и следа от неё не найдёшь. Он не доверял вечно счастливым людям. Во взгляде Хосока ему виделись пустота и обман. В его жизни было всё слишком, ненормально идеально. Идеальная семья, идеальные друзья, идеальное будущее с уже подготовленным местом в компании. Тогда как у Юнги была ненависть родителей к музыке и никакой возможности оплатить университет. Возможно, Юнги немного завидовал Чон Хосоку. Но только немного.
Когда всё изменилось, они были на последнем году школы. В то время, когда неуверенность в будущем, витающую в воздухе, буквально можно потрогать. Юнги как раз закончил с уборкой класса, все остальные уже разошлись по домам, и в школе остались только такие же дежурные, как он сам, несколько учителей и уборщики. Возвращаться домой означало вернуться к учебникам и покрывшемуся пылью синтезатору в углу комнаты. Так что Юнги поднялся на крышу школы, намереваясь покурить. К счастью, дверь всё ещё была не закрыта на ключ, так что легко поддалась Мину и пропустила его на воздух. На него налетел холодный вечерний ветер, и Юнги поёжился, жалея, что не взял утром с собой куртку. Он похлопал по карманам и достал пачку сигарет, внутри которой была ещё и зажигалка. И только тогда он понял, что не один здесь.
Не многие поднимались на крышу школы, это вообще-то было запрещено правилами. Но то ли персонал забывал закрывать крышу, то ли им просто было всё равно, тем не менее она часто была доступна. И всё же не многие рисковали подниматься сюда, ведь это грозило отстранением от учёбы на несколько недель. Поэтому меньше всего Юнги ожидал встретить здесь Хосока, золотого мальчика и любимчика всех преподавателей.
Мин разочарованно вздохнул, понимая, что ему придётся уйти. Находиться на крыше один на один с Хосоком было даже хуже, чем вернуться домой. Он окинул парня испепеляющим взглядом за нарушенные планы и хмыкнул, подозревая, что уж Чону за нахождение на крыше наказание точно не светит.
И уже развернувшись назад к двери, до него дошло, что Хосок находится на крыше в очень необычном положении. Юнги привык ожидать от него чего-то странного. Он мог начать танцевать посреди улицы, ещё увлекался экстремальными видами спорта, Юнги пару раз видел парня в скейт-парке и занимающегося паркуром. И увидев его на крыше, когда все уже давно разошлись домой, стоящего за перилами и смотрящего вниз, он просто подумал, что теперь Хосок ещё и руфер.
Но что-то было не так. Что-то точно было не так. Уже вечерело, здесь не было друзей Хосока, которые могли бы за ним наблюдать, да и школа не самое лучшее место для таких целей. Хосок стоял сгорбившись, он сильно дрожал, а его пальцы побелели от того, как сильно он стискивал поручни. Всё это выглядело неправильно.
Страх начал подниматься по горлу Юнги всё выше и выше. Он неуверенно переступил с ноги на ногу и начал тихо подходить к Хосоку, боясь того напугать. Он боялся, что Чон только посмеётся над его нелепым опасением, но лучше быть высмеянным, чем... Чем...
Юнги почти собрался с силами, чтобы произнести имя парня, когда тот покачнулся вперёд, больше не прижимаясь к перилам спиной. Он поднял голову к небу и пальцы постепенно стали отпускать поручни.
Всё произошло за секунды. Юнги отмер и подбежал к Хосоку, хватая того за руку и отчаянно крича: «Нет!» Мин и сам не до конца понял, почему сказал именно это. Чон испуганно обернулся на него, и Юнги смог притянуть его ближе, заставив снова прижаться к перилам. Он стискивал руку парня так сильно, что тот поморщился от боли и попытался высвободиться, но Мин вцепился ещё сильнее.
— Ты что творишь? — почти прорычал он.
— Я... я, — растерянно начал Хосок.
— Я спросил, ты что тут делаешь? — закричал Юнги.
Его не волновало, что их могут услышать. Не волновало, что могут прийти сюда и наказать за нарушение школьных правил. Он даже хотел, чтобы кто-то их нашёл. Чтобы кто-то сказал ему, что чёрт возьми делать в такой ситуации.
Свет от фонаря упал на лицо Хосока, поэтому Юнги увидел, что у того красные глаза и опухшее лицо, как будто он долго плакал. Это заставило его вцепиться в парня ещё сильнее.
— Слезай оттуда, — приказал Мин.
— Юнги... — прозвучало в ответ жалобное.
— Я сказал слезай!
— Я не могу...
— Ах, не можешь! Как залез, так и...
— Ты держишь меня за руки, — прервал его Хосок.
Юнги растерянно проследил за взглядом Чона, и понял, что тому действительно не опереться на перила, чтобы перебраться на другую сторону. Но и отпустить Хосока он не мог, ведь тот мог закончить то, что начал.
— Слушай меня внимательно, Чон Хосок. Я вовсе не хочу быть свидетелем того, как твоя голова разобьётся об асфальт. Травмы на всю жизнь мне не нужны, спасибо. Так что сейчас я возьму тебя за край рубашки, и только попробуй что-то предпринять! Я тебя из-под земли достану, понял?
Юнги настойчиво пытался поймать чужой взгляд, но Хосок также уверенно отводил его. Только и сделал, что кивнул пару раз. У Юнги не оставалось других путей, кроме как поверить этому неуверенному кивку. Поэтому он осторожно переместил руку на край рукава Хосока, отчётливо осознавая, что если тот всё же прыгнет вниз, то никакими силами не сможет его удержать.
— Только без глупостей, — ещё раз предупредил он.
Чон взялся обеими руками за перила, довольно легко перекинул через них сначала одну ногу, а затем другую. Как только он оказался на одной стороне с Мином, тот, движимый каким-то внутренним инстинктом, оттащил его подальше от края крыши. А потом его ноги, как, видимо, и ноги Хосока, отказали.
Они рухнули на пол рядом друг с другом, шумно и тяжело дыша, как будто пробежали стометровку. Юнги всё ещё держал Чона за запястье, только сейчас осознавая, какое оно хрупкое. Раньше тот казался ему нерушимой скалой. Он смотрел на небо, на котором не было видно ни одной звезды, и в голове тоже была пустота.
Даже если бы очень захотел, Юнги не мог бы сказать, сколько времени они лежали на холодной крыше. Холод вовсе не чувствовался, потому что сердце всё ещё продолжало стучать в груди, а на глаза наворачивались слёзы. Мин повернулся к Хосоку, намереваясь что-то спросить или сказать, может быть утешить, и увидел, что парень закрыл лицо свободным локтем руки. Тогда Юнги повернулся назад к небу и продолжил считать несуществующие звёзды.
Вскоре Мин почувствовал, что Чон пытается высвободить руку из его захвата. Он сразу отпустил, но и одновременно напрягся, готовый схватить и удерживать снова. Но встав на ноги, Хосок направился к выходу с крыши, даже не взглянув в сторону Юнги. Тот подскочил следом.
Двигаясь за Чоном бесшумной тенью, Юнги проводил его до парковки велосипедов. На школу уже опустилась ночь. Охранник поругался на них за то, что так поздно покидают школу. Но его не напрягло ни опухшее от слёз лицо Хосока, ни бледное, как смерть, лицо Юнги.
Также легко, как через перила на крыше, Хосок перекинул ногу через велосипед. Он замер, не решаясь уехать, но потом всё же оттолкнулся ногой от асфальта. Мин, хранивший всю дорогу молчание, всё же не выдержал.
— Хосок!
Тот как будто только этого и ждал — резко повернулся назад, всё ещё сидя на велосипеде. Он выглядел злым и напряжённым, совсем не похожим на себя обычного. Хотя сегодня совершенно всё, что касалось Чон Хосока, было неправильно.
— Я не пытался спрыгнуть. Ясно тебе?
Юнги неловко переступил с ноги на ногу, решая, как себя вести. В итоге он кивнул, но всё же спросил:
— Всё хорошо? С тобой всё хорошо, Хосок?
Он прекрасно осознавал, как глупо звучит этот вопрос. Конечно, у него не всё хорошо. Люди, у которых всё хорошо, не стоят на краю крыши, намереваясь спрыгнуть оттуда. Но ему было важно задать этот вопрос.
Лицо Хосока исказилось улыбкой. Такой, какой он улыбался каждый день своей семье и друзьям. Счастливой, яркой улыбкой. Но в глазах были слёзы.
— Всё отлично, Юнги. У меня всегда всё отлично.
После этого он отвернулся и уехал. А Юнги ещё какое-то время смотрел вслед самому счастливому парню школы.
*
Юнги беспокойного ждал конца урока, постоянно посматривая на часы. Конечно, он так и не смог выкинуть Хосока из головы. Он сколько угодно мог делать вид, что ему до лампочки на чужие проблемы, но, когда твой одноклассник пытался спрыгнуть с крыши и об этом знаешь только ты, хочешь не хочешь, а волноваться начнёшь.
Сам Чон выглядел как обычно. Он ярко улыбался, громко смеялся, активно жестикулировал, хорошо учился и вообще был идеальным. Слишком идеальным. Теперь Юнги начинал это видеть. Человек не может быть вечно положительным, что-то обязательно должно быть не так. Мин всегда чувствовал это в Хосоке, но не понимал, почему именно от того за версту несёт ложью. Теперь понял: на самом деле он несчастен.
У Хосока действительно было много приятелей, но также была группа друзей, с которой его видели чаще всего. В неё входили Чон Чонгук, капитан их команды по волейболу, Ким Тэхен, который играл в актёрском кружке всегда главные роли, и Пак Чимин, он ходил вместе с Хосоком на танцы. Ни с кем из них Юнги никогда не общался, они были из богатых семей, шумные и безумные, а ещё очень популярные, почти другая лига.
Пак Чимин отличался от них только в одном — он вырос по соседству с Юнги и жил чуть ли не беднее. Их семьи никогда не общались, да и Юнги с Чимином обычно только здоровались и иногда ездили в одном автобусе до школы. Но всё же Мин решил поговорить именно с ним.
Поэтому сейчас он следил за стрелкой на часах, чтобы успеть после урока подойти к Чимину и попросить его поговорить с ним. И вот, наконец, звучит долгожданный сигнал к концу урока. Учитель уже даже не пытается останавливать сразу же выскакивающих из-за парт учеников. Юнги среди их числа, заранее собрал рюкзак, и подбегает к Пак Чимину, всё ещё складывающему тетради в сумку.
— Чимин... — привлекает его внимание парень.
Тот вскидывает голову и немного удивлённо здоровается.
— Я могу поговорить с тобой? Мне нужно кое-что сказать.
— Говори, — пожимает тот плечами.
— Наедине, — уточняет Мин, оглядываясь по сторонам.
Чимин хмурится чуть больше, но всё же соглашается. Юнги понимает его реакцию, если бы Чимин к нему подошёл с такой же просьбой, он бы тоже ничего не понимал.
Сейчас как раз перерыв на обед, так что они идут на улицу, где на скамейке смогут съесть слой ланч. Обычно Чимин бы присоединился к своим друзьям в столовой. Пока они идут к месту, Пак печатает что-то в телефоне — Юнги предполагает, что как раз смс друзьям.
Они садятся на скамейку под деревом, и Чимин достаёт сэндвич, явно не желая терять время зря во время разговора с Мином. Самому Юнги весь день кусок в горло не лез. Он надеялся, что, хотя бы после этого разговора, сможет пойти в столовую и заставить себя поесть.
— Так что ты хотел спросить? — окликает его Чимин.
Юнги медленно выдыхает, не особенно представляя, с чего начать разговор. Он пытался мысленно составить его заранее на уроке, но все варианты звучали неправильно и как-то нелепо. Как будто он пытался вложить всю проблему Хосока и всю его личность в одну фразу: «Он самоубийца».
— Вчера я поздно ушёл из школы... Я был дежурным, — зачем-то пояснил Юнги. — Потом поднялся на крышу. Знаю, что это не по правилам школы, но ведь многие так делают, так что я поднялся туда...
Чимин напряженно всматривался в него. Кажется, по его тону он понял, что дело серьёзное, и не спешил перебивать.
— И я там оказался не один. Ещё там был Хосок. Чон Хосок, — опять зачем-то пояснил он, как будто они могли говорить о каком-то совсем другом Хосоке. В их школе это всегда был Чон Хосок: — И он стоял за перилами. И смотрел вниз. И...
Мин не смог договорить. Как будто стоит ему это озвучить, Хосок полетит вниз с крыши. И упадёт им под ноги сломанной куклой. Чимин всё ещё ничего не понимал. Наверняка, «Чон Хосок» и «совершить суицид» не могло стоять для него в одном предложении.
— Юнги, что ты хочешь этим сказать?
Голос Чимина был участливым, от него исходило какое-то внутренне тепло, как будто его действительно волновало то, что Юнги собирался сказать, хотя он даже не знал, что именно. Ещё и по этой причине Мин хотел поговорить именно с Чимином из всех друзей Хосока. Ему казалось, что уж он должен помочь.
— Хосок хотел спрыгнуть с крыши, — вырвались слова из него. — И скорее всего спрыгнул бы, если бы я его не остановил. У него было опухшее лицо и красные глаза. Он отрицал это, но точно собирался спрыгнуть.
Чимин не смотрел на него, а просто уткнулся взглядом в свои сцепленные ладони и между его бровей залегла складка. Мин мог его понять, когда такое говорят про твоего друга, должно быть сложно принять правду. Поэтому также, как Чимин не торопил его до этого, Юнги дал и тому время всё обдумать.
— Ты уверен? — в итоге спросил Пак.
— Да, уверен. Он отпустил перила на моих глазах.
Чимин покачал головой и, наконец, взглянул на Мина. И тот понял, что парень не верит ему. Ни одному его слову.
— Послушай, Юнги... Должно быть, ты всё не так понял. Хосоку нравится всё экстремальное, скорее всего он просто хотел почувствовать ощущение падения или ещё что. Он делает много безумных вещей.
— Я знаю, что я видел, Чимин. И это не шутка. Я правда считаю, что Хосоку нужна помощь. Он же твой друг, хотя бы поговори с ним...
— Юнги! — прервал его Чимин и резко поднялся со скамейки.
Он успел сложить свой обед и спрятать назад в рюкзак. Мин растерянно посмотрел на него, он не знал, что Пак Чимин может звучать так жёстко.
— Хосок не такой. У него всё отлично в жизни. Он хорошо учится, у него замечательная семья, нет проблемы с деньгами, он уже определился, куда будет поступать... Да он самый счастливый из нас! Если кому и надо прыгать с крыши, так это нам с тобой.
Последняя фраза Чимина неприятно резанула. Юнги понимал, что тот имел в виду. Но всё же не потерял уверенности и поднялся вслед за парнем.
— Чимин, пожалуйста, хотя бы спроси его.
—Я... Ах, — Пак схватился за волосы и зажмурил глаза, как будто этот разговор вытянул из него последние силы, — Слушай, мы не так уж и близки с Хосоком. То есть мы, конечно, в одной тусовке, но никогда не оставались наедине, знаешь? Я не лучший человек, который мог бы с ним поговорить. Тем более и смысла говорить нет.
Юнги на секунду растерялся. Он не раз видел Хосока и Чимина вместе, сложнее было сказать, когда они не были рядом. Кончено, вокруг всегда были другие люди, но... Но.
У самого Юнги было всего два друга. Ким Намджун, который учился с ним в одном классе и с которым они были знакомы, казалось, целую вечность. И Ким Сокджин, старше их обоих на год, сейчас он работал в отеле родителей. У них троих была общая мечта — переехать вместе в Сеул. Им Юнги мог доверить свою жизнь и без сомнений отдал бы за них свою, как бы избито это не звучало. Если бы кто-то сказал ему про друзей хотя бы что-то отдалённо похожее на его слова о Хосоке, то он бы вытряс из них душу, пока не узнал бы правду. Поэтому реакция Чимина показались ему дикостью.
— А кто мог бы поговорить с ним в таком случае? — осторожно спросил Мин.
Парень уже собирался что-то сказать, но внезапно замолчал. Казалось, что Чимин и правда не может вспомнить ни одно имя. Он замялся и неловко переступил с ноги на ногу.
— Не думаю, что у него есть близкие друзья... — пробормотал он удивлённо, как будто только сейчас это осознал.
— Что же тогда делать? — Юнги ощущал себя уже совсем глупо, будто это нужно было только ему.
Чимин сомневался пару секунд, но в итоге всё же устало выдохнул и кивнул:
— Я поговорю с ним. Не думаю, что есть о чём волноваться, но я обсужу с ним всё. Хорошо?
— Спасибо, Чимин, — искренне поблагодарил Мин.
Тот в ответ натянуто улыбнулся и ушёл. А Юнги рухнул назад на скамейку. Почему-то аппетит не появился и легче не стало. Он думал, что сможет успокоиться, переложив ответственность на кого-то другого, но перед глазами всё ещё стояла болезненная улыбка Хосока и его грустные глаза.
*
Хосок смеялся.
В последнее время Юнги так часто ловил себя за наблюдением за Чон Хосоком, что это уже становилось ненормальным.
Хосок облокотился о парту, так сильно он смеялся.
Мин подумывал создать свою шкалу смеха Хосока, где на одном полюсе было бы «так громко, что больно», а на другом — «Всё отлично, Юнги. У меня всегда всё отлично».
Вокруг Хосока были его друзья, они тоже смеялись.
Экспертом в Чон Хосоке Юнги пока что так и не стал, ведь он сих пор не мог понять, на каком месте его воображаемой шкалы находится парень прямо сейчас.
Чимин с Хосоком пританцовывали музыке, которую напевал Чонгук.
Мин так и не понял, поговорил Чимин с Хосоком или нет. В их поведении ничего не изменилось, поэтому сказать было трудно. Юнги наделся, что поговорил.
Группа друзей вышла из класса, Хосок выходил последним.
Юнги так сильно надеялся, что поговорил.
Хосок перестал улыбаться.
*
— Мин, ты в последнее время слишком задумчивый, — Намджун запустил в него онигири в упаковке, но тот с шумом врезался в лампу.
— Я всегда такой, — ответил Юнги, наклоняясь за едой.
— Только мне это не рассказывай. Я с детства тебя знаю. Можешь нашим одноклассникам скармливать истории о том, какой ты страшный и ужасный.
Юнги устало вздохнул и развернул еду. Они сидели в комнате Джин-хёна. Родители того постоянно отсутствовали на работе, иногда даже оставались ночевать в отеле. Поэтому они часто собирались у него дома. А ещё Сокджин был гостеприимным хозяином, хотя за столько лет дружбы он немного растратил свои навыки.
Рука звонко ударилась о затылок Юнги, заставив того охнуть и потирать ушибленное место. Джин, который только что принёс им напитки, укоризненно посмотрел на него сверху:
— Не кидайтесь едой в моей комнате.
— Это всё Намджун! — возмутился Юнги, обличающе и совсем по-детски тыкая пальцем в виновного.
Намджун попытался уклониться от подзатыльника Сокджина, но только свалился с кровати. Последний победно ухмыльнулся и сел на освобождённое место.
— К слову, Намджун прав. Ты и правда какой-то не такой в последнее время. Что-то случилось?
Юнги грустно посмотрел на открытый онигири и положил его на столик рядом с креслом, в котором сидел. Аппетит так и не вернулся к нему за прошедшую неделю после того самого дня на крыше. Это делало и так тощего и бледного Мина совсем похожим на призрака или вампира там.
Хосок выглядел хорошо. Он смеялся и исправно ходил на занятия. На неделе он был на одной вечеринке и выложил фотографии в социальные сети. На этих фотографиях он был окружён людьми и улыбался. Хосок выглядел хорошо. Даже слишком хорошо.
Мин не мог ничего поделать с тем, что продолжал переживать. Вместе с аппетитом он потерял и сон. Стоило ему закрыть глаза, как он представлял, что не успел в тот день остановить Чона. Или что он приходит в школу, а там висит объявление о покончившим с жизнью ученике. И Юнги приходится всю жизнь жить с осознанием того, что он всё знал, но не помог. Что кровь его одноклассника на его руках.
Конечно, Мин успокаивал себя тем, что рассказал всё Чимину. Но ведь он мог сделать больше, говорил он сам себе. Ведь Пак пообещал ему поговорить с Хосоком, как будто только чтобы отвязаться от него. Поэтому Юнги мог бы... Он мог бы...
Мин устало уронил голову на руки и протяжно застонал, задаваясь вопросом, сколько он ещё сможет это выносить. Конечно, после этих действий, его друзья уверились в своей теории, что что-то происходит.
— Юнги, — позвал Сокджин, — ты же знаешь, что можешь нам всё рассказать.
Мин оторвал голову от рук и посмотрел в обеспокоенные лица друзей. Шутливая атмосфера сразу сменилась на серьёзную. А Юнги почему-то наоборот улыбнулся.
— Спасибо, но это не моя тайна, так что не могу сказать.
— Ясно. Но хотя бы поешь, — Джин кивнул на онигири, забытый на столике. — Ты буквально растворяешься в воздухе на наших глазах.
Юнги вздохнул и взял еду в руки. Напряжённые взгляды так и не сдвинулись с него. Поэтому Мин чисто показательно откусил еду и вопросительно приподнял бровь.
— Если не сможешь справиться сам, то расскажешь? — в итоге подал голос Намджун.
— О господи, хватит ломать драму. Расскажу-расскажу, расслабьтесь!
Друзья всё ещё подозрительно косились на него, но в итоге переключились на обсуждение планов на выходные. Они собирались сходить в кино, а потом, возможно, зайти поесть в одно из уличных кафе. Юнги улыбался, когда наблюдал, как Джун с Джином припираются из-за выбора фильма. Он чувствовал, что ему действительно повезло с друзьями и это чувство он пронесёт через годы.
И вместе с этим вспомнился человек, которому так не повезло. Человек с яркой улыбкой и грустными глазами.