Хеску. Кровь Дома Базаард

Тот день Лиан запомнила урывками - слишком велико было волнение, слишком много всего произошло - и все же некоторые его моменты отпечатались в ее памяти на всю жизнь.

Как утром она сидела перед зеркалом, пока горничная под руководством чуть более блендой чем обычно Икайи заплетала ей волосы в две простые косы.
Как наставница и дед стояли в холле, о чем-то тихо переговариваясь, и солнечный свет из открытых дверей делал их фигуры совершенно чёрными.
Как она увидела, оглянувшись, что провожавшая их Ниру прижала руку к сердцу и, против обыкновения, прошептала официальное «Мои руки в твоей воле», и как Тиор молча кивнул.
Как слепило глаза уходящее за горизонт солнце, и Лиан щурилась и постоянно одергивала воланообразный подол скромного чёрного платья - без вышивок и цвета семьи.
Как бросил на неё неожиданно серьёзный взгляд Поро, открывая дверь машины, и как седовласый Рошто, доверенный водитель деда, чуть резче обычного тронулся с места.
Как шуршали шины по земле, а за окнами мелькали неразличимые силуэты деревьев - внутренние дороги, по словам Тиора, пролегали на границе человеческого мира и мира хеску, скрадывая лишние километры пути.
Как огромен показался ей Оухшикаф, упирающийся в небо своими исполинскими башнями, как царапали их верхушки тёмные тяжёлые тучи.
Как гулко отдавались их шаги в пустынных, будто их никто и не ждал, широких коридорах, и как вонзалась в паркетный пол трость Тиора.
Как сжимались на серебряном черепе ворона его пальцы, а на плече Лиан - лишь раз ободряюще сжалась рука Икайи.
Как она вдруг осознала весь уровень напряжения по тому, каким преувеличенным спокойствием веяло от обоих старших воронов, каким ровным и будто неживым казалось их таэбу.

Почему-то последнее, что она запомнила перед тем, как двери зала заседаний Совета распахнулись перед ними, стала рука Тиора, сжимающая трость. За какую-то долю секунды Лиан увидела все: и выступающие на тыльной стороне ладони вены, и покрывающие пальцы морщины, и серебряный клюв ворона, привычно упирающийся в ладонь, и тускло поблёскивающий перстень с изумрудом.

А потом двери распахнулись, и она успела уловить лишь короткое «Не волнуйся» Тиора - и они шагнули в темноту.

Зал Совета был огромен - под стать всей твердыне сов. Приглушенно горящие газовые рожки, закреплённые у стен и расставленные по залу на высоких ножках, не столько рассеивали полумрак, сколько подчеркивали его густоту, даря лишь крохотное пятнышко желтоватого света.
Впереди, за огромной кафедрой тёмного дерева, стояло двенадцать обитых кожей кресел с высокими спинками, больше похожих на троны. Пока что они пустовали.
Лиан не успела увидеть, когда Икайя оставила их, и теперь пыталась найти ее, различить единственное знакомое лицо в этом пестром многоголосье клановых одежд.
Памятуя об указаниях наставницы, она не оглядывалась по сторонам, а стояла с поднятой головой, давая возможность всем желающим ее разглядеть - а их хватало.
Лиан почти сразу же ощутила давление чужого любопытства, просочившееся в таэбу - множество мелких нефизических тычков, от которых хотелось отмахнуться, как от надоедливого собеседника, дергающего за рукав. Скосив уже привыкшие к полутьме глаза, она быстро окинула взглядом ряды деревянных сидений, стоящих амфитеатром и уходящих ввысь, к едва различимому, сходящемуся куполом потолку. Вершины его даже не было видно.
Сиденья, с небольшими вертикальными проходами между ними, располагались полукругом напротив кафедры Совета, так что часть сидящих оказалась за их с Тиором спиной, и Лиан стоило немалых усилий не оглянуться, чтобы увидеть, кому они достались.
По залу нёсся тихий равномерный гул, даже несмотря на то, что не все места были заняты: из каждого блока сидений лишь на нижних пяти кто-то устроился. Лиан заметила крупного мужчину в красно-желтом одеянии, слишком вычурном, чтобы считаться настоящим мундиром. Его тёмные волосы, рассыпающиеся на отдельные пряди, почти касались плеч, а ярко-голубые глаза смотрели на неё с любопытством, но без тепла. «Клан тигров, ша-Ашкарас», - поняла Лиан, и теперь, ориентируясь на цвета, начала осторожно разглядывать остальных Владык.
Через проход от тигра сидел высокий мужчина с волосами, убранными в спускающиеся на плечи чёрные дреды. Кожа его была такой тёмной, что поблескивающие белки глаз выглядели почти пугающе. Глава ягуаров, Лопту из Дома Намбэву, облачился в ярко-желтые одеяния, отделанные чёрным геометричным рисунком. Поймав взгляд Лиан, он на секунду перевёл глаза на стоящего рядом с ней Тиора и быстро, едва заметно кивнул.
Стараясь не двигаться, Лиан осматривала ряд за рядом, наконец вживую видя тех, кто стоял за буквами ее записей: сухопарого главу шакалов, кажется, самого молодого из присутствующих, затянутого в удлиненный темно-серый сюртук с синей отделкой; белокожего и черноволосого ша-Каэру, чей возраст невозможно было определить на вид, лениво обмахивающимся веером и расположившегося на своём месте с непринужденным изяществом, отличающим его клан журавлей; широкоплечего, лишь чуть уступающего главе тигров в комплекции Гри Тобу, волка, Владыку объединённого клана псовых, синий с белым сюртук которого, казалось, трещал по швам на мускулистых руках.
Если предыдущие таэбу ощущались Лиан как навязчивые толчки, этот скорее напоминал удар кастетом. Едва не покачнувшись, она все же устояла на ногах, медленно втягивая воздух носом. Не оглянуться, не найти взглядом того, кто столь бесцеремонно решил проверить ее на прочность, казалось невыполнимой задачей, но этого не потребовалось: мягко шурша подолом длинного зелёного платья, из-за спины Лиан неспешно вышла женщина с ярко-рыжими, огненными волосами и глазами цвета изумруда. На вид ей было около пятидесяти, хотя фарфорово-белая кожа сохранила гладкость, а фигура - стройность. Она не поспешила на своё место - Лиан успела заметить несколько хеску в зелёном, устроившихся через два прохода от них, - а встала чуть сбоку, откровенно разглядывая Лиан. Губы ее тронула улыбка - вполне искренняя, но направленная не на неё, а скорее отвечающая собственным мыслям.
Не удержавшись, Лиан скосила взгляд - и тут же попала в паутину холодного как лёд изумруда. Сердце ее на секунду подскочило к горлу - столько леденящей, ровной ненависти читалось в глазах ша-Минселло.
Клан лисов был единственным, с которым у воронов официально значился раздор - причин Лиан не знала, Тиор не спешил вдаваться детали, сказал лишь запомнить, что среди всех хеску у них есть лишь один настоящий враг. Пинит Минселло.
На мгновение Лиан охватила паника, но в следующую секунду ее сменила злость, когда она поняла, что Владыка лисов того и добивалась. Вскинув голову, Лиан гордо ответила на ее взгляд - и снова ощутила удар таэбу, отдавшийся глухой болью где-то в солнечном сплетении.
Стараясь подавить панику, Лиан кое-как вспомнила наставления Икайи: чем больше концентрируешься и напрягаешься, тем уже действие таэбу. «Все равно что отбиваться подставкой под чашку вместо щита, - говорила Икайя, давя на Лиан в залитой солнцем гостиной, - расслабься. Позволь таэбу стать потоком».
Лиан медленно вдохнула и начала разглядывать главу лисов, которая продолжала стоять чуть в стороне, теребя в пальцах круглый медальон и чуть склонив голову на бок. В отличие от большинства присутствующих женщин - а каждый Владыка привёл с собой советника или наследника, а то и обоих - Пинит выглядела даже скромно, если бы не общая яркость ее облика: платье с жестким воротником хоть и оставляло открытыми плечи, усыпанные легкомысленными веснушками, было лишено каких бы то ни было декоративных элементов или вышивки, лишь змеилось по краю подола и рукавов серебристо-серым кантом. Доходящие до поясницы волосы - явная гордость лисы - спускались свободной волной, только у лица собранные в переплетение тонких косичек. Пинит Минселло вся была собранность и лаконичность.
«Самая опасная женщина в нашем мире, - со вздохом признал Тиор, рассказывая Лиан о лисах, - и самая хитрая».
Новый удар не заставил себя ждать, но Лиан была к нему готова, и нахлынувшее на неё спокойствие вдруг преобразовалось в ощущение мощи, отдавшееся мурашками в районе шеи. Таэбу Пинит стукнулось об эту мощь, словно камень о крепостную стену, и схлынуло. Лиан повернула голову и прямо посмотрела на главу лисов. Та беззвучно хмыкнула, отпустила медальон, с любопытством склонив голову набок, и, грациозно развернувшись, отправилась к своему месту.
Лиан не видела Икайю, но надеялась, что та заметила происходящее и после похвалит ученицу за проявленную стойкость. Ей было жаль, что Тиор стоит здесь, рядом с ней, и места воронов сейчас пустуют, потому что единственные их представители пытаются доказать свою правоту.
Где-то в вышине хлопнуло окно, и Лиан невольно закинула голову: вниз, к кафедре, из-под самого потолка спускались птицы. Двенадцать сов.
Лиан впервые видела хеску в истинном облике, у неё так и не хватило смелости попросить обратиться Тиора или Икайю, и теперь она с искренним детским восторгом наблюдала за тем, как филины, сычи и совы, опустившись к полу, на одно мгновение окутанные коричневато-серым росчерком, превращались в людей. Шум крыльев, движение воздуха - и все это в тишине, лишенной привычного животного клёкота. Мужчины и женщины, в строгих костюмах и длинных платьях, словно появлялись из воздуха, занимая места только что замерших в полёте птиц и проходили к своим креслам. Лиан едва смогла сдержать улыбку, таким волшебным и торжественным ей показалось это зрелище.
Через несколько мгновений все кресла были заняты - Лиан с удивлением заметила, что не все члены Совета приняли человеческий облик: на четырёх креслах, вцепившись когтями в широкие навершия спинок, устроились три совы и один филин.
Внимание ее привлёк сидящий в центре мужчина - худощавый, темноволосый, с цепким, но нечитаемым взглядом. Сложив пальцы домиком и уперев локти в кафедру, он обвёл присутствующих спокойным безразличным взглядом, словно учитель, отмечающий недостающих учеников. Ухав Ошия - Глас Совета, первый среди равных, как обозначалась его должность.
Подождав, пока все Мудрейшие займут свои места, а гул голосов в зале стихнет, Ухав кивнул и распрямился, готовясь начать заседание.
И тут из-под купола зала хлынула тьма. Шум бьющих по воздуху крыльев, свист рассекаемого воздуха - десятки воронов устремились вниз, парами и по одиночке, на долю мгновения замирая в воздухе и принимая человеческий облик в росчерке непроглядной тьмы. Прямо перед Тиором, спиной к Совету, один за другим они прикладывали руку к сердцу и отходили, уступая место следующим. Снова и снова. Лиан почувствовала, как сбилось с ритма сердце, как от величия этого зрелища, от безмолвной силы единения облачённых в чёрное хеску, в горле встал ком. Шелест крыльев, шелест одежды. Замершие главы других кланов, пораженно глядящие на вассалов Базаардов. Не говоря ни слова, они исчезали в проходах по бокам от Тиора и Лиан, и она вдруг поняла, кому принадлежат места, которых она не видела. Мужчины и женщины, старые и молодые - ряд за рядом, чёрной стеной вороны встали за спиной своего Владыки.
⁃ Клан воронов приветствует Совет, - спокойно произнес Тиор, чуть склонив голову, и хотя голос его оставался ровным, Лиан показалось, что она уловила в нем тень насмешки.

В какой-то момент Лиан устала настолько, что перестала следить за разговором Ухава и Тиора - от лица Совета говорил только он, что создавало видимость тайны мнений остальных Мудрейших, которые обращались к Ухаву мысленно, прося озвучить свой комментарий или вопрос.
Ноги Лиан затекли, и теперь она с благодарностью вспоминала тренировки Икайи, приучившие ее много времени не садиться или вовсе застывать в неподвижности - да ещё и со стопкой книг на голове.
Лиан не понимала всего, что обсуждали Тиор и Совет - кажется, разбирались в каких-то юридических тонкостях - но заметила, что дед отвечает коротко и спокойно, почти не задумываясь - похоже, он предусмотрел все возможные вопросы.
⁃ Поименованная Лиан, - протянул Ухав, приложив к губам тонкие бледные пальцы и устремив взгляд в объемную книгу, которую ему поднёс кто-то из младших сов, - всю жизнь за исключением последних двух месяцев провела среди людей, и вы считаете, шамари Базаард, что она сможет стать полноценным членом нашего общества?
Лиан встрепенулась: она не просто так последние недели провела за зубрёжкой, и готова была это доказать. Вместо неё ответил Тиор:
⁃ Вполне. Поименованная Лиан все время, проведённое со мной, посвятила изучению нашего быта и традиций, и продолжит обучение, если Совет примет соответствующее решение.
Ухав кивнул, не отрываясь от чтения, словно иного ответа и не ожидал.
⁃ Ваша дочь, шамари Базаард, - наконец продолжил он прежним неспешным тоном, - Джабел, покинула Марак и, назвавшись человеческим именем, приняла человеческую жизнь. - Лиан заметила, как сжались пальцы Тиора на серебряном черепе ворона, ощутила глухой толчок его напряжения. - Она перестала считаться хеску.
⁃ Верно, - дед кивнул, отвечая на взгляд болотных глаз филина, - однако она решала за себя, не за своего детеныша, который как полукровка имеет право на признание. Я признаю ее как своего потомка.
В зале пронёсся лёгкий ропот: Тиор извернул юридические нюансы, утверждая, что Лиан не дочь его дочери, но ребёнок его рода, одной с ним крови.
Кто-то из Мудрейших, сохранивших истинный облик заворковал и заворчал - Лиан готова была поклясться, что клёкот звучит одобрительно, с ноткой веселья.
Ухав, вперив в Тиора ледяной взгляд, даже не оглянулся на звук, лишь скользнул пальцами по пуговицам жилета.
⁃ Что ж, такое утверждение можно рассматривать как верное, - с некоторой неохотой произнес он, а затем обернулся к пожилой женщине в сером платье, которая сидела справа от него. Повернув голову с седым узлом кос, она долго смотрела на Ухава, явно что-то ему передавая. Глас Совета кивнул, и Лиан показалось, что он едва смог сдержать улыбку.
⁃ Совет считает уместным и необходимым разделить статус детеныша семьи Базаард, - он сделал едва уловимую паузу, добиваясь всеобщего внимания, - и шибет воронов.
По залу пронёсся удивлённый вздох, Тиор сжал челюсти, взгляд его потемнел.
⁃ Могу я узнать причину? - поинтересовался он, ничем не выдавая своего негодования.
⁃ Охотно, - Ухав вновь сложил пальцы домиком и откинулся на спинку кресла, приготовившись говорить. - Отпрыск семьи Базаард не обусловлен никакими нормами, потому что семья Базаард не ровняется Высокому Дому воронов. Это может оказаться кто-то другой, - Филин позволил тени улыбки скользнуть по губам. - Однако шибет воронов, как будущий Владыка клана, должен отвечать некоторым требованиям. И первейшие из них - возможность общаться и принимать истинный облик.
В зале стало так тихо, что Лиан заложило уши. Забыв наставления Икайи, она обернулась к Тиору. Возможность общаться через таэбу стала для Лиан величайшим подарком, чудом, которого она и не ждала: пусть говорить с ней мысленно могли не все, но воспринимать ее слова были способны даже слуги. На фоне этого счастья неспособность превращаться, которой, как Лиан знала, лишены все полукровки, не казалась ей такой уж чудовищной потерей, пусть сожаление нет-нет да и кололо сердце. И вот теперь то, от чего она с такой легкостью отмахнулась, обернулось серьезной проблемой.
Тиор оперся на трость, что в его возрасте не выглядело ничем иным, кроме как обычной физической усталостью.
⁃ Вам принести стул, ша-Базаард? - любезно поинтересовался Ухав, чуть подавшись вперёд со своего места.
Лиан вспыхнула, вскинулась, мечтая выцарапать мерзкому филину глаза. Теперь она понимала, как настроен к ним Совет и понимала, что этим вопросом, подчеркнув статус Тиора, Ухав фактически ткнул в его возраст и физическую слабость, не приличествующие главе клана.
- Если Совету угодно разделить этот статус на два, - Тиор, казалось, не заметил унизительного вопроса, - мне не остаётся иного, как принять такую точку зрения.

***

В зале поднялся и тут же утих гул голосов. Творилось нечто небывалое - но ведь и полукровки прежде не претендовали на наследование клана.
Одна из сов - снежно-белая, казавшаяся недовольно нахохлившейся - взмахнула крыльями, привлекая к себе внимание, и перебрала лапами на спинке своего кресла. Ухав встал и, когда сова поднялась в воздух, отодвинул ее кресло. Она ещё раз взмахнула крыльями, демонстрируя сияющее оперение, - и на ее месте возникла невысокая женщина с белыми как снег волосами и в бело-голубом платье. Ее лицо было сплошь покрыто морщинами, голубые глаза, чей взгляд цепко впился в Лиан, светились умом. Все присутствующие склонили головы, а у Лиан перехватило дыхание: Хикка Шорф, старейшая из членов Совета, решила принять человеческий облик! Случалось такое нечасто: обычно шеру Шорф больше слушала, мало интересуясь происходящим и пребывая в истинном облике.
О ней даже Тиор говорил с нескрываемым уважением, признавая за крайне пожилой хеску удивительную мудрость и беспристрастность, ставшую нарицательной. Хотя в Совете действовало всеобщее равенство, к Хикке всегда прислушивались, отдавая должное ее возрасту и опыту, приобретённому за долгую даже по меркам хеску жизнь – хотя сама она перестала считать прожитые годы, ходили слухи, что ей недавно сровнялось пятьсот лет. Кроме того, когда-то, до того, как клан сов занял нынешнее положение, переформировав своё внутреннее устройство, именно семейство Шорф стояло в его главе на протяжении многих веков.
Лиан поспешно приложила руку к сердцу и склонила голову.
Шорф громко хмыкнула.
⁃ Девочка хотя бы обучена манерам, - Голос ее, низкий и хриплый, больше подошёл бы матросу, годами не выпускающему изо рта трубку, а из рук - бутылку рома.
По залу пронёсся удивлённый вздох - член Совета заговорила лично! - а Ухав, только-только опустившийся на своё место, резко повернулся в сторону перекинувшейся совы. Она коротко хохотнула, вскинув белоснежные полумесяцы бровей:
⁃ Чтобы сделать вывод о воспитании детеныша конфиденциальность не нужна, дорогой шамари Ошия. Думаю, остальные члены Совета со мной согласны? - Хикка обвела Мудрейших смеющимся взглядом. После секундной заминки Ухав, склонив голову, процедил:
⁃ Совет согласен.
⁃ Ну-с, - Хикка сложила руки на груди и подалась вперед, вновь впиваясь взглядом в Лиан, - как тебя зовут, дитя?

Икайя не находила себе места. Внешне спокойная и собранная, она так внимательно следила за каждым движением Лиан, так напряжённо вслушивалась в каждое прозвучавшее в зале слово, что забывала дышать. Сердце гулко билось в груди, отдаваясь грохотом в ушах.
Их демонстративное появление в последнюю секунду - пока Ухав не произнес первого слова, заседание не считалось начатым - ясно дало понять, что сдаваться вороны не намерены, и настроение в зале царило встревоженное. Добавила напряжения и небольшая тонкость в одежде: абсолютно все вороны оставили в своих нарядах лишь минимальную деталь семейного цвета, облачившись в чёрное и тем подчёркивая своё единство. Даже Тиор, которому по статусу было разрешено увеличить процент цвета семьи, обошёлся лишь темно-фиолетовым шейным платком. Послание было очевидным: вороны едины, они не отступятся от своего Владыки.
Появление Хикки и вовсе заставило Икайю сдавленно ахнуть, а уж когда старая сова заговорила, шеру Сильтара чуть сама не лишилась дара речи. Она хотела было потянуться к Лиан через таэбу, поддержать, но побоялась сбить и отвлечь девочку, которая пока что держалась неплохо.
Вопрос совы, с виду совершенно безобидный, нёс в себе глобальное значение - может ли Лиан общаться?
Икайя сжала в руках веер с такой силой, что твёрдые грани впились в ладони.
«Давай, ты сможешь. Только не волнуйся».
Никогда ещё тишина не казалась ей такой оглушительной, никогда ещё время не тянулось так долго.
⁃ Как любопытно, - наконец проговорила Хикка, откидываясь на спинку своего кресла и постукивая ногтями по кафедре. - Так сколько ты провела с отцом своей матери? - вновь обратилась она к Лиан, к которой сейчас были обращены все взоры. Последовала короткая пауза, во время которой звучал безмолвный ответ. - И Джабел не учила тебя общаться через таэбу?
На этот раз Лиан, забывшись, просто отрицательно покачала головой, чем вызвала у Хикки легкую улыбку - впрочем, с облегчением заметила Икайя, довольно добрую.
За кафедрой вновь повисла тишина: Мудрейшие о чем-то безмолвно переговаривалось, и Икайя, заметив сжатые губы Ухава, не удержалась от соблазна взглянуть на Марет Риттора, сидевшую на втором ряду. Семья Сильтара хоть и держалась вдалеке от политики, но ее члены прекрасно разбирались во внутреклановых делах, и Икайя, как и Тиор, знала, кто займёт место Высокого Дома в случае падения Базаардов.
Матриарх семьи Риттора, сидевшая рядом с младшим сыном, хранила величественное спокойствие, ничем не выдавая своих мыслей. Она была лет на шестьдесят младше Икайи, но во главе семьи стояла дольше, и высокое положение явно научило ее сдержанности. С несвойственным ей злорадством Икайя отметила скромность наряда Марет, привыкшей выставлять цвета семьи напоказ до такой степени, что это едва не нарушало приличия - сейчас черный цвет ее открытого платья разбавляла лишь простая вышивка на воротнике. Смотря на бледный профиль и тщательно уложенные чёрные локоны, спускающиеся вдоль обнаженной шеи Марет, Икайя с панической отчетливостью поняла, что, приди шеру Риттора к власти, покоя семье Сильтара не будет. Ее лицо могло бы считаться красивым, если бы не граничащее с холодностью безразличие, застывшее в резких чертах. Однако касалось оно лишь слуг и Младших семей - словом, тех, кто стоял ниже Марет по социальной лестнице. Шеру Риттора, мраморная статуя в бархатном платье, не прощала врагов и боготворила своих детей. Она будет править кланом железной рукой, сжимая в ней хлыст.
Икайя невольно передернула плечами и перевела взгляд на другую женщину, представляющую для Базаардов реальную угрозу, но ша-Минселло ничем не выдавала своих эмоций, наблюдая за Лиан с деланным безразличием и натуралистичной безмятежностью.
По залу будто пронёсся порыв ветра - члены Совета требовали внимания через таэбу присутствующих. Все разговоры тут же прекратились, взгляды сосредоточились на Мудрейших.
Ухав откашлялся и Икайя ощутила лёгкое давление в затылке: официальные решения Совета произносились не только вербально, но и дублировались через таэбу, чтобы избежать возможность недопонимания. Высокий филин оглядел присутствующих, убеждаясь, что все внимание приковано к нему, и проговорил:
⁃ Советом решено признать означенного детеныша Лиан, потомком семьи Базаард, - Каждое слово Ухава отдавалось в висках присутствующих пульсацией, - и внести ее в родовые книги как полноправную хеску. Вопрос о наследовании клана и статусе шибет решено поставить на голосование. - Давление на голову ушло, и уже обычным голосом Ухав добавил: - Объявляется перерыв.

Хикка Шорф была чуть ли не единственной хеску, кто позволял себе такую роскошь, как курение трубки. Вишневого дерева, украшенная резьбой на чубуке и крупным желтоватым камнем у основания, она всегда пряталась где-то в складках ее платьев, и сейчас, стоило Ухаву объявить перерыв, Хикка, мгновенно обретя истинный облик, взлетела к потолку, миновала окно и устремилась к дальнему краю коридора, где стрельчатые арки предваряли выход на широкий балкон.
Почувствовав дыхание свежего воздуха, Хикка вновь перекинулась, и невысокие каблуки ее туфель глухо стукнули по мраморному полу балкона. Она зябко передернула плечами - как бы ни бодрилась последняя представительница семьи Шорф, годы все же брали своё, и в теле ее постоянно не хватало тепла.
По небу летели тяжелые тучи, обещая бурю, прохладный воздух пах свежестью и далеким морем, и Хикка невольно вспомнила Сат-Нарем. Дела держали ее на границе миров, не позволяя надолго вернуться в город, но она скучала по нему, и почти ждала того момента, когда, расправив крылья, навсегда скроется в туманах...
Прислонившись плечом к одной из поддерживающих арки колонн, Хикка не глядя вытащила из кармана трубку, покручивая основание в пальцах. Взгляд ее блуждал по открывающемуся с балкона виду: бесчисленным рядам сосен, раскачивающихся на ветру, и далекой серой кромки неспокойного моря. Сколько им лет? Хикка помнила этот вид всю жизнь, и, знала она, так же будут бить волны о каменный берег и когда ее не станет, так же будут стоять стеной корабельные сосны.
У Хикки никого не осталось, и порой она чувствовала, что не принадлежит к этому времени, что ей не место здесь. Тиор, один из старейших хеску, все ещё был для неё мальчишкой, на празднике в честь рождения которого она осушила не один бокал, уже будучи старой.
Хикка задумчиво закусила мундштук трубки, сосредоточилась, призывая Силу и поджигая табак, - и выпустила в упругий воздух колечко пахнущего вишней дыма. Что ж, по крайней мере, теперь никто не посмеет сделать ей замечание, что она курит!
Волна восхищения долетела до неё как мягкий прилив, лишь едва коснувшись сознания, но этого было достаточно, чтобы старая сова обернулась. Чуть позади неё, приоткрыв рот от восхищения и жадно впитывая раскинувшуюся перед взором картину, стояла девочка с разными глазами. Хикку она, по всей видимости, не заметила - та успела сдвинуться вглубь балкона, прислонившись спиной к колонне и полностью скрывшись за ней.
Сова вынула трубку изо рта.
⁃ Есть в этом что-то завораживающе, правда?
Лиан резко обернулась в ее сторону, смущенно покраснела и коротко поклонилась, снова прижав руку к сердцу.
⁃ Успокойся, я уже поняла, что ты воспитана достаточно хорошо, чтобы считаться хеску, - Хикка коротко хмыкнула. - Кто-то неплохо тебя натаскал, девочка. Неужели сам Тиор?
Лиан, подошедшая ближе и вставшая теперь рядом, жадно вдыхала остро пахнущий озоном воздух, который из-за аромата табака казался ещё чище. На вопрос Хикки она оглянулась и, на мгновение задумавшись, ответила:
«Нет. Шами рассказывал о другом. Шеру Икайя стала моей наставницей».
Хикка удовлетворенно кивнула:
⁃ Икайя хорошая девочка, умная, - Она снова поднесла трубку к губам, затянулась и вернулась глазами к кромке моря. - Тебе повезло.
«Согласна. - Лиан замялась на мгновение и продолжила: - Мне жаль, что я не могу говорить с вами вслух».
Старая сова, оторвав взгляд от горизонта, пренебрежительно фыркнула:
⁃ Ещё чего! Никогда не извиняйся. Я знаю, что правила этикета считают грубым общение разными видами речи, но для тебя это единственный вариант, так что стыдиться тебе нечего. - Поражённый взгляд Лиан вызвал у неё улыбку. - А как по-твоему общались наши предки, большую часть времени проводившие в истинном облике? Таэбу естественно для хеску. Остальное - влияние мира людей.
Лиан озадаченно притихла, ее тёмные брови нахмурились над разноцветными глазами, и Хикка невольно вспомнила, когда ещё полукровка стоял к ней настолько близко.
⁃ Тебе тяжело было освоить таэбу? - неожиданно для себя самой спросила она.
«Не очень. Я рада возможности говорить. Хотя бы так», - Лиан пожала плечами в такт своим словам, что в полной тишине выглядело одновременно трогательно и забавно.
⁃ Поверь, немота - не худшее, что может случиться с полукровкой, - Идеальное колечко дыма поднялось к небу, а Хикка сделала пару неторопливых шагов вперёд и облокотилась о широкие перила. Ветер подхватил белоснежные прядки ее волос. - Я знала мальчика, чьи кости были хрупче льдинки.
Лёгкое шуршание за спиной сказало, что Лиан тоже подошла к ограждению.
«Что с ним стало?»
Хикка подняла голову к небу, ловя лицом первые капли дождя.
⁃ То же, что и со всеми нами - умер.

Это было так давно, что она почти о нем не вспоминала. Он прожил хорошую жизнь - для получеловека, каждый удар для которого мог стать смертельным. Сын ее отца от человеческой женщины, внёсший безмолвный раздор в их семью. Маленький мальчик с бледной кожей и осунувшимся личиком. С золотистым венцом локонов, контрастирующим с бедной одеждой и усталым взглядом разноцветных глаз. Отец, уже преклонных лет мужчина, принёс его к ним в дом, когда узнал, с какой особенностью родился его сын, узнал, что в человеческом мире ему не выжить. Он не стал проводить над мальчиком ритуал Признания, но дал ему имя своей семьи, а человеческое Кристофер превратил в более подходящее для восприятия хеску Криф.

Криф Шорф рос рядом с Хиккой, защищённый постоянными чарами отца, создающими между его телом и окружающим миром невидимую воздушную подушку. Обладающий слабым здоровьем, он почти не покидал территорию внутреннего Оухшикафа, довольствуясь видом на Сат-Нарем с отведённого их семье этажа. Но его острый ум компенсировал невольное заточение и невозможность покинуть семейные апартаменты. Криф, вдохновившись собственным примером, занялся изучением природы хеску и в частности полукровок, собирая все услышанные истории и прося принести ему рукописи дружественных Домов. Отец Хикки, чувствующий невольную вину за слабое здоровье сына, старался угодить ему, в чем мог, и в итоге в распоряжении Крифа оказалась внушительная подборка материалов. Криф Шорф переписал многие старые тексты, сохранив их для потомков, записал придания и легенды хеску, не дав им затеряться в устных пересказах. Он много изучал открывшийся ему удивительный мир двусущных созданий, и вскоре, несмотря на неоднозначность своего положения в обществе, стал считаться среди хеску пусть и получеловеком, но получеловеком умным, к чьим суждениям стоило прислушаться, чьему слову можно было верить.

Они ушли друг за другом - могучий Онх Шорф и его слабый сын, защитные чары на котором в последние годы поддерживала уже сама Хикка. Она искренне привязалась к младшему брату, несмотря на холодную ненависть их матери, видевшей в человеческом мальчике лишь доказательство неверности супруга. Несправедливость судьбы, поместившей блестящий ум в слабое тело, поразила Хикку. Она не могла не задаваться вопросом, сколь многого добился бы брат, родись он хеску. Родись он хотя бы жизнеспособным полукровкой, который выдержал бы Признание и существование в их мире.
Но сложилось иначе, и ощущение упущенной возможности, какой-то неустраненной несправедливости, так навсегда и свернулось где-то в душе Хикки холодными кольцами.
Сейчас, глядя на Лиан, старая сова задавалась вопросом, что ждёт эту девочку, если в положении наследницы клана ей все же откажут. Именно Хикка с деланной скукой предложила уже признать ее хотя бы потомком Базаардов и двигаться дальше. На дальнейшем она настаивать не могла, даже если бы сочла это допустимым.
Хикка одернула жесткие широкие манжеты платья над морщинистыми руками и снова затянулась, выпуская в серое небо ряд сизых колечек. Десять идеальных окружностей на несколько мгновений повисли в воздухе, и Хикка почувствовала искреннее и безмятежное веселье Лиан, увидевшей их и потянувшейся «разорвать» края.
Налетевший порыв ветра унёс дым и растрепал тщательно заплетенные косы девочки. Та торопливо пригладила выбившиеся пряди и оправила платьице - Хикка с опозданием вспомнила, что у людей чёрный считается цветом траура.
Конечно — Джабел.
Однако лицо Лиан сохраняло сосредоточенное выражение, ничем не выдавая переживаний от недавней потери, и Хикка могла лишь догадываться, насколько вымуштровала девочку Икайя.
Хикка перевернула трубку и постучала основанием о широкую ограду балкона, выбивая табак, нимало не заботясь о том, чтобы не поцарапать изящные украшения.
⁃ Иди в зал, детеныш, - не оглядываясь велела она Лиан, хмуро оглядывая внутренности трубки, - шами Тиор тебя уже, верно, обыскался.

***

Иках переживал за воронов. Именно он стоял сейчас в углу зала заседаний, рядом с внушительной стопкой родовых книг, относящихся к семье Базаард, сложённых на небольшой тележке. Конечно, его положение не давало возможности хоть как-то помочь Тиору и его детенышу, но сердце филина то воспаряло, то ухало вниз на каждой фразе Гласа Совета и ответе Владыки воронов.

Иках давно распрощался с беспристрастностью, признавшись себе, что сочувствует Тиору, потерявшему всех детей и обретшему надежду в лице маленькой девочки-полукровки, всей душой. Он переминался с ноги на ногу, закусывал губу и то и дело одергивал полы расстегнутого сюртука, пытаясь разглядеть выражения лиц, разобрать гуляющий по залу шепоток, понять настроение Совета и Владык.
После перерыва воздух в зале, казалось, сгустился и уплотнился, напряжение буквально потрескивало, отдаваясь в общем фоне таэбу тревожной рябью.
С замиранием сердца Иках следил, как один за другим вставали Владыки, высказывая своё мнение. Вот ожидаемо поддержал старого союзника Капатеру-Лимари Каэру, облаченный в белоснежное хакко с алой пейзажной вышивкой. Согласился с ним и Владыка Тобу, сверкнув хищной улыбкой в сторону секции лисов, с которыми псовые хоть не имели официального раздора, все же откровенно не ладили. Ша-Минселло, поднявшись со своего сиденья одним текучим движением, мгновенно приковав к себе все взгляды, произнесла лишь короткое «Против», одарив зал лукавой улыбкой и не вдаваясь в подробности.
Иках, привстав на цыпочки от нетерпения, загибал пальцы на убранных за спину руках: левая - за, правая - против.
Владыка Ашкарас, всегда превозносивший силу и физические возможности - против. Владыка Намбэву, слишком яркий для этого сумрачного зала, для этого тусклого света газовых рожков, напомнил, что при возможности всегда следует сохранять действующий правящий род, так как в нем поколениями накапливается Сила, и полукровка Высокого Дома не равняется полукровке Младшей семьи, и проголосовал за.
Владыка орлов, ша-Олошта – медная кожа, чеканный профиль, перья в длинных волосах, голая грудь испещрена шрамами – тяжело роняя в воздух каждое слово, согласился с замечанием ягуара и поддержал собратьев по племени.
Они вставали и говорили - кому-то хватало смелости взглянуть Тиору в глаза, кто-то говорил, обращаясь к Совету - а Иках загибал пальцы и кусал губы.
Он даже почти не удивился, когда понял, что обе его руки оказались сжаты в кулаки - голоса распределились поровну, неприятным сюрпризом стал лишь Полто Турике, глава шакалов, не поднимая глаз выдохнувший «Против». Казалось, даже Ухав, вскинувший на молодого Владыку внимательный взгляд, был удивлён: зачем шакалам наживать себе если не врага, то однозначного не-союзника в лице воронов?
Никто не обманывался: это голосование сместит акценты в отношениях кланов, проявив давние разногласия и неприязнь, обратившись к скрываемым и откровенным симпатиям.
Убрав сжатые руки в карманы, Иках смотрел на хрупкую фигурку, стоящую рядом с Тиором. Когда голосование было окончено, Ухав озвучил то, что уже посчитал писарь.

Цифры не обнадеживали. Ухав с трудом сдержал порыв поерзать на месте и с злобной завистью бросил взгляд на самых старших членов Совета, оставшихся в истинном облике - с возрастом хеску чувствовали себя уютнее в перьях и шкуре, чем в платьях и сюртуках.
Белоснежная сова сидела с совершенно невозмутимым видом и могла сейчас думать как о сложившейся ситуации, так и о погоде - по пернатому лицу ничего нельзя было понять. Ее сосед, лишь на несколько десятков лет уступавший Хикке в возрасте, вообще как будто спал, крепко вцепившись когтистыми лапами в спинку своего кресла. Если Хикка хотя бы делала вид, что участвует в делах Совета, то Каих Холу давно уже перешёл в разряд мебели, и Ухав искренне считал, что их обоих пора заменить более молодыми и прогрессивно мыслящими совами. Но членство в Совете было пожизненным, и потому Ухаву приходилось мириться с этими двумя пережитками прошлого, которых можно было заменить на чучела без ущерба для общего дела.
Повернувшись к залу вполоборота, чтобы лучше видеть сидящий по обе стороны от него членов Совета, Ухав обратился к ним через таэбу и через несколько минут, кивнув, вновь посмотрел на Тиора и Лиан, стоящих перед кафедрой.
⁃ При всем уважении, шамари Базаард... - Ухав говорил спокойно и сдержанно, как и подобает Гласу Совета. Между тонких бровей его даже проступила сочувственная морщинка. Он сделал паузу, не произнося вслух вывода, который и так должен был быть очевиден. - Равенство голосов, как вы и сами понимаете, говорит о том, что пятеро Владык все же против кандидатуры шеру Базаард. Если бы не ее особенности, - сложив длинные пальцы в замок, он сделал ощутимый акцент на этом слове, и внутри Лиан все заклокотало от гнева, - Совет склонен был бы принять вашу сторону, учитывая древность вашего рода и всю накопленную вашей семьей Силу, однако... - Ухав выразительно замолчал, наклонив голову и разведя длинными руками.
В этот момент Лиан, сделав шаг вперёд, подняла руку.

«Согласится ли шамари Ошия говорить от моего имени?»
Они с Икайей столько раз репетировали эту фразу, что ее звучание в таэбу получилось почти идеальным, ясным и четким.
Согласится ли?
Икайя говорила, что должен. Что выступить Лиан должна только после того, как ее признают хеску и членом семьи Базаард - человек на заседании Совета не более, чем бессловесная мебель, но детёныш Высокого Дома, вне всяких сомнений, обладает некоторыми привилегиями.
Сейчас Лиан стояла, напряжённо вглядываясь в лицо Ухава и стараясь сохранять спокойный и уверенный вид. Она чувствовала, что взгляды всех присутствующих - как сидящих в зале, так и членов Совета - обращены на неё, ощущала давление их таэбу - от кого-то едва заметное, деликатное, от кого-то острое и почти грубое.
«Очисти мозг, - наставляла ее Икайя, тыкая под рёбра сложённым веером, пока Лиан ходила по комнате туда-сюда, пытаясь удержать стопку книг на голове. - Отсеки все внешние помехи».
И Лиан отсекла. Она продолжала чувствовать давление чужих сознаний на своё, но они словно притупились, позволяя ей сосредоточиться на главном - на мужчине, который холодно смотрел на неё с кафедры сверху вниз. Она же, вскинув взгляд, пристально смотрела в его худое бледное лицо, в цепкие зелено-карие глаза - и вдруг ощутила тугое, натянутое как струна, его напряжение, отдающее горьковатой неприязнью. Сама не понимая, как, Лиан коснулась сознания Ухава до того, как он сам открылся ей.
«Согласится ли...»
Лиан показалось, что ее обдало порывом холодного морского ветра, стирающем все оттенки сознания Гласа Совета и заменяя их на непроницаемую каменную стену, когда Ухав коротко кивнул ей и, обернувшись к залу, озвучил ее просьбу.
Лиан медленно вдохнула и выдохнула. У неё была только одна попытка.

Икайя сидела на своём месте, вытянувшаяся как натянутая тетива, ловя каждое движение Ухава и Лиан, впитывая каждый жест и поворот головы Гласа Совета - и пытаясь хоть как-то предсказать исход этого разбирательства.
Она кинула быстрый взгляд на Тиора, который сделал незаметный шаг в сторону, оставляя Лиан в центре пространства перед кафедрой.
Этот ход они разработали вместе, когда узнали, что шакалы заключают союз, и предположили, что это как-то связано с заседанием. И оказались правы. Поведение ша-Турике сегодня ещё вызовет немало толков.
Икайя насколько могла незаметно вытянула шею, чтобы лучше видеть происходящее, и вцепилась в веер, надеясь, что следы от впившихся в ладони ногтей станут наибольшей из ее грядущих проблем.

⁃ Я слушаю вас, шеру Базаард, - Ухав позволил себе короткую улыбку самыми кончиками губ - именно так он разговаривал с детьми, и своей мимикой сейчас напомнил всем присутствующим, что перед ними детеныш, а не взрослая хеску, чьё мнение стоит учитывать.
В первый момент им овладела ярость - как эта разноглазая малявка смеет к нему обращаться?! - но Ухав быстро подавил ее, похвалив себя за то, что короткая вспышка не отразилась на лице. Поворачиваясь к залу, чтобы передать слова детеныша, он привычно пробежал пальцами по пуговицам жилета, находя успокоение в их прохладе и правильности формы, и теперь был учтив и спокоен, как океан.

Лиан вдохнула.
Икайя задержала дыхание.
Ухав нетерпеливо приподнял бровь.

«Уважаемый Совет, благородные Владыки...»
Они заучили текст обращения Лиан наизусть. Там говорилось о древности рода Базаардов, о том, каким ударом для клана стала бы смена власти и потеря всей накопленной семьей Силы. Говорилось о том, что Лиан, лишившаяся семьи, с искренним рвением изучает обычаи хеску и, благодарная за принятие в племя летящих, готова служить ему, обществу и воронам...
Пустые слова, вдруг поняла Икайя, которые хороши были лишь на бумаге. Лозунги.
Они рассчитывали не столько на смысл сказанного, сколько на само впечатление: маленькая девочка не стоит, безынициативно ожидая, как решится ее судьба, а говорит что-то в свою защиту - но сейчас Икайя с кристальной ясностью поняла, насколько слаб был этот план, насколько наивен.
Она прикрыла глаза, вслушиваясь в холодный и безэмоциональный голос Ухава, проговаривающий слова, которые она уже прекрасно знала.

⁃ Вы безусловно правы, когда указываете на возможность общаться как на одно из важнейших требований для шибет клана, - проговорил Ухав, не сводя глаз с Лиан, - и здесь я с вами полностью согласна, говорит нам шеру Базаард.
«Но разве я не могу общаться? Я делаю это прямо сейчас, и один из самых уважаемых членов нашего общества может подтвердить, что мои слова ясны и понятны...» - Лиан обернулась к Ухаву на последней фразе, словно прося подтверждения своим словам, пока он произносил их.
Филин на мгновение сделал паузу, договорив, и сдержанно, почти судорожно кивнул.
⁃ Таэбу, - продолжал он, прилагая неимоверные усилия, чтобы слова звучали ровно, в то время как ему хотелось их выплёвывать, - способ общения, доступный каждому хеску, каждому члену нашего общества...
«...И с его помощью я могу заговорить с любым из вас - и с любым представителем Старших или Младших семей», - медленно и четко проговорила Хикка, пустым взглядом уставившись на самый дальний газовый рожок. Она моргнула, словно выходя из задумчивости, и с деланной медлительностью обернулась к Ухаву, якобы вслушиваясь в его слова. Слова, которые только что продиктовала Лиан.
Пока Владыки голосовали, пока Ухав считал голоса и произносил вердикт, девочка поймала ее взгляд и мысленно произнесла: «Помогите».
«Как? - вздохнула Хикка, сложив и разложив крылья, словно устала сидеть в одной позе. - Я не в силах помочь тебе, детёныш».
«Я хочу сказать про общение, про таэбу. То, что сказали вы на балконе. Помогите прозвучать серьезно».
Хикка переступила в лапы на лапу и посмотрела на трещину в кафедре. Она отлично умела прикидываться безразличной ко всему старухой.
⁃ Таэбу - естественная форма общения для хеску, - продолжал выговаривать Ухав, чувствуя, как каждое слово жжёт ему язык, как каждый звук оседает на губах горьким пеплом. - Ведь в древности наши предки, проводящие большую часть времени в истинном облике...
«...общались именно так».

Зал замер. Тиор, привычно опершийся о трость, застыл, и даже пальцы его перестали нервно гладить серебряный клюв ворона на навершии. Икайя сидела, во все глаза глядя то на Лиан, то на Тиора, то на Ухава.
Последний, замолчав, сделал глоток воды из стоящей рядом пиалы, и Икайя могла только догадываться, заметил ли он сам, как дрожала его рука.

«Благодарю, шеру Шорф».
Хикка почесала клювом крыло.
«Наглая малявка. Далеко пойдёшь».

Сердце Лиан билось так громко, что она почти ничего не слышала - все заглушал бешеный грохот в ушах. Кое-как она различила фразу Ухава, что Совету необходимо посовещаться, и, преодолев страх, обернулась к Тиору. Правильно она поступила, заменив заготовленную речь? Или наоборот, все погубила?
Дед смотрел на неё задумчиво и, казалось, отстранённо, словно погрузившись в собственные мысли. Сердце Лиан упало, и она с ненавистью ощутила, как сводят горло подступающие слёзы, когда тепло его таэбу накрыло ее с головой:
«Умно».

Киах, распушивший шоколадного цвета перья и чуть ли не сунувший голову под крыло, покрепче ухватился когтями за спинку стула.
«Теряешь хватку, Хикка. Я уловил колебания. Но речь неплохая».
Открыв желтые глаза и пару раз моргнув, словно приходя в себя после дрёмы, он повернул голову к остальным членам Совета и влился в коллективное таэбу Двенадцати:
«Я согласен. Я за».

***

Ухав сделал ещё один глоток из пиалы, жалея, что не может запустить ее в стену прямо сейчас. До его сознания долетали обрывки рассуждений Мудрейших, и он уже понял, что Совет, как никто в их мире склонный оглядываться в прошлое и держаться за него, принимает сторону Лиан.
Он аккуратно, двумя руками, поставил пиалу на стол - на равное расстояние от обеих сторон кафедры - и обернулся к говорившим:
«Детеныш звучала убедительно, - он позволил себе что-то типа усмешки, - мне ли не заметить. Я тоже за. Но что делать в истинным обликом?»

Лиан хотелось упасть прямо на деревянный пол зала Совета, свернуться клубочком и закрыть глаза. Никакие разговоры с Икайей через таэбу не могли подготовить ее к тому, насколько выматывающим оказался этот опыт. Во-первых, Ухав не был расположен к общению, и его враждебность ощущалась постоянным легким сопротивлением, которое Лиан приходилось преодолевать - словно идти по реке вброд против течения. Во-вторых, Хикка. Прося сову о помощи, Лиан не думала, что удерживать две нити общения, не давая им пересекаться, окажется так тяжело - она просто была в отчаянии.
И теперь едва стояла на подрагивающих ногах, надеясь, что это не заметно, и она хотя бы не покачивается. Голова гудела, в висках пульсировала боль, перед глазами слегка плыло, заставляя и без того сумрачный зал казаться ещё более нечетким.
Осторожно оглянувшись, она бросила взгляд на Тиора. Тот стоял чуть в стороне, задумчиво наблюдая за беззвучными переговорами членов Совета и, казалось, ничем не выдавая своего волнения. Да и испытывал ли дед его вообще?
Лиан уже готова была как-нибудь незаметно прислониться к возвышавшейся рядом кафедре, когда вдруг поняла, что усталость медленно, словно тоненький ручеек, бегущий из треснувшей стены, покидает ее. Сначала перестало ломить виски, затем прояснилось зрение, тело - ощутимо и вместе тем нефизически - словно обдало легким прохладным ветерком.
Лиан едва удержалась, чтобы не дать удивлению отразиться на лице: кто-то посторонний коснулся ее через таэбу, легко и почти незаметно, забирая ощущение усталости и вливая свои силы. Из всех присутствующих она могла назвать лишь троих, кто был расположен к ней достаточно благожелательно, чтобы помочь, но Тиор явно был погружён в свои мысли, Хикка после вмешательства не стала бы делать ещё что-то, а таэбу Икайи ощущалось иначе... Очень хотелось оглянуться и пробежать взглядом по рядам воронов, но Лиан все ещё следовала приказу наставницы: «Не вертись перед Советом!»
Прикрыв на мгновение глаза, она позволила себе отдаться внушённому ощущению покоя и облегчения, прекрасно понимая, что выигран бой, но не война.

⁃ О чем задумался? - Марет, не теряя царственности осанки, чуть наклонилась к сыну, который вот уже несколько минут сидел, глядя куда-то за пределы зала и явно витая мыслями где-то далеко.
⁃ Что мне не придётся выбирать ритуальное оружие? - Он чуть улыбнулся, но его намёк, что семье Риттора не стать Высоким Домом, принимающим участие в Игре, не заставил мать улыбнуться.
⁃ Ты как будто бы не заинтересован в возвышении нашей семьи, - процедила Марет, изящным движением поправляя и без того идеально лежащие складки юбки.
⁃ Я заинтересован в том, чтобы прожить как можно дольше, а для участников Игры это вопрос неоднозначный, - Он качнул головой, подбородком указывая на великаноподобного Владыку тигров. - Я не таков, матушка.
⁃ Ты недооцениваешь себя.
⁃ Ты переоцениваешь меня, - Он обернулся к Марет, опираясь локтем о спинку сиденья. - Я писарь, мама. Младший писарь в отделе учета внутреннего Марака - с неплохими перспективами со временем стать старшим. Мое оружие перо, а не рикун.
Будь шеру Риттора не так идеально воспитана, она бы фыркнула. Но Марет была аристократкой до мозга костей.
⁃ Не могу поверить, что тебе действительно мила вся эта бумажная волокита, - проговорила она таким спокойным тоном, на какой только была способна.
«И что ты такой трус», - добавила она про себя, не особенно стараясь скрыть мысли - ее последний отпрыск был мысленно глухим, то есть, практически не воспринимал таэбу, и Марет в его присутствии не беспокоилась о том, что ее внутренняя речь может стать мысленной.
Она со вздохом оглядела сына. По меркам хеску он ещё был молод, только начал строить карьеру, какой бы унизительной воинственной Марет та ни казалась. В детстве он тянулся к старшим братьям - небеса наградили Марет пятью сыновьями - но где-то в подростковом возрасте перестал интересоваться положением кланов и рассуждать о том, кто из Владык какой мог бы сделать ход. Мальчишки всегда играют в известных участников Игр, чьи имена засчет многочисленных побед держатся на слуху у всех хеску, но со временем это проходит.
Вот и у него прошло. Даже ритуальное принесение клятвы верности Владыке, которое проводят по достижении шестнадцатилетия, процесс торжественный и заставляющий сердце вассала наполняться гордостью и восторгом, прошёл для младшего Риттора как-то скомкано, формально. Он проговорил положенные слова, провёл необходимое количество времени на банкете, а после вернулся домой и заперся в своей комнате, обложившись любимыми книгами и не замечая ничего вокруг.
Если говорить честно, Марет не была особенно удивлена, что сын стал писарем. Скучный ребёнок - скучная работа.
Из задумчивости Марет вывело краткое прикосновение к таэбу - Совет завершил прения, и Ухав вновь требовал внимания. Зная, что сын не заметит столь незначительного вмешательства в сознание, Марет тихонько дотронулась до его локтя веером, едва заметно кивнув в сторону кафедры.
О, как много она отдала бы сейчас, чтобы сидеть в окружении старших детей, но те, все кроме четвёртого сына, занятого на работе в Мараке, обзавёдшиеся собственными семьями, должны были сидеть дальше от второго ряда.

Ухав обвёл зал серьёзным взглядом. Он выбрал тактику искреннего сожаления - чтобы никто не мог обвинить Глас Совета в предвзятости, необходимо было сохранить впечатление объективности. Да, вопрос о смене правящего Дома у воронов придётся отложить где-то на полгода, чтобы не возбуждать подозрений, но, с другой стороны, происходящее ему даже на руку: мы долго не обращали внимания на клан Базаарда, а меж тем, там назрел нешуточный кризис.
Возможно, на самом деле все даже к лучшему.
Позволив лицу принять благостное выражение, а морщинам на лбу разгладиться, Ухав упёр локти в кафедру и сложил пальцы домиком.
⁃ Совет впечатлён выступлением шеру Базаард, - Он говорил медленно и размеренно, грядущая победа позволила ему быть щедрым и похвалить разноглазую малявку. - Ее владение таэбу действительно впечатляет. Совет согласен с доводами, приведёнными шеру Базаард, и считает, что таэбу можно считать способом общения.
Зал тихонько ахнул - Совет пошёл на уступки, впечатлившись выступлением двенадцатилетней полукровки! Впрочем, по интонациям Ухава было понятно, что дальше следует «но».
Он сделал паузу и чуть нахмурил тёмные брови, что должно было продемонстрировать озабоченность сложившейся ситуацией.
⁃ Однако возможность принимать истинный облик все же является превалирующей, и поскольку, как все дети смешанной крови, шеру Базаард лишена ее...
Сдержанное покашливание Тиора - негромкое, но отчетливо нарочитое, в царящей тишине, нарушаемой лишь вкрадчивым голосом Ухава, прозвучало почти оглушительно.
Филин медленно втянул воздух носом и быстро перебрал пальцами рук, размыкая их и вновь соединяя. Старый хитрец специально кашлянул до того, как Ухав успел объявить заключение Совета, и игнорирование его стало бы слишком заметным.
⁃ Шамари Базаард, - Ухав говорил с неторопливостью стекающей по земле раскалённой лавы, - вы хотите что-то добавить?
Тиор склонил голову, благодаря за уделённое ему внимание.
⁃ Уважаемый Совет, - он упёр трость в пол перед собой и сложил на неё обе руки - поза, говорившая об уверенности, которой Владыка воронов не должен был бы испытывать, - у меня есть основания полагать, что Лиан может принимать истинный облик.
Всеобщее удивление, всколыхнувшееся в зале, отдалось в сознании словно хлопок ладонью по ушам.
⁃ Точнее, - продолжал Тиор, обведя взглядом смотрящих на него членов Совета, - сможет, когда станет Владыкой.
Ухав побелел. Впившись взглядом в Тиора, и уже с трудом скрывая свою ярость, он процедил:
⁃ Поясните ваше высказывание, шамари Базаард.
⁃ Охотно, шамари Ошия, - в тон Ухаву ответил Тиор, и продолжил: - В мои руки попали записи, в которых говорится, что любой полукровка, прошедший ритуал Признания и, таким образом, восприимчивый к Силе, может принять истинный облик.

Тиор сделал паузу. В зале повисла звенящая тишина, казалось, никто даже не дышал. Он смутно ощущал полыхающее волнение Лиан, но не позволил себе отвлечься на него - мысли надо было изложить ёмко и четко, не дав никому заплутать в объяснениях.
⁃ Сила содержится в нашей крови, накапливается в ней, - продолжал Тиор в напряженной тишине, - она дает нам возможность использовать таэбу и менять облик. В обнаруженном мной исследовании говорится, что дети смешанной крови не превращались лишь потому, что никогда не располагали ее достаточным количеством. Если угодно, чистокровным хеску для смены облика достаточно сдвинуть камешек, полукровкам приходится двигать валун, преодолевая сопротивление своей человеческой составляющей. Ни в ком из них не текла кровь достаточно древняя и сильная, чтобы сделать это.

Тиор вновь сделал паузу, удостоверяясь, что Мудрейшие не имеют возражений к логике его слов.

⁃ Продолжайте, - уронил Ухав, чувствуя давящее на спину и затылок коллективное внимание членов Совета.
⁃ Как вы знаете, семья Базаард уже двадцать три века стоит во главе воронов. За это время в нашем роду, возглавляемом одним Владыкой за другим, накопилась значительное, - Тиор сделал акцент на этом слове, чтобы все поняли, какое это вопиющее преуменьшение, - количество Силы. В изученных мною записях говорится, что если полукровка получит в своё распоряжение достаточное количество Силы, то ее объём компенсирует необходимость преодоления человеческой составляющей, и принятие истинного облика станет возможным. Но уровень Силы должен быть уникальным - именной таким, какой становится доступен потомственному Владыке из старого рода.
Никто не шелохнулся. Тиор, поняв, что ему удалось донести свою мысль и заронить зерно сомнения в умы присутствующих, продолжал:
⁃ Лиан прошла чары Признания - легче, чем я смел надеяться. Как знают многие из вас, это непростой процесс, затрагивающий сознание, и порой ввергающий полукровок в беспамятство на несколько дней. У Лиан Признание заняло несколько часов, - Кто-то недоверчиво фыркнул, но Тиор не стал заострять на этом внимание. - Легкость, с которой она освоила таэбу, говорит о высокой концентрации Силы в ее крови. Поэтому я могу сделать вывод, что, став полноправным Владыкой клана воронов, Лиан сможет принимать истинный облик и тем самым соблюдет необходимое условие.

Тиор замолчал, незаметно выдыхая и с усилием расслабляя сжатые на черепе ворона пальцы - только перстень глухо клацнул о серебряный клюв.

Тишина отдавалась звоном в ушах. Ухав расцепил руки и положил их параллельно перед собой, чуть стукнув ногтями по поверхности кафедры.
⁃ Могу я поинтересоваться, чьи записи навели вас на такие выводы, шамари Базаард? И где вы их нашли? - Голос его звучал глухо, будто филину приходилось силой выталкивать слова наружу. - Можно ли полагаться на рассуждения их автора, достоин ли он доверия?

Тиор кивнул, словно ждал этого вопроса.
⁃ Записи относятся к моей семейной библиотеке, которая, как вы возможно знаете, обширна, и я готов предоставить их в любой момент. Автор же более чем достоин нашего доверия - это уважаемый Криф Шорф.

Марет Риттора сидела, сжав губы и прикрыв глаза. Ее с детства учили: уважающая себя шеру не даст другим случайно почувствовать своё таэбу, как не даст увидеть себя без туалета, но сейчас самообладание почти изменило ей. Разочарование, злоба, обида - эмоции клокотали в ней такой ядерной смесью, что, казалось, все присутствующие должны слышать этот безмолвный крик.

Марет была честолюбива. Настолько, что предпочла не заключать постоянного брачного союза, не желая становиться придатком к главе какой-то семьи, и родила сыновей просто от подходящих высокородных воронов - образ жизни, допустимый для женщин-Владык, но почти немыслимый среди Старших семей.

Она тщательно выбирала кандидатов в отцы своих детей, и это были хеску идеального происхождения - Марет не просто обзаводилась потомством, она растила личную армию. Встав во главе семьи Риттора, она сделала все, чтобы увеличить ее и без того немалое влияние в клане, и вскоре добилась высшей позиции во внутренней иерархии воронов - выше были только Базаарды. Казалось, судьба благоволит Марет: Тиор лишился дочери, сбежавшей к людям, затем и сына, и шеру Риттора уже считала годы, когда можно будет официально обратиться в Совет с предложением сменить правящий Дом. Тем более, что по нескольким осторожным фразам она поняла - некоторые члены Совета благоволят ее семье.

И вот теперь - это.

Разноглазая девчонка, в подметки не годящаяся ее детям по происхождению, вот-вот будет объявлена шибет клана только из-за хитрости старого Базаарда?!

Марет не открыла глаз: нервная восприимчивость таэбу говорила ей больше самого пытливого взгляда.

Вот зашушукались Владыки, признавая авторитетность Крифа (ещё один разноглазый, прибери их небеса!); вот переливчатой радостью отдалось возбуждение воронов за спиной у неё, сидящей во втором ряду; вот напряжение и удивление охватило членов Совета - и через мгновение пропало, скрытое от посторонних глаз.

Марет медленно выдохнула, пытаясь вернуть себе внутреннее спокойствие.

***

Время будто замерло, делая слепок происходящего для вечности.

Полумрак, скрывающий далекий потолок и округлые стены, из-за чего зал Совета кажется почти бесконечным, уходящим в беспредельное пространство. Желтые звездочки газовых ламп и рожков, тщетно пытающиеся разогнать довлеющий сумрак, выглядящие безнадежно и грустно. Тусклый блеск паркетного пола и величественной кафедры, возвышающей членов Совета над всеми присутствующими.
Шелест поправляемых платьев, чья красота и торжественность начали увядать под гнетом долгих часов заседания. Скрип сидений. Чьё-то одинокое покашливание, врывающееся в тишину. Тихий, едва различимый шепоток, проходящий по самой границе слуха.

Тиор, опершийся о трость и хранящий уважительное молчание, пока Хикка просматривает пергамент с записями брата и подтверждает их подлинность - будто и не она пару недель назад сама изучала их с Тиором, откликнувшись на просьбу о доступе в личную библиотеку Шорфов. Когда-то, ещё до вступления в Совет, Хикка дружила с родителями Тиора, и теперь сочла допустимым открыть Владыке воронов двери в кабинет брата - она все равно собиралась передать все его записи в библиотеку Совета.
Олия, вернувшийся к подпиранию стены после того, как положил пергамент перед совой - пергамент настолько старый, что его пришлось скрепить чарами. Именно номтеру воронов задал Тиору вопрос о превращении Лиан.

Икайя, всем телом подавшаяся вперёд, сминающая пальцами подол своего платья. Ее губы искусаны, из идеальной прически выбилось несколько тонких прядей, но она не замечает этого.
Члены Совета, в большинстве своём преклонных лет хеску, почти все принявшие истинный облик - долгое заседание вымотало их, и теперь на спинках массивных кресел сидят совы и филины, выглядящие ещё более отстранёнными, чем в человеческом обличье.
Ухав, белый как полотно, но все же сохраняющий внешнюю невозмутимость, снова и снова пробегающий кончиками пальцев по пуговицам своего жилета. Лицо кажется ещё более узким, щеки - ввалившимися, а окружение птиц придаёт его облику налет то ли торжественности, то ли лёгкого сумасшествия.
Лиан, прикрыв глаза пытающаяся справиться с гигантским давлением чужого таэбу - уже неважно, неприязненное оно или скрывает симпатию, само количество этих ментальных «прикосновений» отдаётся в ее голове тяжестью, пульсирующей болью бьется в висках.

Ухав чуть поворачивает голову в сторону, явно прислушиваясь к кому-то из Двенадцати, затем сдержанно, с достоинством кивает - только дрогнувшие губы да сбившиеся на пуговицах пальцы выдают его истинное состояние.
Он откашливается.
⁃ Совет решил признать записи Крифа Шорфа подлинными. - Он делает короткую паузу, набирая воздуха в узкую грудь. Каждое слово, каждый звук, будто цепляется за его зубы, царапает по горлу и небу, отказываясь выходить наружу. - Совет решил признать возможным условие принятия шеру Базаард истинного облика по достижении статуса Владыки.
Напряжением в зале можно плавить свечи. Лиан, из уважения к моменту кое-как открывшая глаза, на мгновение задумывается, чувствует ли Глас Совета сейчас внимание окружающих так же болезненно, как она сама, и на долю секунды даже проникается к Ухаву сочувствием - ей хотя бы не нужно говорить.
Она осторожно косится на Тиора. Тот так и стоит, положив руки на трость. Чёрный камзол без единой пылинки, фиолетовый шейный платок не потерял ни единой нужной складки, из убранных в хвост волос не выбилось ни единой пряди. Глядя на деда, Лиан с рассеянной радостью думает, что ей ещё нескоро предстоит проверить теории Крифа Шорфа. И слава богу.
Она вдруг понимает, что пауза затягивается, что Ухав должен произнести последнюю фразу, официально закрепляющую ее в статусе шибет воронов, но он молчит.

Олия, оказавшийся практически за спиной Совета, обводит внимательным взглядом присутствующих - Владык и их спутников. Он вглядывается в каждое лицо, насколько позволяет зрение, и постепенно к нему приходит осознание: для всех них Лиан уже стала шибет - в ту самую секунду, когда Ухав огласил решение Совета. Пусть он до сих пор тянет время и не произносит ритуальной фразы, - Владыки, их дети и советники уже смотрят на эту маленькую худенькую разноглазую девочку как на наследницу клана. Вглядываясь в ее облик, пытаясь увидеть в ней сходство с Джабел, которую помнит ребёнком, Олия понимает, что прямо сейчас она обретает противников и сторонников, будущих врагов и союзников.
Олия не выдерживает и переводит взгляд на Пинит Минселло, и по тени, набежавшей на красивое лицо в обрамлении огненных локонов, понимает: Владыка лисов, как бы ни старалась сохранить на губах беззаботную усмешку, во взгляде пытается скрыть... смятение?
Олия ещё раз окидывает взглядом зал. Слабость в таэбу приучила его «считывать» собеседника другими способами: обращать внимание на позы, жесты, незаметные движения рук и невольные гримасы.
Он видит взгляды не любопытствующие, как было всего несколько минут назад, а оценивающие, и удивляется, как этого не замечает Ухав, этой разительной и внезапной перемены, делающей его затянутую паузу не гнетущей, но комичной.

Ухав откашливается. Пиала с водой перед ним пуста, и он досадливо поддевает ее длинным белым пальцем. Он проиграл. Осознание этого находит волной, сметающей его сдержанность, и он непроизвольно дергается, злясь на себя, злясь на Хикку и ее брата, на Тиора - злясь даже на пуговицы, которые не могут вернуть ему душевное равновесие.
Что ж, поражение нужно принимать с достоинством.
Он медленно вдыхает через нос, мысленно проклиная Мудрейших, малодушно принявших истинный облик, и с усилием размыкает губы, которые кажутся ему свинцовыми и неподатливыми, будто принадлежащими другому существу.
Сейчас в зале вспыхнет шум: радостные крики воронов, гомон голосов Владык, довольных таким исходом и нет... Сейчас, как только он произнесёт последние слова - не более, чем формальность - «Совет решил признать шеру Базаард наследницей клана воронов. Совет приветствует тебя, шибет Лиан Базаард». Просто ритуальная фраза, не несущая уже никакой силы и смысла, но так принято, и он должен это сделать.
Ухав чувствует, как сжимается горло, как застревает в лёгких воздух, как отчаянно, будто пытаясь достучаться до него, бьет о рёбра сердце. Он пытается хотя бы вдохнуть и не может, пытается дотянуться рукой до шеи, чтобы ослабить воротник рубашки, но руки больше не слушаются его, мертвым чужеродным грузом лежа перед ним на кафедре.
Ухав не может пошевелиться, а всем кажется, что он просто вновь тянет время, выглядя странно и глупо. Он пытается использовать таэбу, подать знак, что с ним что-то случилось, но сознание заволокло туманом, и ниточка мысленной речи ускользает из непослушных рук.
Ситуация становится комичной - для всех, кроме него. В пульсирующем паникой мозгу бьется одна мысль: «Позор... Позор... Позор...» Он хотел повести себя достойно, а в итоге выглядит шутом. Почему никто из этих набитых навозом чучел не примет истинный облик, не произнесёт чёртовы слова и не избавит его от мучений?!

Лиан недоуменно смотрит на замершего Ухава, хранящего упорное молчание. Она пытается осторожно дотянуться до его сознания, но нагрузка от одновременного общения с Гласом Совета и Хиккой совершенно вымотала ее, к тому же, похоже, всех Мудрейших укрывают какие-то чары, не дающие считывать их эмоциональное состояние.

⁃ Мои руки...
Лиан вздрагивает и оборачивается.
⁃ ...в твоей воле...
Спокойный негромкий голос, впечатывающийся в свинцовую тишину.
⁃ ...Мое сердце...
Гулкий звук неторопливых шагов, эхом разносящийся по всему залу.
⁃ ...в твоих ладонях...
Поражённые взгляды, неотрывно следящие за вороном, спускающимся между рядами сидений.
⁃ ...Моя жизнь...
За вороном, проходящим мимо кафедры и останавливающимся перед оторопевшей Лиан.
⁃ ...в твоём велении, шибет Базаард.
За вороном, опустившемся на одно колено перед девочкой и склонившем голову перед наследницей клана.
⁃ Семья Риттора приветствует тебя, Лиан Базаард, - Тито поднимает на нее глаза и едва заметно улыбается.

***

Лиан выбежала из зала Совета и устремилась к ближайшему балкону, судорожно вдыхая свежий воздух наступившего дня. Ей было почти все равно, что скажет об этом Тиор, что подумает Икайя - она просто не могла больше там находиться: десятки незримых прикосновений таэбу, обрушившихся на неё после принесенной клятвы верности, чуть не свели ее с ума.

Лиан прижалась полыхающим лбом к прохладному камню колонны, на котором тонкой пленкой собралась ночная влага, и прикрыла глаза.

В зале поднялся такой переполох, что ее бегство наверняка осталось незамеченным - во всяком случае, она очень на это надеялась. Когда Ухав никак не отреагировал на поступок того ворона, остальные члены Совета и клана сов догадались, что с ним что-то случилось, и ринулись к мужчине. В этот момент, затерявшись среди спешащих к Гласу Совета хеску, Лиан и выскользнула.

Ей уже было все равно. Она слишком устала. Это была бесконечная ночь.

Она стояла так, прижавшись к колонне, обхватив руками прохладный камень, и наслаждалась одиночеством - впервые за много часов и даже дней.

Далеким мутным воспоминанием всплыли картины прошлой, ещё человеческой жизни: школа, игрушки, одноклассники... Это казалось теперь таким далеким, таким невероятным. Игрушки? Лиан невесело хмыкнула - у неё уже давно не осталось на них времени да, что уж там, желания играть.

Приоткрыв глаза, она смотрела, как над далеким неспокойным морем поднимается солнце, окрашивая синие воды в алый, как объёмнее становятся подсвеченные первыми резкими лучами облака, занявшие место отступивших на день туч.

Она не слышала, как под встревоженный гул голосов лекари забрали потерявшего сознание Ухава.

Не видела, как Киах Холу, тяжело взлетев со спинки своего кресла, принял человеческий облик и произнес те самые слова, которые не смогли породить уста Гласа Совета: «Совет решил признать шеру Лиан наследницей клана воронов. Совет приветствует шибет Базаард» - заметив, что девочки нет в зале, старый филин чуть изменил формулировку.

Она не знала, что после короткой паузы Киах добавил от имени Совета деталь: Лиан считается наследницей клана, но Владыкой будет признана только если сможет обратиться.

Она просто стояла на балконе, совсем одна, чувствуя, как налетевший ветерок колышет подол ее платья, и смотрела, как начинается новый день.

Первый день хеску Лиан Базаард, шибет воронов.