[GL] От чёрного и белого израненное сердце

!Перевод не наш. Разрешение на публикацию перевода получено!
Переводчица: Тело Тимады.

Чунтао и Цюцзюй вернулись к своим обязанностям, а Наньгун Шунюй за руку потянула младшую сестру в спальню. Она ласково спросила:

- Зять добр и терпим, не думаю, что он стал бы издеваться над тобой. Что же такого случилось, что ты так вспылила?

- Я не сержусь, просто беспокоюсь за сестрицу.

Взгляд Наньгун Шунюй помрачнел:

- О чём тут беспокоиться? Тот человек после Нового года скрылся неизвестно где. Он не осмелился сделать и полшага через ворота поместья. На случай, если он всё же вернётся, у меня, разумеется, подготовлены меры... Что касается тебя, ты даже не взяла с собой личных служанок. Разве это не показатель обиды?

Наньгун Цзиннюй на мгновение растерялась. Она смотрела в обеспокоенные глаза сестрицы, испытывая сильнейшие душевные терзания*.

(П/П: 愁肠百结, дословно: «кишки завернулись на девять оборотов»)

Она никогда не сможет забыть то, что увидела в купальне в тот день.

Было невозможно поверить, что человек, который вырос вместе с ней, человек, который был ей как старший брат, мог совершить такой зверский поступок! Пусть он и приходится сестрице мужем, но всё же...

Глядя на него, Наньгун Цзиннюй понимала, насколько ей повезло с Ци Янь. Но одновременно с облегчением она чувствовала вину перед Шунюй.

Если бы она вышла замуж за Лу Чжунсина, разве с ней поступили бы так же?

Если бы этого абсурдного брака по расчету не случилось, то, учитывая результаты Ци Янь на экзамене, попросил бы он в один прекрасный день у отца-императора руки его второй дочери?

После этого случая у Наньгун Цзиннюй не осталось ни капли добрых чувств к Лу Чжунсину. Вместе с тем ей часто представлялся союз доброго и спокойного Ци Яня и её талантливой сестрицы. Эти двое и впрямь были предназначены друг другу.

В последнее время эта мысль стала более навязчивой, и достигла своего пика в тот день, когда она увидела почерк Ци Янь.

Наньгун Цзиннюй не могла понять: она давно приняла решение дать Ци Янь свободу. Даже если между ним и сестрицей больше ничего не было, она не могла украсть то, что когда-то было дорого другой.

Но почему?

Почему она чувствовала беспокойство, раздражение, нежелание отпускать и даже боль в сердце?

Видя, что Наньгун Цзиннюй молчит, Наньгун Шунюй похлопала её по руке и ласково сказала:

- Завтра за тобой приедет зять, и ты не должна капризничать. Будучи выходцем из мира простолюдинов, он попал в совершенно незнакомую для себя среду, поэтому ему многое непривычно. Он прожил тяжелую жизнь. Ты, жена, его самый близкий человек. Прошу, не отталкивай его.

Наньгун Цзиннюй закусила губу, ничего не ответив. Наньгун Шунюй слабо вздохнула:

- А ещё, сестрёнка не должна быть слишком неприступной в исполнения супружеского долга*. Это только кажется, что фуме всё позволено, на самом же деле, уверена, ему очень неловко. Если не проявлять инициативу, сколько же придётся ждать**?

(П/П: *Завет Чжоу-Гуна (周公之礼) - эвфемизм, означающий супружескую пару, занимающуюся сексом. Начало правления династии Западная Чжоу (11 век до н.э) сопровождалось падением нравов. Правитель Чжоу-гун (周公) запретил добрачный секс и кодифицировал сексуальное поведение в 7 шагов от момента, когда семья мужчины нанимает сваху, до первой брачной ночи. Соблюдение этих правил было единственным способом нравственного занятия сексом.

**Тыква созрела и черенок отпал (瓜熟蒂落) - «всякому овощу свое время», «условия созрели, момент наступил»)

Бледное лицо Наньгун Цзиннюй покраснело, а затем она с укором сказала:

- Сестрица...

- Мы здесь одни. Я говорю от чистого сердца. То, что случилось со мной - исключение, и ты не должна позволять этому влиять на твои суждения. Разве старшая сестра и её муж не счастливы в браке? Сестрёнка, послушай меня... Человеческая длинна, даже слишком. Хотя у нас, сестёр, хорошие отношения, сестрица не сможет сопровождать тебя всю жизнь. Прошу, прислушайся к моим словам. Не стремись к одиночеству, иначе в старости тебя ждёт уныние.

- Сестрица! - в это мгновение Наньгун Цзиннюй чуть не позволила своим переживаниям вырваться наружу. Она хотела спросить её: «неужели тебе больше не нужен пастух-отшельник? Его шедевр каллиграфии всё ещё висит в твоём кабинете!»

Но эти слова так и не смогли сорваться с её губ. Если бы это было до того, как Лу Чжунсин совершил тот зверский поступок, возможно, ей удалось бы спросить об этом хоть раз. Но теперь сердце сестрицы, должно быть, пронизано дырами. Как она могла задать такой вопрос?

Наньгун Цзиннюй, следуя совету сестры, задумалась: прожить с Ци Янь всю жизнь? На самом деле это не кажется таким уж ужасным...

Если не брать в расчёт то, что он пастух-отшельник, Ци Янь действительно идеален во всех отношениях. Он красив, нежен, талантлив, обходителен, терпим к её случайным вспышкам гнева, и, что самое главное, она была очень счастлива рядом с ним, не так ли?

И пусть он иногда довольно нудный, не то что бы она испытывала отвращение к этой его черте...

Под нежным вниманием Наньгун Шунюй, Наньгун Цзиннюй кивнула: раз сестрица сказала что-то подобное, возможно, она действительно отпустила его?

А как же он сам? Он всё ещё думал о ней? Наньгун Цзиннюй решила набраться смелости и найти возможность спросить об этом.

На следующее утро Ци Янь села в карету, запряжённую четырьмя лошадьми, которой пользовалась только Наньгун Цзиннюй, и отправилась в поместье принцессы Чжуохуа.

Служанка по имени Байчжи взволнованно подбежала к двери покоев:

- Докладываю двум Высочествам, фума принцессы Чжэньчжэнь здесь. Он ждёт у входа в поместье.

Сердце Наньгун Цзиннюй заколотилось, пальцы задрожали. Наньгун Шунюй встала и взяла младшую сестру за руку:

- За тобой приехал зять, давай встретим его.

- Много чести, дстаточно и того, что его приведёт служанка... - несмотря на то, что она всем видом показывала недовольство, её ноги уже понесли её вперёд.

Байхэ и Шаояо, которые шли позади Наньгун Шунюй, заметили это. Они не смогли удержаться и тихонько захихикали.

Её Высочество любит говорить одно, а подразумевать совсем другое~.

Ци Янь стояла перед воротами поместья и ждала приглашения. Как только она увидела принцесс, идущих рука об руку, она торопливо подошла к ним:

- Ци Янь приветствует двух Высочеств.

- Это мое поместье, не стоит формальностей.

- Благодарю.

- Зять пришёл чтобы забрать сестрёнку?

Ци Янь кивнула и ответила:

- Её Высочество не возвращалась в поместье уже несколько дней, этот подданный очень скучает по ней.

Лицо Наньгун Цзиннюй тут же покраснело. Наньгун Шунюй и её доверенные служанки понимающе улыбнулись: похоже, господин фума не такой уж бесчувственный, но такая прямолинейность - это уже слишком.

Однако Ци Янь чувствовала нечто совсем другое. Незадолго до этого она предложила план по сожжению половины имущества этой девушки. Как только вспыхнет огонь, это будет означать, что она официально вступила на путь мести. Ци Янь была так взволнована в эти дни, что не могла спать по ночам. Но когда она увидела Наньгун Цзиннюй, её посетило запоздалое чувство вины. Незаметно для себя самой, она стала говорить мягче.

Ци Янь анализировала каждую мелочь, касающуюся Наньгун Цзиннюй, и теперь, увидев редкое для неё смущение, в её душе что-то перевернулось. Она сказала полушёпотом:

- Ваше Высочество, кажется, похудели.

- Ты!.. - Наньгун Цзиннюй бросила грозный взгляд на Ци Янь. - Заткнись, - мягко проговорила она, в её тоне не было ни капли агрессии.

Наньгун Шунюй хихикнула, затем слегка подтолкнула Наньгун Цзиннюй:

- Возвращайся с зятем в поместье, и всё ему объясни. Иначе другие подумают, что я плохо с тобой обошлась.

Затем она повернула голову к Ци Янь и сказала:

- Уже поздно, я не буду вас больше задерживать. Поездка не за горами, тщательно к ней подготовьтесь.

Ци Янь вежливо поклонилась:

- Благодарю за совет, мы уходим.

- Я вас провожу.

В экипаже они сели друг напротив друга.

Румянец на лице Наньгун Цзиннюй всё ещё не прошёл. Она раздвинула занавески и уставилась в окно.

- Почему ваше Высочество так долго не возвращались?

- ...Мы с сестрицей очень близки, я и раньше надолго оставалась в её поместье.

- О, так вот оно как.

Услышав такой ответ, Наньгун Цзиннюй осознала, что ведёт себя излишне холодно, и вспомнила упорные наставления сестрицы, особенно фразу «человеческая жизнь длинна, даже слишком». Это глубоко отозвалось в ней, поэтому она смягчила тон:

- Как ты?

- Этот подданный в порядке, лишь непривычно из-за отсутствия Вашего Высочества в поместье.

- Хмф. Не верю. Наверняка без меня ты уткнулся носом в книги и чувствовал себя как нельзя лучше.

Ци Янь нахмурилась и серьезно сказала:

- Почему Ваше Высочество так решили? Кто-то Вам что-то сказал?

- ...Нет, я догадалась.

В поместье принцессы Чжэньчжэнь все служанки были в полном восторге от её возвращения, и выстроились в ряд, чтобы встретить её. После ужина Наньгун Цзиннюй позвала Ци Янь в главный зал. Она рассказала о правилах этикета во время путешествия с императором и о том, чего следует остерегаться во время поклонения предкам.

Ци Янь никогда раньше не сталкивалась с этим, поэтому поинтересовалась некоторыми деталями. Наньгун Цзиннюй ответила на все вопросы. Когда она сталкивалась с чем-то, в чём не была уверена, она спрашивала об этом у Цюцзюй, которая была очень опытна в таких делах.

К тому времени, как она ответила на последний вопрос Ци Янь, небо на улице совсем потемнело.

Наньгун Цзиннюй хотела проводить Ци Янь в боковую комнату, но, подойдя к дверям, увидела, что с неба падает снег. Снежная пелена покрывала и землю. Поэтому она сказала:

- Сегодня ты останешься в главных покоях.

- Слушаюсь.

Как только свет погас, они обе легли на восьмиступенчатую кровать. В комнате было очень тихо, настолько тихо, что Наньгун Цзиннюй могла слышать собственное биение сердца.

То, что сегодня сказала Наньгун Шунюй, эхом отдавалось в её ушах: «если не проявлять инициативу, сколько же придётся ждать?»

Лицо Наньгун Цзиннюй стало еще горячее. Она натянула одеяло, чтобы поплотнее закутаться в него...

Ци Янь спросила:

- Ваше Высочество замёрзли? Не попросить ли разжечь ещё одну жаровню?

- Я в порядке, спи!

Наньгун Цзиннюй повернулась к Ци Янь спиной. Она ни на йоту не переступит черту, пока не разузнает обо всём наверняка!

Но если Ци Янь не испытывает никаких чувств к сестрице, что ей делать?

Они... были женаты уже несколько месяцев. Этот человек всегда соблюдал порядок, и это хорошо.

Но...

Сердце Наньгун Цзиннюй сжалось; она вспомнила, что говорила ей тетушка-учительница перед пышной свадьбой:

- Несмотря на то, что Ваше Высочество имеет такой высокий статус, инициатива в интимных отношениях должна исходить от господина фумы. Только тогда возможна полная супружеская гармония. Первый раз для женщины может быть несколько болезненным, но боль у каждого своя. Просто стисните зубы и терпите, вслед за горем приходит радость. Ваше Высочество должны помнить, что нельзя отталкивать фуму в решающий момент, когда мужчина возбуждён, он очень уязвим. Если не дать того, что ему нужно, это может сказаться на его здоровье. В остальном, не стоит заниматься исполнением супружеского долга слишком часто, но не слишком редко. Ваше Высочество должны сами найти баланс. Есть еще одна вещь, которую Ваше Высочество должны накрепко запомнить: половой акт не может происходить во время менструации...

Сердце Наньгун Цзиннюй продолжало колотиться в груди, но последнее предложение несколько озадачило её: что такое менструация? Почему тётушка не рассказала об этом подробно?

Оказалось, что Наньгун Цзиннюй, которой только-только исполнилось пятнадцать лет, ещё не стала взрослой. Наньгун Жан воспитывал её в одиночку с тех пор, как умерла её мать, и, конечно, не мог говорить с дочерью о таких вещах.

Хотя рядом с ней были две личные служанки Чунтао и Цюцзюй, менструация была для женщин тщательно замалчиваемой и постыдной темой. Как могли служанки обсуждать такие вещи со своей госпожой?

Кроме того, поскольку Наньгун Цзиннюй до свадьбы стремилась всячески показать свою незаинтересованность в браке, она не задавала тетушке-учительнице никаких вопросов...

Поняв, что бесполезно ломать голову, Наньгун Цзиннюй перестала думать об этом, и сердце её постепенно успокоилось.

***

Дни шли один за другим. Девятый день второго месяца наступил в один миг; благоприятный день для отправления в путь.

Чтобы добраться из столицы в провинцию Юн требовалось около пятнадцати дней пути. С императором экипажи не могли двигаться с полной скоростью, поэтому путь занял бы около двадцати дней. Так что отправляться следовало именно сегодня.

Второй принц остался в столице, чтобы управлять государством, а принцесса Цюнхуа осталась в поместье в ожидании родов. Все остальные члены императорской семьи должны были уехать. Кроме них, в поездке участвовали: представители министерства обрядов и жертвенного приказа, начальник императорской конюшни, помощник начальника приказа по делам императорской рода, начальник охраны ворот императорского дворца и различные крупные чиновники, а также десять тысяч элитных солдат, которые должны были сопровождать их в пути.

Впереди ехала двухтысячная конница, за ней императорский экипаж Наньгун Жана, затем экипажи принцев и принцесс.

Тысяча лучников защищали императорскую повозку с обеих сторон. Далее следовали две тысячи пехотинцев, за которыми ехали кареты различных крупных чиновников. Пять тысяч опытных солдат замыкали строй.

Грозная процессия растянулась на многие километры. Императорская карета Наньгун Жана была уже в километре от города, когда конец процессии только вышел из городских ворот.

В карете были только Наньгун Цзиннюй и Ци Янь. Чунтао и Цюцзюй по такому торжественному случаю должны были следовать за ними пешком.

Наньгун Цзиннюй перевернула чабэй* и налила по пиале себе и Ци Янь:

- Я слышала, как Сыцзю сказал, что после поклонения предкам отец-император планирует отправиться в охотничьи угодья провинции Дин и устроить весеннюю охоту.

(П/П: Вансянбэй и чабэй - чайная пара, используются в китайской чайной церемонии «Гунфу ча». Чай наливают в высокий бокал («вэнсянбэй»), символизирующий мужское начало, на 2/3 объема, накрывают его широкой пиалой («чабэй»), которая символизирует женское начало. Затем резко переворачивают бокалы, и чай переливается в широкую чабэй, из которой его и пьют. Тем самым осуществляется гармоничное единение двух вечных начал Инь и Янь)

Ци Янь подняла свою чашку, чтобы сделать глоток:

- Ваше Высочество тоже планирует принять участие?

- Конечно. Отец-император устраивает охоту раз в два года, и в прошлый раз мне удалось подстрелить кролика!

- Этот подданный не ожидал, что Ваше Высочество искусна в стрельбе из лука и верховой езде. Этот подданный ездил на лошади всего два раза.

- Я знаю...

- Хм?

- Ну, по тебе видно. Первый раз был во время парада «трёх первых», а второй?

- Верно, то был мой первый раз; этот подданный чуть не свалился со спины лошади. Следующий раз был в день свадьбы.