[GL] От чёрного и белого израненное сердце

!Перевод не наш. Разрешение на публикацию перевода получено!
Переводчица: Тело Тимады.

Вино текло рекой, а столы ломились от еды: хозяин и гости в полной мере наслаждались банкетом. Так продолжалось от полудня до заката.

Все, кроме Ци Янь, уже были в стельку пьяны.

Посчитав, что время пришло, Се Ань небрежно махнул рукой. Десятки слуг вновь наводнили беседку.

Каждый из них нёс поднос, накрытый красным шёлком. Се Ань встал:

- Для меня великое счастье встретить товарищей по литературе. Надеюсь, вы примите это в знак моей признательности.

Как только шёлк был откинут, отовсюду послышались резкие вздохи. Мгновение спустя воцарилась звенящая тишина.

Сверкающие белые серебряные монеты были аккуратно разложены на дюжине подносов. На каждом серебра было столько, сколько простолюдин из царства Вэй не смог бы заработать и за всю жизнь!

Се Ань снова заговорил:

- Здесь немного серебряных монет. Этого должно быть достаточно, чтобы каждый достойный брат мог свободно передвигаться по столице. Прошу, примите этот скромный дар.

***

Банкет продолжился, но Ци Янь использовала отговорку: «день поздний; боюсь, скоро моё зрение ухудшится», и покинула поместье Се.

На обратном пути, неся набитую деньгами сумку, она размышляла о том, что сказал Се Ань, преподнося серебро.

Особенно её заинтересовала фраза: «свободно передвигаться по столице». В какой-то степени слова Се Аня являлись словами Третьего принца Наньгун Вана.

Чего же он хотел достичь, появившись на собрании учащихся из скромных семей? Какие цели преследовал?

Однако, любопытно.Двор царства Вэй был подобен высокой горе, возвышающейся перед глазами Ци Янь. Пусть она и получила звание Цзеюань, на фоне этой горы она всё ещё чувствовала себя словно муравей.

Снищи она хоть каплю благосклонности принца, путь её мести сократился бы как минимум вдвое.

Вернувшись домой, Ци Янь первым делом заперла ворота, дабы не допустить посетителей. В конце концов, не за горами был императорский экзамен. Годы интриг и тяжёлой работы оказались бы напрасны, не войди она в тройку лучших.

***

Близился Новый год. Как и следовало ожидать, в столице выпал сильный снег, а улицы наполнило праздничное настроение.

Однако, накануне празднования, вдруг прогремело громкое убийство, не только вызвавшее резонанс местных властей, но и доведённое аж до министерства юстиции.

Кстати говоря, оно было связано с Ци Янь.

В ком не было недостатка в столице, земле под ногами самого императора? В чиновниках! И потомках этих чиновников.

Следуя примеру Наньгун Жана, что начинал как учёный, в моду среди аристократии царства Вэй вошла культура и утончённость, а потому лучшими подарками в конце года считались изысканная каллиграфия, живопись и старинные книги.

Хозяин книжной лавки, продававший работы Пастуха-отшельника, увидев, за сколько ушла первая рукопись, решил немного нажиться.

Он повесил одну из двух работ Ци Янь на самом видном месте в книжной лавке. Она висела там в течение месяца.

Всякий раз, когда кто-нибудь предлагал цену, лавочник говорил: каллиграфия Пастуха-отшельника - редчайшая ценность. Помимо мемориальной надписи «Чистый родник во дворце Цзючэн», которую он намеревался сохранить как семейную реликвию, у него осталась только эта его работа. Желающих купить было так много, что на восьмой день двенадцатого месяца он провёл аукцион, чтобы получить наибольшую выгоду от продажи.

Чем выше цена, тем бо́льшая доля ему достанется. Хозяин лавки лишь хотел провести Новый год в достатке.

Почерк Ци Янь был весьма далёк от того, чтобы считаться бесценным сокровищем. Безусловно, она не имела себе равных среди сверстников, и даже среди многих людей за тридцать. Однако по сравнению с работой настоящего мастера каллиграфии разница была налицо.

В конце концов, ей было всего семнадцать. У неё было не так уж много опыта.Тем не менее, этого было более чем достаточно, чтобы одурачить невежественных молодых господ. Люди такого толка любили охотиться за изысками, что аукционам было лишь на руку.

Итак, на аукцион пришло немало народу. В результате торгов цена каллиграфии поднялась до трехсот пятидесяти лянов.

Двое делали самые безумные ставки. Один - младший сын министра Жертвенного приказа: Лу Куан, другой - второй молодой господин поместья Интянь: Цзян Вэй. В конце концов, Лу Куан забрал рукопись за непомерную сумму в четыреста лянов.

На этом история должна бы закончиться, однако на следующий день распространилась новость о смерти Лу Куана.Оказалось, выиграв аукцион, он наговорил оскорблений Цзян Вэю. Среди слуг обоих господ завязалась драка и, посреди хаоса, Лу Куана ударили дубинкой по голове. Спасти его не удалось.

Цзян Вэй был задержан Министерством юстиции, и в начале весны должен был предстать перед судом. Этот инцидент принёс славу Пастуху-отшельнику.

Каждый день люди посещали книжную лавку лишь для того, чтобы взглянуть на его работу. Сегодня три брата наведались в лавку рано утром.

С тех пор как Наньгун Цзиннюй впервые покинула поместье, переодевшись в мужскую одежду, ей вновь хотелось прогуляться по обычным улицам и посетить рынок. Каждый день она упрашивала Наньгун Шунюй, чтобы та сводила её куда-нибудь.

Они очень долго никуда не выходили с тех пор, как их разоблачил Лу Чжунсин.Сегодня у Лу Чжунсина был выходной, поэтому он предложил сопровождать двух принцесс на прогулку. Наньгун Шунюй сделала вывод, что здесь не обошлось без участия отца-императора. С чувством некоторой горечи, она всё же согласилась.

Наньгун Цзиннюй была счастлива. Она потянула Наньгун Шунюй за руку, время от времени ласково называя её «старший братик». Они и вправду походили на двух братьев.

- Братец, это то место, о котором ты говорил?Лу Чжунсин кивнул:

- Угу. По-видимому, в этой книжной лавке хранится подлинная работа пастуха-отшельника.

- Тогда давай посмотрим.

- Хорошо.

Они втроём вошли в лавку. Лу Чжунсин спросил:

- Хозяин, слышал, «Чистый родник во дворце Цзючэн» хранится у Вас?

Лавочник перестал возиться со счётами и глубоко вздохнул:

- Молодые господа вольны присмотреть себе любую книгу из этой лавки. Больше этот недостойный ничем не может вам помочь.

- Почему? - спросила Наньгун Цзиннюй.

Наньгун Шунюй сжала руку своей младшей сестры:

- Цзин-эр, будет лучше, если мы уйдём.

Лу Чжунсин достал слиток серебра. Он сунул его в руку лавочника, затем улыбнулся и сказал:

- Мои младшие братья всего лишь хотят взглянуть, мы не доставим Вам лишних хлопот. Сделаете мне одолжение?

Лавочник сжал слиток, изучая взглядом троих господ:

- Что ж, следуйте за этим стариком.

Хозяин лавки повёл их в внутреннюю комнату:

- Входите.

- Старший братик, идём! - Наньгун Цзиннюй весело потянула Наньгун Шунюй в комнату. Войдя, их взору сразу же предстала работа «Чистый родник во дворце Цзючэн».

- А? - Наньгун Цзиннюй ахнула. Она склонила голову набок и посмотрела на Шунюй: это ведь написано тем же человеком, что подарил сестрице веер? Неужели сестрица знает Пастуха-отшельника?

Наньгун Шунюй слегка приоткрыла рот, увидев знакомый почерк. Её сердце забилось чаще.

Перед глазами промелькнули свободные и элегантные манеры Гунъян Хуая, сидевшего у реки, пьющего вино и сочинявшего стихи. Слабый румянец появился на её бледных щеках.

Наньгун Шунюй прикусила губу: оказывается, он был тем знаменитым Пастухом-отшельником!

- Но зачем ему...

- Кому? - спросил Лу Чжунсин, который вошёл последним.Наньгун Шунюй покачала головой:

- Не важно, - хотя почерк этой работы был немного искажён, Наньгун Шунюй все равно узнала его. Однако она была несколько озадачена: не за горами весенний экзамен. Зачем Гунъян Хуаю, выходцу из благородной семьи, понадобилось продавать свои работы?Неужели... у него были тайные финансовые проблемы? Или у него был какой-то иной мотив?

- Братец, этот почерк...

Сердце Наньгун Шунюй ёкнуло. Она сжала руку своей младшей сестры.

- Что с ним?

Наньгун Цзиннюй моргнула:

- Мне он очень нравится.Наньгун Шунуюй с облегчением выдохнула. Если бы Лу Чжунсин узнал о личности пастуха-отшельника, он, вероятно, доставил бы проблемы Гунъян Хуаю.

Ни о чём не подозревающий Лу Чжунсин улыбнулся:

- Раз эта каллиграфия висит в дали от всех, значит, по-видимому, это любимое произведение хозяина лавки. Давайте просто посмотрим.

Наньгун Цзиннюй повернула голову чтобы взглянуть на сестру. Увидев её блестящие глаза, она втайне приняла решение.

***

Год подходил к концу, поэтому Наньгун Жан вызвал двух сестёр обратно во дворец.

В тот день он лично приехал во дворец Вэйян, чтобы навестить свою любимую дочь. Они долгое время находились в ссоре из-за отъезда Цзиннюй из дворца, однако та уже позабыла об этом после месячного отсутствия.Как только она увидела отца, она приподняла подолы своего дворцового платья и побежала к нему навстречу.

- Отец-император~

В глазах Наньгун Жана читалась глубокая любовь. Он раскинул руки и приподнял Наньгун Цзиннюй:

- Наше дитя изрядно потяжелело.Наньгун Цзиннюй извернулась, чтобы вырваться из объятий:

- Отец-император~ Эта дочь уже выросла!

Наньгун Жан от души рассмеялся:

- Верно. В мгновение ока Наше дитя уже превратилось в высокую и грациозную леди.

Сказав это, он почти неслышно вздохнул, подумав о своей покойной жене: Юйцзинь, ты видишь это? Наша дочь выросла.

- После императорского экзамена Нашему дитя исполнится четырнадцать. Отец-император планирует сделать тебе грандиозный подарок.

- Какой подарок?

- Оставьте нас.

- Есть.

Взгляд Наньгун Жана стал серьёзным, но он сказал как бы шутя:

- Как насчёт того, чтобы выбрать тебе красивого и талантливого мужа?

Бледные щёки Наньгун Цзиннюй порозовели, она затопала ногами:

- Отец-император, если Вы ещё раз заговорите о подобных вещах, эта дочь объявит Вам бойкот!

Обычно в таких ситуациях Наньгун Жан потакал дочери и менял тему, но сегодня он серьёзно ответил:

- Отец-император сказал что-то не то? Наше дитя уже положило на кого-то глаз?

- Отец-император!

- Это значит нет?

Наньгун Цзиннюй фыркнула, приподняла подол юбки и убежала, пыхтя от гнева.

Наньгун Жан наблюдал за её удаляющейся спиной: отец-император обязательно даст тебе все самое лучшее...

После ужина Наньгун Цзиннюй впервые попросила что-то у отца, а именно мемориальную надпись «Чистый родник во дворце Цзючэн», кисти пастуха-отшельника. Она не могла забыть, каким взглядом её старшая сестра смотрела на эту работу.

Наньгун Жан с удовольствием согласился. Узнав адрес книжной лавки и подготовив достаточно серебра, он послал туда кого-то из дворца, чтобы удовлетворить просьбу дочери.

***

На третий день третьего месяца врата дракона открылись.

Медленно раздвинулись занавеси весеннего экзамена.

Огромное количество учащихся усердно работали в течение многих лет только ради этого дня. Лишь пройдя через эти врата они могли воспарить к своим мечтам и амбициям.

Гунъян Хуай поспешил на место осмотра ещё до того, как взошло солнце.Хотя последние несколько месяцев он был наказан, он всё время думал о Ци Янь.

Гунъян Хуай стоял на платформе с кладью за спиной, оглядываясь по сторонам в поисках одного человека. Когда ворота экзаменационного зала вот-вот должны были открыться, он, наконец, увидел старого друга.

Ци Янь была одета в белую, словно слоновая кость, мантию учащегося, и пояс и шапочку цвета морской волны. Она шла вдали, с кладью на спине.

Гунъян Хуай был вне себя от радости. Он спрыгнул с платформы и быстро зашагал к Ци Янь.

Как только та увидела его, она ускорила шаг и подошла к нему:

- Байши, как у тебя дела?

С момента их первой встречи прошло три года. Теперь им обоим было уже по восемнадцать лет.Черты лица Гунъян Хуая уже утратили всякую детскость, а ростом он походил на зрелого мужчину. Когда они впервые встретились, то были примерно одного роста, однако теперь он был выше Ци Янь на полголовы.

К счастью, хотя Ци Янь и была женщиной, в ней текла кровь степей. Несмотря на то, что её рост не мог сравниться с мужским, она все равно была выше большинства женщин царства Вэй.

Гунъян Хуай вдруг остановился на полпути и оттащил Ци Янь в сторону:

- Течжу злится на меня?

(П/П: Возраст здесь подсчитывается по лунному календарю, а не по дням рождения)