15
Мансур сидел на скамейке в парке, задумчиво рассматривая прохожих или даже глядя сквозь них. Перед его глазами мелькала минувшая этим утром встреча, а в голове снова и снова звучал голос Аяда, слова, которого он так хотел забыть.
«—Ты уверен в своих намерениях относительно прокурорской сестры?» — произнес Аяд, его лицо отразило искреннее беспокойство, когда он взглянул на мужчину напротив него.
Уже тогда было ясно, что разговор не придется ему по душе. Эта фраза словно застряла в воздухе, накладывая тень на планы Мансура. Он нервно потянулся за чашкой кофе, понимая, что разговор будет не из легких.
«— Да. — твердо ответил он.
— Помнишь, свои слова, которые ты бросил, когда навещал меня в сизо? — Мансур жадно вдохнул воздух, подняв глаза на Бисултанова. Он бы предпочел забыть свои слова, стереть из памяти каждую минуту той встречи, где он так бездушно дал клятву разбить сердце, что сейчас бьется его именем.
— Ты сказал, что раздавишь девку, если мне понадобится помощь. — Мансур вскинул брови, улавливая хищный блеск в глазах старика.
«Если у меня не будет другого способа вытащить тебя отсюда, я раздавлю эту девушку и глазом не моргнув. Другого языка Абдуллаев не понимает.» — его собственный голос звучал в голове, но сейчас, будто это было в другой жизни, и говорил это не он.
Мансур почувствовал, как кровь застыла в жилах. Мысль о том, что Элону могут использовать как разменную монету, была невыносима.
— Она не просто «девка», — сказал он с яростью. — Это человек, который скоро войдет в мою семью, и я не позволю её тронуть.
— Никто и не собирался учинять ей вред, — старик усмехнулся. — Но она нужна нам! Ты сам сказал. Она самый близкий ему человек, к которому ты имеешь доступ. И только у тебя есть неограниченные возможности для того, чтобы растоптать этого наглеца!
— Я сказал, что сделаю все для того, чтобы вытащить тебя. — перебил его Мансур. — И нам удалось сделать это без лишних жертв. Сейчас ты на свободе! И прекрасно знаешь, что для того, чтобы ты сидел здесь передо мной, за тебя впряглись серьезные люди.
— Эти люди следуют воровским законам, которые диктуют им костьми лечь за своих. Я сейчас спрашиваю тебя. Сделаешь ли ты это для меня?
— Лягу ли я за тебя? Уверен, не раз доказывал это.
— Мне нужен Абдуллаев любой ценой! — произнес Аяд, его голос был полон ярости и решимости.
— Но не ценой девушки! — стукнул чашкой по столу Мансур, так что она звякнула. Он чувствовал, как адреналин бурлит в его крови, и не собирался отступать. Для того чтобы защитить ту, которую когда-то поклялся разбить, он бы пошел против всего мира, даже против единственного человека, который был его семьей. Но он не мог потерять ни Элону, ни пожертвовать Аядом. Аяд был его опорой, поддержкой все эти годы. Он сделал для него столько, сколько порой родной отец не может сделать для своего ребенка.
— Я от тебя не требую пускать её в расход, как ты планировал изначально! Но ты должен достать мне Висхана. Он уже ходатайствует о моем заключении под стражу. Люди этого города больше не станут рисковать собой, чтобы вытащить меня, — продолжал старик, его голос стал настойчивым.
— Абдуллаев... — попытался возразить Мансур, но Бисултанов перебил его.
— У Висхана есть компромат на каждого члена круглого стола! Никто не вякнет в этот раз, понимаешь ты это или нет?! Сначала буду я, затем последуют все остальные. Он опечатал два моих склада. Отсутствие улик указывающих на меня, не позволяет ему явиться сюда с ордером. В очередной раз! Если Висхан не остановится, а он не остановится, он выйдет на след.
Взгляд Мансура прояснился, и он, наконец, осознал всю серьезность ситуации. Аяд видел, как мужчина погружается в свои мысли, взвешивая каждое слово. Сейчас оба были на грани. Аяд — на грани краха своей империи, которую строил годами и ради которой положил на алтарь 25 лет своей жизни. И Мансур, который не мог второй раз лишиться отцовского плеча.
— Если Висхана не остановить, — продолжал он, — неважно, один он против системы или нет, он уничтожит нас всех, и это не будет делом чести. Это будет делом выживания.
Мансур замер, его руки опустились на подлокотники, а сам он откинулся на спинку кресла. Он понимал, что речь идет не только о них. Бес был прав — Висхан, обладая такой властью, мог стать катализатором катастрофы и даже навредить самому себе. Потому, что если Аяда загнать в угол, он не выбирал методов. И мог пойти на самые крайние меры.
— Я знаю... ты способен на многое, — произнес Мансур наконец, его голос был более спокойным. — И пойдешь на многое, если того потребует ситуация, но я не хочу принимать решения или действовать в спешке. Нам нужно подготовиться так, чтобы всё прошло гладко и без жертв. Не ценой... не ценой невинной души. Не ценой чьей-либо жизни или свободы. Дай мне время.
— У нас нет времени, — упрямо настаивал Аяд, чувствуя, что эту возможность нельзя упустить. — Если ты не начнешь действовать сейчас, это может обернуться против нас. Ты должен узнать о нем все. Даже размер его обуви, в каком кармане хранит свой бумажник и какое кофе пьет с утра! Ты должен дышать ему в спину. Только так мы сможем загнать его в клетку, которую он подготовил для меня.
Мансур вскинул брови, его выражение лица уже не было таким уверенным. Он понимал, что Аяд прав — каждое мелкое наблюдение могло оказаться ключом к успеху. Но было ли успехом заключение Висхана? Элона не может быть отдельно от своей семьи, она не может потерять кого-то и при этом продолжать жить. Мансур был в этом уверен. Даже если он женится на Элоне, если с ее семьей случится что-то, счастливы они не будут. Она просто не сможет улыбаться в то время, как её брат будет смотреть на мир сквозь решетку тюрьму.
Но лучше тюрьма, чем холодная земля.
— Либо мы засадим Висхана, либо он нас! — продолжал Аяд, его голос звучал настойчиво. — Мы должны взять инициативу в свои руки. В этом мире слабость — это не опция, и если ты не сделаешь решительный шаг сейчас, он использует все свои козыри против нас.
— Хорошо, — наконец согласился он, его тон стал более решительным. — Я соберу информацию. Но ты должен быть готов: Висхан далеко не прост, как ты хотел бы, и он наверняка не оставит нас в покое, если почувствует угрозу.
— Я готов на всё, — Аяд кивнул, его решимость была непоколебимой. — Мы действуем быстро и осторожно. Сообщи мне, как только у тебя будет хоть что-то, а я тем временем подготовлю ему теплое местечко на нарах. Малец слишком много на себя берет. Пусть почувствует на своей шкуре, каково это сидеть в четырех стенах и жрать безвкусную кашу по утрам.
Манс усмехнулся, наблюдая за тем, как Аяд настроен решительно. Он знал, что в их мире изощренная месть была обычным делом, и вряд ли кто-то смог бы отделаться от последствий своих действий. А какая месть может быть лучшем, чем попасться в собственный капкан?
— Долгожданные уроки всегда самые запоминающиеся, — заключил старик. — Но тебе нужно помнить: эмоции на этой стадии могут сыграть с нами злую шутку. Будь осторожен.
— Не волнуйся, — отмахнулся Мансур. — У меня все под контролем. Важно, чтобы мы смогли охладить его пыл, пока у нас есть шанс. Пусть Алим отвлечет его от тебя хотя бы на несколько дней. Спусти на тормоза его работу, дай ему мнимую зацепку, что угодно, но отвлеки. Мы не можем позволить Висхану стать единственным игроком на поле.
— Ладно, — произнес Бисултанов, его голос стал более серьезным. — Я начну собирать информацию и уже в скором времени свяжусь с тобой. Но помни: когда наступит время действий, ни о каком милосердии не может быть и речи.
Мансур кивнул, понимая, что они оба находятся на очень тонкой грани. Все их действия должны быть рассчитаны, как в шахматной партии, где каждая партия могла решить их судьбу. Подставив Висхана под удар, они смогут переиграть эту игру.
— Но... прокурор пострадать не должен. — с вызовом бросил Мансур, глядя в глаза старика. — Посадить на определенное время, очернить имя уважаемого прокурора, лишить его карьеры - да. Но не посягать на его жизнь и свободу.
— Если ты сделаешь это... — бросил ему вслед Бисултанов, когда мужчина направился к двери. — Устранишь его, тебе не придется биться на смерть ради денег. Я дам тебе одно из своих охранных агентств, ресторанов, что захочешь! Налаженный легальный бизнес, который обеспечит тебе всю оставшуюся жизнь.
Мансур обернулся, его лицо напряглось от недовольства.
— Ты прекрасно знаешь, мне не нужны подачки. Просто заплати мне за мою работу, а с деньгами я сам решу, что делать! — ответил он, его голос звучал резко и уверенно.
Бисултанов кивнул, понимая, что гордость Мансура не позволит ему принимать ничего безвозмездно. Он уважал это качество, хотя и знал, что в их мире иногда приходится делать исключения.
— Хорошо, — произнес старик, его тон стал менее настойчивым. — Я заплачу тебе за твои услуги, как и полагается. Но помни: это не просто работа. Это борьба за выживание. Каждый шаг может стать решающим. Мы не живем по принципу «каждый за себя». Мы — это система. Если падет один, падут и все остальные.
— Я всё хорошо понимаю, — сказал мужчина, крепко сжав кулаки. — И не позволю себе расслабиться. Мы оба знаем, к чему может привести бездействие.
С этими словами он распахнул дверь и замер, наткнувшись на насмешливый взгляд Селима, по которому было ясно - он все слышал.
— Интересный разговор у вас тут, — произнес Селим, скрестив руки на груди. Он выглядел так, будто только и ждал, когда кто-то откроет ему дверь, чтобы вложить свои пять копеек.
— Я тебя не звал, — огрызнулся Аяд, появившись за спиной Мансура.
— А ты никогда не зовешь, но я пришёл, — широко улыбнулся Селим. — Я всегда знал, что ты прогнил изнутри, — произнёс он. В миг потеряв образ беззаботного подростка, он вновь обратил свой взор на Мансура, который мощными шагами направился к нему и схватил за грудки его рубашку. — Но это слишком даже для тебя! Ты хочешь посадить брата девушки, которая тебя доверят, причем ее же руками!
— Она ничего не узнает! — прошипел он змеей.
— О твоем предательстве? — Мансур зыркнул на Селима, глаза его сверкали, словно острые когти, готовые к атаке.
— Она. Не. Узнает. — вновь процедил он.
— Селим будет молчать. — не сводя глаз с двоих мужчин, проговорил Аяд. Селим перевел взгляд на старика, который смотрел на него с твердой уверенностью в своих словах и силах. И у него были веские основания для этой уверенности.
— Ты об этом пожалеешь, — проговорил он, обращаясь к Мансуру. — Запомни, невозможно усидеть на двух стульях. Тебе придется сделать выбор. — уже глядя в глаза.
Мансур усмехнулся, и уверенность просияла в его взгляде. Она станет его первым выбором, но он не намерен жертвовать важной частью своей жизни. Если ради того, чтобы эгоистично удержать рядом глаза, цвета ясного неба, нежную улыбку и мягкий голос, который успокаивает его душу, словно материнская колыбель убаюкивает малого ребенка, ему понадобится пойти на крайности — он готов пойти на это.
— Выбор? Ты серьезно? — В голосе сквозила насмешка, но в его глазах лишь ненависть.
— Да, выбор, — повторил Селим, выдерживая его взгляд. — Или ты прекратишь эту подлую игру, или же признаешь, что ты просто безвольная машина, ведомая лишь силой слепой преданности и продолжаешь, но при этом теряешь все, за что так отчаянно борешься.
— Не смей меня учить, — произнес Мансур, сжав кулаки. — Я ничего не потеряю. И ты останешься на своих двух, пока держишь свой язык за зубами.
— Стало быть, ты планируешь пожертвовать её братом ради старика, а затем утешать её уже женой в своем доме? Правда всплывет наружу! И ты останешься крайним. Абдуллаевы спустят на тебя всех псов и упрячут за решетку, а сестру отдадут другому. Достойному, который не бьет в спину!
Мансур заносит кулак и бьет Селима в лицо. Удар был сильным, и тот отшатнулся назад, но быстро пришёл в себя. Глаза горели от боли, но в них читалась решимость.
— Ты сам себе на пятки наступаешь! — выдавил он, вытирая кровь с губ. — Этот удар только подтвердил, что ты жалок.
— Хватит трепаться, — прошипел Мансур, отводя кулак в сторону, готовясь к следующему нападению. — Я не нуждаюсь в уроках морали от тебя, Селим.
— Ты можешь забить меня до смерти, если хочешь, я тебя не боюсь. — ответил Селим, стоя твёрдо на ногах. — Но вот что ты не понимаешь: Элона увидит, кто ты есть на самом деле. Она не позволит тебе увести её брата в тень своих амбиций.
— Если она такая умная, пусть сама о себе позаботится, — в ярости прорычал Мансур, снова бросаясь в сторону врага. — Закрой свой рот и не произноси её имени в этом доме!
— Так трясёшься от страха потерять её, — широко улыбнулся Селим. — Но будь готов, если эта ваша игра и впрямь входит в завершающую стадию, то будешь вынужден столкнуться с последствиями. Все не будет так гладко, как ты того желаешь.
— Селим, если ты сейчас же не уберешься отсюда, то с последствиями столкнешься ты! — прозвучал стальной голос Аяда. — И поверь мне, я могу превратить твою жизнь в жалкое существование, если ты посмеешь... — старик вышел вперед, глядя в глаза парня. — Нарушить мои планы.
В воздухе повисла напряжённая тишина. Словно обе стороны осознавали, что с этого момента всё изменится.»
***
Мансур тяжело вздохнул, поднимая голову и глядя на солнце, несмотря на то, что глаза его слезились от яркого света. Эта боль была ему необходима, чтобы прийти в себя или хотя бы для того, что не чувствовать боль в груди. Он знал, что так не сможет продолжать. Это ощущение растерянности и предательства, которое не покидало его сердце, давило, как тяжелый камень. Мансур крепко сжал кулаки, вцепившись в ткань своей рубашки.
Мысли о семье Элоны, о её доверии и привязанности к братьям не оставляли Мансура. Он вспомнил улыбку девушки, её светлые глаза, полные веры в него.
Но... он не мог позволить Висхану вновь бросить Аяда за решетку. Потому, что повторное заключение будет пожизненным и живым он оттуда уже не выйдет. На одной чашей весов жизнь Бисултанова, который был его единственной семьей в этой чужбине, а на другой Висхан. Его выбор был очевиден. И этот выбор ударит по единственной девушке, которая имеет смысл в его жизни, но... она никогда об этом не узнает.
Было ли это предательством? Определено!
Но он не был готов отказаться от нее, даже если для этого пришлось бы врать самым изощренным образом.
Мансур достал свой телефон и набрал её. Она была у него сохранена одной буковкой «М». Он улыбнулся, вспомнив, как сначала набрал «Элона», сохраняя её номер в своем телефоне, а затем вспомнил её возмущение, когда назвал её мышонком и тут же переименовал.
«— Ну почему мышонок? — как-то спросила она у него, возмутившись.
— Ты разве не помнишь нашу первую встречу? Ты была похожа на маленького, перепуганного мышонка. — широко улыбнулся он.
Элона нахмурила брови, представляя ту картину. Она вспомнила, как нервничала перед ним, чувствуя, что земля уходит из под ног, как испугалась за него.
— Неправда! Я не была такой испуганной! Я просто переживала, что... с тобой могло что-то случится. Я ведь будущий врач! — улыбнулась она.
— Просто признай, что уже тогда была без памяти в меня влюблена.
— Нет.
— Так и было! — продолжал Мансур. — Ты смотрела на меня, словно собираешься сбежать в любой момент. Я просто не мог не заметить. Но потом твой взгляд изменился... — с теплотой посмотрел он на нее, Элона покачала головой, сдерживая улыбку.
— Ну хорошо, может быть, я слегка нервничала. Но это... это не повод называть меня «мышонком»!
— Я перестану тебя так называть... никогда! — подмигнул ей Мансур.
— И как ты можешь быть таким упрямым?
— Я не могу от этого отказываться! — сдался он, смеясь. — Ты же знаешь, что мышонок — это не просто имя, это символ нашей первой встречи! — Она весело фыркнула.
— Отлично, теперь я мышонок с символичным прошлым.
— Именно! — подтвердил он.»
Мансур нажал на кнопку вызова и прислонил телефон к уху, вдыхая глубокий воздух для успокоения. Этот звонок не был похож ни на один из предыдущих. Каждый раз, когда он набирал её номер, его сердце томилось в ожидании. Но сейчас оно билось быстрее, словно пытаясь разбудить его совесть.
— Мансур? — прозвучал её мягкий голос. И в этот момент он почувствовал, как теплота заполнила его грудь.
— Как ты, мышонок? — негромко спросил. Он знал, что если поначалу Элона злилась, то сейчас краснела, когда он так к ней обращался.
— Все хорошо, — ответила она, и в её голосе звучала искренность. — Готовлюсь к завтрашнему зачету, но в целом всё окей. А ты... ты как?
— Неплохо.
— Ничего... ничего не болит? Ты купил мазь от гематом?
— Да. — прозвучала очередная ложь.
— Почему я тебе не верю? Ты не будешь спорить со мной в этом вопросе! Мансур, ты должен пойти в аптеку, ещё лучше в больницу, но я тебя знаю! Этого от тебя точно ждать не стоит.
Мансур почувствовал, как внутри него зашевелились противоречивые эмоции. Он знал, что Элона беспокоится, не хотел её тревожить, но внутри все так переворачивалось каждый раз, когда он слышал её переживания. Он не чувствовал ничего похожего так давно!
— Обещай мне, что сегодня ты купишь мазь!
— Обещаю. — без промедления выдал он в этот раз правду. Он бы исполнил каждое её желание, если бы когда-либо мог искупить свою вину.
— А ты перестань беспокоиться по пустякам.
— Пустяки? — её голос стал более резким. — Мансур, ты не понимаешь? Я не могу просто сидеть и смотреть, как ты мучаешься. Ты для меня важен!
Эти слова заставили его сердце забиться быстрее. Он всегда ощущал её глубокие чувства, но в этот момент она открыла перед ним свои эмоции так искренне, что это было невероятно. Смелость и честность, с которыми она говорила и выражала свои чувства, подкупали его. Ему хотелось хотя бы раз согреть её душу словами, исходящими из самого сердца, которые застревали у него на языке. Почему он не мог преодолеть этот барьер и рассказать ей о том, как она важна для него? Он сам не знал. Возможно, он просто боялся спугнуть это хрупкое ощущение своей принадлежности и значимости, которые ощутил спустя долгие годы своего отшельничества.
— Я обещаю, что все будет хорошо, — сказал он, и его голос звучал более искренне. — Только успокойся, ладно?
— Мне не нужно успокаиваться, мне нужно, чтобы ты заботился о себе! — ответила она.
Он чувствовал, как между ними возникает и пускает корни крепкая связь, где забота и доверие превалировали. В этот момент Мансур понял, что сделает все, чтобы в этих глазах, которые уже показали ему, как умеют красиво любить, никогда не видеть ненависть.
— Этот мир слишком жесток для таких, как ты, мышонок...— тихо произнес он.
Элона замерла, не ожидая такой откровенности.
— Мансур, ты что, всерьёз об этом думаешь? — спросила она, ведь слышала подобное не впервые.
— Да, — ответил он, вытянувшись на скамейке. — Ты очень чувствительна к людям, и иногда мне кажется, что ты принимаешь на себя слишком много лишнего.
Она вздохнула, и в её голосе послышалась печаль.
— Я не могу просто игнорировать, когда вижу, как люди страдают, особенно те, кто мне дорог.
— Это и есть твоя сила, но иногда она превращается в слабость, — заметил он. — Ты должна научиться беречь себя.
— Может быть, но это часть меня. Я не знаю, как менять себя, чтобы угодить этому миру.
— И не нужно, — сказал он. —Ты должна остаться собой. Твою чистую душу, которая слишком открыта для этого неблагодарного мира и людей, есть кому защитить. Дари эту любовь, пока мы стоим на страже твоего сердца.
— Ты заговорил стихами, Аслаханов? — поддела она.
— О красивом нужно говорить красиво, мышонок.
— Что так сильно беспокоит тебя, Мансур? — наконец спросила Элона. — Я слышу тебя, но ты словно что-то недоговариваешь.
— Я много думал, — вдруг выпрямившись, произнёс Мансур. Каждая клетка в его теле словно наэлектризовалась от мысли, которая вдруг осенила его.
« — Стало быть, ты планируешь пожертвовать её братом ради старика, а затем утешать её уже женой в своем доме?» — слова Селима прозвучали в его голове.
Он должен жениться на ней раньше, чем Висхан сядет.
— Давай выберем дату?
***
Печатала просто взахлеб, не успевая проверить на грамматику. Этим займусь завтра, Ин Шаа Аллах1. Сейчас, надеюсь, что ошибки не будут так бросаться в глаза и портить общее впечатление от этой главы.
Просто сил нет сейчас заниматься проверкой 😭
спать хочу.
Но обещаю, радовать вас чаще, если вы оставите пару слов в комментариях. Мне не хватает от вас обратной связи. Как будто пишу ни для кого😭 молчание убивает.💔